Карпо

                Валерий Недавний

                Карпо

    Валерий Николаевич встал в это воскресное утро рано. За окном моросил мелкий нудный дождь. «Видимо зарядил надолго», - глядя на затянутое облаками небо, решил он. По стеклу окна стекали струйки дождя. Рассчитывать на изменение погоды не приходилось. Рушился и план работы на дачном участке. В кухню вошла жена.
 - Чего встал в такую рань? – упрекнула она. – Видишь, дождь обложной и зарядил надолго. Спал бы ещё, тем более  один выходной.
 - Не могу без дела, - улыбнулся ей, – привычка выработалась. 
Жена ушла в комнату, а он поставил на плиту чайник и сел за стол. Ему невольно вспомнилось детство.
    В далёком пятьдесят четвёртом году он четырнадцати летний Валерка только что окончил хуторскую семилетку. Получив свидетельство об окончании семи классов, он со своими сверстниками мечтал податься на целину. Родители вряд ли бы отпустили  его одного, но друзья договорился удрать тайно. По радио целыми днями транслировали песни о целине. Газеты пестрели статьями и заметками о подвигах первых целинников. Открывались школы механизации, а комсомол призывал молодёжь на освоение целинных и залежных земель. Только одни родители не могли понять его патриотических порывов.
 - Сиди дома, там и без тебя найдется, кому работать, - охладил его пыл дядя, младший брат отца. - Ты хоть представляешь себе целину? – насмешливо посмотрел он на него. - Это тебе племянничек не патриотические фильмы смотреть и песни у репродуктора слушать. А там надо вкалывать, уметь многое делать, да и знать кое-что. А что ты можешь? – дядька с любопытством смотрел на него. – Разве что заклёпки и болты точить. Да и те по размеру не выдерживаешь, так как не научился штангенциркулем десятки ловить. Я уже не говорю о сотых долях миллиметра, - дядька иронично посмотрел на Валерку. – Мой тебе совет - Сиди дома и не рыпайся, а лучше  присматривайся на работе  к мужикам, что и как они делают, да читай техническую литературу
Своего дядьку Валерка уважал и к его советам прислушивался. Дядю Васю ранило в боях под Севастополем, в сорок первом. С тяжёлой контузией его вместе с другими ранеными отправили на подлодке в Сухуми, в госпиталь. На фронт он уже не вернулся,  работал в тылу. Валерка помнит далёкий тысяча девятьсот сорок четвёртый год, маленький городок в Северной Осетии, Беслан. Тогда он пятилетний мальчишка носил своему дядьке на лубзавод котелок с едой. Дядя работал тогда  машинистом локомобиля, а кочегаром этого пыхтящего и страшного чудища была тётка. Вспоминая то время, родители рассказывали, что двадцати трёхлетнему дядьке приходилось работать по две смены подряд, и кочегарами у него были ни тётки, а несовершеннолетние девчушки. Однажды отец вернулся с работы и сказал ему:
 - Пиши сынок заявление. Сегодня я договорился с директором завода и профсоюзным комитетом, тебя возьмут на завод учеником токаря.
И хотя он не имел не малейшего понятия о своей будущей профессии, рад был до смерти такому повороту событий. Ещё задолго до окончания школы он был невольным слушателем разговоров родителей. Из четырёх детей он был старший. И с приближением окончания учебного года родители всё чаще обсуждали тему, куда пристроить сына. Учиться дальше можно было в соседнем селе, где была школа-десятилетка или в краевом центре. Но для этого нужно было снимать ему угол для проживания.  Этот вариант не устраивал родителей, они считали, что он не готов к самостоятельной жизни. Не сможет готовить себе пищу, будет просыпать, и опаздывать в школу. Он Валерка прекрасно понимал, истинной причиной была финансовая сторона. Имей родители деньги, на оплату его проживание в селе или в городе, подобных разговоров не вели. 
    Вот и стал он Валерка в четырнадцать лет рабочим человеком, токарёнком, как прозвали его в механическом цехе, где он работал. Сверстники встречали его у ворот жилого поселка, когда он вместе с рабочими возвращался после смены домой. Обступив его, они забрасывали Валерку вопросами.
 - Ну, как сегодня работал, что делал? – интересовались мальчишки.
Сверстники уже сидели на бугре, ожидая его подхода. Подойдя к ним, он достал из глубоких карманов комбинезона несколько заклёпок. Обычно в конце смены его наставник, токарь Андрей Сулима, который учил его токарному делу, проверял выполненную им работу. И всегда находил детали  с отклонениями от размеров. Вот эти прослабленные болты, пальцы и заклёпки Валерка показывал пацанам.
 - А что это Валер? – спросил его Толик.
 - Заклёпка, - показывал он небольшой пруток с овальной головкой. И тут же объяснял её назначение, - её приклёпывают планки транспортёра.
 - Покажи мне, - тянулся из-за спин мальчишек маленький и худенький Вовчик Юндин.
В следующем году он заканчивал седьмой класс, и перед его матерью вставала та же проблема – устройства сына на работу. Если Валерку на работу пристроил отец, то у Вовчика отца не было. И вряд ли его матери под силу будет учить сына в стороне от дома. Это Валерка хорошо понимал на своём примере. Знал, незавидная судьба ждёт его сверстников. Война у многих из них отняла отцов. Одним матерям поднять детей на ноги, и дать образование не под силу. Были бы его родители материально обеспеченными людьми, возможно, и он учился бы в средней школе, в той же Ивановке или в Ставрополе. А затем поступил бы в техникум или институт. Из выпускников их семилетки лишь двоим, удалось продолжить учёбу в средней школе. Это Юрке сыну директора их школы, он уехал в Новочеркасск, там у него были родственники. И Валентине, дочери доярки у которой была тётя в Ставрополе.
 - А почему она круглая и такая блескучая? – поинтересовался Генка, глядя на заклёпку.
Деталь переходили из рук в руки, и вопросы ребят сыпались один за другим. Валерка едва успевал отвечать на них. Он не говорил друзьям, что точит только заклёпки и нарезает болты, так как сложных деталей ему ещё не доверяют. Да и резцы, только в последнее время он научился сам затачивать. Раньше их за него заправлял его учитель и наставник.
      Вскоре жизнь Валерки изменилась. Станок его, барахливший и раньше, отдали в ремонт, а главный механик завода сказал:
 - Пока Валера будут ремонтировать твой станок, тебе придётся поработать с месяц в цехе мочки тресты. Будешь возить тресту.
Леонида Ивановича – главного механика завода, который руководил работой механического цеха, он уважал, поэтому перевод на другую работу воспринял с пониманием. В их цеху работали слесари, электрики, кузнецы, молотобойцы, машинисты, кочегары, шоферы, трактористы и даже плотники и каменщики. Механический цех обслуживал и поддерживал в исправном состоянии технологическое и прочее оборудование завода. Направляясь на другой день в конюшню, Валерка в душе молил Леонида Ивановича, чтобы быстрей отремонтировали его станок.
       Дед Астахов, заведовавший заводской конюшней и гужевым транспортом, встретил его доброжелательно.
 - С чем хорошим пришёл паныч? – спросил он его.
Ещё на прошлой неделе Валерка точил ему шайбы, нарезал резьбу на гайках, резал заготовки, из которых кузнец ковал шкворни и подковы для нужд конюшни. Поэтому приход его показался не праздным.
 - Я с сегодняшнего дня работаю в цехе мочки, - ответил он. – Буду подвозить тресту на вагонетке от водоёма в цех. Какую лошадь вы мне выделите?
 - Кого ж тебе дать? – глядя на него, задумался Астахов. – С Ласточкой ты вряд ли справишься - норовистая. Мальчик, чего доброго лягнёт тебя копытом. Он горяч и не любит незнакомых ему людей. Бери Карпа, этот как раз по тебе, - смерив его худенькую фигурку, остановил свой выбор старик на мерине. -  Он хоть с ленцой, но дисциплину соблюдает.
Астахов двинулся под своды конюшни, Валерка последовал за ним. Выбор дедом Карпа, ввёл его в уныние. За полгода работы на заводе Валерка уже знал многое о производстве. Знал и цех мочки, где ему предстояло работать. Тресту там выгружали из водоёма транспортёром на тележку. В тележку с трестой впрягали лошадь, и она по узкоколейному пути доставляла тележку к цеху переработки. В конце пути лошадь выпрягали, и тележка лебёдкой затягивалась по эстакаде в цех. Там её выгружали и пустой спускали назад. В неё снова впрягали лошадь, и она доставляла тележку к транспортёру. Вот на этой нехитрой операции ему предстояло поработать. Работать с Карпом Валерка стыдился, так как много  был наслышан о мерине. Говорили, Карпо строптив, и упрям.
 - Ты чего скис паныч? – идя с ним рядом, усмехнулся в усы Астахов. – Понимаю, наговорили тебе про мерина и ты недоволен им. Поверь, Карпо не подведёт. Снимай, - указал ему дед на хомут и сбрую, висевшие на столбе, в проходе.
Валерка потянулся и снял со штыря хомут и сбрую. Мерин при виде этого заржал за перегородкой. И как только Астахов подошёл к стойлу, Карпо двинулся ему на встречу. Валерка в удивлении даже отступил назад.
 - Не бойся, - Астахов взял из его рук хомут, отстегнул завёртку клешней, надел хомут на шею мерина, развернул его. Затем поправил гриву Карпа, чтобы она не натирала шею мерина, и застегнул завёртку. Надел сбрую, уздечку, перебросил постромки через спину и, повернувшись к нему, сказал, - Садись.
Валерка взобрался на перегородку стойла, а с неё уселся на спину Карпа. Подав ему, поводья дед напутствовал его:
 - Ну, с богом, паныч.
Дед убрал перекладину и мерин, призывно заржав, вышел из стойла.
 - В обед выпряжешь его, снимешь хомут, и пусть попасётся у Зеленчука, - крикнул ему вслед Астахов.
Но Валерка уже не слышал деда, вцепившись в гриву, чтобы не свалиться. Мерин сам пришёл к водоёму. Мужики, работавшие на выгрузке тресты, встретили Валерку с пониманием и без насмешек. Они сами впрягли мерина в вагонетку, показав ему как это надо делать. Напрасно Валерка переживал, всё шло хорошо. Карпо терпеливо ждал, когда вагонетку загрузят трестой, спокойно отходил в сторону, когда он снимал постромки и набрасывал трос на крюк вагонетки. Он уже стал сомневаться в отрицательных качествах Карпа, решив, что покладистого мерина оговорили. Но в это время раздался гудок локомобиля, известивший о начале обеденного перерыва, и Карпо, не дотянув вагонетку с трестой до места, где она должна была цепляться тросом лебёдки, остановился. Как Валерка не понукал, ни стегал мерина по спине, Карпо с места не двинулся.
  - Да брось ты его Валер, - посоветовал один из грузчиков. – Это ещё та скотина, где застанет его гудок, там он и остановится. Ничем его с места не сдвинешь. Так что выпрягай и не мучайся, - посоветовал он.
Едва он освободил гужи на барке вагонетки, как мерин, задрав хвост, словно молодой жеребчик рванулся к берегу реки, к зарослям молодой вербы.
 - Вот видишь, - усмехнулся грузчик, - у него как у того немца. Война войною, а обед по расписанию.
 - Дядь, Коль, - растерянно спросил он у рабочего, - как быть? Я хомут не успел с него снять, может в постромках запутаться.
- Не переживай.
- А может я, схожу к нему, - заикнулся Валерка.
- Нет, Валер, это ещё та скотинка. Теперь он никого к себе не подпустит.
Успокоенный заверением рабочего, Валерка подхватил свой узелок с едой и пошёл к берегу реки, обедать. Здесь на берегу Большого Зеленчука, на свежем воздухе, обедали многие рабочие.
 - Ну, хвались! – встретили его появление слесари из его цеха Василий и Гриша. До службы в армии они работали на заводе, а теперь после демобилизации вновь вернулись на завод. – Небось, Астахов тебе Карпа дал? – спросил Гриша.
 - Его, - признался Валерка. – Удрал, я с него хомут и сбрую не успел снять.
 - Он такой, - улыбнулся Василий. – Я до армии немного работал с ним. Умный мерин. Ты его не понукай и не стегай, - советовал Василий. - Он этого не любит. Ласточка, та боится шума транспортёра и визга тормозов лебёдки. Отпусти её на обед, потом не найдешь. А вот Карпо на этот счёт молодец, сам возвращается. Его не надо искать.
 - Да бросьте! – Валерка недоверчиво посмотрел на слесаря, решив, ребята его разыгрывают. 
 - Я тебе точно говорю, - подтвердил Василий. – Поэтому Астахов тебе и дал Карпа. Ты ему корку хлеба оставь, - посоветовал он. – Любит он, когда ему горбушку с солью дают.
Василий и Гриша ещё долго рассказывали ему о характерах и нравах заводских лошадей. Поев, Валерка оставил кусок хлеба для мерина и отправился искать его. Обеденный перерыв подходил к концу, и надо было запрячь Карпа в вагонетку. Мерина он нашёл в одной из проток Большого Зеленчука. Карпо стоял на мелководье под берегом реки и объедал молодые побеги кустов. Увидев приближение Валерки, мерин ушёл в середину протоки. Вода омывала бока мерина, а Карпо, жуя веточки вербы, косил в его сторону лиловым глазом. Обозлившись, Валерка выломал хворостину, закатал штанины комбинезона до колен и полез в протоку в надежде по мелководью выйти в тыл к мерину. Но тот, разгадав его замысел, перешёл в другое место. Так и не выгнав его на берег, Валерка мокрый и злой возвратился к мужикам.
 - Чего ты гоняешься за ним? – усмехнулся пожилой рабочий. – Сам вернётся.
 - Ага, жди его, - расстроенный Валерка выкручивал снятый с себя комбинезон. – Сейчас обед кончится, а у меня вагонетка стоит на середине пути.
 - Ничего, - успокоил его бригадир. – Вернётся Карпо, подтянешь вагонетку к тросу лебёдки. А нет, так мы вручную её подтолкнём.
 - Спасибо! – поблагодарил Валерка бригадира.
Натянув на себя влажный комбинезон, он пошёл к Сашке, работавшему на лебёдке. В голове Валерки созрела мысль: «Может Санек, отпустит барабан лебёдки и тогда троса хватит, чтобы зацепить и втащить вагонетку в цех?» Однако Саня-лебёдчик покачал головой, мол, троса не хватит.
 - Что ты переживаешь? Ещё минут семь до гудка осталось, вот увидишь, придёт твой кормилец.
По Саниной насмешливой улыбке Валерка понял, что, лёбёдчик над ним подшучивает. Расстроенный Валерка пошёл к стоящей на пол пути вагонетке, не зная, что предпринять. Вскоре раздался длинный гудок, извещавший рабочих об окончании обеденного перерыва, и Валерка к своему удивлению увидел мерина идущего к вагонетке. Мокрые постромки волочились по земле. Карпо перешагнул через рельс и задом попятился к вагонетке.
 - Что нагулялся родимый? – потрепал мерина по холке молодой рабочий Фёдор. Карпо в ответ фыркнул и оскалил крупные, жёлтые зубы. – Молодец, всё ты понимаешь. Обед обедом, а на работу по гудку. Ногу, паршивец! – прикрикнул на него рабочий.
Мерин поднял заднюю ногу, Фёдор вытащил постромку из-под его копыта и неодобрительно фыркнул. А Федор тем временем вдел постромки на валёк вагонетки.
 - А он молодец, - похвалил Валерка мерина и сунул ему в мягкие и тёплые губы оставшуюся от обеда корочку хлеба.

                Ставрополь, июнь, 2000 год.