Во снах

Полине,
с любовью.


Мы спускаемся к берегу. Легкий ветер нежно треплет её волосы. Вечер, жара спала, людей на пляже нет, и нам никто не помешает насладиться обществом друг друга и морем. Я держу её за руку и не хочу отпускать, никогда. Садимся на песок. Прижимаю покрепче к себе. Ярко светит луна, и я вижу, как она отражается в её голубых глазах. Глазах, цвета моря. Она — «море», которое будет всегда со мной, даже когда мы уедем отсюда.

-Я люблю тебя, - говорю.

Поворачивается ко мне и улыбается.

-И я тебя.

Аккуратно, будто боясь потревожить, целую её в губы. И на этом моменте хочется остановить время, перекрыть течение жизни, навсегда остаться в этой секунде, раствориться в этом поцелуе, ветре, песке, море и небе.

Мы не разговариваем, молча смотрим вдаль, нет больше надобности заполнять неловкие паузы, что-то говорить, молчание стало красноречивее любых слов. Только шум прибоя, лаская слух, нарушает тишину. Вдали мерцают огни города, а я только думаю о том, как мы вернемся домой и ляжем вместе спать, в предвкушении нового дня, который проведём вместе. И эти дни наполнены жизнью больше, чем несколько прошлых лет.

Она кладёт голову мне на плечо.
               

                ***

Ночью жара спадает, и к утру становится прохладно. Первый раз я просыпаюсь в семь утра, тяжело встаю, закрываю балкон, выпиваю стакан воды и ложусь обратно. Нужно поспать, ещё хотя бы четыре часа. А лучше больше. Чем больше — тем лучше. Но снова заснуть тяжело: с похмелья сводит желудок, трясет, мрачные мысли заполняют голову, не оставляя места для чего-то светлого и тёплого. Нужно собраться, зажмуриться и как можно скорее упасть в объятия Морфея. Туда, где нет потребности заполнять щемящую пустоту бессмысленными делами, алкоголем и работой.

Второй раз просыпаюсь к часу. Надеваю халат, выхожу на балкон, закуриваю. Хорошая погода, выходной, можно было бы сходить куда-нибудь, но возможность так и останется лишь возможностью. Лучше бы не было этих выходных, работал бы постоянно, приходил домой, ел и ложился спать. И так изо дня в день, изо дня в день. Максимально механизировать жизнь. Без раздумий, чем занять свободное время, лишь бы продержаться до ночи, когда можно, наконец, лечь спать.

Докуриваю, умываюсь, разбиваю на сковороду четыре яйца и сажусь за стол перед компьютером. Сколько ещё должно пройти времени, прежде чем огонёк жизни внутри вновь разгорится?

                ***

Мы лежим диване и смотрим какую-то глупую комедию, название которой даже не запомнил. Мороз, минус тридцать, на улицах главенствует ледяной ветер, и выходить из дома совершенно не хочется. А в квартире тепло, уютно и хорошо. Мы укрылись пледом, и я обнимаю её одной рукой. Чувствую запах её волос и стараюсь поглубже его вдохнуть, наполнить им каждую клеточку своего тела, чтобы он остался со мной навсегда. И пусть счастье эфемерно, но в такие моменты я чувствую его в каждой частичке окружающего пространства. Чувствует ли она то же самое?

Целую её в шею и знаю, что она улыбается.

Свистит метель. Наверное, цвет пустоты — белый. Но эта пустота не здесь, а там, за окном, отгорожена, далеко от нас, а мы наполнены жизнью. Она закрывает ноутбук, решаем лечь спать. Выключаем свет, она ложится на бок, целую её в спину и засыпаю, положив руку ей на талию.
 
                ***

По будням, рано утром, совершенно не хочется вставать. Но нельзя поддаваться этому желанию, нельзя пропускать работу, потому что это сейчас, наверное, единственное, что, если и не помогает, то хотя бы отвлекает. К тому же, там есть приятные моменты. Вскользь брошенная благодарность от пациента, пусть и за какую-нибудь мелочь, вроде укола или капельницы; помощь тяжелобольному; «спасибо» от медсестры. Хоть и, в общем плане, работа эта удовольствия совершенно не приносит.

Может, стоит всё-таки на выходных выйти куда-нибудь? С друзьями потусить, встретиться с кем-нибудь, с кем давно собирался, но всё откладывал. Временами такие задумки кажутся хорошими, но стоит представить, как придётся идти по городу, по местам, которые вызывают болезненные ассоциации; как придётся общаться с кем-то и отвечать на изрядно надоевший вопрос «как дела?», что-то рассказывать, что-то говорить, что-то обсуждать. А в голове пусто. Либо же, наоборот, хочется рассказать очень много, для чего требуются силы, время и слова, которые так тяжело подобрать. Проще уж отмалчиваться. А болезненную ассоциацию может вызвать любая мелочь; как удар тока пронзит всё тело, и сразу же захочется сбежать домой, напиться и лечь спать, в надежде, что утром станет хотя бы чуточку легче.

Вот и ломай голову, стоит ли пытаться «социализироваться» или лучше оставить всё на своих местах.

А будильник звенит уже в третий раз, и теперь точно нужно вставать.

                ***

Тёплый летний вечер. Мы идём по набережной в сторону центра, держась за руки. Говорим одновременно обо всём и ни о чём. Она ест мороженое. Нам необязательно ехать куда-то «отдыхать», чтобы с удовольствием провести время. По крайней мере, так считаю я. Мне хорошо с ней везде. И идти так вместе, неторопливо, держась за руки, без цели, представляет не меньшую ценность, чем поездка куда-нибудь, например, за рубеж. Пока она рядом, любое место, любое время становится во много раз краше и оставляет тёплый отпечаток в памяти. И когда мы не вместе, когда настигают какие-либо трудности или неудачи, я мысленно воссоздаю моменты встреч с ней и понимаю, что ради такого можно найти в себе силы справиться с чем угодно. В конечном итоге, ради того, чтоб только ещё раз взглянуть ей в глаза, можно пойти на многое.

Скоро перестанут ходить автобусы. Мы доходим до остановки, она прижимается ко мне, я обвиваю её руками. Крепко целую, отхожу на пару метров и уже лелею мысль о следующей встрече.

                ***

Преследует ощущение, что играл в какую-то компьютерную игру и вот уже дошёл до финала, передо мной последний босс, мой меч наготове, я полон решимости сокрушить его, хэппи-энд неизбежен, но вдруг моргает свет, и компьютер перезагружается. И понимаю, что все сохранения пропали. И чтобы снова дойти до этого босса, нужно начинать всё заново. И я знаю, как это сделать. И знаю, что при определенных усилиях я смогу это сделать. Но уже не хочется. Хочется удалить эту игру и забыть про неё. Не осталось ни решимости, ни желания, ни азарта проходить этот путь заново.

Память — мой лучший друг. Здравый смысл — противник.

Когда уже кажется, что максимально автоматизировал жизнь, не оставляя места для тоски, в один миг, будто вонзилась молния, понимаешь, что, по сути, ничего и не улучшилось, ничего и не приходит в норму и, вообще, всё движется не в том направлении.

Но в каком направлении всё должно двигаться?

Сначала нужно научиться стоять. Затем ходить. А затем уже искать дорогу, по которой идти. Но как только чувствуешь опору, медленно приподнимаешься, вдруг ноги подкашиваются, и ты снова падаешь на колени. Жизнь пытается нокаутировать тебя, но пока что выходит лишь нокдаун. Вопрос в том, сколько нокдаунов ты сможешь выдержать.

                ***

Мы сидим на траве около речки. Вокруг никого, никакого людского шума, лишь деревья и шелест листьев. Это наше, можно сказать, первое свидание. Но я практически не чувствую неловкости, когда общаюсь с ней. Будто знаю её всю жизнь, будто мы старые друзья, которые просто давно не виделись. Мы пьём сидр и слушаем музыку на её телефоне. И пусть большинство песен мне совершенно не нравится, с ней готов слушать их снова и снова. Случайно ловлю её взгляд. И в этот момент понимаю, что хочу провести с ней столько времени, сколько это, вообще, возможно. До конца жизни хочу видеть её улыбку, смотреть в её глаза, слышать её голос, чувствовать её запах и, попросту, быть рядом.

Я медленно тянусь к ней, кладу руку на волосы и целую. Наш первый поцелуй. И каждый последующий будет, как первый.
 
                ***

В очередной пятничный вечер не выдержал и решил напиться. К черту похмелье, пьяные мысли и, вообще, все последствия. Зато можно поспать. И, может быть, если повезёт, даже без сновидений.

Наливаю полный стакан вина и пью залпом. Включаю фоном музыку, наливаю второй, делаю пару глотков и закуриваю. Тепло разливается по всему телу, закрываю глаза и наслаждаюсь этим моментом. Тягостные мысли не уходят, нет, но они уже идут как бы фоном, не овладевая; мир, со всеми его проблемами и невзгодами, остаётся, но лишь плетётся где-то рядом, больше не давит и не сжимает горло. Смотрю на бутылку и предвкушаю, как допью оставшееся и лягу спать.

И буду надеяться, что ты мне больше не приснишься.