Сны не снятся Разговор по душам

   К вечеру уже близился день,  когда наша рейдовая бригада,  проверявшая готовность животноводческих помещений к зимовке, попала на отдалённую ферму. Один корпус её блистал белизной. Во втором, ещё грязном и сумрачном, увидели женщину.
 -  Не испугаетесь меня? – спросила, явно стесняясь своего забрызганного известью халата. Платок, повязанный по самые глаза, не спас от известковых пятен и лицо.
- Вы что же тут, одна управляетесь?
- Одна. Да я не из строителей, доярка.
   Интересно показалось – сами животноводы редко соглашаются на ремонтные работы. Недосуг им, летние лагеря далеко, молоко идёт большое, со своими делами управиться бы.
- Так вы в отпуске? - осенила меня догадка.
- Да нет, работаю. А сюда сама подрядилась. Деньги нужны.
   И всё стало ясно. Помашет ещё немного кистью да поспешит на вечернюю дойку. И не будет ей покоя до поздней ночи, дома ведь дети, хозяйство, уборка, готовка. Поднимется с солнышком, а после утренней дойки опять сюда. И загнала её в это ярмо не страсть к наживе, а обстоятельства, круговая наша нужда.
   Поинтересовалась, куда же пойдёт заработанное.
 - Свадьба у дочери. За оба корпуса, что выбелю изнутри и снаружи, обещают два миллиона.  Что же ещё делать? Негде денег взять, хоть кричи. И зарплату не дают.
   Работает на совесть, выбеливает старательно, густо, до самого потолка. Сначала чистит грязь и навоз лопатой, а уж потом орудует помазком.
- А нельзя пульверизатором белить? Ведь проще.
- Проще-то проще, да плохо забеливает, больше размывает, пятна остаются.
   Поначалу, вспоминает, всё пробовала. На иной ферме, где порядок поддерживается и санитарные дни соблюдаются, достаточно было бы освежить стены. Но тут они до того черны, что извести жалеть не приходиться да и себя тоже.
   И спецодежда плоховата. Одна рука в длинной резиновой перчатке, вторая голая, с уже покрасневшей, шелушащейся кожей. Да, дороговато обойдётся ей доченькина свадьба.
- Тяжело,- соглашается со словами сочувствия,- так за день умаешься, что сны уже не снятся никакие.
   И который раз спросила, тяжело вздохнув:
- А что же делать?
   К кому только этот вопрос и кто его услышит. Хорошо бы отнеслись к ней с пониманием и сочувствием, не обсчитали, не обманули надежд. Такое тоже часто встречается. И тогда делать будет, действительно, нечего.
   По вполне понятной причине безадресным и безымённым получился этот короткий репортаж. Но стоит только оглянуться вокруг, повнимательнее посмотреть в людские глаза. В большинстве их тот же вопрос.



               
                8 августа 1996