Домой, в гости

«Главное не пропустить поворот» - Думал я, летя по трассе на юг. А то ведь бывало, и пропускал. Когда редко бываешь, то забывается. Мимо, купаясь в жаре, и под песенку цикад проплывали бесконечные арбузы, дыни помидоры.
- Правее бери, правее, - заволновался сидящий рядом Ильяс, - вот олень, на встречку лезет.
- У нас оленей больше чем у чукчей, - засмеялся я, осторожно принимая вправо, и пытаясь поместится между арбузными торговцами и наглецом вылезшим на встречку и бесконечно моргавшим фарами, - ну нормальный он?
- Жить надоело ему, - Ильяс зло нажал на руль, и мы пролетели мимо него, зло гудя в ответ на его моргания, - хоть бы в столб въехал.
- Ну ребяты, у вас тут не езда а коррида, - послышался сзади голос Димы, нашего московского друга, - не ты так тебя.
- Не ссы, прорвёмся, - усмехнулся я опять пройдя в сантиметрах от очередного смертника, - представь что ты в стаде диких обезьян.
- Тут и представлять не надо, - нервно засмеялся он, - дорога узкая, машин полно и все летят.
- Пост скоро, - Ильяс отстегнул свой ремень, и нажал красную кнопку на моём ремне, - Дима, отстегнись.
- Не понял юмора, - заволновался Дима, - оштрафуют же.
- Ты забыл, где мы находимся, - захохотал я, - увидят пристёгнутых, подумают чайник и   остановят. Загрузить там, копейку содрать.
- Охренеть, - послышалось ворчание, сзади, сопровождаемое щелчком отстёгиваемого ремня, - зазеркалье.
- Мы тебе рассказывали, - ехидно ответил Ильяс, - вот сейчас пост, а потом поворот.
- Повезло, - усмехнулся я проезжая пост, - они все заняты. Других грузят.
- Не пристёгивайся, - Ильяс повернулся к Диме, - сейчас с трассы повернём, там дорога похуже, скорость меньше, но гаишники бывают.
- Я уже ваших гайцов боюсь, - усмехнулся Дима, наклоняясь в повороте, - это тот самый поворот?
- Точно, - ответил я и тормознул у базарчика, - помидоры закинем, ящик.
- Ящик на свадьбу, - объяснил сходу Ильяс, - на свадьбу же едем.
- Классно у вас, гости с продуктами едут, - заулыбался он, беря предложенный мной помидор, - а потом и деньги дают. Вы рассказывали.
- Продукты необязательно, - пояснил я, - от близких, по желанию.
Подпрыгивая и виляя на многократно залатанном асфальте, мы подъехали к горам и начали подъём по серпантину. Ильяс копался в телефоне, Дима же высунув голову всё время фоткал. То, что для нас привычно, для него было впервые. Я же гнал в меру возможности, сходу обгоняя чадящие чёрным дымом КамАЗы тяжко тянущие в гору груз. С каждым поворотом жара спадала,  становилось прохладней. Тридцать три, тридцать два, тридцать. Громко объявлял я показания автомобильного градусника. Наконец, когда градусник показал двадцать пять, я остановился на пригорке, свернув с асфальта.
- Конец цивилизации, - повернулся я к Димке, - дальше пыльная грунтовка.
- Сфоткай меня, - выскочил он из машины, - а то не верят что я здесь.
- Тебя надо сфоткать после этой грунтовки, - засмеялся Ильяс, - пыльный будешь, подумают, что ты в рабстве, на кирпичном.
- Уже так и пишут, - радостный ответил Дима, - пишу, что пока на свободе.
Пофоткавшись, мы нырнули на пыльный и каменистый просёлок и объезжая коров ломанулись обгонять шестерку, тащащую за собой пыльный шлейф. Густой, как у ракеты.
- Тут да, либо обгонять, либо как в тумане ехать, - Дима сзади снимал видео, - хорошо хоть окна закрыты.
- А представь, - ответил я ему, - сколько лет я тут ездил на тачке без кондёра. И ведь бывает, не дают обгонять, что бы за тобой пыль не глотать. Сафари.
- А почему тут асфальт не положат, - удивился Дима, - ваше же село очень известное.
- Да кому это нужно, - грустно ответил Ильяс, - по документам, я думаю, она давно вся в золоте.
- Да уж, - вздохнул Дима и принялся опять фоткать. Машин не было, он открыл окна и мы как ракета, таща за собой шлейф, летели наверх. Мимо коров, обалденно пахнущих жёлтых зарослей рододендронов и густо заросших низкорослым лесом гор. Домики моего родного села становились всё ближе.
Уже доезжая, я прибавил скорость, я всегда не любил эти последние километры. Вроде ты уже приехал, а дорога не кончается. Едешь и едешь. Сидящего сзади Димку трясло.
- Тише, тише, не картоху везёшь, - закричал он, - пофоткать дай.
- Извини, увлёкся, - уменьшил я скорость, - всегда тут гоню.
- Тут, я как-то до ста километров разогнался, - вспомнил Ильяс, - помнишь?
- Как такое забудешь, - усмехнулся я, - и сейчас вспоминать страшно.
- Ну, вы могёте, - удивлялся Дима, - не дорога ж, ямка на ямке.
- Вот и приехали, - колёса застучали по бетонным плитам, которыми выложена улица в селе, - двадцать два градуса за бортом. У магазинов стояли несколько человек, но знакомых никого не было.
Мы свернули с бетонки и по пыльной дороге покатились к моему дому. Почти год я здесь не был. Соскучился. Ильяс выскочил с ключами и открыл ворота. Заехав в тень дикой груши, которую я, ещё в детстве посадил, принеся из леса, я заглушил мотор.
- Красиво у вас тут, - Дима уселся на скамейку во дворе, - и прохладно.
- Дим, груши хочешь, - Ильяс принялся срывать с дерева мелкие, дикие груши, - обалденный вкус.
- Таких маленьких не видел, - удивился Дима, кусая мааахонькую грушу, - и почти чёрная внутри.
- Сорт такой, - Ильяс вовсю хрумкал груши, - поэтому и посадили.
Я тем временем тоже сорвав пару груш принялся открывать дверь. Дверь, за моё отсутствие облюбовал какой то таракан. Чью заботливо сплетённую паутину пришлось уничтожить. Дверь, скрипнув, открылась и я, зайдя, включил счётчик. Свадьба только завтра, покормить то нас покормят. Но дома нет совсем ничего. Даже воды. Схватив несколько пустых канистр, которых у меня было штук десять, я вышел.
- За водой поедем, - сказал я открывая багажник, - и в магазин можно зайти.
- Да, вода нужна, - Ильяс зашёл в дом и тоже притащил несколько пятилитровых баклажек, - с собой тоже эту воду заберём.
- Это само собой, такой воды в городе нет, - согласился я, - бери все баклажки, канистры в город я не забираю. Только помидоры надо выгрузить.
- А водопровода у вас нету? – Удивился Дима, - немаленькое ж село у вас тут.
- Мозгов у нас нету, - проворчал Ильяс, - строили водопровод, пластиковые трубы закопали, резервуар на горе сделали, поработал он недельку и всё. Украли просто деньги.
- В колодце там такая вода, что после неё ты про водопровод  не вспомнишь, - захлопнул я багажник, - поехали.
- А ворота закрыть? – Воскликнул Димка, - забыли.
- А зачем, - улыбнулся я, лихо поворачивая на пыльной улице, - сразу же обратно поедем же.
- А не вынесут чего со двора, - удивился Дима.
- Весь год дом пустой, - объяснил Ильяс, - если чего хотят со двора увести, то уже увели.
- Так шо поздняк метаться, - подмигнул я Диме, - зато заезжать легче.
- Как давно я тут не был, - Ильяс выскочил и машины, как только мы подъехали к колодцу.
И пока я парковал машину, уже набрал полный кувшин ледяной воды и пил не останавливаясь.
- Ох, и холодная, аж зубы сводит, - воскликнул Димка, - но и вкусная, не оторвешься.
- Смотри на склон, - показал я ему, - видишь чёрный пояс в породе, это, я думаю угольная прослойка, или ещё что-то, вода, поэтому такая вкусная.
Напившись и наполнив канистры водой, мы не спеша, отправились домой. По дороге всё время кого-то встречали, здоровались, просто сигналили проезжающим знакомым. Заехав в магазин, купили кой чего к чаю. Дома же вскипятив чайник, устроились на веранде, открыв все окна. По веранде гулял ветерок, вид за окнам был изумительным. Уставшие с дорог мы стакан за стаканом пили чай из вкуснейшей колодезной воды. Не особый любитель чая, Дима, причмокивая, смаковал каждый глоток.
- Какое же блаженство, - буквально пел он, наливая себе очередной стакан.
- Щас как напьемся, и лень будет куда-то идти, - полулежа, рассуждал я.
- После той жары, и пыльной дороги самый кайф тут чаёк попить, - Ильяс вновь наполнял чайник.
- Часик полежим, - зевнул я, - и поедем тебе окрестности покажем, и по гостям.
- Да, - усмехнулся Ильяс, - если так не сделать, то после гостей уже никуда не поедешь. Только утром.
- А почему только утром? – Удивился Дима.
- Утром после опохмела, и если голова болеть не будет, - рассмеялся я.
- Ааааа, - засмеялся Дима, - ну это понятно.
- Так шо копи силы, - подмигнул ему Ильяс, - хотя тут, в горах особо водка не действует.
- Хватит спать, поехали, - разбудил почти заснувшего меня Ильяс, - ночью поспишь.
- Да, да, - согласился я и вскочил.
- Как здесь спится легко, - Дима тоже сонный поднимался с диванчика, - сморило что-то меня.
Оставив окна открытыми, что бы дом проветрился, мы захлопнули дверь и, оставив открытыми ворота, мы поехали в сторону взбиравшихся по склону уступами домов.
Проехав мимо небольшого озера, в котором купались утки, мы по узкой горной дороге, под нависающими скалами, на которой валялись сбоку несколько огромных валунов, остановились на небольшой площадке зажатой между домами и обрывом.
- Вот видишь те камни, что мы проехали, - Ильяс показал Димке на те валуны, что мы проехали, - они с тех скал, что над дорогой падают.
- Получается, на нас тоже мог камень упасть, - удивился Дима.
- Как-то, я с одним пацаном там пешком шёл, - заулыбался Ильяс, - и тут слышим, камешки мелкие летят, ну мы не думая, побежали. И на то место где стояли, вооон тот средний камень упал. Хорошо, что тогда айфонов с наушниками не было.
- Опасные места, - Дима был впечатлён, - а там ещё и дома внизу.
- Идёмте оттуда, - показал я на один из проходов между домами, - поздороваться надо.
- Ооо, какие люди, - на старом бревне сидел Кадыр, известный старый шутник, - туристы да.
- Я уже и на туриста похож? – Засмеялся я, - вы же меня с детства знаете.
- Похож, похож, слишком модно одет, - ухмыльнулся он, и обратился к Диме - а ну, ты, ты то точно турист, садись рядом.
- Да, тут вы угадали, я впервые тут, - засмущался он, - видимо заметно.
- Покурить есть? – Ехидно спросил Кадыр, хитрым взглядом изучая Диму.
- Есть, есть, - засуетился он и, вытащив пачку, достал сигаретку.
- А ты сам что, не куришь? – Так же ехидно продолжил Кадыр, - перед старшим боишься? Не бойся, туристам скидка, можно.
- Да не тянет здесь как-то на курево, - оправдался Дима и достал сигаретку себе и полез за зажигалкой.
- Не ищи, у меня есть, - в руках у Кадыра появилась красивая зажигалка, он протянул её к сигаретке, что держал Дима. Только Дима собрался  затянуться, как вместо огня из зажигалки выскочил кулак и чуть не выбил сигаретку из губ Димы.
Знавшие приколистые привычки дядюшки Кадыра, и ожидавшие чего-то подобного мы захохотали в голос. Кадыр хохотал тоже, и лишь Дима не сразу сообразил, что к чему.
- А что, тут курить нельзя? – Улыбаясь, спросил он.
- Можно, можно, - успокоил я его, - просто дядюшка Кадыр любит подшутить. Идём, пока он ещё  чего ни будь, не придумал.
- Ох уж этот Кадыр, - начал рассказывать Ильяс, когда мы чуть отошли, - он как-то группе туристок тут по руке гадал, чего только не нагадал, ох и уржались мы потом.
- Он может, - вздохнул я и, открыв старинный замок, скрипнул тяжёлой, большой деревянной дверью, - это двор нашего старинного дома.
- А тут теперь никто не живёт? – Поинтересовался Дима, - всё заросло.
- Тут жили три семьи, - я пошёл по лестнице наверх, - теперь все в городе или в новых домах. Если кто и бывает, то только летом. Но сейчас явно никого. Я, повозившись с таким же старинным замком, как и на входе, открыл крышку, закрывающую вход на террасу второго этажа.
- Как красиво, - Дима схватился за фотоаппарат, - с высоты птичьего полёта.
- А помнишь, как мы в детстве сидели тут и запускали самолетики, - вспомнил Ильяс, - и вертолётики.
- Такое не забывается, - уселся я на самом краю, у печной трубы, и свесил ноги вниз.
- А твой туалет, мало того, что висит над пропастью, считай, так ещё и дорога к нему, - ехидно захихикал Ильяс, - как там никто не падал только.
- Дим, идём, чё покажу, - вскочил я, - аттракцион.
- Я уже ничему не удивляюсь, - отозвался он, оторвавшись от фотоаппарата, - готов ко всему.
Мы прошли по всей терассе, которая одновременно являлась крышей нижнему дому, сбоку дома терасса сужалась и заворачивала за дом, там, сузившись до метра, она вела к туалету, который  был в самом конце. Никаких перил не было. Сам туалет, как и узкая дорожка к нему висели на высоте примерно четвёртого этажа.
- Как-то нелогично туда втроём идти, - ухмыльнулся Дима, - и не безопасно, на этой горной, воздушной дорожке.
- Всегда удивлялся, чего его сюда запрятали, - Ильяс пошёл обратно, еле развернувшись на узкой дорожке.
- Я деда спрашивал, - ответил я, - он сказал, что когда он был маленьким, то всё уже было.
- Ребята, сфоткайте меня тут, - Дима протянул нам фотоаппарат и телефон, - где ещё такой, горный, орлиный сортир встретишь. Всем пошлю фотки. Я фоткал Диму на телефон, Ильяс на фотик. После, выйдя с узкой  опасной дорожки, мы продолжили фоткать его в разных ракурсах. Тем более что вид был действительно изумительный.
- Хорошо сидите, - Дима, облазив все, уселся рядом с нами, - хотел бы я тут жить.
- Тебя надолго не хватит, - улыбнулся Ильяс, - печку надо дровами топить, воду возить, магазин далеко, зимой холодно и часто свет пропадает.
- Так во всех деревнях так, - закивал он головой, - но здесь вид потрясающий.
- Что есть, то есть, - согласился я, - но когда живешь, то привыкаешь.
- А что это за башенки? - показал он на три холмика, на противоположной стороне горы, - на верхней три башенки, на средней две, на нижней одна.
- Версий много, - ответил Ильяс, беззаботно болтая ногами, - бывшие сторожевые башни скорее.
- А мне рассказывали, что это зороастрийские капища, - вспомнил я версию, - туда носили тела умерших, когда мы были зороастрийцами.
- Ну, ты посмотри, - Ильяс показал на башню в верхней части села, - это же башни, с них смотрели, кто приближается, просто они разрушились, а эту, в селе только восстановили, причем там, рядом и не восстановленные есть. Люди живут.
- А может, это два в одном было, - предположил я, - если бы это были просто башни, то там бы не построили эти башенки. Мне всегда говорили, что эти башенки разрушать нельзя, проклятие получишь. А на месте других башен ничего не построено.
- Идемте, посмотрим, - вскочил Дима, - не так уж и далеко.
- Идём, - вскочил я, - пешком, снизу вверх,
- Нет, - возразил Ильяс, - я слышал, что надо сверху вниз.
- Давай так, - кивнул я, спускаясь по лестнице, - так даже проще.
- Заодно покажем Диме ту башню, что возле телевышки, - догонял меня Ильяс, - там как раз никаких башенок.
- Точно, - скрипнул я огромной дверью на входе во двор, - поднимемся мимо школы, подъём там пологий.
- Дим, фоткай по дороге, - пробежал чуть вперёд Ильяс, - тут много интересных видов.
- Лабиринты, как в крепости, - щёлкнув Ильяса, отозвался Дима, - тут лоск навести, так сюда народ повалит.
- Сюда много туристов ездило, - оживился я, - пока СССР был, иностранцев валом, мы, пацаны, только так им колечки продавали, экскурсии устраивали.
- А потом всё кончилось, - вздохнул Ильяс, - а сейчас люди и привыкли без туристов, хотя журналисты бывают, снимают, кино тоже снимают.
- Я помню, я маленький был, - говорил я, поднимаясь по крутой каменной лестнице, - художники приезжали, так мне один художник рисунок подарил, покажу потом.
- А что это за плиты, красивые, с именами? - поинтересовался Дима, - могилки что-ли, прямо у дороги.
- Это памятные плиты, ставят тем, кто похоронен не в селе, - объяснил я, - на фронте пропал, например, вот и дата, сорок первый. А по виду, да. Как надгробные.
- Что бы помнили, - уважительным тоном произнёс Дима, - поэтому и на виду.
- Ага, - подтвердил Ильяс и выскочил через арку на площадь, - эту площадь у нас и называют, то базарной то площадью памятников, вон, целый ряд, как оградка, старинные, их и не видно уже, в землю вросли.
Мы шли выше и выше, выйдя из села, мы шли по безлесным склонам, постепенно приближаясь к телевышке. Остатки старинной башни чётко виднелись впереди.
- Вот смотри, - Ильяс забрался на холмик, - это как бы внешняя стена, а внутри сама башня, от неё осталась эта куча камней.
- Надо восстановить, как и ту, в селе, - забрался я следом.
- Это точно, - Дима увлечённо фоткал, - издали, как крепость будет.
- А вот и верхний холмик, с тремя башенками, - показа я на тот холмик, что мы видели из дома.
- Вот видишь, - Ильяс показал Диме на окрестности, - с этой башенки видна эта местность, и видна та башня, и они отсюда могли сигнал тем передавать и наоборот.
- Круговая оборона, - усмехнулся я, и направился к другой башне, - идёмте.
- Холмик, а сверху три башенки, - осмотрел всё вокруг Дима, - а камни поросли каким то оранжевым мхом, видно, что никто не трогает.
- Если кто сломает эти башенки, то сразу умрёт, - вспомнил я поверье, - когда во времена революции один из наших земляков сломал одну башенку, ну тогда же боролись со всем этим. То говорил «Вот же, со мной ничего не случилось, сказки всё это»
- И умер на следующий день, - подхватил Ильяс, - то люди пришли и восстановили. И после этого уже точно никто не тронет.
- Отсюда всё видно, - Дима снимал панораму, - воон внизу развалины старинные, какие-то, всё село, всё вокруг.
- Обзор хороший, поэтому тут башня была, а не капище, - вспомнил Ильяс одну из версий, - хотя может два в одном.
Мы уселись на травку, я прилёг и закрыл глаза, ласковый, тёплый ветерок пел свою песенку, мне было хорошо и никуда не хотелось уходить отсюда.
- Хватит спать, - пнул меня Ильяс, - по тебе уже мураши бегают. Пошли вниз.
- К тем двум башенкам? – Спросил Дима, отправившись вперёд.
- Да, - зевнул я, - а потом к самой нижней, где одна башенка.
- А оттуда спустимся в самую нижнюю часть села, - рассуждал Ильяс, перепрыгивая с холмика на холмик, - а потом к машине.
- А почему там никто не живёт? – Дима вновь показал на развалины, - хотя там вроде один домик есть.
- Переселили, - увлечённо пнул я колючку, да так что головка, цветок колючки улетела вдаль, - нас тоже хотели, но наши же упертые. Не согласились. И это село переселили, и то, что у реки внизу.
- А помнишь, - Ильяс так же пнул колючку, - мы в детстве так пинали эти колючки, а нас ругали, говорили, что от этого дождь бывает.
- Помню, - увлечённо пнул я новую колючку, - я никогда не понимал, почему нельзя эти колючки трогать, коровы их не едят. Зато отшибать верхушки у них так увлекательно.
- А цветок у этих колючек красивый, сиреневый, - Дима поднял оторванную головку цветка, - но и колючки неслабые.
- В том селе, - я отвлекся от колючек, - одна женщина жила, недавно умерла. А вот между нашим и тем селом видишь груды камней?
- Ага, - Дима увлечённо разглядывал всё вокруг, - как будто там что-то было давно.
- Так вот там тоже было село, в древности, но земли ли не хватало, или чего ещё, но с нами и с тем, теперь пустым селом были вечные конфликты.
- И они ушли, в одну ночь, - подхватил мой рассказ Ильяс, - подковы коням наоборот набили и ушли, чтобы никто не знал куда ушли.
- Это легенда конечно, - продолжил я, - но на нашем языке говорят только четыре села. Мы, это что в развалинах, то, что внизу у реки и, далеко отсюда, через перевал.
- Логически рассуждая, можно сделать вывод это те беглецы, - подытожил Ильяс.
- А от их домов остались лишь россыпи камней, - Дима подошёл к двум башенкам.
- И легенда, - я подошёл следом, - у нас много легенд, у меня даже книжка была с нашими легендами.
- Дашь почитать? – Попросил Дима, очень интересно.
- Найти надо, старая книженца, ещё шестидесятых годов. Давно её не видел.
- Я помню её, - нас нагнал Ильяс, - надо у тебя поискать.
- Эти башни дают великолепный обзор, - Дима фоткал всё вокруг, - целая цепь сторожевых башен, никто не прошёл бы незамеченным.
- Да, наши предки были воинственные люди, - Ильяс уселся между двух башенок, - но в те времена разве можно было по-другому. Вот сидел тут, на посту, мой предок, и охранял окрестности и на село посматривал.
- Видно, что это была башня, а вокруг ещё и стена, - рассуждал Дима, - археологов бы сюда.
- Не, этого не надо, - не согласился я, - растормошат всё вокруг, в музей увезут.
- Разве не лучше в музее, чем под землёй, - удивился Дима.
- Не забывай, что это ещё и зороастрийские святые места, - напомнил Ильяс, - их нельзя трогать.
- Пошли на нижнюю, - побежал я вниз, - это конечно легенды, но трогать бы я не решился.
- Красивые легенды, - Дима запыхался, пока мы бежали вниз, - трудно тут бегать, склон крутой.
- Это нижняя башня, отсюда пойдём воон в тот колодец. Там вода вкусная.
Не спеша, мы спустились вниз, всё село нависало над нами. Слышалось мычание коров и перестук их колокольчиков. Где-то мяукала кошка, и недалеко шелестели листвою деревья. Мы зашли в старый, красиво разукрашенный снаружи синей и белой краской колодец. Внутри, под арочным сводом колодца слышалось журчание воды. Между камней прорастал, какой-то зелёный мох. Шлёп, с камня в воду прыгнула лягушка.
- Лягушка? – Удивился Дима, - а эту воду можно пить?
- Лягушка в плохой воде жить не будет, - Ильяс взял кувшин и зачерпнул воды, - всегда они здесь жили.
- Вон ещё одна, - показал я на вторую лягушку, и протянул стакан, - наливай.
- Ну и я рискну, - Дима набрал другим кувшином воды, распугав лягушек.
- Правда же, вкусная вода? - напившись спросил Ильяс.
- Хрустальная, - Дима еле оторвался от кувшина, - какая же гадость в городах из крана течёт.
- Как жизнь товарищи молодёжь? – В колодец заглянуло знакомое лицо, это был мой дядька Ахмед.
- Экскурсия по горному краю, - крепко пожал я его руку, - выследили всё-таки.
- Да я твою машину увидел, домой, когда приехал. Домой пришёл, тебя нет. Обиделся. Думал ты к другим пошёл. Потом смотрю, у старой телевышки фигурки знакомые. В бинокль посмотрел, вы. Ну и пошёл навстречу.
- С нами гость, - поддержал меня Ильяс, - мы ему решили всё показать, если бы сразу к вам зашли то уже всё.
- С нашей закуской никакого «Всё» не будет, - рассмеялся Ахмед, - уже готовят, как ты любишь, тонкие, с капающим сыром, да на огне. Водички напились, теперь марш ко мне, кой чего другого попьём.
- От такого, когда я отказывался, никакой градус меня не брал после такой закуски, - я уже представил себе всё предстоящее пиршество, - познакомьтесь, это Дима, наш друг.
- У меня сослуживец был Дима, - подмигнул Ахмед Диме, - был у меня в гостях. Понравилась ему наша кухня. Сейчас тебя проверим.
- Очень рад вашему приглашению, - Дима был смущён.
Мы в предвкушении пиршества поднимались по узким проходам старого села наверх, к дому моего дяди. Узкая каменная дорожка то ныряла между домов в пропахшие навозом туннели, то опять выныривала наружу, и нас ослепляло светом. Дима фоткал, мы по его просьбе тоже фоткали его. Но все понимали, нашим экскурсиям пришёл конец. Завтра свадьба, а это три дня непросыхаемого пиршества. Сегодня тоже будет не хуже. Нам всем будет хорошо. Может наутро, немного голова будет болеть. Ну, это мелочи.