Развод с размахом

Кириллов решил отпраздновать развод по-крупному. В конце концов, рассудил он развод есть освобождение от цепей, а, следовательно, отмечать его нужно с размахом.

В ЗАГС приехали на одной машине. Кириллов в белом костюме, Кириллова в черном платье. Заиграл полонез Огинского, и дама с пышной прической объявила, что с завтрашнего дня они будут считаться Бывшими мужем и женой. “Тада сегодня они БУ-жених и БУ-невеста”, - крикнул разговевшийся еще в машине троюродный брат по женской линии.

К месту празднества немолодые ехали уже в разных экипажах. Приглашенные на дом повар с официантами придерживались многовековых традиций русского развода. На столах стоял десерт с чаем, после которого должны были подать горячее с нелицензированной водкой и под конец застолья холодные закуски под пиво в иностранных бутылках.

Тамада предоставил право первого тоста свидетелю Кириллова. Захар начал с совместного трудного детства, проскользил по туманному отрочеству и не забыл упомянуть академические и трудовые успехи старобрачного. Заканчивал шафер на радостной ноте – мол друзья всегда верили, что в какую бы яму Кириллов не попал, он из нее выберется, и сегодня их надежды оправдались.

Из-за горячего чая, на который приходилось дуть, перерывчик затянулся. Затем слово предоставили маме бу-невесты. Федора Ивановна призналась, что сегодня самый радостный день в ее жизни. Наконец-то ее красавица-дочь, освобождается от обязанности стирать, убирать и готовить для такого ничтожества, как ее бывший зять. Под конец тоста экс-теща впала в патетику и самокритику. “Где были мои глаза?”, - возопила она.  “Где они были, когда я благословила дочь на этот брак? Вот где!”, - дала она, судя по всему, заранее заготовленный ответ, повернувшись к столу большим красный маком, уменьшенные собратья которого были разбросаны по всей поверхности синего праздничного платья.

Тещу поддержал подполковник в отставке, регулярно появлявшийся на семейных торжествах, хотя никто толком не знал кому он приходится родственником. Он произнес антимасонский тост, с намеком на “некоторых за этим столом”.

Родственники со стороны жениха наперебой кичились своей образованностью. Они использовали литературные гиперболы, а то и параболы, описывая первое впечатление от невесты на пятилетней давности свадьбе. Дядя Евгений употребил выражение “гром среди ясного неба”, двоюродная тетя Лидия призналась, что голос новобрачной всегда вызывал в ее памяти бессмертные пушкинские строки: “то как зверь она завоет, то заплачет как дитя”. Невестка деверя троюродной сестры, у которой сноха училась в школе со свояком бывшего министра культуры, отправила пол свадьбы в Гугл, заявив, что этот брак был подобен сюрреалистическому эвфемизму с тектонической увертюрой.

Ответное слово взял дед Егор, представлявший верхнезадрышенскую ветвь родственников разведенки. Он был краток, но по-своему тоже поэтичен. “Ты, Кириллов, дубьем был, дубьем есть и дубьем будешь!”, - сказал, как отрезал дед, и вылил полуостывший чай за шиворот сидевшему рядом бывшему свекру своей внучки.

Возбужденная общим шумом отставная свекровь влезла на стул и оттуда разразилась потоком мыслей, накопившихся в ее голове за пять лет родственных отношений с невесткой. Уже подали водку с горячим, заиграла музыка, а маму бу-жениха все никак не удавалось остановить.

У Кириллова украли туфель. После получасовых бесплодных поисков свидетельницу заставили выпить влитую в него бутылку перцовки. Больше ее не видели.

Подошла пора романтической части. Тамада пригласил разведенных на прощальную летку-енку. Гости умилялись, закусывали салатом и присоединялись попарно.

Наконец рас-сваты с кушаками через бедро объявили долгожданное время подарков. Начали с друзей. Зудовы пожелали немолодым счастливой раздельной жизни и сказали, что забирают кофеварку. Одноклассницы Зина и Галя выпили залпом по стакану шампанского и пошли собирать со стола серебряные вилки. Начальник бу-жениха Роберт Петрович произносил здравицу на бегу, так как спешил выхватить приглянувшийся ему торшер. Интеллигентная тетя Лидия, после четверостишия Ахмадулиной, принялась с милой улыбкой толкать к выходу софу, предварительно скинув с нее игравшую в шашки ребятню. Когда какой-то Лева с женой из Тамбова объявил, что ему для любимых разбрачовывающихся ничего не жалко и стал выносить плазменный телевизор, Кириллов заорал и проснулся.

На кухне гремели кастрюли со сковородками, что было верным признаком находящейся там супруги. Кириллов вытер холодный пот со лба, влез в тапочки и пошел мириться.