Ахальница

Тянули как-то волк, лисица да енот воз. Он был для них тяжелый, неподатливый. Каждый день приходили они в положенный час, и тянули воз дальше до урочного пения петухов. Все трое терпеливо выполняли свою работу, бок о бок шагая рядом, натягивая свои лямки.
Однажды пришел волк с подраненной лапой. Как оказалось, нарвался он на капкан в лесу, еле вырвался. А лапа все-таки несколько изувечилась. До рассвета проскулил он, зализывая рану.
- Но работа есть работа, - вздохнул волк и пошел к друзьям.
Тянул он воз до самых петухов, не хуже чем остальные, не смотря на кровавые следы на снегу.
На следующий день весь лес галдел, какой волк гадкий да ленивый. Что, дескать, не хочет воз вместе с остальными тащить, а все ноет да подвывает, как ему тяжело да как ему плохо, раненому. Хотя все в лесу и знали, как быстро заживает волчья шкура, а все же с удовольствием подначивали. Услышал волк про себя такие слухи, обидно ему стало, зло взяло. Поймал он ближайшую сороку да давай с ней разговор вести:
- А, ну, признавайся, племя болтливое, племя белобокое, откуда вы, сороки, гадость такую про меня услышали, да по всему лесу разносите?
- Отпусти, серый, иначе вообще ничего не скажу! Отпусти, говорю, все крылья отдавил.
- Вот я тебе щас клюв-то твой поганый оторву, будешь перечить. Говори, кто небылицы про меня сочиняет, иначе несдобровать тебе.
- Серый, да какие же это небылицы? Вон, и шрам у тебя на правой лапе.
- Что есть шрам, это еще не значит, что ныл я вчера да скулил, как мне тяжело. Тяжко было, но я слова против не сказал. Работа есть работа. Я не то что вы, племя несносное, дело делаю, а не гадости по всему лесу разношу. Будь моя воля, всех бы вас перекусал. А начал бы, пожалуй, с тебя.
Волк и в самом деле оскалился и занес свои челюсти прямо над несчастной птицей, выбирая, где именно ее укусить. Та взмолилась:
- Не надо, серенький, не надо! Все скажу! Лисица это. Что воз вместе с тобой, бок обок, волочет. А я не виновата. Я не знала, что поклеп это. Вот прямо сейчас полечу и всем расскажу, что оклеветали тебя. Если ты отпустишь, и кусать не будешь…
- Ладно, уж, шут с тобой. Лети. – Ответил волк и отпустил сороку восвояси.
Пришел волк, еще прихрамывая, к возу, а там уже и лисица, и енот как раз подоспели. Волк враз на лисицу и налетел. Схватил за шиворот, а она сумела выскользнуть и от страха на самый верх воза забралась. А волк под возом уселся, и ну ее пытать:
- Ты ли это, лисонька, слова срамные про меня по всему лесу разнесла? Что я, дескать, такой сякой, что работать я не хочу, что рана моя на лапе мне так мешает, что скулю, как щенок малый?
- Я, волчик, я, - ответила лисица, опуская голову.
- Слышала ли ты вчера, чтобы я хоть раз заскулил?
- Нет, волчик, не слышала, - проговорила лисица чуть тише, пряча свою голову в хвост.
- Видела ли ты, лисонька, чтобы я вчера от работы отлынивал, чтобы не так сильно лямку тянул, чтобы вам с енотом тяжелее из-за меня пришлось?
- Нет, волчик, не было того вовсе.
- Клевету, значит, на меня пустила?
- Пустила, волчик, - еле слышно выдавила из себя рыжая.
Волк одним прыжком запрыгнул на воз, схватил лисицу за шиворот, стал ее трясти да приговаривать сквозь зубы:
- Вот сейчас я тебя в деревню к охотникам отнесу. Знатный из тебя воротник сделают!
Обвисла лисица в зубах волка, перестала даже трепыхаться. Лишь всхлипнула и тихо попросила:
- Не губи, волчик, не бей, не надо в деревню. Слова дурного про себя больше не услышишь. Это я вчера по дурости да по глупости сорокам сморозила. Выплюнь ты меня, дурную, на землю. А я воз тянуть помогу. Тяжко вам двоим, без меня, будет.
Выплюнул волк лисий загривок, на землю спрыгивая с воза:
- И правда. Нечего об эту шкуру и морду свою марать.
Упала лисица на землю, да так, и не приподнимаясь, подползла к волку. Стала ему лапу больную зализывать. Волк злобно отдернул лапу:
- Сгинь. Язык твой ядовитый больнее только делает.
На следующий день, когда все вместе тащили воз, вывихнул енот лапку, споткнувшись о камень. И как ни старался несчастный зверек – не получалось у него больше тянуть лямку в этот день. Волк и лиса наперебой уговаривали его, чтобы он ушел отдыхать да лапку лечить. Дескать, все равно не получится сегодня из него работника. Трудолюбивый енот, как ни отказывался от этого, в конце концов, все же вынужден был согласиться. Потихоньку он засеменил до дома, опустив голову от стыда.
Однако на утро, как только проснулся, был ошарашен: ни один зверь с ним не поздоровался, ни один сосед-енот не пожелал ему доброго утра. Для него это было непонятно. После недолгих поисков истины у енотихи, ему все же удалось узнать, что все обитатели леса считают его ленивым и жутким симулянтом. А все потому, что лиса растрезвонила по всему лесу, будто енот вчера притворился калекой и отказался тащить воз. Узнав это, он понуро пошел к возу.
Одновременно с енотом к возу подошли и лисица, и волк. Лиса ехидно смотрела на енота, а тот, молча и угрюмо, надел на себя лямку и принялся за работу, морщась от того, что лапка еще болела.
- Как лапа, брат? Чего насупился? – Спросил его волк.
- Спасибо, волк. Ничего, все прошло. Немного прихрамываю.  У тебя как?
- Да что у меня? Моя-то шкура и не такое переживала, все стерпит. Зажило давно. А ты, я вижу, все морщишься. Чего таишь то, видно же все. Иди-ка ты и сегодня домой, отдыхай. Хватит и на твои плечи работы, но не сегодня. Ты не переживай.
- Спасибо, брат. Хватило с меня и вчерашнего дня.
- А чего же хватило-то? Ты иди, иди, можешь и завтра не приходить. Мы тут и без калек справимся. – Встряла лиса в разговор.
- Да не калека я… - Возмутился енот.
- А чего же тогда вчера работать не стал, раз не калека, братец? – Не унималась та.
Волк, услышав эти слова, сразу все понял. Глаза его наполнились яростью, щелкнул он на лису зубами, но прекращать работу не стал. А лишь проговорил, кряхтя от натуги и злости:
- Слушай, шакалиха ты рыжая, какой он тебе братец? Ты не зови братом того, на кого поклеп творишь. И так находиться противно рядом с тобой! Я же тебя сейчас точно в деревню к охотникам снесу! И запачкаться не побоюсь. А, ну, рассказывай, что натворила.
- И чего я натворила? И ничего я не творила. Ну, поговорила вчера с сороками после ужина про енота.
- Чего ты опять наплела? Разорвууууу – Не выдержав, взревел волк. Лисица, оробев, задрожала и, заикаясь, стала оправдываться:
- Ну… ну, не то сказала. А что они, сороки? Им, лишь бы посплетничать. Не знала же я, что они так…
- Ах, ты не знала? Весь лес знает, что они сплетницы небывалые, а ты, значит, не знала? Да я тебя сейчас! – Щелкнул волк на лису зубами, собрался, уж было, схватить ее за бок, но та увернулась, высвободившись от лямки, отпрыгнула в сторону и залепетала, припав к земле:
- Ну, вы уж простите меня, рыжую. Такая вот я нехорошая да противная. А все же подмога. Воз тащить помогаю, тяжелый он больно. Я-то в возах толк знаю…
- Не надо нам такой помощи, - оборвал ее волк. – Иди отсюда подобру-поздорову, пока цела!
- Ну и оставайтесь! А воз-то для вас теперь станет тяжелее. – С теми словами и ушла скандалистка своей дорогой.
А волк с енотом все тащили и тащили свой воз, куда было положено. Лапы их, бывало, тряслись от натуги, дыхание перехватывало. Спины, казалось, вот-вот разорвет от чрезмерной нагрузки. Но они упорно каждый день продолжали выполнять свою работу. И вот, однажды они дотащили воз в положенное место. Радостные, побежали к ближайшей речке – пот с себя смыть. И увидели на противоположном берегу лису, которая снова разговаривала о чем-то с целой стаей сорок и галок.
- У, дрянь! Опять про кого-то что-то сочиняет. Ну, я ее щас! – Собрался, было, волк переплыть реку, чтобы добраться до лисы, но енот остановил его:
- Полно тебе, братец. Радость у нас сегодня, нечего ее омрачать встречей с этой прохвосткой. Вон, работу, какую сделали! Даже вдвоем. Хотя и тяжеловато было…
- Вот тут ты не прав, братец. Воз-то без лисы для нас, конечно, тяжелее стал. Только вот работать без нее было гораздо справнее и приятнее.
- Ты прав. Да и шут с ней, с ахальницей, - подытожил енот.