Отец, которого я не успел узнать

Было всего лишь два эпизода, когда я запомнил отца при жизни. И это не удивительно, если учесть, что тогда мне исполнилось всего лишь два с половиной года.

Первый эпизод. Мой папа, красивый, сильный и высокий мужчина, берёт меня на руки и поднимает высоко, почти до потолка. После этого он опускает меня и прижимает к щеке, покрытой щетиной. Она колется, но мне не больно, а смешно. Поэтому мы оба заливаемся смехом.

Второй эпизод. Сестра Алла забирает меня из детсада, и мы выходим на улицу. Она мне говорит, что идём провожать папу на фронт. Что это такое, я не знаю, но понимаю, что скоро не будет папы дома.

На площади собралось много людей. Мужчины пляшут под гармошку, а женщины поют, но нет никакого веселья. Мои родители тоже печальны.

- Папа, не уезжай, - прошу я.
- Я скоро вернусь, – отвечает он.

Прежде чем вместе с другими селянами сесть в грузовик, папа обнял и поцеловал маму, сестру и меня. Я разрыдался как малыш. Больше родного отца не видел.

Всё, что знаю о нём, мне известно со слов мамы, Аллы, других родственников и знакомых. Был он хорошо сложён, высокого роста, с румянцем на лице и весёлым. Нежно и преданно он любил маму, сестру и меня. Все, кто знал отца, отзывались о нём тепло, и сожалели, что жизнь его была коротка. Как я хотел бы быть ближе к нему, поговорить, но этому не суждено было осуществиться.

Отец родился в городе Екатеринославе, ныне Днепр-на-Днепре, в 1899 году. Семья была большая, у него было четыре брата и две сестры, жили довольно скромно. После школы он работал столяром. Срочную службу проходил в Иркутской области. Он освоил несколько профессий, пока не поступил на металлургический комбинат, где познакомился с мамой. Вначале родилась Алла, а через пять лет и я. Жизнь в молодой семье наладилась, когда получили жильё, но всё безжалостно перечеркнула война.

В первый месяц войны комбинат начал готовиться к эвакуации в тыл. У отца была бронь, но он решил добровольно идти на фронт. Военнообязанные возраста отца ещё не призывались, поэтому он имел возможность отвезти семью в эвакуацию.

Таким образом мы оказались в станице Стеблиевской Краснодарского края. Папа полагал, что гитлеровцы туда не доберутся. Он ошибся в своих расчётах, и нам пришлось жить на оккупированной немцами территории почти год. Это усугублялось тем, что моя мама была еврейкой. Хотя папа был украинцем, это не имело значения. Над нашей семьёй повис страх и лишения, когда каждый день мог стать последним. Но это тема отдельного повествования.

От папы пришло всего два или три письма, что объясняется военным временем, после чего наступило молчание.

Помимо наших бед, маму волновала судьба мужа. Гадалки, к которым она обращалась, в один голос вещали, что он жив, здоров и после победы вернётся домой.

Наконец наступил день, когда станица была освобождена советскими войсками. Радость этого события омрачилась через месяц, когда на отца пришла похоронка. Для мамы это стало колоссальным ударом, в 28 лет она стала вдовой.

- Дети, - обратилась к нам она. – Пришло извещение, что папа погиб, но я чувствую сердцем, что он жив, и вернётся к нам после войны.

Теперь я понимаю, что мама и сама мало верила в то, что говорила, тем не менее, у Аллы и меня сохранялась надежда на лучшую жизнь, когда война закончится.

174-я стрелковая дивизия, входившая в состав 6-й резервной армии, где служил отец, начала формироваться в Харьковской области с декабря 1941 года. Там же дивизия приняла первый бой с врагом. Обстановка на фронте была неблагоприятная для вооружённых сил СССР, и были сданы Харьков, Донбасс. Войска вынужденно отступили за Дон, где и укрепились. Был организован Воронежский фронт, которым с 14 июля 1942 года командовал Н.Ф. Ватутин.

Захватив большое село Коротояк в Воронежской области, немцы сходу форсировали Дон, который в этом месте имеет ширину 130 метров. Для этого они использовали все наличные плавсредства. В районе села Петропавловка гитлеровцы захватили плацдарм на левом берегу Дона. 15-го июля 174-я дивизия получила задание ликвидировать вражеский плацдарм, после чего захватить село Коротояк. Предстояло взять высоту, хорошо укреплённую гитлеровцами. Одна сторона её была обрывистая, а внизу располагались озерки. Доподлинно неизвестно, по какой причине, но командование приняло решение штурмовать высоту именно с этой стороны, невыгодной для наших бойцов.

По записям комдива полковника С.И. Карапетяна «дивизия при поддержке танков и авиации вступила в бой за освобождение Петропавловки». По свидетельству очевидцев танков было два, и они произвели всего несколько выстрелов по врагу, а авиация появилась только после боёв. Так что штурм высоты взяла на свои плечи пехота под ураганным огнём врага. В этом бою 18 июля 1942 года погиб мой отец. Его дивизия понесла большие потери, но через три дня немцы отступили на правый берег и закрепились в Коротояке.

На этом бои дивизии не завершились, когда оставшихся в живых бросили в атаку на другой берег Дона. С.И. Карапетян вспоминал: «Для переправы были использованы все средства, имеющиеся под рукой. Одни переправлялись при помощи обыкновенных досок. Значительная часть состава переправлялась вплавь».

Вы представляете такую переправу? Я нет! Боец в обмундировании с оружием в руках переплывает, пусть неширокую реку, под огнём противника. Это верная смерть. Свидетели давали показания, что тихий Дон стал красным от крови раненых и погибших. От дивизии осталось от силы десятка два человек. Отец к тому времени погиб, так что ужасная переправа его не коснулась.

Погибшей дивизии поменяли номер и присвоили звание гвардейской. Надо полагать, что командование дивизии по достоинству было награждено орденами и медалями, и повышено в звании. На войне погибают, и с этим ничего не поделаешь. Однако просто так отдавать жизни солдат не допустимо. Человеческая жизнь не стоила ничего, и поэтому спустя многие годы историки спорят, сколько не единиц, не десятков, и даже не тысяч, а миллионов человек погибло.

Войска Воронежского фронта в течение июля-сентября 1942 г. вели активные боевые действия, сковывающие значительные силы врага, которые благодаря этому не могли быть переброшены под Сталинград, где произошёл перелом в Великой Отечественной и Второй мировой войнах.

В январе 1943 года Воронежским фронтом была проведена Острогожско-Россошанская операция войск, в результате которой оказались разбитыми наголову немецкие, венгерские и итальянские части.

Отец похоронен в братской могиле с вечным огнём в селе Петропавловка Острогожского района Воронежской области. И это счастье, что место его захоронения известно, и он не стал одним из пропавших без вести, которые не похоронены до сих пор. Но чтобы найти это место, я потратил много лет.

Начиная с 1944 года, на Аллу и меня мама получала пособие за погибшего отца. Оно было небольшим, но и такие деньги выручали семью. Будь отец жив, мы жили бы значительно лучше.

Когда я стал взрослым, захотел съездить на могилу отца, чтобы поклониться ему. К этому времени удостоверение о смерти отца куда-то затерялось. Тогда я написал письмо в Центральный архив Советской армии, что в Подольске Московской области. Оттуда пришёл ответ, что отец не числится среди потерь в ВОВ. Для меня было странным, что отец воевал, была на него похоронка, а он не числится ни среди убитых, раненых или пропавших без вести. Человека нет, а куда он пропал неизвестно. Повторный запрос через несколько лет привёл к тем же результатам.

Тогда я направил запрос по месту призыва отца в Краснодарский областной военкомат. На этот раз получил ответ, что и у них такой не числится, но есть среди погибших один с фамилией, которая отличается от отцовой на одну букву, но с другим именем. Совпадают только отчество и год рождения. Там же сообщалось, что названный мужчина похоронен в селе Петровка Воронежской области.

Я рассудил так, что это и есть мой отец, поскольку трудно было предположить, что в станице ещё нашёлся один из мобилизованных с почти совпадающими фамилией и именем при полном совпадении отчества и года рождения. Разницу можно было объяснить условиями боевой обстановки.

Стала задача найти в Воронежской области ту Петровку, где похоронен отец, когда почти в каждом районе есть село с подобным названием. Тогда я обратился в Воронежский областной военкомат с запросом. Наконец получил ответ, что отец похоронен в братской могиле №368 в селе Петропавловка Острогожского района Воронежской области.

Я списался с сельсоветом Петропавловки и вскоре получил от них ответ, что встретят меня на станции Острогожск.

В июне 2005 года меня встретила глава администрации села и, в первую очередь, отвезла к братской могиле, где похоронен отец. Вокруг неё расположен сквер, и горит вечный огонь. Всё хорошо обустроено и ухожено. Я возложил цветы и склонил голову в память об отце. Он был рядовым, не имел наград, и отдал свою жизнь за нашу жизнь и свободу.

В электронном архиве «Мемориал» я нашёл сразу две ссылки на отца с правильной и неправильной фамилиями. С моей подачи неправильную убрали.

Когда я сам уже был отцом двоих детей, мне приснился сон, что нашёл отца, крепко обнял его и сказал:

- Папа, я так рад тебя видеть! Где ты так долго пропадал?
- Я живу в Запорожье.
- Как жаль, что не знал этого прежде. Ведь я так часто проезжал мимо этого города.
- У меня там другая семья. Сейчас у меня два взрослых сына.
- Папа, как ты мог бросить нашу семью?! Если бы ты знал, как нам тебя не хватало! – закричал я и проснулся.

Всё моё лицо было в слезах. Такое могло присниться только в кошмарном сне, потому что в жизни папа любил нашу семью безмерно.

18 июля этого года исполнилось 75 лет со дня гибели отца. Время летит невероятно быстро. Я собрал за скромным столом жену, детей и внуков, и мы отметили поминки по отцу, деду и прадеду. Память о нём жива!


ПС. При написании рассказа использовалась книга С.И. Филоненко «Острогожско-Россошанская операция – «Сталинград на верхнем Дону».