Моя некромансия. Часть II

II. Морозная Мириам

Кардвин любил октябрь. Где-нибудь на берегу Лазурного моря или в пригороде Мьойлли, но не в Палэйдре. Почему буквально каких-то три недели назад стояла невыносимая изнурительная жара, а сегодня льет как из ведра и того и гляди снег посыплется? Нет, в такую погоду лучше сидеть дома у камина, завернувшись в плед или обняв кошку, если нет кого посущественнее. Но Кардвина звала служба. Стояла рядом и била половником по металлической кастрюле – не проигнорируешь. Она же – его собственный брат, позвонивший пару часов назад и сообщивший о письме Эсселя. Старший Кассиль имел небольшую квартирку неподалеку от Старгариума – бессменной обители Стражи Света, и иногда ночевал там. Но сегодня поспать не удастся, понеслась очередная волна приказов, один хлеще другого. Кардвин дернул уголком рта: он ведь так жаждал следить за безопасностью столицы, так теперь, пожалуйста, угощайтесь, даже присесть некогда! До Старгариума полчаса пешего хода, а он битый час стоит возле ворот университета, оконченного почти два года назад, и не может оторваться от воспоминаний. Лютик уже несколько раз вызвал его по рации, и, кажется, начал терять терпение. Скоро напишет рапорт на нерасторопного братца ну или превратится в горстку пепла, в буквальном смысле сгорев от любопытства. Письмо-то без Кардвина вскрывать нельзя, а жуть как интересно – что там? В красках представив себе лицо собственного брата, старший Кассиль поспешил убраться с улицы, запруженной его сваленными в кучу воспоминаниями – бери и выдергивай любое: вот это рваненькое, или это серенькое, или может быть то пестренькое? Кардвин не хотел никакого, потому что в них неизменно просачивался Кастадиан, даже в те, которые были только для него и Рилы.
Не успев посетовать на несусветную наглость баска, Кардвин услышал шорох за спиной и резко обернулся, умудрившись за секунду достать из кобуры шестизарядный пистолет. Какой-то мужчина метрах в десяти от него старательно спешил к дому, прикрыв лысину газетой. Сомнительная защита от дождя, но чем богаты, тем и рады. Эльф устало вздохнул и спрятал оружие. Он, конечно, представитель власти и все такое, но нарушителей комендантского часа ловить не будет, не его это работа, да и прошло всего двадцать минут, небось, несчастный работяга задержался на службе. Жизнь в столице теперь не сахар. А вернее как раз сахар, который растаял под шквалом обрушившихся помоев, оставив голые ржавые остовы старого города, с его ворьем, проститутками, мошенниками и прочим сбродом.
Проблемы начались чуть больше полугода назад, раньше оппозиционеры действовали как шкодливые мальчишки: самодельная бомба возле здания дворца, похищение ценных бумаг, покушение на убийство. Неприятно, конечно, но от всего этого мир не развалился бы, и простой народ не слишком страдал. Но теперь они сменили тактику, и город встал на дыбы, как испуганная лошадь. Картежники завербовали некроманта. И скорее всего не одного, потому что такой колоссальной силы не было ни у одного искровика за последние несколько веков. Этот чокнутый колдун играючи поднимает трупы и каждую ночь натравливает их на город. Ходячие мертвецы нападают на людей, и сила в них немереная, а ярости и жажды убийства хоть отбавляй. Издали они похожи на обычных людей, в неброской одежде, с чуть медлительными движениями – пока не заметят жертву! – а потом стремительные, как ласки, на раз-два не отделаешься.  Вблизи этих тварей выдают пустые безжизненные глаза и трупная вонь, загодя их распознают лишь собаки, которые в Палэйдре почему-то редкость несусветная. Теперь смерть не приносит упокоения, а жертвы спустя какое-то время сами становятся марионетками в руках некроманта и начинают совершать свои убийства. Люди стали бояться выходить на улицы, Страже пришлось объявить комендантский час. Обычные полицаеры ничего не могут сделать с порождениями искры, а отрядов Стражи слишком мало, чтобы патрулировать улицы и одновременно искать чертова некроманта. Полгода они живут как на пороховой бочке, и хотя беда пока коснулась одной столицы, власти выказывают серьезные опасения, что оппозиция на этом не остановится, и зараза распространится на другие города, на другие земли. На Мьойллю, например…
При мысли об этом Кардвина охватывал ужас.
Некромантия никогда не была под запретом. Это как запретить саму смерть. Конечно, официально никто никого ей не обучал уже сотню лет, но десятки сект по всему миру практиковали изучение и подчинение такой эфемерной субстанции, как смерть. Никто из них не мог поднять сразу кучу трупов и заставить их жить своей жизнью, одного дай бог вдесятером на пять минут, и то – ура! Власти смотрели на эти темные забавы сквозь пальцы, и потому поплатились.
Кардвин желал отмотать время назад, и предупредить самого себя о том, на что стоит обратить внимание, но факультета времени в университете тоже не было. Искры с веками слабели, и люди разучились развивать свой дар как следует, довольствовались лишь тем, что имели, и уже считали себя богами. А теперь, когда появился кто-то действительно сильный, пасует даже Стража Света.
Кардвин еще раз огляделся на предмет оживших мертвецов и нарушителей комендантского часа, но вокруг был только дождь, которому наплевать на людские запреты, и тогда, погладив для успокоения пистолет в кобуре под грудью, эльф зашагал в сторону Старгариума. Обычное оружие, конечно, ничем не поможет против ожившего мертвеца, но легко отправит на тот свет любого картежника и даже некроманта, который все это учудил.
Кардвин прошел всего пару шагов, дождь ласково шуршал, не обращая внимания на беды города, камни бликовали от фонарей, окружающая темнота была даже уютной, бархатной, обманчиво спокойной. Потому и тихий голос, вклинившийся в нее, как горячий нож в масло, не показался чужеродным.
Что ты хранишь на своей груди? Сможет ли он тебя защитить? Вздернут курок, и крючок нажат, в пальцах зажми рукоять ножа, и притаись, будто лев в траве, нет…ты не лев, ты куда левей! Я уже рядом, спешу, скольжу, горло подставь моему ножу. Мертвым ты благостен и красив, только пощады не запроси, с честью и гордостью умирай, или представь, будто все игра… Чтоб подносил я к твоим губам злую морозную Мириам…
Это раньше Кардвин начинал вертеться как волчок, услышав песни, спетые потусторонним бесплотным голосом, это раньше метался в панике с криками «кто здесь?», атакуя любую тень. Теперь он был спокоен, хладнокровен и даже слегка улыбался. Ему только что спели колыбельную смерти, пригрозив сделать ходячим трупом. Морозная Мириам – один из ингредиентов для «воскрешающего зелья», он о некромантах теперь много чего интересного знает. Даже то, например, что зельем этим пользоваться необязательно. Но угрожать Стражу Света? Весьма самонадеянно! Разве не видно, что на нем за форма? Интересно, здесь тот самый некромант или его ручные пажи?
 - Стража Света на связи, чем могу помочь? – усмехнулся Кардвин, пародируя деловой голос диспетчера и сбивая врага с его мистического настроя. – Хотели одурманить жертву своими песнопениями и отрепетированными по сто раз эффектными появлениями? Ну и где вы? Прошу на сцену. Меня ваши фокусы не впечатляют!  - «Больше» тихо добавил Кардвин. К нему не вышел никто, улица была пуста и невинна, как только что вылепленный из глины сосуд. Только дождь с небес, как будто ничего особенного не происходит.
 - И тишина-а-а, - сплюнул Кардвин презрительно, – и мертвые с косами стоят.
Наверняка обычное баловство сектантов, кое-кто умудряется наживаться на чужом горе. Пародисты чертовы. Наверняка они, поняв, что нарвались не на того, сделали ноги. Кассиль мог бы отправиться на поиски неведомого врага, но, увы и ах, он не был ищейкой и не мог чуять «след». А время было ему дорого. Лютик ждет. Приказ начальства ждет. А ходячие мертвецы не ждут, они жаждут, жаждут свежего мяса и теплой крови своих будущих собратьев. Его, Кардвина, задача этого не допустить. Он, конечно, прошелся по кварталу, заглянул за угол, но трусливые шакалы попрятались по своим норам, поняв, что кусок им не по горлу. Они лишь жалкие подражатели, играют на людском страхе и старательно мешают работать полиции и Страже, но корень зла, увы, далеко не в них…

 - Ты где шля!.. – Лютиэль осекся, выпрямился и козырнул, хотя на его вечно растрепанных пепельных волосах не было даже тюбетейки, не то что обязательной фуражки. – Сержант Кассиль!
Кардвин поглядел на брата с ласковым укором и едва удержался, чтобы не потрепать его по голове. Он всего лишь сержант, а под его началом уже двадцать девять человек, парочка из которых даже старше него самого. Лучший отряд, элитный, у всех активная сила, у кого-то изначальная, кто-то пробудился уже на третьем курсе – не суть. Всех их обучили на славу, и капитан Эссель должен быть доволен своими «птенцами». От Стражи Света остались жалкие крохи: искра истончается, силы гаснут: ну что это – сто восемьдесят человек на весь огромный мир? И ведь они мало того что не бессмертны, так еще и не так молоды и ловки, как хотелось бы, при всей своей активной искре. Целый отряд – ветераны службы, лучшие бойцы – состоит из замшелых стариков, жаждущих уйти на покой. А молодежи прибывает все меньше, впору бросать клич по городам и весям и брать на службу абсолютных неучей, иначе целое подразделение армии, – без которого миру не выдюжить, – придется упразднить. Отряду Кардвина приходилось работать за пятерых, потому что, как ни крути, а не только столице нужна была помощь Стражи. Большая часть сил была брошена на поиски некромантов и защиту границ, которые якобы отменили триста лет назад. Конечно, сейчас разом об этом вспомнили и принялись ограждать Палэйдру от пагубного влияния извне и изнутри, вход в город и выход из него строго по регламенту, шаг влево, шаг вправо карается арестом на несколько суток. И, разумеется, – как вовремя, а! – запретили всяческую некромантию и начали прикрывать секты. Глупо: на это уходит время и тратятся и без того скудные силы, а столичные заклинатели смерти – не более чем кружок по интересам, колдуны, не способные отличить сердце от желудка, но мнящие себя королями мира. Совершенно не те, кого они ищут. Если бы разрешили порыть в Баскии, в Тени, откуда понеслась эта зараза, но Император почему-то медлит с этим решением, и Стража топчется на месте, обрубая отростки, но не умея добраться до корня проблемы.
Про свое маленькое приключение Кардвин решил не рассказывать, такое теперь сплошь и рядом – кого удивишь? Если бы на нем хотя б боевой заусенец был, а так… даже прихвастнуть нечем, и поэтому эльф перешел к делу.
 - Докладывайте, рядовой.
Руки Лютика дрожали от нетерпения, пока он вскрывал конверт, запечатанный лично капитаном. Двадцать девять пар глаз жадно взирали на его действия. Интересно, сколько они тут сидят, гипнотизируя неведомый приказ? Сержанту даже смешно стало: им бы с таким рвением в отпуск проситься, а они жаждут разносить в пух и прах некромантов. Невиноватых некромантов.
Кардвин присел на стул, игнорируя свое место за столом, на котором стояла лампа, были разбросаны бумаги, и за которым кресло было помягче, чем остальные. Эльф считал, что все в Старгариуме должно быть общим: общие казармы на весь отряд, общие душевые, столовые, библиотеки. Да, ему как сержанту выделили отдельную комнату, но Кардвин не стремился отличаться от своих ребят, он хотел быть с ними заодно, хотел заслужить их любовь и уважение, а не получить по приказу начальства. И, кажется, у него это получалось. Сначала они, может, и воспринимали с настороженностью назначение своего же сокурсника главным, но потом поняли, что он это звание не за красивые глазки получил.
Лютик, наконец, справился с конвертом и развернул листок бумаги. Кардвин понимал его торопливость: младший Кассиль всегда жаждал активных действий и ожидал от нового приказа чего-нибудь этакого. Поэтому Кардвин иногда позволял ему читать их первым. Меч-кладенец в блестящей упаковке хочет найти? Грозу всея некромантии Аранги? Но в этот раз азарт на лице брата сменился ужасом, лицо Лютиэля помертвело, и он с плохо скрываемой жалостью уставился на Кардвина. Эльф нахмурился. Что это еще за выражение?!
 - Что там?
 - Кар… - и голос как надорванная струна гитары. Это обрадовало сержанта еще меньше.
 - Отвечайте, рядовой, – неужели приказ об отстранении? Но за что? Серьезных промахов Кардвин не допускал. Не мог же никто узнать о деле полугодовой давности? Кардвин ни словами, ни поведением себя не скомпрометировал. По крайней мере, ему хотелось так думать.
 - Мне жаль, Кар…
Ледяные когти страха, сжавшие горло, замершее в испуге время, умолкнувшие звуки, тугая пружина, скрутившаяся в животе. Чего ты боишься, сержант Кассиль? Чего такого опасного может быть в письме капитана? Ты их сотню прочитал за полгода, пора привыкнуть. Кто-то неведомый усмехается, словно раскусил эльфа. К черту отстранение, оно тебя не пугает. Некромант, не так ли? Его ты боишься. Или – за него.
 - Твою мать, Лют, дай сюда! – Кардвин яростно выхватил письмо Эсселя из побелевших пальцев брата и побежал глазами по строчкам. «Бла-бла-бла, приказываю …бла-бла-бла… в срочном порядке, ради предотвращения катастрофы мирового масштаба …бла-бла-бла… уничтожить Древо Смерти …бла-бла… ответственным за проведение операции назначаю сержанта Кардвина Кассиля».
И вот тогда Кардвин поблагодарил богов, что сидит.
И вот тогда в его рыжих кудрях добавилось седых волосков.
И вот тогда двадцать девять пар глаз с удивлением поглядели на своего командира.
А он молчал, бессильно повесив руку с письмом.
Письмо смерти… Последний мост, на который бросили зажженную спичку, обратного хода нет. Он тысячу раз умолял Кастадиана не… И вот теперь тот поплатится за свое упрямство.
Кардвин плевать хотел на изумление своих подчиненных, на жалость Лютика, на треклятую субординацию. Его мысли вернулись на мостовую, к стенам университета, и выхватили положенную долю ностальгических воспоминаний, даже не тех, что серенькие – черные до самого нутра, чтоб еще раз убедиться, что тогда он не мог ничего исправить, что он сделал все возможное, что он, проклятье, не виноват! НЕ ВИНОВАТ! Пятерня сама вцепилась в волосы, а зубы сжались так крепко, что заходили желваки на скулах. Теперь Кардвин всем своим видом олицетворял загнанного в угол зверя, кем-то подло раненного в живот.

А тогда все было более-менее радужно…
Осень выдалась теплой, ветер, как истинный Дон Жуан, всего лишь забавлялся с листвой, и не думая срывать ее с деревьев. Сезон дождей запропастился где-то на побережье, и горожане использовали время по максимуму, чтобы выгулять все свои летние наряды. Первый месяц учебы незаметно переполз в прошлое, и первоочередная настороженность сменилась ленивой расслабленностью. Студенты, правильно выбравшие факультет, сроднились с университетом в считанные секунды, и, казалось, теперь ничто и никто не разлучит их: ни плохое поведение, ни прогулы, ни курение в пустующих кабинетах, ни даже катастрофа мирового масштаба. Можно расслабиться и получать удовольствие. И Кардвин расслабился, радуясь последним солнечным денькам. Сидел на скамейке во внутреннем дворике, подставив лицо свету, и наслаждался покоем. Хотя покоя вокруг конечно не было. Всюду шушукались девчонки, парни мерялись извечным «у кого длиннее», слонялись влюбленные парочки и раскладывали книжки зубрилы. В кипарисовом саду университета было красиво и уютно, и Кардвин, обитатель леса, мог это оценить: стройные деревья гармонично сочетались с зарослями живой изгороди, цветочными клумбами и круглыми грядками клубники, которую давно уже собрали и съели. Всюду, вдоль стен и возле небольшого фонтанчика, стояли скамейки, были проложены каменные дорожки, и даже пряталась в тени увитая плющом беседка, старая и, очевидно, не пользующаяся спросом даже у молодых парочек.
Так Кардвин сидел, прикрыв глаза и думая о том, как ему повезло найти свое место под солнцем, а потом вдруг пришла Рила, в одном из своих прелестных платьев, кроткая и соблазнительная одновременно. Она элегантно села рядом с ним, помолчала пару мгновений, а затем по-детски обвила его руку и опустила подбородок на плечо. Кардвин забыл, как дышать. Его плечо словно налилось свинцом и за мгновение превратилось в один сплошной оголенный нерв. Тело моментально одеревенело, а по позвоночнику побежали мурашки, но Кардвину понравилось это странное ощущение. Рила никогда раньше не подходила так близко. Они, конечно, общались, садились вместе в столовой, ходили в библиотеку, болтали в коридоре, если случалось столкнуться, но это был эффект первого знакомства, когда по сути чужой человек, встреченный раньше остальных, кажется тебе едва ли не родственником. А тут…такое.
Кардвин сглотнул.
Наверное, поверь он в происходящее чуть сильнее, и никогда бы не сказал внезапное:
 - А пойдем в город? – беспечным тоном ловеласа, которого каждый день обнимают самые прекрасные девушки университета.
Нет, Рила, вовсе не была самой прекрасной, кто-нибудь мог сказать, что у нее слишком длинный нос, слишком суровый взгляд, слишком тонкие губы и субтильная фигура, но Кардвину она нравилась целиком и полностью, от светлой макушки до точеных щиколоток.
 - Пойдем! – обрадовалась Рила, словно только этих слов и ждала. И Кардвин будто в первый раз заметил, какая у нее обворожительная улыбка. – Только давай Кастадиана тоже возьмем?
«Та-дам! Ту-ду-ду-ду…» - зазвучала унылая мелодия неудачника, потерявшего шанс провести день с красивой спутницей.
 - Зачем? – эльф скривился. Романтическое свидание грозило превратиться в балаган.
 - Ему нужно проветриться, - туманно объяснила девушка.
 - Пусть высунется в форточку!
 - Кардвин! – возмутилась Рила, вскакивая со скамейки. И как бы ни хотел эльф продолжать спор, собственное имя, слетевшее с ее губ, заставило его улыбнуться.
 - Зачем нам баск?
Девушка замялась, покачалась с носка на пятку, и выдала.
 - Бойд его донимает.
Бровь Кардвина недоверчиво изогнулась. Пару дней назад он обнаружил баска в импровизированном святилище, он призывал гнев своей Арахны на голову свихнувшегося на почве самолюбования Бойда. Казалось, помощь нужна последнему.
 - Откуда ты знаешь? – Ох, надо было «с чего ты взяла?», а так он уступил одну позицию.
 - Флоренс сказала, она учится на факультете медицины, на втором курсе. Бойду не нравится Кастадиан по необъяснимой причине, - эльф не удержался от усмешки. По его мнению, причина была вполне объяснимая! – Хотя он ко всем цепляется. Она вообще говорит, что Бойд чокнутый.
 - Кто из них еще…
 - Кардвин, он же его убьет!
Эльф закатил глаза.
 - Кто кого?
 - Бойд же! Кастадиана! В университете на все смотрят сквозь пальцы, драки, ссоры, оскорбления – если у тебя есть искра, и ты успешно сдаешь экзамены, тебя не исключат, и Бойд это знает.
 - Но за убийство-то всяко исключат, - возразил Кардвин, не воспринимая беспокойство Рилы всерьез. Любит она драматизировать! Убьет… Да они едва знакомы, чтобы враждовать прям до смерти. Скорее всего, тощий баск просто раздражает этого неведомого Бойда, не идет у него на поводу, вот и начинается то самое «да я! да у меня!» а на деле пшик, одни разговоры. Обычные школьные стычки двух твердолобых баранов. Кардвин успокаивающе улыбнулся Риле. – Ты  преувеличиваешь.
Девушка вздохнула так нетерпеливо, будто разговаривала с неразумным ребенком.
 - Как ты не понимаешь? Все серьезно! Кастадиан однажды просто исчезнет. Этого, может и не заметят сразу, потому что никто не ведет учет. А когда он не явится на экзамен, его имя просто вычеркнут из списков, - Рила последние слова почти зашипела, максимально приблизив свое сердитое личико к эльфу. Но тот мог только любоваться едва заметными веснушками на светлой коже. – А на самом деле баск будет гнить в сточной канаве! У него нет родных, кто его хватится?!
Кардвин зажмурился, не желая признавать ее правоту, но в его сердце уже шевельнулся противный спрут жалости, умеет же Рила представить события в ярких красках! Искореженное тело баска в зарослях болотной осоки, черные волосы, мокрые от крови, бессвязный умоляющий шепот, срывающийся с разбитых губ, и узловатые пальцы с острыми ногтями, тянущиеся к небу, в отчаянной попытке получить снисхождение. И хладнокровная луна, без жалости взирающая на последние минуты человеческого существа. Кардвин затряс головой. Вот ведь фантазия разыгралась!
- Бойд не может быть таким отморозком, - слабо заспротивлялся он, но понял, что сам себе не верит. Не стоит недооценивать людей и их самовлюбленность. Вдруг все баски немножко того, а не только те, что из Тени? Тогда вполне вероятно, что Роар сначала наберет группу поддержки, а потом начнет устранять неугодных, а Заар его первый в этом деле конкурент.
 - Кастадиан может не выдержать его нападок и просто уйти сам, - пошла с другой стороны Рила, - я просто хочу, чтоб он видел здесь хоть что-то хорошее… Чтоб у него были друзья.
 - Друзья, - скептически хмыкнул эльф, - сильно сказано.
 - Не придирайся. Прогулка просто покажет ему, что все не так мрачно.
Да уж, не мрачнее паука в темной холодной комнате. Кастадиан и сам справится, черт бы его побрал, у него есть опыт! А если и нет, Кардвину будет только спокойнее, когда он уйдет. Хотя куда ему идти?.. Кассиль понимал, что безнадежно поигрывает этот спор. Но Рила неправильно расценила его молчание и снова принялась сыпать аргументами.
 - Ты хоть понимаешь, как тяжело ему пришлось в Тени? Как там вообще живется сиротам и бездомным, как трудно добывать пищу, одежду, и все такое прочее? Его жизнь – это вечная борьба! Он так устал от этого, хотел обрести покой, а здесь все повторяется.
А девушка, оказывается, куда больше общалась с Кастадианом, чем хотелось бы эльфу. С этой повсеместной жалостью к сирым и убогим женщины сами находят себе проблемы.
В голове у Кардвина запели колокола, печальные и тревожные, которые всегда звучат, когда в одном из городов Мьойлли кто-то умирает. На позднее осеннее солнце наплыла мрачная туча, с ближайшего дерева вспорхнула стая птиц. Сад моментально стал мрачным и полным скорби. Все как два года назад… Интересно, он сможет когда-нибудь об этом забыть?
 - Ты думаешь, я не знаю, что такое горе? Думаешь, я никого не терял? – зашипел Кардвин, чуть более злобно, чем хотел. Рила отшатнулась.
 - Я… - в ее карих глазах мелькнул стыд, но эльф уже понесся горным селем.
 - Да, я не вырывал у жизни каждый вздох и не боролся с остервенением за кусок крысиного мяса, но я тоже терял друзей и любимых. Поставишь мне в вину, что мои родители живы, а дом находится на поверхности? Скажешь, что я разучился сочувствовать другим?
 - Нет, Кардвин, я… - На лице Рилы было написано искреннее сожаление. – Тебя я обидеть не хотела, - ее худенькая ладошка примирительно легла ему на щеку, и сразу стало тепло и спокойно. Колокола умолкли. Закрытые глаза Эззы, ее умиротворенное мертвое лицо растворилось в тумане зыбких воспоминаний, боль в сердце, торчавшая клыком василиска, утекла струйкой растаявшего льда. До поры до времени. Кардвин зажмурился и крепче прижался к руке девушки, словно прося защиты от собственной памяти.
 - Какое тебе дело до Заара? – прошептал он. – Разве его прошлое дает ему повод вести себя как последний ублюдок?
 - Он…я… мне так его жаль, - смущенно развела руками Рила, - мы ведь вроде как его единственные друзья.
Друзья-я! За месяц-то знакомства, проведенного под эгидой ненависти! Ох уж эти громкие слова и жажда осчастливить все человечество. Кардвин, например, хотел осчастливить только Рилу. И поэтому…
 - Ла-а-адно, - нехотя протянул он, втягивая голову в плечи, - давай возьмем баска с собой.
 - Спасибо! – обрадовалась девушка, хлопая в ладоши. – Только позови его сам, - она смущенно поджала губы, - если я его приглашу… Не хочу, чтобы он подумал, что… - Рила замялась, теребя подол платья, - не хочу давать ему ложных надежд, а потом разочаровывать, - выдохнула она.
Кардвин подозрительно прищурился.
 - Но если у него все-таки возникнет такая надежда, обещай его разочаровать!
Рила тепло улыбнулась, поднялась на цыпочки и чмокнула Кардвина в щеку.
 - Всенепременно!
 - Надеюсь, потом не заставишь меня пить с ним на брудершафт? – Пробурчал эльф, довольный однако такой нежностью.
 - Надо будет, заставлю усыновить, - победно улыбнулась Рила, уперев руки в бока. А Кардвин не мог противостоять ее улыбке.
И если раньше эльф собирался плестись на пятый этаж за баском, то теперь взлетел туда, кажется, минуя лестницу.
И на этом радужное закончилось. Пришло серое, мрачное и опасное. Рила со своей вездесущей жалостью сыграла с ним злую шутку. Чего ему стоило убедить ее, что вдвоем им будет лучше?! Мог ведь, но не стал… Сам ведь, нет-нет, да и любопытничал: каким-то будет баск на прогулке после того полночного разговора? За что и поплатился.

У медиков первого курса было четыре комнаты в распоряжении, одна девчачья и три для парней, но в какой из них обитал Кастадиан, Кардвин не знал. Очевидно не с Бойдом, раз оба еще живы. С одной стороны, он был рад, что Заар переключился на Бойда, оставив остальных студентов в покое, с другой стороны, эти двое могут так сцепиться, что взрывной волной заденет всех. Эльф дернул первую дверь и заглянул внутрь.
 - Кастадиан?
Темно. Тихо. И до ужаса стерильно. Кажется, никого.
За второй дверью уже в коридоре слышался шум, Кардвин осторожно посмотрел в щелку и был едва не сбит распахнувшейся створкой. На пороге стоял верзила, закрывавший весь проем, светлокожий, как призрак, бритый наголо, с кучей серебряных колец в левом ухе, он не оставлял сомнений в том, кем являлся.
 - Бойд, - почти благоговейно прошептал эльф, отступая. Надо же, он не знал, что баски могут быть такими огромными! Сразу чувствуешь себя утлой лодчонкой, налетевшей на громадный айсберг. Кастадиан хоть и высокий, но тощий, как жердь, а этот в ширину и высоту одинаковый. Наверное, если на тебя не давит низкий каменный потолок, можно расти себе и расти…
«Ты ополоумел, что ли?» - хотел воскликнуть Кардвин, но инстинкт самосохранения возобладал, и он буркнул лишь «извини». Но вместо понимающего кивка головой, мол, ничего страшного, оказался сметен мощной волной стремительной атаки баска и пришпилен к стене. Цепкие пальцы с черными когтями сдавили его шею, выжимая последний воздух, а узкие красноватые глаза буравили его взглядом, полным ненависти.
 - Слушай сюда, остроухий!..
 - Эй! – возмущенно прохрипел Кардвин, барахтаясь, как беспомощная марионетка. Носки его сапог едва доставали до пола, и стоять было очень уж неудобно, а обе руки, вцепившиеся в мощное запястье, по которому змеились вздувшиеся вены, были как мертвому припарка.
Баск позволил себе расовое оскорбление, значит, наверняка мнит себя бессмертным. Самое суровое наказание Аранга назначила именно за такое. Ни убийство, ни кража, ни пьяная драка в кабаке не карались так жестоко как расовое оскорбление или дискриминация. «Все равны» - кричали громкоговорители Палэйдры, Мьойлли и Баскии, - «у всех красная кровь! Мы братья!» И тут на тебе: презрительное и бесстрашное «остроухий», выплюнутое эльфу в лицо. Причем совершенно незаслуженно.
 - Скажи своему дружку, чтобы не стоял у меня на пути, иначе… - острое злое лицо баска как-то не вязалось с его мощным телом. Казалось, он должен быть тупым как пробка, но Бойд прекрасно понимал, что Кастадиан может составить ему конкуренцию и решил всерьез взяться за его устранение.
«Составить конкуренцию?» - задохнулся от возмущения внутренний голос, - «да твой Заар не стоит выеденного яйца! Чем он может похвастать в отличие от Бойда? Ехидным прищуром и острым языком? Подумай на досуге, за что Бойду не любить «твоего дружка»».
 - Он…мне…не дружок, - прохрипел Кардвин, пытаясь вырваться из мощной хватки. Наверное, баску такой ответ понравился, потому что он разжал пальцы, довольно ухмыляясь. И нужно было эльфу продолжить ссору своим храбрым: «но ты правильно его боишься!»
И тогда кулак разъяренного Бойда полетел прямо Кардвину в лицо. Тот еле успел шарахнуться в сторону, а рука баска уже врезалась в стену рядом с его головой. Да, нос бы сломал точно. И зубы, скорее всего, пострадали бы. Им преподавали физическую подготовку всего месяц, а Кардвин уже мог наблюдать ее результаты. Это не школьная игра с мячом и не бесцельное висение на турнике, Стражу Света готовили по-другому. «Ищи внутреннюю силу своего тела, знакомься с ним заново, и оно сделает всю работу за тебя», - так говорил профессор Хьюи. И его слова не были ложью или глупой сказочкой для новичков, потому что тело Кардвина среагировало быстрее, чем мозг, уводя самое себя из-под удара. «Ни черта себе!», - присвистнул Кардвин, ошалев. – «А профессор крут! Ни разу не тягали штангу, сплошная гимнастика и дыхание, а в итоге спасенный нос и целые зубы!»
А учитель действительно знал, о чем говорит. Он ни разу не упоминал о своей службе в Страже, но почему-то все его ученики были в этом уверены. Никто не знал, сколько ему лет и что записано в его идентификационной карточке, но всем казалось, что Альберт Хьюи, оставаясь внешне молодым и здоровым, на самом деле бог знает, сколько лет прожил на свете. В конце концов, сила искры, тем более активной, может и не такое! Обычно люди не перешагивали порог столетия, эльфы с басками умудряли протянуть в два раза дольше, но в итоге все заканчивалось одинаково. Пока в игру не вступала искра! Уж с ней-то возможности любого разумного существа оказывались безграничны, и профессор жаждал доказать это своим ученикам. Он с первого дня муштровал их похлеще армейского генерала, свихнувшегося на почве устава. Он хотел, чтобы даже самый захудалый Страж смог справиться с такой горой мускулов как Бойд, и надо сказать, его методы возымели эффект! Конечно, Кардвин не причислял себя к захудалым, но и особых иллюзий насчет своих сил не питал. Активная искра – это не шутки, но статистика гнула свою линию: мало кто из искровиков умирает своей смертью, и Бойд, видимо, рьяно желал это доказать.
- Ах ты червь! – прошипел он, снова хватая эльфа за грудки и прижимая спиной к стене. Глаза его превратились в щелочки, излучающие алый свет. – Думаешь, я кого-то боюсь?! А у самого коленки не дрожат? – Мощная рука Бойда легла эльфу на живот, и тот почуял мертвый холод его кожи. – Что мы здесь чувствуем? Желудок, сжавшийся до размеров наперстка, легкие, которым не хватает воздуха, сердце, готовое выпрыгнуть ко мне в ладони… - Баск насмехался над эльфом. – Я могу это устроить. Я собираюсь стать кардиологом, и мне нужна практика.
Он говорил так спокойно и так серьезно, что Кардвин ни секунды не сомневался – это не пустая болтовня, Бойд может что-то сделать с его телом. И позволить ему этого нельзя!
Но вместо того, чтобы умолять о пощаде и твердить о своей непричастности к Кастадиану, эльф прохрипел иное:
 - Лучше прооперируй свою печенку, похоже, именно там у тебя застрял Заар!
Бойд рассвирепел и его сжатый кулак с силой врезался Кардвину в солнечное сплетение, вышибив дух. Если бы баск не прижимал его к стене, эльф согнулся бы пополам, кашляя и задыхаясь.
 - Ублюдок… - прошипел он, поскуливая от боли, и понял, что тем самым подписал себе приговор.
Учителя не вмешивались в драки студентов, если не становились их очевидцами, и даже жалобы особо не разбирали, буде таковые случались. Если, конечно, дело не касалось искры. Открытое противостояние силы было строжайше запрещено, но Бойду закон не писан! У него как будто есть неведомый покровитель, способный прижать к ногтю всё руководство университета и Совет Древних в придачу. Или этот баск просто самоуверенный идиот. Так или иначе, Кардвину от этого не легче, потому что его сердце уже начинает терять ритм и замедляться вопреки волнению и страху, охватившим эльфа.
Двое других басков, поменьше и поспокойнее, вышли из комнаты, но мешать своему обезумевшему товарищу не решились или не захотели. Скрестили руки на груди и стали чуть насмешливо наблюдать за беспомощным эльфом, попавшимся в лапы к чокнутому маньяку. Словно у них такая народная забава: намять кому-нибудь бока.
Бойд перехватил полный надежды взгляд Кардвина, нацеленный ему за спину. И рассмеялся.
 - Они на моей стороне, остроухий, помощи не жди!
Зубы эльфа заскрежетали: опять он кидается оскорблениями! В школе Кардвину не раз приходилось отстаивать свою честь в драке. И злость всегда придавала ему силы. Не физической, конечно: из объятий баска ему при всем желании не выпутаться, но зато соображалка стала работать быстрее: мозг сам нашел спасение там, где привык ее черпать любой владеющий искрой. А что, баску можно, а тебе нельзя, ушастый? Помирать, так с музыкой! Ладонь эльфа стала горячей, как раскаленная головня, а потом по пальцам и вовсе потекли переливающиеся язычки пламени. И этой горящей рукой Кардвин вцепился в необъятное запястье баска. Тот, видимо, сразу и не понял, что происходит. А когда боль дошла до его нервных окончаний, он взвыл, моментально отпуская Кардвина, и тряся обожженной рукой. Эльф на полусогнутых отбежал на безопасное расстояние. И лучше бы не останавливался! Да, он первый использовал силу, но угрозы Бойда вряд ли были беспочвенными, он защищался! И если баск вздумает жаловаться…
 - Я с тебя живьем кожу сдеру! – зарычал разъяренный Бойд, угрожающе двигаясь в сторону Кардвина. Да, очевидно ему не до жалоб, пострадало самолюбие. И запястье.
Но прежде чем Кардвин успел дать деру, его подхватили дружки баска, не такие крепкие, как Бойд, но достаточно сильные, чтобы вдвоем удержать эльфа на месте. Его горячая ладонь свободно металась в воздухе, но не находила своей жертвы. Баски ловко скрутили его за локти и заставили наклониться вперед, при всем желании Кардвин мог обжечь только себя.
 - Не выпускайте его! – велел Бойд, - мне нужно только коснуться его плоти, и… - Зловещая улыбка, больше похожая на волчий оскал не сулила эльфу ничего хорошего. А острые когти внушали еще большие опасения.
«Не дать ему себя коснуться» - билась в мозгу единственная мысль. Но как? Как?! Огонь заставил баска отступить один раз, но теперь он вне досягаемости для полыхающих ладоней, а его проклятые друзья держат эльфа так крепко, что даже спустить с цепи своих пламенных гончих он может только себе под ноги. Проклятье!!
 - Не подходи!
 - И кто у нас теперь боится? – елейно пропел Бойд, приближаясь нарочито медленно, желая продлить агонию страха в душе эльфа. Его словно высеченное из мрамора лицо, угловатое, острое, с бегающими глазками казалось лицом холеричного маньяка-убийцы, и Кардвину это никак не нравилось.
«Спаси меня, защити меня» - молил он неведомо кого, зажмурив глаза. Лунная Жрица, Единый… Арахна! Хотя бы ты!
Ох, ну и идиот ты, эльф, раз молишься нарисованному пауку!
Кардвин стал злиться на самого себя за трусость и дурость. И опять злость сыграла ему на руку. Вернее, в этот раз на все тело. Огонь перетек с ладони на запястье и стал подниматься выше по локтю, охватывая плечо, шею, будто скалолаз, взбирающийся на вершину: целеустремленно и неумолимо.
 - Эй! Эй! – завозмущались баски, чьих имен он не знал, - перестань!
Но Кардвин и сам не ведал, как остановить происходящее. Огонь просто пожирал его, разбегаясь искристыми змейками по всему телу: руки, ноги, спина, живот, голова. Не жарко, щекотно! Пара секунд – и он полыхает, как живой факел, а перепуганные баски отскакивают прочь, чтобы не зажариться в сияющем пламени Кардвина. Даже Бойд замер, скривив презрительную мину, за которой нет-нет, да и прослеживался страх. Ну, недоумение там точно было.
Всполохи оранжевого, красного, желтого, красиво ведь? Светло, как в солнечный день, и тепло так же. Он птица феникс, восставшая из пепла, он пламенный меч, воздающий врагам по заслугам. Адская жаровня для грешников, посягнувших на святое.
 - Что теперь, кол-баска гриль? – усмехнулся Кардвин, скрещивая руки на груди, и продолжая гореть, не чувствуя ни жара, ни боли, – все еще хочешь подойти и коснуться? – и эльф сам сделал шаг к баску, а тот – победа! – отступил.
Кардвину это понравилось: ощущение власти, опьяняющее, сладкое, волшебное… Да он заткнул этого выскочку за пояс! Да он неприкасаемый! Да само море расступается пред его шагами! Да он же!..
Тем страшнее оказалась чья-то рука, опустившаяся на полыхающее плечо. Кардвин вздрогнул, оглянулся и моментально погас, пламя испуганно схлынуло, как волна отлива, а эльф остался стоять, живой и здоровый без признака ожогов, да только с таким выражением лица, что как бы штаны не обмочил.
 - П-профессор Хьюи…
Его власть оказалась иллюзией, всего лишь жалким отражением истинного могущества. Один взгляд учителя заставил его поджать хвост и забиться в конуру. Но профессор вовсе не собирался строить из себя альфу.
 - Отличная работа, мистер Кассиль, - едва заметно улыбнулся он, вместо того, чтобы отсыпать нарушителю устава на орехи, – работу над заполнением я планировал начать в следующем семестре, но вы показали, что можете быть отличной сердцевиной уже сейчас. Осталось сменить огонь на свет, и можно писать дипломную работу.
Он говорил так, словно ничего особенного в этом коридоре не происходило. Словно ученики полыхали через одного и, в принципе, он не прочь сейчас сбегать за шампурами и пожарить шашлычков на новоявленном костре. Как будто Кардвин с Бойдом не выяснили отношения при помощи силы, не нарушали непреложный закон университета и не становились первыми кандидатами на «давай, до свиданья». Впрочем, всей картины учитель не видел, значит еще полбеды…
 - Но не стоит репетировать прямо в коридоре, для этого же предусмотрены тренировочные залы, - с лукавой улыбкой заметил профессор Хьюи, и Кардвин сначала непонимающе уставился на него, а потом смекнул, в чем дело.
 - Простите, сэр, не удержался, - сдержать ликующую улыбку было тяжело, но Кассилю удалось изобразить какой-никакой стыд.
 - Тогда не смею вас больше задерживать, но впредь избегайте подобного… недержания, - строго и одновременно весело произнес профессор Хьюи, как будто ему нравилось бесить беспомощных в этой ситуации басков. Он специально остался стоять в коридоре, наблюдая за ними поверх очков, а Кардвин, не веря, что его даже не пожурили, прошел мимо их оскаленных лиц, едва не задев плечом Бойда. Тот резко обернулся, намереваясь что-то сказать или сделать, но трость профессора Хьюи гулко ударила по каменному полу. Ее набалдашник раскалился докрасна, напоминая баску о пузырящейся коже на его запястье, и потому он засунул свой гнев куда поглубже, позволив Кардвину уйти.
 - Мистер Роар, - услышал эльф краем уха, - преподаватель химии жаловался на ваши плохие оценки. Думаю, сейчас самое время заняться их исправлением.
 - Я не на вашем факультете! – огрызнулся Бойд, но все же зашел в комнату, поманив своих дружков за собой, и с силой захлопнул дверь.
Кардвин улыбался во все тридцать два зуба: эк лихо они все провернули с профессором Хьюи! Эльф был рад, что учитель на стороне справедливости, а не на стороне устава, хотя испытывать его терпение еще раз не рискнул бы. Два раза подряд фортуна передом не поворачивается, не стоит ее нервировать.
Так, а теперь еще один полоумный баск на повестке дня… Черт, он же не проверил последнюю комнату! Кардвин цокнул языком с досады, но у него была догадка о том, где все свое свободное время может проводить Кастадиан: на четве…
 - Оу-оу-оу! – замахал руками эльф, пытаясь удержать равновесие на лестнице, но его все равно схватили за шиворот и подол куртки аж обеими руками и насильно втянули в коридор, куда он и так шел.
И снова он оказался пришпилен к стене разъяренным баском. Дежа вю какое-то. Правда этот баск был совсем не чета Бойду, и с губ Кардвина сорвался вздох облегчения: вот так, не прошло и полгода, а знакомому и привычному злу уже начинаешь радоваться!
 - Заар, ты с ума сошел?
 - А ты? – прошипел Кастадиан, встряхивая эльфа, – я видел вас с Бойдом!
Прозвучало так, словно баск застал их в постели, а не за выяснением отношений. И тут Кардвин понял, что это не от гнева дрожит голос баска, а от страха. Несмотря на всю свою Арахну, у парня трясутся коленки при мысли о гориллоподобном  сокурснике.
 - Отпусти меня, Заар, отпусти, - спокойно велел эльф, чувствуя странное превосходство. Он уже пережил Бойда, и под покровительством профессора Хьюи почувствовал себя защищенным, а Кастадиану приходится вечно быть начеку и озираться по сторонам. Вот, он снова почти нормальный, с присущими человеку слабостями, с типичным отказом их признавать. Но как долго это продлится?
Кастадиан послушно разжал пальцы, отпуская эльфа, но шумно дышать, раздувая ноздри, как лошадь, не перестал.
 - Бойд этого так не оставит. Ладно я! Выкручусь. Но у него теперь зуб и на тебя. Мы – злопамятный народ, можешь поверить.
 - Вы просто злой народ, - мрачно поправил Кардвин, – пошли гулять.
Кастадиан что-то там бормотал, возмущался, но тут замер, как кот, которого застали за поеданием хозяйской рыбы, и поглядел на эльфа с опаской, мол, ты часом не «того», ушастый?
 - Рила тебя зовет, - вздохнул эльф, укоризненно глядя на баска. – Рила.
 - Ах Ри-и-ила, - насмешливо протянул Кастадиан, вдруг начиная двигаться как тот самый кот, но уже обхаживающий свою территорию, - а ты значит против?
 - Нет. Я не против.
 - Но и не за?
 - Заар, это я тебя позвал!
 - По просьбе Рилы…
Что за упертый баран!
 - Я тоже хочу, чтоб ты пошел с нами в город.
 - А третий не лишний?
Эльф изо всех сил сопротивлялся нарастающему ощущению опасности, которое всегда появлялось рядом с Кастадианом. Шерсть на воображаемом загривке давно встала дыбом, а сердце стало подозрительно сбоить. Но это уже не страх, это злость. «Не подходи ближе, баск! Не смей!» Кастадиан игнорировал все мысленные просьбы эльфа и вился вокруг него как змей, предлагающий отведать чего-нибудь вкусненького.
  - Ты чего добиваешься? – сжав зубы, прошипел эльф, понимая, что злится не на баска, а на свою реакцию, – чтобы я тебе по роже съездил? – Как ни странно, бороться с Бойдом было куда легче, чем просто угрожать тощему Кастадиану.
 - Оставим Рилу в университете, проведем этот томный вечер вдвоем… – прошуршал голос Заара где-то возле уха, тонкие пальцы легли на плечо эльфа, и тот резко сбросил бледную руку.
 - Прекрати свои игры, баск! Ты не в Тени! Тебе не нужно все время кем-то притворяться! Особенно идиотом.
 - Может, еще скажешь, что я в безопасности и мне больше не стоит бороться за свою жизнь? – Кастадиан снова заговорил нормальным тоном, но в голосе его послышалась боль, стоящая как кусок в горле, который ни выплюнуть, ни проглотить. Злость Кардвина как рукой сняло. Кажется, он ненароком попал в точку. Баск делает вид, что все происходящее несерьезно, потому что если принять их за чистую монету – все те ужасы, о которых говорила Рила и сам Заар, можно свихнуться.
 - Тебя, по крайней мере, бесплатно кормят в столовой, - осторожно заметил эльф, позволяя себе слегка улыбнуться, чтоб Кастадиан не вздумал обижаться на эту подначку. Потому что он понимал, как тяжело ему пришлось в Тени, и при всем своем презрении, тихонько уважал за то, что баск прошел ее нелегкие испытания. Дети пещер – это что-то из ряда вон, что-то всегда девиантное и опасное, они никогда не становятся полноценными личностями, по-настоящему адекватными, с которыми нестрашно иметь дело. Потому что Тень с самого начала перекручивает их через свою огромную судьбоносную мясорубку, отсеивает все то чистое и светлое, что должно быть у ребенка в детстве, зато оставляет зубы и когти, как будто звери ей нужнее, чем люди. Мораль, сострадание, способность любить и жалеть – вот чего начисто лишены жители Тени, и даже если им удается вырваться на поверхность, они похожи на персонажей цирка уродов, попавших на светский раут. Ожидать, что Кастадиан вырастет другим, это как лезть на березу за укропом, рассчитывая прихватить пару арбузов с дальней ветки.
И все-таки Стражей Света заботила судьба каждого жителя Аранги. Они не делили людей на расы и сословия, они олицетворяли собой надежду. В самые черные для мира времена, Стражи становились солнечным лучом, рассекающим тьму, не унывали сами и воодушевляли остальных, когда, казалось бы, надеяться уже не на что. А люди любили их за это и всегда ждали поддержки, и хотя Кардвин имел все шансы не поступить на службу, он был рад попрактиковаться даже на мрачном баске, с его недоверием к миру и излишней колючестью. Вернуть ему вкус в жизни, показать мир с изнанки, убедить, что на каждый минус приходится свой плюс. Рила была права, Кастадиан просто зачахнет здесь, отгородившись от нормальных людей бетонной стеной высокомерия и… страха, как ни странно это признавать. Может быть, судьба послала ему этого безнадежного баска в качестве контрольного испытания? Мол, справишься с ним, и конченные суицидники воспрянут духом от одного твоего взгляда.
 - Пойдем с нами в город, - эльф постарался добавить в голос теплоты, и протянул Кастадиану ладонь, символическую руку помощи, которую и необязательно было принимать. Достаточно было кивнуть, взять куртку и пойти за эльфом. Но пока Кардвин держал руку на весу, ее перехватили тонкие холодные пальцы баска. Сжали робко и осторожно, словно эльф был хрупкой фарфоровой игрушкой, которую сломать – плевое дело. Словно Кастадиан на секунду поверил в будущего Стража Света и в его способность разогнать душевную темноту.
По руке от локтя до плеча понеслись искры, эльфу даже показалось, что он снова загорелся, но на этот раз чувствует жар огня, и он стремительно вырвал ладонь, чтобы тут же сунуть ее в карман – подальше от прикосновений Кастадиана. Сердце зачем-то рванулось к горлу, а по спине забегали мурашки. Пожалуй, будет проще, если баск просто сдохнет. Вытаскивать его из бездны никаких нервов не хватит.
 - Током ударило, - пробормотал эльф, объясняя свою резкость. Заар как-то отрешенно кивнул, будто привык, что все его ненавидят и шарахаются. Кардвину сразу стало неловко, словно он оттолкнул с дороги беспомощного старика или пнул слепого котенка. И хотя Кастадиан не походил ни на того, ни на другого, его первый шаг к надежде был таким робким, что поведение эльфа выглядело просто кощунством.
Кассиль попытался исправить положение беспечным:
 «- Ну что, идем?»
Но получилось плохо: Кастадиан снова молча кивнул.
Если бы Кардвин только знал, к чему приведет эта прогулка по городу, он бы не уговаривал баска пойти с ними, он бы запер его в комнате с нарисованной паучихой и держал до тех пор, пока баск не пообещает не покидать стены университета. Но Кардвин не знал, и потому они пошли…

Эльф влюбился в столицу с первого взгляда, ему нравилось в ней абсолютно все: широкие улицы, разбегающиеся во все стороны как каменные змеи, хмурые прохожие, спешащие по своим делам, вечно пасмурное небо, приземистые дома и совершенно не вписывающийся в архитектуру города белокаменный Университет Искры. Здесь было мало зелени и много мусора, город утопал в постоянном шуме работающих фабрик и заводов, рассекающих по улицам автомобилей, гуле поездов и криках уличных торговцев. Кто-то называл Палэйдру современной, но старые традиции оставались неизменны. До этого дня Кардвину не удавалось как следует рассмотреть город: они приехали с отцом за пару дней до начала занятий, и путь их пролегал от вокзала до гостиницы, а потом до университета. Конечно, кое-что эльф увидел, но полностью оценить гостеприимство древнего города смог только сейчас. Отца же «это мрачное место» не впечатлило, но его вообще больше заботили не окружающие красоты, а будущее старшего сына. Он ведь считал их с Лютиком несобранными, беспечными и совершенно не приспособленными к взрослой жизни. Разумеется, он любил их, но служба в полиции накладывает свой отпечаток на характер и требования к домашним. Кардвин хотел научиться быть таким, как желает отец, и надеялся, что служба в Страже Света станет ему подспорьем в этом нелегком деле. Но сейчас он не желал думать ни о какой службе, Палэйдра улыбалась ему, и он улыбался в ответ. В Мьойлле не было больших городов с многоэтажными домами, а здесь все улицы застроены каменными прямоугольниками, в которых живет по несколько семей. Конечно, и привычные дома с треугольными черепичными крышами тоже были, но они остались в старом городе, на окраине, теперь сердце Палэйдры сместилось южнее и засверкало новыми красками, а Университет Искры – доселе его гордость и украшение, - стал чем-то чужеродным. Но даже это несоответствие Кардвин находил пикантным.
Рила была их гидом, она родилась в столице и видела ее такой, какой она никогда не открывалась чужакам. Девушка знала, где брусчатые мостовые превращаются в сельские тропинки, где распложены все парки и скверы, где можно посмотреть на отходящие поезда с крыши заброшенного дома, где растут вкусные груши… Она знала, какие места нужно посетить в обязательном порядке, а куда лучше не соваться. И в тот день она постоянно смеялась, вертелась, отбегала и задерживалась, а потом догоняла друзей, непрестанно повторяя «вы чего такие мрачные?»
Кардвин и правда был необычайно молчалив и невесел, Кастадиан и вовсе плелся как в воду опущенный, словно в гробу видал эту прогулку. Наверное, он и правда не горел желанием идти, но перспектива оставаться в одном здании с разозленным Бойдом грела его еще меньше.
Рила их веселила, тормошила, возмущалась. Она утешительно хлопала баска по плечу, гладила по спине, брала за руку, что-то щебетала на ухо. Эти прикосновения ничего ей не стоили, она звенела струной от переполняющего ее восторга, и явно не испытывала дикого первобытного страха, приближаясь к Кастадиану. Ее тревожные звоночки не звенели, по спине не бежал холодок, а волосы не вставали дыбом, она даже жара не чувствовала, прикасаясь к холодной коже, и думала, что все в порядке. Ее не смущали дурные поступки баска и его нахальное поведение, она все списывала на трудное детство, ничуть не думая, что у Заара просто скверный характер. И Кардвин не знал, как открыть ей глаза.
Небо над университетом всегда было светлее, чем над остальной частью города, словно тучи боялись зацепиться за золоченые шпили, устремленные ввысь. Поэтому в старом городе, где из-за малого количества фонарей, узких улочек и крыш, едва ли не соприкасающихся друг с другом, было темно и холодно, Кардвин отдал свою куртку Риле, укрывая ее от промозглого осеннего ветра. Кастадиан шел в одной майке, очевидно закалившись в могильном холоде пещер, и даже мурашек на его коже не наблюдалось, а вот Кардвин начал замерзать, оставшись в одной рубашке. Но все равно ему нравилось бродить по пустынным улочкам…
…Пока не…
…Услышь мой шепот… я здесь… за твоей спиной… я туман, сковывающий все тело… я змея, ломающая тебе ребра,… я ложь на кончике языке… обернись!
Липкий страх пробежал по позвоночнику. Кардвин замер, крутанулся вокруг своей оси, сердце его бешено колотилось.
Зловещий смех, дыхание, шепотки со всех сторон. В мгновение ока улица преобразилась, стала неуловимо иной, как зеркальный коридор, увлекающий в бездну. В сумраке переулка таились враги, неведомые и оттого более опасные.
...ты слышишь меня… смертный… ты сладкий, твоя жизнь пахнет сахаром и тмином… дай мне вкусить ее… поделись!
 - Вы слышали?! – Мурашки бежали по спине, спасаясь с тонущего корабля, руки дрожали. Больше всего эльф боялся, что у него начались галлюцинации, но Рила тоже испуганно остановилась, вцепившись его в руку, да и Кастадиан не жаждал продолжать шествие, озираясь по сторонам.
 - Зря мы сюда пришли, - жалобно прошептала Рила, - я хотела срезать путь, и…
Да, место более чем мрачное. Узкая пустынная улица, по обе стороны скованная нежилыми домами с темными окнами, лужи на мостовой, не отражающие ничего кроме черного неба. Даже фонари освещали лишь самое себя, оставляя улицу в тени. Вечер переставал быть томным. И этот зловещий шепот за спиной, мерзкое ощущение чужого присутствия, голоса. И забившийся в угол инстинкт самосохранения «прости хозяин, я думал, только Кастадианы бывают опасны».
…Мы тьма, мы тень забытой тени, мы сто ее переплетений, мы смерть в ее великолепье, мы кровь на стенах, крик и цепи. Мы боль, внедренная под кожу, любовь и страсть на смертном ложе, мы ненависть, мы страх, мы ярость, мы бесконечная усталость. Мы смех из горла злой старухи, мы семь сережек в левом ухе, мы факел пламенный и яркий, мы предсказание гадалки, мы пальцы на плече, мы слово, которое убьет любого. Мы грусть, зажатая в ладонях, мы помним Эззу, помним… помним…
Хватит! Кардвин сжал виски пальцами и испуганно попятился, но тьма за спиной была еще страшнее. Сумерки сгустились слишком быстро! Эльф перевел взгляд на Кастадиана, но тот был куда бледнее и испуганнее. Интересно, что слышал он? Кардвин не сомневался, что песня была для каждого своя. Как будто сама ночь выступила против них!
…ты чуешшшшь нас… чуешшшь… идиииии…
 - Нет! Перестаньте! – почти взмолился Кардвин, и Рила внезапно прижалась к нему, утыкаясь носом в плечо, и темная рубашка эльфа немедленно намокла от слез. Осознание чужой слабости и чужого страха слегка притупило собственные, и Кардвин крепко прижал девушку к груди.
 - Чшш. Не плачь.
 - Они пели про папу… - всхлипнула Рила, - они говорили, что я виновата.
 - Они давят на эмоции, - прошипел Кастадиан, ощетиниваясь, - хотят выбить нас из колеи.
 - Они? – нахмурился Кардвин. – Что за «они»? Откуда им известно…
 - Тихо! – вскинул руку Кастадиан и принялся вглядываться во тьму переулка. – Все это декорации. Голосов без плоти не бывает.
И он оказался прав. Три фигуры в каких-то бесформенных хламидах выплыли из тьмы и принялись неспешно приближаться к путникам, так плавно и тихо, словно парили над землей. Лица их были скрыты капюшонами, тела – балахонами, и выглядели они так зловеще, словно были посланниками самой смерти. Тощие настолько, что Кастадиан казался беспросветным толстяком по сравнению с ними. Таких пугал даже в бредовом сне не увидишь.
 - Кто это? – прошептал Кардвин, обращаясь к баску и задвигая Рилу себе за спину. Осознание того, что враг явил себя во плоти, придало ему силу. А еще возможность превращаться в факел слегка грела душу. Хотя спутникам эльфа это никак не помогло бы, даже наоборот…
 - Не знаю, - мрачно ответил Кастадиан, весь подобрался, сосредоточился, как зверь, готовый к прыжку, – но безропотно на их милость я не сдамся.
 - Как славно, - пошелестела одна из фигур, - трое смертных, по одному на каждого. Отличный материал.
Материал? О чем это они? Кто это? Или правильный вопрос «что это»? Голос звучал бесцветно, не поймешь, мужской или женский, живой или мертвый. Таким голосом читаешь про себя книжки.
 - Кто вы? – рискнул спросить напрямую Кардвин, но в ответ услышал лишь смех. – Не подходите, я предупре…
И тут одна из фигур метнулась к нему так быстро, что эльф даже моргнуть не успел. Она двигалась стремительно, перетекая из одного положения в другое широкими мазками, движения ее были недоступны человеческому глазу. И никакой реакции не хватило бы ее остановить. Эльфа смело как пушинку, откинув к стене, а из разбитого носа полилась кровь. Бесплотные голоса, а кулаки как у Бойда! Кардвин вытер лицо тыльной стороной ладони и, пошатываясь, поднялся. Он даже не понял, как его успело так приложить, а враг уже нашел следующую жертву. Завизжала Рила, когда оба ее запястья оказались в цепкой хватке вполне себе человеческих пальцев.
 - Оставь ее! – закричал Кардвин, бросаясь на помощь, но дорогу ему перегородила вторая фигура. Прямо трое из ларца, и действуют сплоченно, словно у них телепатическая связь! Эльф не успел уклониться, и острые когти, почти как у басков (или такие же?), вонзились ему в горло, распарывая плоть, смокнулись где-то внутри и резким движением выдернули кадык, заставляя эльфа потерять сознание от болевого шока. Он упал на колени, захлебываясь собственной кровью, чувствуя, как в оскудевшем горле свистит холодный воздух, и повалился замертво. Бы.
За секунду до того, как когти врага сомкнулись на Кардвиновом кадыке, Кастадиан встрял между ними. Появился бесшумно как тень, скользнул, как уж, и тем самым спас эльфу жизнь. Кассиль видел его затылок в паре сантиметров от собственного разбитого носа, и боялся глотнуть, ощущая инородные предметы под кожей возле кадыка. А баск буравил взглядом человека в балахоне. Почему тот не разорвал эльфу горло, не откинул Кастадиана прочь и не свернул Риле шею, Кардвин понять не мог. Ведь очевидно, что живьем они никому не нужны. Материал… Сумасшедшие ученые, ставящие опыты на людях? Фанаты теории о пересадке органов?
 - Отпусти его, – загробным голосом велел баск темной фигуре, и краем глаза эльф заметил, что рука Кастадиана лежит ровнехонько на сердце нападавшего, а ладонь нападавшего соответственно на сердце баска, и между ними происходит что-то такое… словно их взгляды сражаются на мечах.  – Отпусти его, слышишь?
Удивительно, но враг его послушался: черные когти стали потихоньку покидать плоть эльфа. Опоздай Кастадиан хоть на секунду, и Кардвин умер бы от потери крови, но на деле чокнутый обладатель когтей всего лишь на несколько миллиметров надорвал плоть, не задев ничего жизненно важного. Хотя приятного все равно маловато.
 - Помоги Риле! – Велел Кастадиан уже эльфу, не сводя взгляда со своего визави. Влюбились они друг в друга, что ли? Но рассуждать было недосуг.
Эльф зажал кровоточащую рану на горле платком, найденным в кармане рубашки, и поспешил к девушке. Одна из фигур уже тащила ее, упирающуюся и визжащую, прочь, а вторая изумленно взирала на Кастадиана и его оппонента. Что они там все разглядывают?! Зато на эльфа никто не обращал внимания. Тем лучше!
Ты же Страж Света, пусть и будущий! Благополучие простых жителей – твое все! Действуй, Кардвин… Докажи, что ты…
Огненный шар слетел с его руки прежде, чем эльф успел оформить свое желание. Нет, это не огонь, это свет, невесомый, мерцающий, белый-белый, на который больно смотреть! «Да зачем мне учиться три года, если у меня и так все получается?» - мелькнуло в голове у эльфа. – «Профессор Хьюи может мной гордиться!» Раньше приходилось сосредотачиваться, представлять себе во всех красках, как из тысячи огненных нитей сплетается сияющий клубок, похожий на карманное солнышко, а теперь шар беспечно летел к застывшей истуканом фигуре, и едва ли не насвистывал веселенькую мелодию. Кардвин сам удивился своим возможностям, но торжество длилось недолго. Его светлячок был готов врезаться в грудь врага, обжигая и рассыпаясь искрами, разгоняя тьму и пожирая плоть, но внезапно застыл в воздухе, на каких-то полметра не достигнув цели, загудел, замигал, как лампочка, которой не хватает напряжения, и начал сжиматься в размерах. Потенциальная жертва вовремя (или не вовремя – тут уж с какой стороны оценивать!) обратила на опасность свое внимание, и Кардвин воочию увидел черные тени, словно отслаивающиеся от фигуры. Своими мерзкими щупальцами они тянулись к его светлячку. Какие-то туманные ленты, плотный сигаретный дым, что-то чертовски противное. Ох, как это не понравилось эльфу! Нос сморщился, рот скривил болезненный оскал. Захотелось упасть на колени, чтобы тверже чувствовать опору. Стены зданий почему-то округлялись и расплывались, окружающее пространство начало пульсировать в ритм сердцебиению, да еще и окрасилось багрянцем.
«Наверное, я потерял много крови», - растерянно подумал Кардвин, но это было не от потери крови, да и какая там кровь – разбитый нос и пара царапин! Это происходило, потому что его светлячок рисковал погаснуть. И если бы это случилось… Подобная мысль приводила Кардвина в дикий ужас, он стал похож на хищную птицу, готовую защищать своего единственного птенца любой ценой.
 «Давай, дорогой, давай!» - мысленно молил его эльф, - «преврати этого ублюдка в пепел! Ты сможешь!..» Но светлячок, окутанный черными тенями, больше всего походил на свечку, укрытую толстым сукном – не прожечь, как не старайся! Он требовал слишком много силы, и на смену усталости и головокружению пришла боль. Тянущая, монотонная и неизбывная, чем-то похожая на зубную, только глубже, по всему нутру. Происходящее казалось Кардвину противоестественным, как снег в июле, как ботинки наизнанку, как сырое мясо на завтрак ягненку. Противоестественно и мерзко. Отмотать время назад, вернуться в прошлое, отменить, отменить, отменить… Пожалуйста, не надо! Светлячок стал размером с апельсин, и продолжал сжиматься под натиском зловещих теней. Проклятье!
 - Вот только убей его! – зашипел Кардвин угрожающе, обращаясь к врагу с его ручным дымком, и тут же взмолился, - нет, пожалуйста, не убивай!
Но черный дым, эти странные тени оказались сильнее, и маленький сгусток света погас, не причинив фигуре в балахоне никакого вреда. Шквал концентрированной боли сбил эльфа с ног, он упал на четвереньки, захлебываясь внезапными рыданиями. Как будто он потерял кого-то живого и горячо любимого, как будто эта мерзкая двуногая тварь убила его!
 - Ах ты ублюдок! – завопил эльф, срываясь с места и всем телом врезаясь в остолбеневшую фигуру. Его скрюченные пальцы вцепились в горло врага и принялись трясти его как грушу, надеясь, что голова оторвется. Кардвин хотел всего и сразу: свернуть ему шею, задушить, порезать на кусочки, сжечь заживо.
 - Нет! - Заорал Кастадиан, отрываясь от своей игры в гляделки, - Кардвин, не надо! – голос его звучал встревожено, но эльф все равно ничего не слышал, ослепленный яростью.
Казалось, фигура в его руках даже не пытается сопротивляться.
 - Ты убил его! Ты убил его! – Вопил Кардвин, как заведенный. А потом вдруг крутанул руку, упираясь основанием ладони в подбородок врага, а другой резко ударил в челюсть. Послышался неприятный хруст, и фигура в его руках обмякла. Надо же, для смерти им достаточно просто свернуть шею!
 - Не-е-е-ет! – истошно завопил Кастадиан, как будто это у него хрустнули позвонки. Отпихнул стоящего перед ним врага и бросился к эльфу. Тот едва успел отпрыгнуть к стене, как баск с ревом разъяренного быка понесся мимо.
 - Ты что творишь, Заар? – разозлился эльф, – ты на чьей стороне?!
Баск резко обернулся и ринулся на Кардвина, выставив вперед скрюченные пальцы с острыми ногтями. Эти жители Тени не пользуются кулаками, у них иное оружие, пострашнее. Звери, одним словом. Кардвин, спотыкаясь о тело убиенного врага, попятился, непонимающе глядя на баска.
 - Ты сдурел?
Когти, как крохотные лезвия, мелькнули перед его лицом, эльф еле отшатнулся. Злость вернулась.
 - Ты спас мне жизнь, чтобы убить собственноручно?!
Спас жизнь… а ведь баск действительно сделал это, хоть и чуть промедлил. Но эльфу некогда было рассыпаться в благодарностях. Тем более Заар, кажется, сожалел о своем благородстве.
Двое нападавших, потеряв своего, решили, что дело принимает дурной оборот, и обезумевший от гибели светлячка Кардвин никак не вписывается в их идеальный план. Они сочли за лучшее ретироваться.
 - Уходим! – крикнула та фигура, что удерживала не перестающую вырваться Рилу, ее руки разжались, и девчонка обрела желанную свободу. А голос-то у этих тварей вполне себе человеческий, без зловещего шепота и дурных песен!
Баск замер, перестав атаковать Кардвина, обернулся на врагов. Он выглядел очень странно, растерянно, будто был под гипнозом.
Рила, опомнившись, первым делом бросилась к эльфу и принялась озабоченно осматривать его лицо и шею. Тот отмахнулся, хотя ее беспокойство ему понравилось.
 - Я в порядке, а вот баск повредился умом!
 - Кастадиан! – изумилась Рила, оглядываясь.
Фигуры убегали вглубь переулка, теперь было видно их человеческие ноги, а от плавности движений не осталось и следа. Прав баск, сплошные декорации! Но самое странное, что Кастадиан бежал с ними. Не «за», а «с»!
 - Заар, ты куда?! – тщетно крикнул эльф в смыкающуюся пустоту, - баск…
 - Что это с ним? – растерянно прошептала Рила.
Эльф мог только пожать плечами. У него были свои предположения, одно нелепее другого, и он решил их не озвучивать.
Так они и стояли несколько секунд, замерев, в пустом переулке, когда уже смолкли шаги убегающих врагов, когда стихли любые звуки, кроме их собственного сбитого дыхания. И ночь делала вид, что ничего не произошло.
Кардвин первый взял себя в руки и присел возле тела со свернутой шеей, Рила встала рядом.
 - Прости, это я завела нас сюда.
Кардвин поглядел на нее недовольно.
 - Ты, что, за все на свете себя винить будешь? Эти сумасшедшие могли оказаться где угодно. Давай узнаем, что это за твари, – и эльф откинул капюшон с головы врага.
Баск. И почему он не удивлен? Узкое бледное лицо, распахнутые от ужаса глаза, пепельные, практически седые волосы, мокрые от пота. Неужели и ему не так просто далось убийство светлячка? Кардвин очень надеялся, что враг перед смертью как следует помучился. Эльф украдкой поглядел на свои руки – отец учил их с Лютиком простейшим приемам самообороны и не позволял растекаться киселем по дивану. Спорт был неотъемлемой частью их жизни, но знал ли Мерион Кассиль, что его старший сын применит эти знания для убийства? Кардвин не понимал, что чувствует – стыд, страх, угрызения совести или странную пустоту в душе, как будто кто-то вынул из него полсердца и оставил жить с убогим обрубком. Если бы он убил невинного человека, совесть съела бы своего хозяина с потрохами, но оправдать существо в балахоне, лежащее подле его ног, эльф был не в силах. Ведь даже для баска он был слишком странный, этот человек: по его лицу змеились витиеватые узоры, убегая по шее куда-то на скрытые балахоном участки тела. Или это не рисунки, а шрамы? Трогать и проверять их не хотелось.
 - Кардвин, у него шесть пальцев… - с отвращением прошептала Рила, показывая на черные когти.
 - Хорошо, что не он проткнул мне горло, - сглотнул эльф, непроизвольно прикрывая шею, – странное существо.
 - Позовем полицию?
Вообще-то это была дельная мысль, но Кардвину больше хотелось забыть о случившемся, нежели переживать этот вечер еще раз, пересказывая все события снова и снова. Клясться, что не виноват, что тело само сработало, как обещал профессор Хьюи, никто ведь не учил их сворачивать шеи! Но жажда мести была слишком сильна, чтоб подсознание могло ее проигнорировать. Кардвин не хотел изливать душу молчаливым полицаерам, исподволь завидующим искровикам. Боялся. Боялся, что ему не поверят, не оправдают, не спишут все на состояние аффекта. Буду давить на чувство вины, заставят подписать признание и выступить перед судом. А если узнают, что в деле замешана искра… Нет, Кардвин достаточно наобщался с отцом, чтобы знать, какими подлыми ублюдками бывают полицаеры без искры, Мерион Кассиль с его патологической честностью был скорее исключением, чем правилом.
А еще… было еще что-то, почему Кардвин не хотел никому рассказывать о сегодняшнем происшествии. Словно это все сон, ирреальность, морок, и ему не в чем себя винить.
 - А может быть, нас здесь не было? – Предположил эльф, задумчиво глядя на труп. Никаких угрызений. Никакого раскаяния. Это случилось в другой жизни и не с ним. – Может, бедняга споткнулся в темноте и свернул себе шею, м?
Рила пожала плечами, очевидно, и ей было не по себе. Она знала, кто убил этого баска, но в ее взгляде не было осуждения, только непонимание – почему их  прогулка превратилась в дурацкую фантасмагорию? Почему приветливая Палэйдра вдруг обнажила свои клыки? Кардвину показалось, что зрачки Рилы теряют цвет, словно алчная бездна пожирает ее изнутри. Надо скорее увести девушку отсюда. Все было неправильно. Не так Кардвин представлял себе романтическую прогулку. Он осторожно протянул ладонь и сжал холодные пальцы Рилы – она не шелохнулась, как зачарованная смотрела на труп.
 - Рила, отвернись.
Молчание, тяжелое, как капля ртути.
 - Рила!
Что-то в зловещем мертвом баске завораживало ее, притягивало ее взгляд и высасывало душу.
 - Проклятье! – Эльф сжал ладонями лицо девушки и настойчиво повернул к себе. Какое-то время глаза ее еще косили вбок, но потом Рила вздохнула и с усилием перевела взгляд на Кардвина.
 - Я в порядке. – Она слегка улыбнулась, но вышло нервно. Эльф придирчиво оглядел ее лицо, заметил, что к  глазам возвращается привычный карий оттенок, и только тогда отпустил. Рила моргнула, быстро глянула на труп и тут же отвернулась.
 - Мы оставим его так?
Больше всего на свете Кардвину хотелось кивнуть и бежать из переулка со всех ног, но…
 - Нет, нельзя оставлять его тело здесь, - вздохнул он, кивая на мертвого баска, - слишком много зацепок, много странностей. Лучше уничтожить все следы.
 - Как? – Рила не спорила, просто интересовалась, есть ли у Кардвина определенный план.
 - Как не удалось при жизни, - прошептал эльф в ответ и спустил с руки огненного бойца, похожего на маленькую комету с длинным пушистым хвостом. Рила вздрогнула, отступила на шаг, когда огонь охватил балахон баска и начал вгрызаться в плоть, распространяя мерзкий запах горелого мяса.
 - Так надо? – тихо уточнила Рила, прижимаясь к Кардвину. Для нее он не был убийцей или врагом. Скорее инквизитором, выжигающим скверну святым огнем.
 - Надо, - твердо ответил эльф, заставляя девушку отвернуться от завораживающей пляски пламени. Словно тысяча огненных сороконожек исполняла языческий танец на теле поверженного врага. – Идем, огонь знает свое дело. А кости…кости никому ничего не скажут.
 - А Кастадиан? – рискнула спросить девушка, но эльф только фыркнул.
 - А что Кастадиан? Его что, силой уволокли? Ты видела, он бежал сам!
Рила кивнула, потому что действительно это видела.
 - А вдруг его…
Кардвин поднял руку, предотвращая поток предсказаний, потому что с баском действительно могло случиться все что угодно. От просто плохого до неимоверно ужасного. Но он сам это выбрал.
 - Он вернется, все будет в порядке, – в это Кардвин, конечно, не верил, но знал, что Риле обязательно нужно это услышать, иначе совесть не даст сойти ей с места, – пойдем, я провожу тебя домой. Ты замерзла и… - он заметил синяки на ее запястьях, и злость вернулась. Надо было оставшимся тварям тоже руки повыворачивать! Эльф аккуратно коснулся посиневшей кожи, как будто его прикосновение могло стереть эти ужасные следы. Но Рила хотя бы слабо улыбнулась в ответ на его безотчетную ласку и положила голову ему на плечо. Ее волосы пахли чем-то светлым и легким, цветами или фруктами, совершенно неуместный запах в этом мрачном переулке, где воняет страхом и горелой плотью, но Кардвину стало легче.
Он повел Рилу прочь, не выпуская из объятий, желая защищать ее любой ценой, ему было легко, покуда она шагала, крепко прижимаясь к нему, а за их спиной догорал погребальный костер для непонятного существа с шестью пальцами. А эта странная тяжесть, кисельный спрут, свивший гнездо у него в животе – это ерунда, он исчезнет… Он ведь исчезнет? Что это вообще за тоска такая, впервые не имеющая отношения к Эззе?
Если бы Кардвин только знал, чем обернется исчезновение Кастадиана в тот вечер, он бы выломал уличный фонарь или загорелся сам, чтобы освещать себе путь, и искал бы его в каждой мышиной норе, попадающейся на пути, лишь бы не дать ему уйти с теми…

 - Кар… - рука Лютика легла ему на плечо, и сержант злобно ее сбросил.
 - Оставь!
 - Мне жаль…
Наверное, всем в отряде было жаль Кардвина, но только Лютик понимал всю глубину его боли, потому что лично был знаком с Кастадианом и даже по-своему благодарен ему. Возможно, он и сам искренне расстроен, а не просто сочувствует брату. В конце концов, Заар виноват лишь в том, что желал получить свободу от собственного прошлого, и Кардвин ни секунды не сомневался, что ходячие мертвецы – не его рук дело. Ну разве что секунду, а потом сразу отмел это предположение.
Да, Кастадиан стал некромантом. Не хирургом.
 - Кар, может еще не поздно?
 - Не поздно что? – огрызнулся эльф, но Лютиэль не обиделся.
 - Может, он еще не слился?
В глазах Кардвина мелькнул огонек надежды. Прошло всего два года, как они закончили университет, срок не такой долгий для потенциально бессмертного заклинателя смерти, вдруг Лютик прав, и Кастадиан просто не успел?...или ему не позволили…или… Надежда действительно была. Но что ему с этой надежды? Выискивать Заара по его тайным норам, предупреждать, чтоб в ближайшее время не совал голову в петлю? Да предупреди он баска о скором уничтожении дерева, взбунтуются все некроманты – хлопот не оберешься. Нет, эта операция под грифом секретно. Он Страж Света, в его руках безопасность вверенного ему города, мирных жителей, а мертвые твари каждую ночь выходят на охоту и не остаются без жертвы. К черту твою надежду, сержант, костьми ляг, а выполни приказ капитана!
 - Выступаем на рассвете! – скомандовал он решительным тоном, но в душе чувствовал такое, что гибель светлячка казалась комариным укусом.
Лютик сочувственно поджал губы, но ничего не сказал.