Жили-были... Разговор по душам

  «Какая прелесть, эти сказки!» - говаривал Пушкин, вспоминая длинные, уютные вечера со старой няней. И сам, став гением, не чурался их. Вряд ли найдётся человек, не знавший его сказок.
   Любили сказки и мы. Зачитывались и верили, что доброта, скромность, трудолюбие непременно  будут вознаграждены. И становилось светлее. И надеялось, и мечталось.
   Потом читала их дочери. Она слушала, затаив дыхание, распахнув большие серые глаза. И в их уголках собирались блестящие бисеринки, если кого-то обижали. Больше всего жалела она зайку, которого выгнала лиса из лубяной избушки. Терла кулачками смуглые мокрые  щёчки.
-Да остановись, - мягко корила её бабушка, которая обычно устраивалась рядом  с вязаньем,-
Это из-за сказки-то реветь!
   Чуть помедля, уже жестче, назидательнее добавляла:
- Наплачешься ещё, жизнь большая…
   И, думая о своём, поджимала губы, отчего от них до подбородка обозначалась глубокая горькая складка.
   Теперь растёт сын. И самое большое наказание для него – мой отказ от вечерней сказки.
   Читаю. Опять доброта побеждает зло и корысть, опять торжествует, берёт верх правда, истина.  И злых людей меньше. Во всей сказке одна какая-то кривая Бабариха и той комар отомстил.  И сравниваю это с жизнью. С тем, что видела и вижу, предчувствую. Никак не вяжется наше бытиё со сказкой. А ведь именно оно определяет наше сознание. И не только образ жизни и мыслей, но и поведение. А потому на плаву сейчас те, кто «умеет жить» - вчерашние спекулянты, хапуги, оборотистые дельцы. Не в чести в этих кругах скромность и доброта.
   Да и сами мы становимся другими. Посмотрите вокруг – как мало вокруг улыбающихся, открытых лиц, светящихся глаз. Всё больше злые, серые, сосредоточенные. Тронь такого, задень только локтем нечаянно и он взорвётся бранной базарной руганью.
-Что ты мне сказки рассказываешь?! – оборвут любого, не желая слушать.
   А что же сказки…милые, добрые, старые и, казалось, вечные?  Что же с ними? Читать их детям?
   Знаю семью, где книги собираются… для украшения мебельной «стенки», в кожаных переплётах и суперобложках. А тонкие, яркие, с забавными картинками их сын просто рвёт. Смотреть больно, но его, видно, готовят в супермены.
   А мне жаль лишать  своего ребёнка этого дивного, чудесного мира. И опять под шум дождя открываю книгу:
- Жили-были…


               
                Июнь 1994