Часовня частьIII Ангел

Писатель извинился, - задержался на Константиновском. Предложил встретиться на следующей неделе.
 А в послеобеденное время, когда не грех оторваться от сатанинской папки ноутбука и прилечь на полчасика, откуда-то выползла эта, чертова… Самая малость.  И ниоткуда прозвучал этот вопрос -парализатор. А не брякнуть ли этой Ольге?
Не исключено, что здесь мы имеем дело с эффектом Буцефала,  пугавшегося собственной тени. Тень, чья природа так глубоко описана  нашим замечательным земляком, драматургом Шварцем,  опасна в том случае, если ее бояться, и безвредна, если на нее не обращать внимании. 
Над несчастным, укрощаемым Александром Великим жеребцом, тень явно властвовала, устрашала. Сексуальное чувство, точнее перспектива его появления тоже устрашает.
Рост терроризма в наше время на Востоке, находится в прямом родстве со всевластием секса на Западе. Головорез-террорист и порно-модели сошлись в битве за власть над грешным человечеством,  сцепились за право устрашать.
Что сделал Праведный Старец? Просто освободил меня из-под власти страхов в том числе и от страха сексуального влечения, пугающего своей неотвратимостью, так же Как Александр Македонский освободил Буцефала из-под власти страха перед собственной тенью. Однако, если царевич автоматически сменил власть тени над конем  собственной властью,  старец оставил меня совершенно свободным.
Как бы то ни было, во мне проснулся воитель, готовый выступить на защиту. Против чего и за что  выступать? Мыслимое ли дело - обнести Благодать Господню колючей проволокой со рвами, эскарпами, минными полями и пулеметными гнездами? 
Старец указал мне на свет, но я обернулся на жуткую тень и начал это безнадежное предприятие, - выступил с малой дружиной, подобно Князю Игорю походом на мрак . И как Игорь поначалу успешно захватил половецкие вежи, так и я взял первый трофей, гипотетический бюстгальтер.
 Я зевнул и потянулся на своей лежанке.
Ольга же, пишет, что она де, скорпион.  А у женщин скорпионов  груди чрезмерно обильны и слишком мягки, а конечности, включая кисти рук и ступни ног, часто зело  велики, взгляд замутнен непроходящей страстью к соитию, а в общении они, чуя интригу, чаще всего безосновательно, выстраивают контр интригу, отчего  выглядят отталкивающе сварливо и глупо.
 И тут в противовес титькам скорпионих  я не смог не вспомнить  упомянутые прелести Оксанки, Ирки, других баб и, конечно, Юльки.  Увы, я сам создал себе  противника непобедимого по своей природе.
Почесал грудь, сел на кровати и протянул руку к телефону.
- Алло, Ольга? Привет.
- Привет.
- Вот, тут ты мне прислала свой номер…
- Так. Ты на каком сайте меня нашел? На «Мамбе»? –моя собеседница  говорила уверенно и по-деловому, с легким вульгарным душком, развязно.
- На сайте знакомств.  Забыл, как он называется.
- Там мое фото одно?
- Да, Ты на нем на фоне катеров.
- А, ну поняла. Сразу предупреждаю: я встречаюсь на материальной основе.
- И какого размера та основа?
- А сколько не жалко.
- А в среднем сколько дают.
- По-разному. Бывает, вот, на прошлой неделе, мужчина получил все что хотел, по полной программе – только тысячу  заплатил. Другой - проговорил со мною весь вечер, дал две штуки и ушел. А вообще ничего не было, - не кувыркались.  Еще один разговорился, разоткровенничался, а потом объявляет не могу тебе деньги давать.
- Рука не поднимается?
- Ну, да.  Я  его к подруге отправила. Он ей две тысячи заплатил. Смотри, я принимаю у себя… 
- Без выезда. Скажем, на пляж, желательно дикий? Чисто античный вариант, - в чем мать родила. 
 - Где? Куда ехать в такую жару. Ты на машине?
- К сожалению свой «Лексус» я отправил в автосервис? Но можно взять такси. 
- Да жара такая, не хочу сгореть.!
- Ты предпочитаешь,  дышать воздухом по вечером, в сумерках.
- Я - ночная бабочка.  В общем, давай если хочешь, приезжай. Я принимаю у себя, знаешь в гаражах на Альпийской, напротив церкви.
Я пережил, что-то похожее на удар током, тем не менее постарался не подать виду.   
- Там где кладбище?
- Чуть-чуть назад от кладбища. Кладбище дальше. Там, знаешь, те гаражи, что выходят на улицу,  переделали там, в мастерские, в магазины. Знаешь, там скутерами торгуют.
- Да-да, знаю эти  гаражные трущобы. – Именно  в этот момент  метафора света и тени, по поводу которой я позволил себе пофилософствовать, выше, предстала передо мной .
- Какие трущобы! У меня комфортабельный жилой гараж, санузел, ванна. Это ты наверно  нищеброд, без тачки и без денег,  звонишь, что бы просто поговорить.
- Нет, отчего ж, могу и приехать, только ближе к вечеру, часам к шести.
- Перед тем как ехать, позвони, и про деньги не забудь.   
Итак, мир снова изменился.  Вспомнилось, (Опять вспомнилось! Ну вот такое у меня разболтанное сознание! Простите великодушно), как июньским утром перед началом выпускных экзаменов, позабыв об «Алгебре и начале анализа», я раскрыл прекрасно изданный в Киеве зеленый том Михаила Булгакова. «Белая гвардия», «Театральный роман»,  «Мастер и Маргарита».  Фариссейская филиппика сатаны к Евангелисту Матфею по поводу света и тени.
И вот, - панорамная рельефная картина мира, где свет сочетается с тенью, порою невыносимо контрастно . Горный хребет с улицей Альпийская, наверху храм с источником  свободы и света.   С одной стороны – ниже по склону в кустарно-слесарно-жилом гетто  мрачное блудилище, где меня поджидает жало женщины-скорпиона.
 Да и по другому склону, ниже, здание брежневской эпохи в виде среза усеченной сверху пирамиды, сложенное из панелей, отделанных маленькими бледно-голубыми плиточками, - кожно-венерический диспансер.  В старину, при большевиках, когда лечение сифилиса было долгим и трудным, заведение было популярно в народе.  Из-за, формы здания диспансер называли «кораблик», а из-за цвета – «незабудка». Его лишенного  одного глаза и носившего черную повязку главврача прозвали Нельсоном.  «Попал к Нельсону на кораблик», - означало: подхватил веселую болезнь. Мрачная перспектива.
Свет в обрамлении мрака. Неужели сатана прав? Видимо, в известных допущениях…
А ведь и Булгаков был венерологом…  Все складывается одно к одному. Ох, не к добру. 
Вечером, управившись с делами, я терзался сомнениями:  поехать ли к Ольге или укрепиться в вере в храме? Или ну его на фиг, - никуда не ездить. 
Однако надо разменять штуку, заплатить за интернет и телефон. Вот ассигнация в  тысячу рублей. Вот пятихатка стольниками.  Что там еще? Мелочь в кармане, как раз туда и обратно, на автобус, тютелька в тютельку.  («Лексус»-то, как я соврал Ольге, в автосервисе).  Полтарушки вполне хватит, что бы удовлетворить с ее помощью  физиологические потребности.
 Это испытание, посылаемое мне Свыше. Или спор между Всевышним и врагом рода человеческого. 
А что если мне в ответ испытать Всевышнего? Примет ли он меня после грехопадения?  Он ждет моего стремления к нему и испытывает меня, и я испытываю Его и тем самым, уподобляюсь Ему, следовательно, стремлюсь ко Господу. Сегодня же служба в пять, я помню, женщина в платке из лавки книг и церковной утвари говорила об этом кому-то по телефону. 
Отстоять службу,  поклониться могиле праведника и пасть в объятья этой немолодой, но опытной блудницы!  Взобраться повыше, чтобы сигануть поглубже.
Разврат, слово не имеет ни малейшего отношения к физиологии, включая физиологию половых органов.  Церковно-славянское или южнославянское неполногласие. – град, брег, врата, власть, сладкий, -которому противостоит восточнославянское полногласие, - город, берег, ворота, волость, солодкий.  Соответственно разврату противостоит разворот, термин, относящийся к перемещению, движению, навигации, словом, ничего телесного.  Кстати, и блуд оттуда же.
Ладно поехали.  На остановке, сразу за которой начиналось кладбище, было пусто. Напротив, за раскаленным асфальтом дороги за воротами храма, во дворе уже стояло несколько иномарок съезжавшихся к службе прихожан. 
Я решил в оставшиеся десять минут покурить на кладбище.  По центральной Аллее,   огражденной от дороги рядом старых задумчивых кипарисов, прошел немного вниз.
Почему-то  среди надгробий и могильных плит белого и черного мрамора,  где покоились мои именитые  сограждане,  особое внимание обратил на небольшой некрополь писателя, когда-то жившего  в том же доме, что и я, в дальнем подъезде.  В детстве я видел этого высоко худого старика, с орлиным носом и резко обозначенными скулами.  Он писал романы о жизни терских казаков, и в его жилах несомненно присутствовала кабардинская или чеченская кровь.  Рядом с его могилой - могила дочери Людмилы Петровны, моей школьной учительницы истории. Замечательная была учительница.  Все даже самые хулиганистые пацаны с удовольствием посещали ее уроки.
Странное и наивное человеческое стремление на несколько десятков. ну на сотню лет,  заглушить глагол времен с помощью надписей на могильных обработанных каменьях, где ушедшие представлены в лучшем виде, возможно и не соответствующем тому, какими они были действительности, -  «по старом рогаче вдовицы плач амурный», - и моя живая не штампованная в камне  память  о Людмиле Петровне - тоже своего рода контраст.
Я отошел в сторонку, облокотился на ограду  могилки, над которой роз куст розмарина,  закурил,   и тут же был атакован  эскадрильей комаров,  на малой высоте уверенно увившейся, у мох сандалий.  Не было сомнений, враг перешел в атаку, это проделки повелителя мух.
Эти сволочи так искусали ноги, что когда началось богослужение в верхнем храме, от навязчивого зуда укусов я не мог стоять спокойно. 

Тёр нога об ногу, не слыша хора, и не отдавал должного внимания словам священника, обходившего верующих с бряцающим кадилом. В изнеможении закатил глаза и почти что у себя над головой, на винтовой лестнице к хорам, увидел девочку лет десяти-одиннадцати, сидевшую   на ступеньке в белом платочке и выставившую из-под короткого синего платьица свои  крепкие, стройные загорелые ножки, голенькие вплоть до белых трусиков. 
Набоковщины только не хватало! О Господи! Во храме Твоем Ты отвернулся от меня! Хома Брут, - все идет по Николаю Васильевичу Гоголю. 
В конце концов, вышел из храма. Справа у лестницы рос небольшой  эвкалипт. Вспомнив о эфирных маслах, коими насыщены листья эвкалипта, - да простят мне храмовые садовники,  клир и паства, - сорвал несколько листьев, скомкал, размял и потер искусанные ноги.         
Враг торжествовал. Я был зол.  Покурил идиот! Комарей покормил так, что  со службы вылетел!
Оглядел город. Отсюда с бугра открывался прекрасный вид.  Многоэтажные элитные полипы. Зелень дерев, многоярусные будки для избранных и дальше - море.  Как я устал от этих капиталоемких красот.
С удивлением обнаружил, что Эвквлиптовый эфир подействовал: зуд заметно стих.      
Пошел к часовне, и оттуда навстречу мне вышел ангел.
Так я подумал в первую секунду. А секунда это не миг, не мгновение, это "раз-два", миг с продолжением. Обычно во время этого продолжения, - не на "раз", а на "два", человек начинает понимать, что ошибся, что в действительности, на самом деле он увидел… но и на "два"  в дверях часовни я видел ангела.   И во вторую секунду я видел ангела.   Не помню, на какую,  где-то на пятую секунду этот шлейф очарования оборвался, и я сообразил, что передо мной не ангел, а девушка или молодая женщина несравненной, яркой южной красоты, в легком летнем платье, стройная, прекрасно сложенная, с крупными правильными чертами лица и с удивительной неуловимой  особенностью, каким-то образом указывающей на то, что она любит радоваться, открыта для радости, и способна радовать других.  И эта восхитительная особенность угадывалась не смотря на то, что облагороженный молитвой лик красавицы был серьезен.
Я  был поражен этой неземной красотой, вполне реальной, вполне земной женщины.  Посторонился, уступая красавице дорогу, проводил взглядом.  Вошел к старцу в часовню.  Свечи словно кивнули мне своим ровным пламенем. Да, это был ангел. Да это была земная женщина прихожанка. Булева алгебра, из двух противоположных утверждений оба верны. Да, ты свободен, и не потому что пребываешь в священном, чудотворном месте. Но не только здесь, в светлой часовне, у гроба святого старца, но и дома, и даже по утрам... В это трудно поверить, но это реально.  Не только здесь в часовне невозможно помыслить о той грязи объятия старой шалавы, куда   только что тянуло нырнуть, но и за этим чистыми белеными стенами усыпальницы я останусь саободным.
Все это сообщили мне свечи. 
Господь напомнил мне подлинный образ женщины. "Вот, она женщина, смотри. Вот то целое, чего ты вожделел по частям, как продукты в мясной лавке. Эх ты, размысл душ человеческих, посмотри на настоящую женщину"
. 
Я коснулся надгробья. Снова  не произошло ничего, а мир ко мне вернулся. Но красавица…  Я по-лермонтовски попросил Старца исполнить то, о чем она молила.
Об Ольге вспомнил, лишь на обратном пути, поморщился и тяжело вздохнул. 
Дома погрузился в чтение проповедей протоиерея Дмитрия Смирнова, -  он так же, как Николай Федорович и тот поэт-СМОГист Аркаша, представитель веселого диссидентского  поколения. Читал  и время от время от времени приговаривал: "Да, старик, ты прав".