Рецензия на Роман Ключаревой Счастье

Выйти из минуса
Наталья Ключарева. Счастье
Рецензия опубликована в № 6-2017 г. журнала "Урал"
   
 
Наталья Ключарева. Счастье. — М.: «РИПОЛ классик», 2016.
 
Ни имен, ни счастья. Такая вот жизнь у большинства героев романа Натальи Ключаревой. Хотя почти все они это счастье ищут. И имена свои тоже.
Мы все из детства. Но относимся к нему по-разному. Одни как к неизбежному этапу развития, другие вспоминают о нем с радостью и жалеют, что в него нельзя вернуться, третьи — со страхом и холодом в душе. Ибо детство у всех разное. Роман «Счастье» однозначно не для детей. Ибо то детство, которое в книге, больное. Причем ударение можно поставить сразу на оба «о» или на каждое по очереди. Роман для взрослых. Хотя он и про Петьку, и про Пашку, и про Катю. Про счастье, которого у них пока нет, но которое обязательно будет. И еще про то, что несчастным человека делают разлука, одиночество и равнодушие. А для счастья надо всего лишь преодолеть все это, «просто сделать шаг, переступить полосу отчуждения, обнять незнакомого человека».
Если нарисовать обычную систему координат, то влево и вниз всё уходит в минус, а вправо и вверх — в плюс. Слева внизу счастья нет. Только горе, беда, боль. Там и живут герои романа. Алексей Степанович, вечно пьяный учитель математики, философ, появившийся в романе на одну лишь главу, зашедший на урок, чтобы сказать ту самую главную истину и пропавший неожиданно навсегда с формулировкой: «уволен за пьянство», задает главный вектор развития счастья. «Дойдите хотя бы до нуля… выберетесь из минуса. На большее я не надеюсь. Желаю вам нуля». Не самое завидное пожелание. Впрочем, смотря с чем сравнивать.
Роман Натальи Ключаревой «Счастье» — о счастье. Словом этим густо засеяна каждая страница книги, словно поле яровой рожью. Но у героев счастья нет, и они за него с разной степенью успешности борются. От первой страницы до последней.
Герои Ключаревой паталогически несчастны. Во всяком случае, женщины. «Я ищу счастливых, — объясняет летающий по книге ангел, — но жизнь приводит меня к несчастным». Приводит потому, что счастливых меньше. И они не просят ангела им помочь.
Восьмидесятипятилетняя Железная Леди — бабушка Саньки — несчастна с детских лет. Она, потерявшая в годы сталинских репрессий отца и мать и вынесшая всю боль разлуки и горя, передает нажитое эстафетой своей дочери. Не ласку, не любовь, а именно боль. Боль, накопленную в своем одиноком, не нужном никому детстве, в котором жила она в глубоком минусе, без шансов даже на призрачный ноль… А уж дочь несет эту боль дальше. И ей есть кому передать. Она взрослая, но такая же, как и двадцать, и сорок лет назад, никому не нужная — женщина без имени, в замасленном халате и с нечесаными волосами. Женщина, которая не заметила, как и у нее родилась дочь. Не заметила, потому что была пьяна. Потому что вначале пожалела триста рублей на аборт. А когда уже не пожалела, деньги пропил отец будущего ребенка. А может быть, они пропили вместе. Судьба опустила ее на самое дно, отобрала имя, завела еще дальше в минус, туда, где каждый день необходимо бороться. Не за счастье бороться, а просто за существование. Она понимает это… или понимала когда-то давно, когда ее дочке Саньке был всего годик и встретился на пути ее ангел, ну, может, и не ангел, а человек, который смог бы вытащить тогда из этого минуса. Она хотела, а он не смог или не пожелал. Ведь она обманула его. Так и родилась вторая дочь. Что ей передавать? Да то же самое, что и первой. Горе и боль.
И вот очередь старшей быть несчастной. «Они меня не заметили. Даже имени не дали». «Эй, ты! Пошла отсюда», — вот и все имена. Жизнь в страхе, когда «леденеешь от звука поворачивающегося ключа». Названная Санькой соседом по коммунальной квартире — думал, по коридору мальчик ползает, а оказалась девочка. Как-то выросла, сопротивляясь той запрограммированной еще в тридцатых годах двадцатого века системе координат. Ушла из дома, как только поняла, что может жить сама. Хорошо, что минус не так глубок. Вектор Алексея Степановича позволяет двигаться в правильном направлении. Да еще помогают дети — Пашка и Петька. И пусть у них разные отцы, от которых ни памяти, ни имени. Зато в детях счастье. И у детей есть имена. Для Ключаревой — главный знак. Еще не появились на странице, а уже с именем. Не каждому в романе дано. Вот только давят воспоминания о собственном детстве, где счастье было только в еде, которой постоянно не хватало. И не хватало любви, ласки, простых человеческих чувств, тех, что дети получают от своих родителей. Впрочем, родителей-то и не было вовсе. Только «те двое». Саньке трудно. Надо «биться за каждый ласковый взгляд, вытапливать из своей ледяной пустыни нежные словечки, которые у других сами льются с языка». «Как я завидую тем, кому все дано изначально. Просто потому, что их детство было наполнено любовью, и теперь они, не задумываясь и особо не утруждаясь, переливают эту живую воду в следующий сосуд», — говорит Санька. В ее сосуд наливали горе и боль трех поколений.
Вторая дочь. Тоже Санька (вначале)… Или Дарья (по паспорту)… или тетя Маша (так получилось)… или Индира Ганди (тоже хорошее имя). Девушка с именем в документах, но без имени в жизни. «Те двое», как всегда, забыли дать, а потом уже старшая сестра пыталась восполнить этот пробел, как могла, называя каждый день разными именами, словно пытаясь угадать, какое из имен принесет ребенку больше счастья. Оказалось, что никакое не принесло. Мир схлопывается и гаснет каждый раз, когда она вспоминает, что у нее нет имени. Может быть, поэтому встреченный в сырой, промозглый день толстый и бородатый, тоже никому не нужный и по-своему несчастный мужчина, «жизнь которого походит на невнятное топтание в прихожей», превращается в Алешу. Алеша не имя, просто его предположение. Пусть будет Алешей. Чем, собственно, не ангел. Ну, разве что без крыльев. Ему и выводить ее из минуса. Алеше самому до нуля идти и идти, месить нечищеными ботинками снежную кашу. Но вдвоем, взявшись за руки, легче. Вектор задан Алексеем Степановичем. Тяжело в пути. «Я не могу, оставь меня, я мертвая, будь с живыми, не трать на меня силы, это бесполезно, надежды нет, уходи!» — кричит она ему. Но ангелы не оставляют людей в беде. Даже если очень похожи на людей. Он выведет. Хотя бы до нуля. Дальше идти Петьке и Пашке. И их сестре Кате. Трудна дорога вверх и вправо через ноль — Ключарева не позволяет детям просто быть счастливыми. Катя попадает в детский дом, Пашка и Петька остаются без мамы, которой грозит срок за участие в якобы «антиправительственных» митингах.
Роман представляет собой удивительное сочетание реализма и сна. Не придуманного а-ля Пелевин, Сорокин или Липскеров фэнтези, а именно сна, сказки, «Щелкунчика». Хотя какой тут «Щелкунчик» — это, скорее, «дурной сон Кафки» — фраза из книги. «Замок»… «Процесс»…
«Жизнь загоняет в угол, чтобы научить летать». Одни герои романа считают: чтобы найти счастье, нужно барахтаться. Другие доверяются течению. Самое главное, выйти из угла, из нуля, из той точки, в которой начинается система координат. А из нее уже можно рваться в небо, чтобы почувствовать счастье в полете. Это только ангелы спускаются на землю, чтобы помочь людям. Люди должны летать…
Роман Натальи Ключаревой не отвечает на вопрос, как сделать человека счастливым. Он не дает рецептов счастья. В нем нет хэппи-энда. Но есть ощущение перехода через ноль, есть чувство того, что «жизнь перестала равняться выживанию». Его констатирует, лежа на тюремных нарах рядом с Санькой, нестареющая Ида Моисеевна, профессиональный борец за счастье, продолжательница дела Алексея Степановича: «Мы начинали из глубокого минуса. Вы добрались до нуля. Ваши дети уже берут старт из плюса: есть шанс, что они будут нормальными людьми».
Впрочем, за этот плюс все равно придется бороться, кусаясь и царапаясь, как делает это маленькая Катя, брошенная жестокой рукой современного законодательства в детский дом, где нет любви, где нет счастья, где нет плюса. Но у нее все это обязательно будет. У нее, у Пашки, Петьки, Саньки… Счастье будет нелегким. «Никто не обещал нам легкого счастья. Но и отменить его не может никто. Совсем никто».
«Счастье» — роман не для детей. Несмотря на веселую, детскую обложку. Детям его читать не надо. Дети должны рождаться нормальными людьми. То есть счастливыми. Сразу в плюсе.