Одинокий странник

 
 
    Он сидел сначала на  берегу реки, наблюдая, как она несёт свои призрачные  воды, куда-то   вдаль,  потом,  смотрел  высоко в небо,  пытаясь понять всю суть бытия, видя, как птицы, мешаясь с облаками, в которых он по большей части витал,  как они  исчезают и  снова  появляются на горизонте, возникая вновь и вновь в поле его зрения, что говорило о том, что ничего никуда не девается, и его жизнь тоже…Чуть позже   он уже находился  в вагоне СВ, мчащегося  в неизвестность,  смотрел в окно на мельтешащие, проезжающие мимо окна  пейзажи,  будто это его жизнь несётся куда-то, где его ждало счастье,   счастье понимания сути  его пребывания здесь, и, может быть,  уже и  за пределами сейчас,  ради чего он и сидел то тут, то там,   чувствуя  себя философом, на самом деле  являясь одиноким, сторонним  наблюдателем, с чем,  в корне не хотел соглашаться… Но это было так. Это был он - Одинокий Странник, который считал, что он вовсе не одинок, зная, что в душе у него Бог, а, значит, одиночество ему не грозит.
Наблюдая  картины,  пейзажи, как он сам их называл,   тутошние картинки, которые  не радовали его глаз и душу,    он, всё время, каждый раз, когда наталкивался  на них,  желал  сойти  с этого поезда, стремительно бегущего  вперёд.
 
 
Просто жизнь никогда не стояла на месте. Живая материя, из которой она состояла и в которой находись такие же живые существа, называемые  людьми, всегда пребывала  в  движении, что означало, что постоянство им не угрожало,  и любые перемены могли произойти в любой, нежданный  момент. Надо было только двигаться вместе с этой материей, чтобы и самому  оставаться живым и трепетным,  пребывая постоянно в движении, что  позволяло  тебе,  осознать,  если не бесконечность бытия, то  хотя бы давало  понимание, что ты  здесь и сейчас, и потому,  можешь  идти дальше, вперёд, не задерживаясь у  платформы, где изредка  тормозил   железнодорожный состав, беря на борт ещё других пассажиров. И вновь трогался  в путь, подтверждая тем самым, что материя бесконечна, как и жизнь человека на местах его пребывания.
 
 
Но те пассажиры, что подсаживались в  вагон, в котором  у окна сидел Одинокий  Странник,  пытаясь сквозь пелену  своего подсознания  о чём-то философствовать, не устраивали его по многим критериям. Ему очень часто  при их    виде,  хотелось  помыть руки,  хотя он с ними не здоровался, и  не скреплял новое знакомство рукопожатием,  он их просто  не знал, этих людей,  видя впервые в тот момент, когда  они ступали с платформы, сначала на железные ступеньки лестницы вагона, а следом, уже и  на  пол тамбура в поезде, и,  тем не менее, уже разочаровавшись,  сразу и навсегда, предпочитал оставаться наедине с собой, продолжая быть  сторонним наблюдателем, считая, что он не  одинок, будучи с Богом  в душе.
 

 
Но и люди, те, что были вокруг него, и те, с кем он бы хотел подружиться, ища для себя именно интересных людей, для общения, тоже каждый  имел что-то в своей душе. А что именно,  как он это называл, Богом или Чёртом, или собственным «я», это уже были детали лично каждого.
 
 
Но,  тем не менее, они не отказывались  от своих соратников, людей, какими бы те ни  были. Вместе они были сила, способная одолеть  если,  не все препятствия  в жизни, то хоть, какие-то минимальные, беря барьеры в связке с тем, кто ему был  в чем-то  ближе остальных, понимая, что поодиночке  им не справиться,  как принято,  было считать,  что один в поле не воин.
 
А Одинокий Странник, не хотел понимать таких простых вещей, всё настаивая на том, что не одинок, и что не пессимист,  что его надежда никогда не умрёт, уже не понимая,  на что же, собственно,  он надеется.
 
 
Его любимая книга  "Есть только те, кто сражается"  неизвестного,  на самом деле,     автора, то ли мексиканца, по происхождению,  то ли,  как полагают некоторые,  известного психолога Кирилла  Алексеева, то ли, вообще, группы писателей, писавших под псевдонимом   Ривера Луиса, которую он воспринимал, как лучшее лекарство от фатализма и разочарований, ему  больше  уже  не помогала. Он постоянно, словно волк, которого сколько не корми, всё в лес смотрит, стремился сойти с подножки несущегося на всех парах поезда, покинуть  тот железнодорожный состав, в котором находились и  другие, незнакомые ему   люди, при виде которых, ему каждый  раз очень  хотелось  помыть руки, он их не знал,  но и узнавать не хотел,  думая, что одиноким никогда не станет.
 
Ощущение  Бога  в душе позволяло ему так считать, забывая, что на самом деле Бог, это его собственное «Я»,   с которым ему грозило вот-вот,  остаться наедине,  то есть, попросту   остаться наедине с самим собой,  в полном одиночестве и без людей, наблюдая за которыми, он всё больше и больше погружался в   уныние. Ему просто не нравилось происходящее. Ему нравилось одиночество. Своё «Я» или он сам, устраивало его больше всех остальных и больше  всего  остального…
 
  И дело было совсем не  в том, что он искал, но не находил этих интересных ему людей. Просто  Странник был интересен самому  себе больше всего на свете. А понимание Бога в душе,  служило ему иллюзией его не одиночества.
 
Но, тот  мир, в котором находились  все  эти люди, с которыми так и не нашёл взаимопонимания Странник,  давно  был   эгоистичен и жесток,  и таким, собственно,  являлся  всегда. И это не  было, чем-то   новым  или  из  области запредельной  фантастики. Этого  даже Библия   никогда не скрывала, где присутствовал не только  Бог, на которого всё  уповал Одинокий  Странник, думая,  что тот спасёт его от одиночества, среди тех, кто тоже упоминался  в  Писании.  Это люди, которые занимали не последнее  место и там, и здесь, в реальной жизни на земле.   И та помощь, о существовании  которой часто   думал    философствующий  Странник,  была  всегда, и тогда и сегодня,    она никуда не делась,   просто она присутствует в этом мире людей    в таком мизерном количестве, что слёзы, выплаканные от бессилия, могли бы    показаться бездонной   морской пучиной против  её величины.
 
Но Странник, пока ещё сидящий в  вагоне СВ,  едущего вперёд  поезда, всё так и не желал знать и  понимать, никаких прописных истин, и того,  что  один в поле не воин, тех, что   оправдали  себя уже  сотни и  тысячи  раз,   ни того,  что   он уже   остался наедине с собственным разочарованием, но только   не в людях, а в себе самом, а это было  гораздо страшнее.
 
 Он хотел только одного, так и оставаться сторонним наблюдателем, смотреть на проплывающие картинки и философствовать. Главным,   для него было,   не забыть при этом принять меры по не нарушению  собственного  уединения,  в которое он себя  сам же и загнал,  уверовав, в то,  что никогда не  будет одинок, имея   в своей  душе Бога, опираясь при этом,  зачем-то на  свою генетическую память, доставшуюся  людям от прошлых поколений, которые  дали  им  жизнь,  и Страннику тоже, без которых, он просто    не состоялся бы  в этом мире, желая каждый раз помыть руки, настолько мелочными и недостойными его  особы казались они ему.
 
А то, что одиночество, означает, одно,  что ты выпал из жизненной обоймы, он так и не узнает. Потому что ему некому  будет об этом сказать, глянув  на то, что произошло  с ним, он ведь давно и прочно отгородился ото всех, решив  оставаться  только лишь сторонним наблюдателем, даже не понимая, что наблюдает вовсе  ни он, а наблюдают    за ним,  а иначе, откуда бы взялось это написание  про Одинокого  Странника…
 
24.02.2017 г.