Шампанское в ведерке со льдом

- У вас была береза в саду…
- Три. Пришлось спилить. Они засохли.
Не стало березы, исчез символ России.  И, казалось, что все померкло во мгле. Ощущалось какое-то запустение, хотя цвели пурпурные розы, деревья, образующие живую изгородь, устремлялись своими кронами ввысь, несмотря на усердия приглашаемого садовника. Столик, стоявший ранее на лужайке и притягательно  манивший к себе, притулился на тротуаре рядом с домом.
Она заглянула за дом. Конечно, никаких грядок там не было. Аккуратно подстриженная трава…
Перед домом  благоухали розы, заглядывающие в полуоткрытую, почти полностью стеклянную дверь.
Она лежала на канапе, устремив свой взгляд на эти розы, словно, ожидая от них ответа. Хотя ответ ей был известен. Для жизни немного надо. Вот это канапе, столик перед ним. Не нужны ни спальни на втором этаже, ни кабинет, ни большая ванная комната. Не нужно ничего, то, что казалось так необходимо было в прошлом, как и шампанское в ведерке со льдом в одном из ресторанов Брюгге.
Зачем шампанское? Для настроения, хотя  и без шампанского оно тогда, в пору молодости, было прекрасным. Они долго гуляли по этому, как ей казалось, игрушечному городу, несмотря на возвышавшийся над городом высокий собор. Наслаждались  музыкой уличного шарманщика, стоявшего на берегу канала, по которому медленно проплывали кораблики с туристами, слушая цокот копыт лошадей, уносивших вдаль старинные кареты.
- Покатаемся на лошадке?
- В детстве накаталась, - ответила она. – Меня ребенком возили на покос. Мне было года четыре. Помню только, что тетя давала мне ягоды спелой земляники, на веточке… Я так утомилась за день, что заснула на стоге, когда мы возвращались домой. Открыла глаза и виду кучерявые облака, похожие на те, что на картинах итальянских художников. Но я больше люблю маленьких голландцев.
- Почему маленьких?
- Потому что их первые картины были небольшого размера. предназначенные для украшения жилищ простого народа.
- Хотя я специалист по голландскому,   но не знала этого.
- Всего знать невозможно. Зачем знания? И без знаний, глядя на картину, грустишь или веселишься. У меня настроение улучшается даже глядя на подаренную вами гобеленовую сумку. Хотелось бы знать, копия какого художника.
- Припоминаю сюжет. Празднично одетые крестьяне, взявшись за руки, водят хоровод вокруг дерева.
- Странно, вы сказали хоровод.
- Конечно, это не хоровод в вашем понимании слова. Вед хоровод водят девушки.
- У Матисса есть картина, название  по - французски  «Ronde».
- Да, да наш коллекционер   заказал три картины для своих лестничных площадок. Но вот языковая нестыковка. По –русски три этажа, а по-французски -два. Если бы не это обстоятельство, в  Эрмитаже было бы три громадных полотна, а не два. Коллекционер долго думал, не хотел размещать их. А Матисс впал в депрессию. И как результат: еще одно полотно «Семейный портрет», где казалось бы полный диссонанс, диваны разных цветов, казалось бы несуразица в женском одеянии. Но художникам все можно. Они выходят за рамки реализма. А вот у голландцев все реально. На  гобеленовой сумке собака тоже участница праздника, смотрит на танцующих. И, глядя на танцоров, кажется, подвывает в такт  музыканту, играющему на дудочке, неподалеку от уже «тепленького» гостя, притулившегося к дереву. Не до сна, и не до танцев влюбленной парочке, спрятавшейся за телегой, в тени кроны дуба. И где-то вдалеке пахарь… Непонятны эти голландцы. На Руси  в деревнях были престольные праздники, когда никто не работал. Одна деревня отправлялась в гости в другую деревню. После праздника молодые парни, шли  в рукопашную «стенка на стенку».
- Как это?
- Молодцы из одной деревни на парней из другой. Но это так, игра. А впереди всех гармонист. И этим гармонистом был мой муж.
- Николай Алексеевич?
- Представьте себе так…
-Да.  Я помню при прощании сказала ему, до скорой встречи. Он стоял пердо мной, опустив руки, глядя на меня своими бездонными серовато-голубыми глазами и молчал. Я тогда подумала, что следующая наша встреча с ним будет на небесах.