Венок сюжетов-9. Опыт иллюстрации отечественной ис

                БОЙНЯ  В  ТВЕРИ
               



                I

      Во что я втягиваюсь, в какую тему, которой, чую,  может не быть конца?
      В  настоящее уже Предкуликовье! И вот почему оно потенциально бесконечно...
      При внимательном чтении различных источников меня  сперва поразила  некая гигантская пустота. Вот жуткая Калка, на которой,  завалив нас, израненных,  досками, монголы на нас пировали.  Вот иго-иго-иго. Века Ига!  Вот, наконец,  Куликовская битва.
      Победа, едва не равная гибели.
      А между Калкой и Полем Куликовым -  что:  мы молча тащили на горбу ярмо?
      Конечно, нет!
      О короле Данииле Галицком  уже вспомнили:  именно они с Александром Невским  задали  нашему Сопротивлению Орде, нашей Конквисте  два совершенно разных вектора. Которые не буду ещё раз называть. Но у которых была одна цель: сбросить Иго!
      Были между Калкой и Куликовским побоищем  ещё несколько битв. Как героических. Так и совершенно для нас позорных. И ещё были как бы гигантские драки наших с тартарами. Об одной из таких драк  сейчас вспомним...
     Да: ставлю точки над i. Ваш автор,  о чём уже было сказано,  - очень колеблющийся и совершенно  не воинствующий атеист. Однако поскольку он пытается иллюстрировать некоторые моменты  нашей трагической истории,- вообще-то она у всех была трагическая, но  со своей  бы разобраться,-  а  народ русский в те поры был в основном верующий, то слова из того словаря, которые здесь то и дело мелькают, появляются как бы сами собой.
     Надеюсь быть понятым правильно.
               




                II

     До побоища Куликовского оставалось чуть больше полувека.
     То есть мы были  уже совсем не те русские, что гордо и глупо перебили послов монгольских перед битвой на Калке. Но и не те, которых  наглая тартарва  водила десятками на волосяных арканах сразу после этой трагичней из битв нашей истории. Которая почти слилась в памяти с опустошительным набегом Батыя. Хотя между ними было десятилетие, в которое мы для своей обороны не сделали ничего.
     Кое-что менялось и в Орде.
     С одной стороны, она постепенно втягивалась в свою феодальную раздробленность. После достижения  которой от неё останется лишь пыль под сапогами Ермака. С другой - у неё стали появляться дальновидные баскаки, которые  начали понимать: на Руси кормящей должен быть порядок, тогда ясак побольше взять можно. Они даже уговаривали наших князей не бить друг дружку! В общем, Орда иногда выступала как миротворец. И даже -  как ум, честь и совесть тогдашней эпохи. Прости, Господи, за слова такие!
     Но  истинные Чол-ханы, - которые,  как  значительно позже Вячеслав Михайлович Молотов, считали, что «в такой стране, как Россия, нельзя сжарить яичницу, не разбив яйца»,-  ещё, разумеется,  в Орде не перевелись.
     И вообще, что это за Иго, если раб начинает забывать о своём рабстве? Нехорошо!
     Итак, 1327 год.
     Тверь...
     Ханский посол  Чол-хан, или Шевкал, или даже, если сугубо по-нашему, Щелкан, двоюродный брат самого Узбека, был сторонником сильной руки.
     Появившись в названном году в Твери, он, как говорится, сразу обозначил свои приоритеты по отношению к этому улусу Главной Конторы. То есть - Орды.
     - А ну, кто тут, пусть  хоть и под подушкой,  с нами не мирен?
     - Кто, пусть даже в дурацких снах, перья на богом избранный народ поднимает?
     Кстати, народа, который не считает себя богом избранным, просто нет.
     - Ша, Тверь ничтожная, - монгол идёт!
     На каком языке это говорилось, трудно понять. Но все поняли. Да и увидели:  монгол этот, Щелкан который со товарищи, нагл и беспардонен,  как в самые страшные годы Ига.
      Ишь, как мужиков наших унижает, гад узкоглазый!
      Ишь, как девок тверских за грудя хватает!
      А тут ребята из тогдашнего РНЕ феню зажигательную по городу пустили: так Щелкан же хочет сам в Твери княжить! А в города  другие  других татар посажать! А христиан примучить в веру свою поганую силком втащить!
      И всю эту гадость Щелкан-де собирается устроить в Успеньев день.
      Профессор  Соловьёв, правда, долго на сей  счет расшаркивается. Да вы, мол, что, тверичи? Да монголы - они же очень веротерпимы?  Надо же: вроде бы ни князя Михаила, ни князя Романа, погибшим именно за веру, в нашей истории вообще не было.
      Но - ладно: нам ли с профессорами спорим!
      Лучше перескажем, как дальше дело пошло.
      Берём версию Тверской летописи. Соловьёв её, разумеется, тоже в пересказе упоминает. Но, кажется, она ему не очень нравится. А всю тверскую затею, повторим и подчеркнем,  он считает  весьма глуповатой акцией. Профессор! Что с него возьмёшью
    
      


               
                III

       Щелкан, говорит летописец, так притеснял и унижал тверичей, что те стали просить своего князя  Александра об обороне. А он им велел терпеть. Он их просил терпеть!
       Но нам ли не знать, как ведёт себя оккупант или провокатор,  даже внутриотеческий?
       Татары бродили по Твери шумными кучами,  громко чирикали по-своему и задирали народ православный. Короче: явно нарывались на драку. Дабы  ещё раз окончательно и бесповоротно показать, кто здесь главный хозяин и даже главный самец.
       Люди, это, увы, животные. А чем они более дикие, тем они животнее.
       Тверичи очень напряглись.  Чрезвычайно!
       А тут дьякон Дюдко повёл свою кобылу, «молодую и тучную, на пойло.»  Понятно: жеребую кобылу - на водопой. Крутившиеся возле колодца тартары начали его задирать.
       - Поп, дай кобылу!
       - Она жирная:  жрать будем!
       К этому времени и сам князь тверской  уже был на пределе терпения:  Щелкан  буквально согнал его якобы со двора и жил-вонял в его родном доме.
       Ну, давай, Дюдко: зажигай!
       И дьякон - зажёг.
       - Твари поганые, руки прочь от кобылы! Жрите своих вшей!
       Тартары стали дьякона бить. А тверичи бросились ему на выручку. И завязалась жуткая драка. Такая, когда в ход идёт всё:  кулак, вилы, топор.
       Драка, вспыхнувшая утром, постепенно переросла в жуткую бойню. Продолжалась она целый день. И к вечеру тверичи одолели. Князь участвовал в нём как рядовой воин.
        А когда Щелкан собрался было убегать из его дома в другой княжеский дом, - в дом отца князева Михаила,- то действующий князь велел  свой дом родной  поджечь - и татары все до единого погибли в пламени.
       Заодно горожане побили и купцов татарских, которые вроде бы никого не притесняли, а только торговали. А кого не посекли да на вилы не взяли, тех утопили. А кого не утопили - тех  на кострах  дружно сожгли.
       Что вы хотите: гнев народа, который копится веками, не может однажды не прорваться наружу. До капли последней  выльет наш народ его из себя  ещё очень не скоро: лишь на берегах всеми забытой битвы на Лопасне он его выльет.  Которой мы посвятим отдельный сюжет.  Однако и в Твери было зело жарко.
       Та гигантская драка, перешедшая в настоящий бой, несомненно вписывается в наше поэтапное Предкуликовье. Но как ещё далеко было до настоящих побед!
       Поэтому события пошли  развиваться по очень грустному сценарию.
         




                IV

       Хан Узбек, узнав об участи Шевкаловой, был в гневе чёрном. А Главмогол во гневе, это подобно девятибалльному землетрясению. Дальше начинается некоторая путаница в деталях, но скорее всего было  примерно так...
       Не он, не Узбек,  вызвал на ковёр князя Московского, - как главного судебного пристава от имени Орды,- а сам князь Московский (что вы хотите: Калита!) помчался «туда, куда надо»,  как на крыльях, чтобы пристегнуть к стремени встающего с колен государства,- вот именно: встающему, а за такое народом  порабощённым прощается всё, - вечно строптивую Тверь.
       Повод был прекрасный:  обидели представителей Главной Конторы!
       Такого коренной москвич по рождению и  по духу Иван Данилович  Калита, - ничьим соплям не веривший, а свои никогда не распускавший, - упустить, конечно,  не мог.
       Ишь ты,  как расходился хуторок  приречный? Ужо приструним!
       Вернулся Калина с 50-тысячным татарским войском - и начал наводить на тверской земле, так сказать, конституционный порядок. Как это делась тогда - и ежу понятно.
       Тверичей стали бить. Города и сёла без жалости жечь. Оставшийся народишко погнали на арканах в ордынский плен. В общем, как сказал летописец: «Положили пусту всю землю Русскую». А как же ты хочешь, писсатель хренов (это я себе)?
      Чтобы укрепить , - чтобы централизовать!-,  государство, надо ослабить или даже временно разрушить его отдельные части, которые до фига о себе возомнили.
      Калита в этом смысле был гений.
      Спаслать, - ну, это само собой-,  только Москва, вотчина главного Присвава Орды, виртуозного взимателя налогов, часть которых, естественно, оседала в нашем тогдашнем стабилизационном фонде. Чтим традиции! И ещё Новгород Великий спасся: главные наши демократы, как всегда,  откупились от тартар и взбесившися соплеменников 2000 серебра и всякими дарами: кунами, кином, медами...
       А что Александр-князь, который тверский?
       А что - Александр: сперва, узнав о приближдении татарского войска фигурально «во главе» с далеко не лучшим своим другом Калитой, он хотел бежать в Новгород. Но новгородцы сказали: нет, парень боевой-драчливый, нам такой хоккей не нужен.
       Пришлось бежать во Псков.   
      Дальше многие детали придётся опустить: заинтересуетесь -  в больших книгах найдёте. В том числе во втором томе у Соловьёва. Мы же проследим лишь за судьбой бедного Александра, которого псковичи, между прочим,  полюбили чрезвычайно...
      Узбек раздал покладистым русским князьям княжества.
      И велел им срочно  искать Александра.
      А что его искать? На на псковском столе сидит!
      Побежали наши узбекопокладистые, тартаролояльные  князья во Псков. Стали уговаривать Александра ехать в Орду. Аргументы были такие: «Царь Узбек велел нам искать тебя. Ступай к нему,  чтобы нам всем не пострадать от него из-за тебя одного. Лучше тебе за всех пострадать, чем нам всем из-за тебя одного опустошить всю землю».
      Тоже правильно. Вроде ж только что опустошили. Под руководством Калиты.
      Зачем же – ещё раз?
      Меж тем Александр просьбам коллег внял. Хотя ответил несколько вариабельно. Да, мол, мне надо с любовию за всех пострадать. Это понятно. «Но,- цитируем,- и вам бы недурно было бы друг за друга и брат за брата стоять, а тартарам не выдавать и всем вместе противиться им, защищать Русскую землю и православное христианство.»
     Хорошо сказал!
     Историческое приближение  Куликова поля уже  отдалённо чувствовалась в словах этих. Но отлённое приближение и реальная близость не одно и то же.
     Короче, решил было князь Александр ехать в Орду. Однако псковичи ему сказали: «Не езди, господин наш! Чтоб с тобой ни случилось, умрём вместе.»
     И  что же  князьям наших с общественным поручение6м от хана Узбека  делать?  Силой тащить коллегу к Главмонголу вроде бы неудобно. Вновь всех  выручил наш хитромудрый северный Одиссей  (что за вопрос: Иван Калита, конечно!).
     Решено было, такое предложение внёс, разумеется,  Иван Данилович,  ПРОКЛЯСТЬ ,- устами покладистого митрополита Феогноста, вестимо,  - и  самого Александра, за то, к Узбеку не едет, и всех псковичей, что князя в Орду, дураки глупые, не пущают, нарушая конституционный порядок, монголами установленный.
    А чего они ерепенятся? Чего Тартарину не подчиняются, ПРОКЛЯТЫЕ?
    Подействовало!
    И хоть была во Пскове и туга, и печаль по князю любимому, но отпустили-таки псковичи Александра. Дабы под проклятие православной церкви,  хитромудрым Иваном Даниловичем инициированное,  всем не попасть.
    Правда, не в Орду отпустили (пошла она на!): в Литву.
    Короче, не прокляли наш город вольный. Но приструнили.
    Москва его приструнила. Ишь, расходился, дермократ-два!




                V

   Как дальше сложилась судьба Александра экс-тверского и уже экс-псковского?
   Очень детективно.
   Даже, пожалуй, триллерно...
   Пересидев грозу татарскую в гостеприимной, - по крайней мере, по сравнению с Ордой, Литве: европеец европейца видит издалека, вспомните хотя бы  золотых дел мастера Козьму, - князь Александр года через полтора осторожно возвратился во Псков.
   Приняли его псковичи с честью, как пишет, надо понимать, со слов летописца, Соловьёв. И что - за сим? А за сим он целых десять лет «спокойно» ( со слов опять же главного нашего историка)  правил во Пскове.
   То есть - татары о том как бы не знали, поскольку Калита их не информировал?
   Примерно так.
   Но княжа с любовью на столе чужом, Александр  тосковал по Твери.
   Потому что Тверь -  родная? И поэтому, вестимо.  Но также потому , что должность князя во Пскове парламентском была не наследственная и сыновьям он передать её не мог.
   Всё просто! При парламентаризме, который был во Пскове, как и в Новгороде Великом, уже века, должность князя была выборная и парламенту подотчётная...
   Желая прозондировать, не простил ли его хан Узбек и нельзя ли во Тверь вернуться, князь Александр послал в Орду сына своего Фёдора. На разведку.
   Шёл уже 1336 год. После бойни в родной Твери вон сколько лет прошло. Вернувшийся с разведки сын сообщил радостную весть:  шанс на прощение - есть!
   И Александр поехал на поклон к Узбеку.
   Конём. За тысячи вёрст. В году 1337-м от рождества Христова.
   Дальше, если верить Соловьёву,- а чего не верить, он же не Геродот?-, дело так было.
  Александр - Узбеку: «Я сделал много зла тебе. Но теперь пришёл принять от тебя смерть или жизнь. Будучи готов на всё, что бог возвестит тебе.» Узбек - своим карательным органам: «Князь Александр смиренною мудростью избавил себя от смерти!»
  Такой вот диалог.
  Несколько слов - и эпоха как на ладони!
  И позволил Узбек-хан,- а он был уже не тот могол, который «до семнадцатого года»:   чтение всякое Узбека уже слегка подпортило, -  вновь сесть на отчий тверской стол Александру. А брата своего, на том столе сидевшего, скинуть по праву своего старшинства. Правь, Шура, Тверью! Но больше с тартарами драк  злых не затевай: до поля Куликова (это мы от себя) ещё почти полвека.




                VI
   
   И что - дальше: не жизнь -  рай?   А вот и не спешите...
   Узбек, повторим, конечно,  уже не Чингис-хан и даже не Батый по ярости своей. Однако наполеоновской формуле  «Руководить - значит предвидеть» явно не отвечал. Поскольку Одиссея северного, Русь к Куликовскому побоищу подспудно ведущего, явно проморгал: возвращение Александра на Тверской стол означало одно:  почти мгновенное возобновление непримиримой борьбы между Москвою, которая укрепляла государство,- разговоры о методах этого благого дела отставим, -  и Тверью.
    Зато, в отличие от Узбека, это прекрасно понимал уже народившийся класс российских управленцев, которые массово побежали от Александра к Ивану Калите.
    Как из КПСС  -  в «Единую Россию», когда та стала умом, честью и совестью эпохи.
    Кстати, на этот счёт есть совсем уже  современная версия, хотя и принадлежащая Карамзину: мол,  князь Александр (наверно!) привёз с собой новых любимцев из Пскова, вот коренные москвичи (пардон: коренные тверичане, конечно!) от него и побежали.
    Не знаю, как вам, мне эта версия кажется слишком уж управленческой. Ведь господин Карамзин видел перед собой уже расцветший до не могу класс  продажнего российского чиновничества. А тогда, - пусть при Узбеке, что ли, или при Калите,-  он всё же лишь создавался, класс.  И причины для предательства у него должны были быть более как бы первородные, что ли : надо сбиваться, братия, вокруг Москвы. Всем. И не медля!
   Что и делали.
    То есть утечка административных мозгов имела  куда более глубинный смысл.
    Дальше всё пошло по железной логике Предкуликовья...
    Данилович был голова ещё та! Поэтому понимал: есть человек (в данном случае тверской князь Александр, который тянет на себя уже фактически московское одеяло) - есть проблема, то не будет человечка - и проблемы не будет. Так что вовсе не сталинская это формула. Как «Кто не работает, тот не ест» - вовсе не ленинская, а общечеловеческая.
    Мудро порассуждав вот так сам с собою, Иван Данилович Калита, - с очередным траншем собранных для Орды с русских смердов бабок, а для солидности и как бы для демонстрации полной своей преданности «царю», Узбеку, - он так его называл,-  ещё и с двумя своими сыновьями, в году одна тысяча триста тридцать девятом,- то есть всего за каких-то сорок  лет до поединка Пересвета с Челубеем!-,  помчал к Главмонголу.
    Надо было упредить  строптивого врага единовластия  и централизации Руси.
    Это ведь очень важно: кто кого оклевещет первым — тот и прав!
    Это высокое управленческое искусство, если угодно.


         

                VII

    И почти тотчас, - с учётом конного пробега за несколько тысяч вёрст, - из Орды поступил  приказ тверскому князю: а ну не медля в Орду -  время пошло!
    По Татищеву, якобы немцы Александра оклеветали на невыполнение им каких-то перед ними обязательств. Не смешите потомков! А то, и верно, получится не Орда, а просто-таки  ум, честь и совесть тогдашней  эпохи, которая , - не эпоха: Орда,- по всему миру за правду-матку боролась и везде наводила конституционный порядок.
    Впрочем,  татищевская версия  кажется смешной  (неубедительной) уже Соловьёву.
    Чего бы  они-то в Орду обращались, немцы? Не ищите стрелочника.
     Думою  Ивана Даниловича всё это было сделано. Как правильно намекнул летописец...
.   Понимал суть ситуации и Александр. Вновь отправив вперёд себя сына Фёдора на разведку, поехал вслед на ним и сам. Иго! Что вы хотите? Выше Ига не прыгнешь.
    И хватит этих разглагольствований о веротерпимости и прочей терпимости монгольской. Бред это всё коня сивого! И отдельно взятых историков. 
   Орда узкоглазая, к счастью,  не заметила, что ею уже  в известном  смысле руководит Москва. Конгломерат тот племён медленно, но неуклонно засыпал и исторически деградировал: «уничтожить весь мир с Востока до Запада»,- помните такой ответ манголов папе, который привёз ему монах Плано Карпини?-,  не может быть стимулом развития ни народа, ни государства.  А Москва, наоборот, - просыпалась и упорно щетинилась там-сям каменными стенами, всё более упорно и гибко не выполняя воплей-приказов Главной Конторы срыть тот или иной город...
    Увы: Александр был обречён. И по логике истории. И по факту.
    Когда прискакал он в Орду, сын Фёдор ему сказал грустно: «Зело сердит хан, отче. Плохи дела наши». Пожив с месяц в Орде, князь тверской через знакомых татар выяснил, что участь его решена: смерть ему определил Узбек и даже назначил день казни.
   Ай да Иван Данилович!
   Ай да Калита московская!
   Не верит чужим слезам - и баста.
   А ты перья не поднимай против столицы будущей Империи, тверячок!
   Казнь была назначена на 29 октября.
   Помирать так осенью: весной  жить пуще охота...
   А  дальше - что ?
   Дальше смерть татарская.
   Принял её Александр с высоким  достоинством.
   Обратите внимание: против Москвы был, против централизации, а не гад!
   И это тогдашние летописцы понимали.
   В отличие от нынешних.
   Простился Александр с боярами своими (не один же он в Орду скакал) и сыном Федей. Мужественный, между прочим, парень: можно сказать, дважды в пасть крокодилому по просьбе отца ходил!  Распорядился насчёт княжества. Это, конечно, уже суета: кому нужны его распоряжения? Помолился, причастился. То же, кстати, и сын сделал, и бояре, потому что милости тартарской (тартаро-московской, если точнее) не ждал никто.
    А тут и отроки с плачем вбежали: убийцы приближаются, палачи Узбековы!
    Князь гордо вышел им навстречу. Надо же: против централизации, против единства, а как ведёт себя, супостат отечества? Просто с каким-то даже неприличным мужеством!
    И был, как сообщает летописец, а затем и Соловьёв:  рознят по суставам.
    Сейчас бы сказали: «Расчленён на  мелкие биологические фракции».
    Вон, стало быть, откуда эта новомодная традиция!
    Увы:  рознят вместе с сыном Фёдором...
    Далее пусть московский профессор Соловьёв говорит. Чтобы не обвинили нас в  настрое антистоличном. Приступайте, Сергей Михайлович! Мы дёрзнём внести в ваш канонический текст лишь пунктуационные изменения: чтобы читалось легче. «Калита ещё прежде уехал из Орды с великим пожалованием и с честию. Сыновья его возвратились после смерти Александровой, приехав в Москву с великой радостью и веселием. По словам летописи.» И, наконец, последнее. Абсолютно не интересное.
    Тверью стал княжить не какой-то Щелкан, из-за которого давным-давно произошла в граде сем грандиозная драка, бою равная. Правьте вы собой сами (раб должен чувствовать себя свободным!): нам лишь бы -  нал на стол да вовремя, сказала Орда!. А братишка Александра Расчленённого Константин Михайлович стал Тверью править.  Который там уже когда-то сидел, но был -, помните?-, смещён беспокойным покойным.
    То, что он теперь подобострастно  заглядывал в рот Калите, ожидая указаний для всяких  верноподданнических поползновений своих,-  думаю, и ежу понятно.
     Самоё же Тверь Калита особо не трогал. Разве что велел снять со святого Спаса её, с главного тамошнего Храма,  колокол зело звонкий (нечего ему  тута, в глухой приречной  провинции,  языком златозвонить!) - да  перевезти в столицу.
     Но по современным понятиям это не репрессии.
     Колоком меньше, колоколом больше.  Суета-с...


                Не понял я ? Ах,  что с кобылой
                Дьячка Дюдко-де  дальше было...
                Эх-ма, наивные вы наши!
                Такой вопрос вотще не пляшет:
                Кому нужны мы, рядовые?
                Москве подай лишь наши выи
                ( И дьяка, и его кобылу
                Давно История забыла).
                И так –  уж долгие века! 
                Да и доныне так пока...
                Вот, правда, дивное мелькнуло,
                Как свежим ветерком подуло:
                Де,  в спорте главное  - спортсмен.
                Ох-ох! Неужто перемен
                Нам ждать в ближайшие века?
                Но -  рано  хлопать...  Всё  - пока !               
               

                ***


ВИКСАВЕЛ-2.