Аксинья и Филимон

АКСИНЬЯ И ФИЛИМОН

   Аксинья – так зовут нашу рыжую кошку, которую зимой принес Виктор от знакомых. Полосатая шерстка у Аксиньи, а попросту у Ксюши, не такая мягкая, как у всех кошек: каждая ворсинка торчит сама по себе. И глаза у нее не такие, как у большинства сородичей. Они у Ксюши словно две большие виноградины.
   А весной дарят нам друзья пушистого рыжего песика с белой мордочкой. Муж сразу дает ему кличку – Филимон. Любит он называть животных человеческими именами. Ксюша сразу невзлюбила нового жильца за то, что он посягнул на ее жилище. Виктор частенько приглашает Филю в дом.
   А вскоре приносит наша кошечка шестерых разномастных котят. Ну и порадовала нас Аксинья! Виктор, беря каждого в руки, с любовью придумывает им клички.
–Черненького с отметиной на груди назовем Кузьмой. Ты, как, мать, не против?
–Мне-то что,– смеюсь я,– называй, как хочешь.
–А вот эту трехцветную кошечку я назову Сонькой...
Я вздыхаю: куда нам столько кошек!
                ***
   Вот уже отцвели пионы, набирают цвет астры, гладиолусы. Подняв гладкие и пушистые хвосты, наша орда носится  между ними. В субботний день, занимаясь уборкой в доме, вдруг слышу крик соседки:
–Паразиты!
   Предчувствуя неприятность, выхожу.
–Зашибу ваш выводок!– гремит соседка.– На огурцы напали!
–Ты че, рехнулась?– возмущается Виктор.– Кошки рази огурцы едят?
–На грядке прихватила Соньку! Так огурчиком и похрустыват!
   В голове мелькает: ''А наши-то ранние огурцы?''
   Два дня назад грядка была усыпана завязью. Сейчас там – будто корова языком слизала! Расстроенный Виктор огораживает грядку рыбацкой сетью. Из кустов наблюдает. Первой подкрадывается Сонька. С любопытством обнюхивает сеть, тычется в нее мордочкой, потом настороженно обходит грядку со всех сторон. И ведь находит лазейку! Прихватив ее на месте, Виктор пронзительно свистит. От испуга Сонька кидается на сеть и запутывается в ней. Виктор со вздохом освобождает котенка.
*   *   *

   Начиная с весны и до глубокой осени сельским жителям вздохнуть некогда. Идет заготовка дров, сена, овощей. И я занимаюсь приготовлением на зиму салатов. Отчаянный Филькин визг отрывает меня от работы. Выскакиваю во двор и вижу катающийся по земле огненный шар! Это сцепились Ксюшка с Филькой.
–Выдерет Фильке глаза!–пытаюсь как-то разнять их. Вдруг клубок распадается, и Филька с окровавленным носом пускается наутек.
   Пустив кровь врагу, Ксюшка не успокаивается. Обнажив зубки, она несется к будке. Оперевшись об нее лапой, когтями другой пытается вцепиться в Филькину морду.
–Во, дает!– изумляется Виктор.– Вовсе тигрицей стала! Маш,–обращается ко мне,– котятам молока бы надо купить. Совсем Аксинью затянули.
   Иду в магазин. Филька забегает вперед меня, внимательно смотрит в глаза, потом бежит в нужном мне направлении. Я всегда удивляюсь, откуда он может знать, в какую сторону я пойду?
   Выходя из магазина, с изумлением смотрю на Фильку. Присев на задние лапки и высунув язычок, он стоит перед ребятишками. Те охотно угощают его конфетами.
–Ты смотри!– восхищается тоже выходящая из магазина моя соседка.– Ко мне ведь в гости ходит. Я ему косточку даю, пряничек, а он в ограду к себе не пускает! Шерсть дыбом, глаза горят. А мои куры, как нарочно, ваш огород облюбовали! Привяжите хоть его.
–На улице Филька ни кого не тронет,– уверяю я, а в своем дворе он хозяин.
   В воскресенье денек выдается тихий, солнечный. Оставив все свои дела, предлагаю мужу:
–Вить, отдохнуть хоть немного надо. Пойдем на реку?
–Я удочку возьму, может рыбки поймаю,– охотно соглашается он.
   С рыбацкой снастью  Виктор идет к калитке. Аксинья, выгнув спинку, со своим требовательным ''мяу'' старается прошмыгнуть между ног.
–Ишь ты, рыбки захотела!– смеется Виктор.– Подождать, милая, придется!
   Радостный Филька, облаивая по пути всех выглядывающих из подворотен собак, бежит впереди нас. Лай на улице стоит неимоверный!
–Филька! Перестань!– кричу с досадой.– Куда там! Даже внимания не обращает.
   Вода в протоке не такая холодная. Спокойно плыву на спине и рассматриваю облака, которые похожи на сказочный город с башнями. Рядом, перебирая лапами, сопит Филька. Вдруг он стал перегораживать мне путь. Оборачиваюсь и вижу, что от берега уплыли довольно далеко. Пора возвращаться.
   Свежа Катунская водичка! Кожа покрылась пупырышками. Кутаясь в полотенце, подхожу к Виктору и с интересом заглядываю в бидон. Там плещется с десяток чебаков.
–Может, домой пойдем? Дел много. На уху наловил.
–Сейчас пойдем,– неохотно отзывается муж,– только в Катуни искупаюсь. В протоке-то водичка не та!
   Зайдя по пояс в реку, он бросает палку и дает Фильке команду:–Вперед!
   Взвизгнув от восторга, Филька кидается за ней и... неожиданно попадает в воронку. Я с ужасом вижу, как Филька, пытаясь выбраться из водоворота, то погружается, то выныривает.
   Не раздумывая, Виктор плывет на выручку. Какое-то время он совсем не видит собаки. Наконец, она показывается, и в этот момент Виктор хватает ее за загривок: благо шерсть длинная.
   Плохо Фильке. Наглотался. Виктору пришлось с ним отваживаться.
   Огорченные таким происшествием, мы возвращаемся домой. Унылый Филька тащится следом.
   Завидев нас, соседка, у которой пропадали огурцы, с гневным лицом кидается навстречу:
–Ваши кошки яйца из гнезд таскают!
   Я прыснула в кулак. Филька из наших гнезд яйца таскал, но представить яйцо в зубах кошки!!
   Недоуменно глядя на орущую соседку, Виктор скребет затылок:
–Куда их теперь девать-то? Соседи как на врагов смотрят!
   Филька заболел. Ни на кого не глядит. Не ест. Весь день лежит в тени.
–Вить, может его водкой напоить? Люди ведь лечат так простуду. Хуже, поди, не будет?
–Даже не знаю. Давай попробуем.
   Я наливаю в ложку водки и смешиваю ее с водой. Беру обмякшего Фильку на колени и, сжав его лапы, лью в рот жидкость. Обалдевший от ''лечения'' Филька ломится в кусты. От этого ''лекарства'' или еще от чего, но Филька выздоравливает. Только при виде стакана у него теперь всякий раз от страха расширяются глаза.
   А через неделю, собравшись со мной в гости к родственникам, он, как всегда по пути обругивая собак, все же нарывается на неприятность. Подбегая к очередному забору, Филька строжится над овчаркой. Шерсть на загривке дыбом. С той стороны забора на удивление тихо. Вдруг калитка распахивается и, огромная собака одним прыжком опрокидывает Фильку на спину, хватает его за горло. Зубы вязнуть в густой шерсти с пухом. Я от неожиданности столбенею, потом, забыв о страхе, с криком бью овчарку по спине сумкой.
   Почувствовав не ладное, из дома выскакивает хозяин собаки, хватает его за ошейник и ведет домой.
   Меня прошиб холодный пот: только теперь я ощутила страх. Кое-как успокоившись, иду дальше. Филька, обиженно сопя, бредет рядом.
–Получил? Не будешь задираться! В следующий раз не заступлюсь!
   Поздней осенью раздаем мы по знакомым своих котов и кошечек. Аксинья тоскует.   Поникшая, она ходит по двору и недоуменным взглядом окидывает пожухлую траву, на которой резвились ее детки.
                ***
   Время идет. Вот уже убралась восвояси вторая в Филькиной жизни зима. Капели весело отбивают барабанную дробь. Скворцы, заботясь о будущем потомстве, выискивают жилища. Фильке не сидится дома: так его волнуют собачьи хороводы. Его просительный взгляд не оставляет меня равнодушной. Отпускаю.
   Два дня уже нет Фильки дома. Волнуемся. Утром иду на работу и вдруг между домами вижу Фильку в обществе черно-белой собачки с остренькими ушками и хвостиком, свернутым в колечко.
–Филька!
   Он оглядывается, виляет хвостом и...бежит за собачонкой.
–Ничего себе!
   Тороплюсь следом. А эта ухоженная представительница женского пола свернулась калачиком у куста сирени и вызывающе поглядывает на меня. Уведи, мол, его! Филька стоит боком к ней и настороженно глядит на меня. Хочу подойти, погладить ее. Так не подпускает меня Филька! Пытаясь обойти его, делаю шаг. И он делает шаг. Так молча и описали с ним полукруг! Ну, дела! Забрать Фильку насильно не смею, да и вряд ли смогу.
   Приходит он домой вечером. Глаза виноватые.
–Ты зачем дом бросил?–ругаюсь я и для пущей убедительности показываю цепь с ошейником.
   Понял Филька. Убегать из дома стал часа на два.
   А в начале августа утром выхожу я из дома и с изумлением вижу: за калиткой та, черненькая с белыми пятнышками, настороженными глазами смотрит на меня, а рядом с ней песик, ну, вылитый Филька!
   Повиливая лисьим хвостом, Филимон с надеждой смотрит на меня.
   Я с улыбкой вздыхаю:
–Извини, Филя. Пусть уж твоя возлюбленная в своем доме живет. Хватит нам Ксюшкиных котят! Опять, вон, с выводком в коробке сидит!
   Пригорюнившись, поплелся Филимон провожать свое семейство  на другую улицу.