Танки и люди

   
  Сознание медленно возвращалось. Глаза раскрылись. Взгляд упёрся в белоснежный потолок. Гладкий и ровный, если бы не потрескавшаяся краска в мелкую ажурную сеточку, то и смотреть было бы не на что. А так, если пофантазировать, то можно увидеть многое.

 Сколько глаз до меня упирались в него и рассматривали с интересом, словно полотно величайшего художника. Потом, по прошествии времени, в сознании неожиданно всплывает именно этот рисунок на потолке палаты.

 То, что это реанимация, говорило многое: светящиеся и противно пищащие дисплеи и у меня, и у соседа напротив, капельницы с раствором... Несмотря на попытки и ухищрения, рука и нога не шевелились. Левая сторона отнялась и онемела. Инсульт... Ясно, инсульт. Повторилось так же, как пять лет тому назад. Прошлый раз обошлось с Божьей помощью. А теперь?

 

 Холодный пот на лбу. Мороз по коже. Глупое состояние — ничего не болит. Ни рука, ни нога, а душа страдает и стонет от того, что здравомыслящий, понимающий человек беспомощен.
 
 За тобой ухаживают, как за огурцом на грядке. А внутри всё переворачивается от ощущения никчёмности. И хотел бы сказать слово доброе тем, кто за тобой ухаживает. Поделиться горестями, да не можешь.
 
 Лежишь и лупаешь глазами, как собака, а вместо слов одно мычание. Самое страшное — итог неизвестен. Вариантов много, а какой твой? Вот это и страшит.
 
 Если от общения с окружающим миром отстранён, то остаётся единственное — окунуться в прошлое. Пока Господь даёт возможность — вспомнить, что было в прошедшей жизни.
 
 Оценить, проанализировать — всё ли правильно делал. Взвесить — а не напрасно ли прожил? Чему-то порадоваться. В чём-то покаяться.
 
 Лежал, упёршись взглядом в потолок. Вспоминал детство, юность... И смешное, и глупое... И друзей, и товарищей. Были рядом, а теперь нет, и не вернуть.
***
 
 Неожиданно сознание выдернуло из прошлого случай, который невозможно забыть. Когда невольно становишься причастным к чьей-то смерти, и всё время думаешь о том, что могло бы быть иначе. Стоило только сделать чуточку по-другому. Но получилось так.

 

Первый раз попал в реанимацию в конце семидесятых...

Разгар лета. Полным ходом в нашем соединении шла подготовка к занятиям по преодолению танками водных преград на окружном учебном центре. Парк боевых машин и палаточный лагерь расположили на берегу реки.

Подготовить танк к преодолению реки под водой — мероприятие трудоёмкое, связанное с определённым риском для жизни. Если делать по инструкции и добросовестно относиться к выполнению поставленной задачи, то эти риски сводятся к нулю. А если нет, то может произойти всякое.
 
  Преодоление водной преграды — картина, завораживающая и захватывающая дух. Когда из леса с рёвом и лязгом гусениц выползает танк, устремляется к урезу реки и, не останавливаясь, скрывается под водой. По закреплённой к башне трубе воздух, так необходимый для жизни экипажа и танка, поступает внутрь боевой машины. Малейшая оплошность со стороны любого члена экипажа — и…

 А таких оплошностей может быть сколько угодно! Внутри танка в закрытом пространстве совершенно ничего не видно. Нервы на пределе. В приборах наблюдения только пелена мутной воды, и чем глубже, тем темнее! Ориентироваться приходится только по гирокомпасу и по командам руководителя переправы.
 
 С шипением в наушниках шлемофона то и дело слышатся команды: «383 – вправо, левее, ещё левее. Так… Так…» Ошибаться нельзя никому! Танк с рёвом и фонтаном выбрасываемой откачивающими насосами воды с облегчением выползает на противоположный берег! А в реке уже следующий…
 
 Но чтобы это произошло так, приходится предварительно приложить столько усилий и столько труда. Каждый танк должен быть не только технически исправен, но и герметичен.
 
Малейшее отверстие — и вода под давлением ворвётся внутрь, и тогда уже несдобровать ни машине, ни экипажу. Для этого не один день проводятся работы по замене негодных резиновых соединений, каждый лючок уплотняется и замазывается водостойкой замазкой. Герметичность проверяется специальными приборами и непосредственным погружением боевых машин в реку. К преодолению водной преграды допускаются исключительно исправные танки.
 
Одновременно с этим организовываются службы: спасательная — для спасения экипажей и эвакуационная — для вытаскивания затонувших машин на берег.
 
Продумано до мелочей всё, кроме одного — человеческого фактора. Или проще сказать: «надежды на авось» и «так сойдёт!».
***
 
 Передо мной стояла задача подготовить десять боевых машин нашего полка и один танковый тягач БТС-4.

С механиками-водителями танков повезло. Крутились и вертелись с утра до вечера, помогая друг другу. Работа спорилась. К исходу третьего дня десять танков и тягач, проверенные комиссией и готовые к выполнению задач, стояли в ряду. А мы, счастливые и измазанные, помогали другим полкам готовить технику.

Приступили к проверке техники, предназначенной для эвакуации. Первым зашёл в воду тягач нашего полка. Вначале по катки, затем до середины корпуса, полностью скрывшись под водой. Только труба-лаз, закрепленная на люке, торчала над поверхностью.

Заглушили двигатель. Вдвоём с механиком-водителем, весельчаком Сашкой, подсвечивая переносной лампой, обследовали корпус. Абсолютно сухо. Тишина звенящая. Слышалось только, как снаружи за бронёй река перекатывает камешки гальки по дну. Вода нигде не просочилась и даже не капала.
 После доклада по рации о результатах проверки завели двигатель и задним ходом вернулись на берег. Остальные тягачи также проверили, за исключением тягача рембата, который одиноко стоял в стороне. Никто не занимался им, так как механик-водитель, отвечавший за него, заболел, а замену найти не удавалось. Тягач находился в резерве и ждал своего нового владельца.
 И так бы он ещё долго стоял, если бы не непредвиденное происшествие. Во время проверки на герметичность затонул тягач мотострелкового полка.
Затопили так, что вода в двигатель попала. Для восстановления необходимо время. Пока из двигателя воду удалишь, масло заменишь, отрегулируешь, уйдёт не один день. А послезавтра уже первое занятие с экипажами. Этот тягач должен стоять на противоположной стороне реки, выполняя задачу по эвакуации танков. Необходима замена! А менять нечем! Резервным? А где механика взять?
 
  Выход из затруднительного положения нашелся сам собой. Пришедшая машина из военного городка привезла вместе с продуктами и  механика-водителя.
 
  «Товарищ полковник, сержант Черепанов. Прибыл на должность механика-водителя», — чётко доложил он заместителю командира дивизии полковнику Дубровину. Выяснилось, что сержант из бывших курсантов танкового училища. Перед выпуском заболел. После перенесенной болезни по состоянию здоровья оказался не годен к дальнейшему прохождению службы. Документы ушли на утверждение, а его перевели в рембат и временно поставили на должность командира отделения. Тягач знает в совершенстве, и на подводном вождении бывал уже не один раз!

 «Ну и слава Богу!» — облегченно вздохнул полковник Дубровин. — «Принимай технику. Проверяй исправность, и ближе к обеду перегоним на противоположный берег. Будешь там на контрольном посту в эвакуационной службе».
 Приказал мне выделить бойцов в помощь, чтобы ускорить процесс.
 
Паренёк оказался общительным и весёлым, быстрым и ловким. В помощь я отправил своего механика Сашку и ещё пару человек.

***
 
  Близилось время перерыва на обед. Легкие спазмы в желудке делали намёк на то, что пора бы обедать и слегка после этого подремать. Но голос полковника Дубровина приятным тембром продолжал вещать о неумолимо приближающемся событии, о том, что необходимо собраться с силами и сделать ещё один рывок... Вспомнил про затопленный тягач мотострелков и расстроился. Если бы вовремя и неспешно проверили, не забыли бы закрыть заглушку для слива перед тем, как идти под воду, и проблем не было. Посмотрел на часы и повернулся ко мне.
— Товарищ старший лейтенант, вы старшим на резервном тягаче. Механик-водитель — этот, как его, сержант Черепанов. Смотрю, толковый парень. Перегоняете по дну на ту сторону реки, там забирают спасатели и привозят на катере сюда на обед. Задача ясна?
— Конечно, нет! — Ни малейшего желания выполнять такие задачи, да ещё перед обедом, не было.
Согласно приказу, я должен со своим тягачом находиться на этом берегу в эвакуационной службе. А на противоположном — мотострелковый полк. Или что-то изменилось? Тягач рембатовский никто не готовил и не проверял, даже в реке не замачивали. Внутренней связи между членами экипажа нет. Хорошо, что хоть радиостанция работает. Давайте после обеда проверим, неисправности устраним! Куда спешить? — пытался отвертеться я от такой задачи.

-Да ты что, боишься, что ли? Я на этом тягаче раз двадцать в прошлом году туда-обратно через реку сгонял! Машина старенькая, но надёжная! Да пойми! Нет у нас времени! После обеда командир корпуса приедет, а тягача на той стороне нет! Ты на этом берегу старшим и будешь, а там «пехота». Сейчас перед ними другая задача стоит. Своя головная боль. Только перегонишь! Мы за тягач трос пятидесятиметровый прицепим. Коль связи нет, будешь сидеть рядом с Черепановым и слушать команды по радиостанции. Как команду дам «стой», остановитесь. Ещё один трос в сто метров зацепим и «вперед». А там уже и противоположный берег. Если что, то за эти тросы назад и вытянем. Пойми, нет других вариантов! Давай, дуй за Черепановым! Обоих ещё раз проинструктирую, перегоним и на обед!

На доводы и предложения перегнать на тот берег мой тягач родного танкового полка, в котором был уверен, получил один ответ: «Да пойми! Нет других вариантов!»

Минут через десять вдвоем с Николаем подходили для инструктажа.

Майор — начальник бронетанковой службы мотострелкового полка азартно доказывал полковнику Дубровину: «Даже школьник скажет, что в воде предметы передвигать гораздо легче, чем на суше…»
«Нет! И еще раз нет! Свободен! Не до твоих теорий!» — последовал ответ.
 
Во время инструктажа полковник налегал на единственный аргумент: «Других вариантов нет!»

«А изолирующие противогазы у кого получить?» — неожиданно прозвучал вопрос Черепанова.
Дубровин на секунду задумался, затем повернулся и крикнул начальнику химической службы: «Павел Александрович! Выдай пару противогазов товарищам военным!»
На что получил моментальный ответ: «Товарищ полковник! Привезут только к вечеру. У меня есть один, но без застёжек!»
«Ну тогда хотя бы один механику-водителю!»
Коля надел на грудь, а лямки крепко завязал на узел. «Зато не потеряется!» — пошутил он.
— Как пользоваться, знаешь? — поинтересовался Павел Александрович.
И, получив утвердительный ответ, на всякий случай предостерёг:
— Рекомендуется запускать регенеративный патрон до затопления. Если вода попадёт внутрь раньше, чем запустите патрон, это может привести к активному выделению кислорода. В результате можете получить ожог или даже взрыв. Поэтому аккуратно! Ну да ладно! С Богом!
***
 
 
Тягач завёлся и легко тронулся с места! По радиостанции отчётливо слышны команды полковника: «Левее. Так-так! Стой! Всё нормально, трос подцепили. Вперёд! Так-так!» Свет речной воды в приборах наблюдения стал светлеть — значит, подходим к берегу!
 Но стало происходить непонятное. Стрелка прибора температуры охлаждающей жидкости полезла вверх, двигатель стал троить и глохнуть.На месте работает спокойно, ровно, но стоит только тронуться с места, будто какая-то исполинская сила держит тридцатитонную машину за хвост и не отпускает.
 
Сообщил о случившемся по радиостанции руководителю.
 
«Миленькие, да поднатужьтесь! Вы почти на берегу в двух метрах!»
  Пытались ещё минут десять исправить положение и убедились в бесполезности этих ухищрений. Доложил на берег. После получения разрешения дал команду Черепанову: «Двигатель заглушить. Передачу выключить. Рукоятку установить в нейтральное положение. С горного тормоза машину снять и рычаги управления опустить вниз». Убедившись, что двигатель заглушен и что с тормоза тягач снят, ещё раз напомнил про рычаги.
 Так если с рычагов снять, она же покатится? — уточнил Николай.
 
— Далеко не укатится! А как вытаскивать из воды, если на рычагах будет стоять? Зажатые рычаги тормозят намертво, и горного не надо. Снимай с рычагов и по трубе наверх!
 
Двигатель не работал, перестали работать откачивающие насосы, вода медленно стала заполнять корпус тягача.
***
 
  То, что увидели, выбравшись из трубы, — лаз, — ужаснуло. От нашего тягача и до середины реки, где торчала из воды труба затопленной машины, тянулся тяжеленный трос. Теперь стала ясна причина спора и рассуждения по поводу физики и что предметы в воде легче двигаются.
 
Убедил-таки мотострелок Дубровина зацепить свой затопленный тягач.
Замысел прост — перетягивают тягач на противоположный берег. Ставят в кустах и спокойно ремонтируют. Не на глазах у начальства. Вопросов лишних никто не задаёт. Да не посчитали, что сам тягач 30 тонн весом, плюс воды в нём затопленном тонн 20, да троса стальные 150 метров длиной и толщиной 50 мм не одну тонну весят. Если учесть ещё сопротивление воды, то шансов вытащить такую махину на берег нет!
 
   Ужасное в том, что фарватер перегорожен, а река судоходная! Как раз из-за поворота выскочила «Ракета» на подводных крыльях (были в те времена такие суда – скорость по воде развивали до 100 км в час). Представил, что будет, если капитан или рулевой не заметят трос – внутри похолодело, волосы дыбом.
  Слава Богу, заметили и обошли в каких - то метрах пяти от затопленного тягача так, что  трубу волной накрыло.
 
 Наш тягач стоял почти на противоположном довольно крутом берегу. До уреза воды было метров десять. Но из-за крутости берега корпус тягача под водой. Я стоял на люке механика-водителя по щиколотку в воде.
 Метров на пятьдесят ниже по течению, с противоположного берега с командой спасателей выбрался гусеничный самоходный паром и, лязгая гусеницами, подполз к носу тягача.
 
 
«Андрюха, привет! Вот угораздило!» — обратился ко мне Женька, старший команды: «Давайте сюда буксирный трос! Длинный сзади отцепим! Тягач выдернем точно! А трос-то почему так натянут? У вас что, машина заторможенная осталась?».
Я же сам видел, как Николай выключил передачу, освободил тормоз... «Коля! А рычаги управления в исходное положение поставил?».
 
 «Нет! Оставил во втором положении! Ещё подумал: «Зачем в исходное? Машина сразу же назад, пусть на метр, но откатится. А так ближе к берегу!» — сверху трубы донёсся ответ.
 
«Быстро вниз! Рычаги в исходное положение и мухой наверх мне помогать! Вперед!»
 
А я пока поднатужусь в одиночку и трос на ГСП прицеплю!»
 
 
 -Товарищ старший лейтенант! А можно запустить противогаз, а то там дым? — спросил Черепанов. -Какой дым? Мы же вместе покидали машину. И никакого дыма не чувствовал, — подумал я и сделал ту ошибку, которую не могу до сих пор себе простить.

-Коля! Что хочешь, то и делай, только быстро! Я же тебя не дымом дышать посылаю, а спуститься вниз, рычаги поставить в исходное положение и быстро назад! А вдруг ещё кто-нибудь по реке пойдёт, как та «Ракета», а тут трос натянут? — повернулся, взял трос на плечо вместе с привязанной к коушу троса верёвкой, оканчивающейся ярким пенопластовым поплавком. По горло в воде, проваливаясь в вымываемом под ногами быстрым течением реки песке, потащил трос к ГСП спасателей.
 
Потом всю жизнь вспоминал этот момент и не мог себе простить то, что надо было заставить его привести в рабочее состояние и надеть на себя изолирующий противогаз. А ещё лучше отправить тащить трос, а самому спуститься и опустить рычаги в исходное положение. Но обратной дороги нет! Что произошло, уже не вернуть!
 Трос зацепили. Прошла минута, а сцепка до затопленного пехотного тягача оставалась натянутой.
 «И что  там так долго?» — Я быстро забрался наверх трубы. Николай не отзывался.
 
— Женёк! Что-то там не так! Сам полезу! — крикнул старшему команды спасателей и спустился вниз. Вода заполнила нишу с аккумуляторными батареями. Отделение управления в воде. Стоял жуткий въедливый запах дыма. Николай лежал на спине так, что голова со стиснутыми губами и пеной на краешках губ находилась над поверхностью воды, не подавая признаков жизни.
 
Я посадил Николая на сиденье такелажника, спустился под воду и вернул рычаги в исходное положение. Было слышно, как тягач освободился и откатился назад. Попытался открыть люк механика-водителя, но рукоятка, измазанная скользкой смазкой, выскальзывала из рук и не поддавалась.
Если бы только рядом был молоток! Судорожно шарил по дну корпуса, но так и не смог найти ничего подходящего. Нужно было открыть люк, который был чуть прикрыт водой. Но воздуха в лёгких не хватало, и эта затея оказалась невыполнимой.
Оставался только один выход — вверх по трубе. Оттуда доносился жуткий запах, который мешал дышать. Чтобы запустить противогаз Николая, нужно было вылить из него воду, но тесёмки крепления были завязаны так прочно, что зубами их не перегрызть.
 
Попытки протолкнуть тело Николая по трубе оказались безуспешными. На помощь пришёл Женёк. Бросил вниз конец верёвки, которую я крепко привязал к ремням противогаза.
Я пытался толкать тело снизу, а Женёк — тянуть сверху, но ничего не выходило. Труба была слишком узкой, чтобы эвакуировать человека таким способом. Тело Николая складывалось.
 Понял, что затея невыполнима. Вдвоём не вытащим! Не сможем!  Дышать нечем. Руки не слушаются. Ноги не двигаются.
 Всё понимаешь, но ничего сделать не можешь.
  «Женёк, брось! Уходи, а то останешься здесь третьим, здесь и вдвоём места мало!»
 
 Я смог бы выбраться наружу. Стало стыдно даже за такую глупую и подлую мысль. Руки не слушались, в глазах темнело. Вот-вот и отключусь. Из последних сил расположил тело Николая так, чтобы голова лежала на моих руках, согнутых и упёртых в нишу крепления аккумуляторных батарей (с той целью, что если потеряю окончательно сознание или умру, то голова Николая не упадёт в воду).
 Привиделось детство… Ещё живая, молодая мама. На душе стало спокойно. Вспомнил деда, такого тёплого и доброго… Он гладил по голове и приговаривал: «Внучок, не бойся, Господь поможет…»
 
Что происходило дальше, узнал позже со слов Женьки, других офицеров и солдат.
 Прибывшие водолазы отказались спускаться в машину, так как их снаряжение не позволяло двигаться по трубе. Было решено отсоединить трубу-лаз. Для этого необходимо гаечным ключом повернуть защёлки на фланце крепления в положение «откр.». Однако оказалось, что на этой стороне реки нет подходящего ключа.

Катер отправился за ключом на другую сторону реки. Водолазы отцепили трос от затонувшего тягача, но группа специального плавания (ГСП) не смогла вытащить его на берег. Тогда полковник решил действовать самостоятельно и запрыгнул в один из танков, подготовленных для подводного вождения. Через пять минут он уже был на противоположной стороне.

Оставил танк на крутом берегу напротив тягача и запрыгнул на броню с двумя гаечными ключами.
Но, как говорится, Бог на свете есть! Неожиданно танк медленно покатился, набирая скорость, под уклон к реке, к тягачу. Остановить было невозможно.

Он изо всех сил ударил стволом в трубу и снёс её! Если бы согнул, пришлось бы не один день эвакуировать нас из тягача.

Скорая помощь стремительно неслась к больнице, не сбавляя скорости. Внутри машины начальник медицинской службы делал искусственное дыхание Николаю. Пульс у него был еле уловим.

Так как врач был один, ему помогал Саша, водитель тягача. Он делал мне искусственное дыхание и резкие нажатия на грудную клетку. Это было необходимо, потому что пульс не прощупывался.
 
В реанимации мне, на всякий случай, сделали укол адреналина в сердце, и оно начало биться. Однако у Николая внезапно прекратился пульс, и врачам не удалось запустить его сердце.

Пришёл в сознание утром следующего дня. Такой же белоснежный потолок с потрескавшейся краской в ажурную сеточку. Разница в том, что не было тогда, в конце семидесятых, пикающих дисплеев. Вместо них в палате медицинская сестра, которая и пульс мерила, и давление, и капельницы ставила, и кислородные подушки меняла. Были тогда ещё кислородные подушки.
 
 Сразу понял, что нахожусь в больнице и жив. Начал расспрашивать сестру о Николае: что с ним и где он? Ответила, что с Николаем всё хорошо, и он находится в другой палате. Сестра запретила мне вставать и побежала к врачу.

Врач, объяснил, что произошло отравление угарным газом, и сделан укол в сердце. Сказал, что я должен быть благодарен солдатику, который вытащил с того света.
 С Николаем увидеться нельзя не в нашей больнице, поэтому увидеть его никак не смогу.
 
Через некоторое время в палату зашёл командир полка подполковник Пономарёв. Он поинтересовался самочувствием и рассказал, о Черепанове. Оказалось, у того и раньше случались потери сознания, поэтому и комиссовали. Упомянул о случившемся с танком.
  После недолгого молчания взял себя в руки и произнес четко: «Это тебе решать. Не собираюсь навязывать свои мысли. Просто передаю информацию, но окончательное решение оставишь за собой».

Командир соединения попросил не распространяться о том, что тягач был отбуксирован под водой. Если этот факт станет известен, Дубровина могут привлечь к уголовной ответственности.
Понимаю, что ты тоже пострадал, а человека, о котором идёт речь, уже нет в живых. Но прошлое не вернуть, а у Дубровина  дети и  семья. Прими решение сам! И поправляйтесь!
 
Пожал  руку и ушёл.
 
Умолчал про буксировку. Месяц провалялся в госпитале. Восстановился, только вот себе на память оставил хроническое заболевание почек. Через месяц полковник Дубровин уехал по замене за границу.

***

Расследование вели около шести месяцев. Дважды вызывали в военную прокуратуру округа, куда приходилось добираться по железной дороге с двумя пересадками.
 
 Запомнился следователь военной прокуратуры.
 
 Со мной одного возраста, но наделён невероятным самолюбием. Только я приехал на вокзал, сразу отправился в прокуратуру. Я же не на экскурсию с пересадками добирался.
Постучал в дверь кабинета, представился. Он сидел за столом, попивал кофе и даже не поздоровался. «Подождите за дверью! Я вас вызову! В повестке указано, когда, куда и во сколько!»
Понятно, прав, но только обидно!
 
 По заданным вопросам вижу, что всё знает и про буксировку, и про то, что противогазов не было.
 
 «На каком основании отправили сержанта Черепанова в затопленную машину?» (И ведь не спрашивает, зачем перегоняли чужой тягач на противоположный берег и на каком основании больной Черепанов сел за рычаги не закрепленной за ним машины?).
 
 Молча «дело» полистал и задаёт вопрос: «Как это не заметили, что машина скатилась назад, двигатель завёлся в обратную сторону и отработанные газы попали внутрь машины, что и привело к гибели военнослужащего? А это гибель по неосторожности...»
- А кто это сказал о том, что двигатель завёлся в обратную сторону? Этого произойти под водой не может!
- А вот техническое заключение специальной комиссии, что, судя по признакам, двигатель был запущен в обратную сторону, — парировал ответ следователь.
— Мне очень жаль, что комиссия оказалась некомпетентной. С меня показания снимите и отправьте просьбу обосновать и подтвердить выводы технического заключения.
    Запуск в обратную сторону происходит, когда воздух забирается через выхлопную трубу, а отработанные газы выходят через воздухоочиститель. Эта схема применима к любому дизельному двигателю, за исключением подводных условий.
 
В подводных условиях на выхлопную трубу устанавливается специальная клапанная коробка. Она позволяет отработанным газам выходить наружу, не допуская попадания воды и воздуха в выхлопную систему. Ведь где на дне реки взяться воздуху? Именно так можно объяснить это явление комиссии. Или же лучше провести следственный эксперимент, чтобы наглядно продемонстрировать работу системы.
 Какие Ваши предположения — откуда появился угарный газ в тягаче?
 
 От большой нагрузки на двигатель прогорела прокладка блока цилиндров или во время движения под водой. А может быть, ещё до того. Пока двигатель работал, угарный газ удалялся из корпуса через выхлопную трубу в воду. Когда заглушили, откачивающие водяные помпы работать перестали, и вода стала поступать в корпус. А угарный газ тяжелее воздуха, но легче воды. Вот и получилась такая концентрация в герметичном корпусе.

 В голове появилось просветление. Всё стало на свои места. Им необходимо найти и наказать виновного. Грубо сказать — стрелочника. И этот стрелочник, видимо, я.
 
 Со станции к городку плёлся с опущенной головой. Что в гибели виноват, знал и без следователя...
 
 Отказался бы и не поехал, ну получил бы выговор, а человек был бы жив. Не отправлял бы, а сам слазил.
 
  А тут еще встретил знакомого офицера из рембата, он и рассказал, что сегодня у них в части был командир дивизии и пошутил: «Вы сержантов в танковый полк больше не посылайте, а то всех изведут». И рассмеялся.
 
   Так стало обидно, что мимо дома рванул прямиком в штаб, к командиру дивизии. Всю эту накопившуюся грязь выплеснул не стесняясь. Предупредил, что если ещё раз вызовут в прокуратуру, и будут шить дело, то молчать больше не собираюсь.  На душе стало легче.
 
Дело закрыли, и больше никто к следователям не вызывал. Через полгода пришёл приказ Командующего  округом «О происшествии при проведении занятий по подводному вождению танков и наказании виновных».
Где было написано: «За нарушение мер безопасности при проведении занятий начальнику бронетанковой службы старшему лейтенанту А. объявить строгий выговор».
***
 Воспоминания медленно переползают в рассуждения… Чем ещё в таком состоянии заниматься? Говорят, что в этот мир попадаем для испытаний. Справишься или нет — это зависит только от тебя самого. Нет таких людей, которые бы не делали ошибок.
 
 Весь мир построен на одних противоречиях. Например, чёрное — белое. А как жёлтый, красный, голубой? А это лишь оттенки. Полюса тоже только два: северный и южный. Даже палка и то имеет только два конца. Если палку поломать в надежде увеличить количество концов, то в результате всё равно получится совсем не то, к чему так стремился. Просто будет уже две палки, но у каждой из них по два конца.
 
 Так же добро и зло. Для кого-то твоё добро будет добром, а для кого-то злом. А тут уж выбирай сам!
 
 Лет десять тому назад работал воспитателем в кадетской школе и отправился на полевой выход в воинскую часть. Построил взвод и объяснил кадетам, где должны находиться и что делать, пока буду получать материальные ценности и палатки.
 Однако заметил, что не слушают, смотрят куда-то за моей спиной и улыбаются.
 Повернулся, а там с широко распахнутыми руками такой же рыжий, с веснушками на лице, Женёк из команды спасателей, только чуток округлился и постарел. Сгрёб в охапку и обнял крепко.
Оказывается, что здесь в учебном батальоне работает преподавателем. «Ну ты иди принимай палатки, а я подопечных к себе в класс заберу на это время. Вечером увидимся!»...
 
 Незаметно пролетел и закончился полевой выход. Отзвенело лето… В конце сентября, после подведения итогов учёбы, неожиданно прозвучал вопрос: «А почему нам про случай на подводном вождении не рассказывали? Дядя Женя рассказал. А где сейчас этот сержант живёт?»
 
  Смотрят, ждут ответа. Значит, Женька сказал, что жив. Как быть?
И у меня неожиданно вырвалось: «А вот здесь у меня, в самом сердце, и живёт, и жить будет, пока живой!» И подумалось: «А ведь так и есть!»…
 
 Через два дня за хорошее поведение перевели в другую палату, а ещё через две недели этажом выше (ближе к небу — дальше от земли). Стал тихонечко ходить, держась за стенку.