Внутренний голос или нормальные люди

- Почему, почему трубку не брал! Сердце болело! А сейчас, чем занимаюсь?
Кофе пью. Что значит нельзя? А?!Значит, кофе нельзя, когда сердце болит? Ясное дело, так оно болит, когда ты звонишь, а когда кофе пью, оно радуется. Говорил сам с собой Артур Степанович.
- Дурацкое, конечно имя, у тебя Артур, - звучало у него в голове.
- Да ты посмотри! – разводил хозяин головы руками с удивлением, - а тебя, как же зовут?
- Да и меня Артуром, но это все из-за тебя,- отвечал голос изнутри.
- Да не из-за меня, а потому что маме рыцари нравились, вот она и придумала это имя. И вообще, не бурчи в моей голове, а то выгоню. Что-то ты сегодня разболтался.
- Куда же ты меня выгонишь? Если бы не я, и поговорить-то тебе не с кем было, - снисходительно заявил голос.
- А вот и нет, я к соседке пойду, и поговорю.
- Ага, к той, что звонила только что, а ты трубку не брал? Видимо приятные с ней разговоры ты ведешь Степанович, - ухмыльнулся голос.
- Да не твое, дело!- возмутился Артур Степанович. Ну да, нудная она бабка, да еще и глуховата, - приходилось соглашаться.
- Я же о том же, - продолжал голос поддерживать беседу, - что не говори, а со мной веселее, без меня тебе одиноко совсем станет.
- Ишь, ты посмотри, выискался тут, победитель в номинации «Лучший собеседник». Может тебе за это премию дать?
- Нет, мне премии не надо, мне бы свои ноги и руки с головой. И ушел бы я от тебя, куда глаза глядят, - размечтался голос.
- И куда ж они у тебя глядят? – полюбопытствовал Артур Степанович.
- Во двор, а там за оградку и полем, полем, в тайгу.
- Ноги, смотри, отморозишь, - кхекнул садясь на табурет Артур Степанович.
- А я твои сапоги возьму, и заберу.
- Ишь, чего удумал, охальный! Сиди там смирно и не думай даже, куда-то бегать. И Артур Степанович постучал себя по голове.
- Ты не тарабань-то сильно, - послышалось ему снова, - чай, не колокол. На этом утренняя беседа Артура Степановича с самим собою закончилась. Он действительно не взял трубку, когда звонила София Павловна, соседка  с третьего этажа, а потом гордый собой расхаживал по квартире и беседовал с внутренним голосом. Он сидел около кухонного стола, и цокал не мытой еще после утреннего кофе,  чашкой по столешнице.
- А может, что случилось у нее? – спросил он в слух. Но голос не хотел пока ничего отвечать. Нужно перезвонить, подумал Артур Степанович, как ни как подруга. Взяв в руки самый простенький мобильный телефон, он начал его крутить и вертеть, вглядываться в экран по стариковски. Эхнул, крякнул, встал, подошел к серванту, открыл стеклянную дверцу, взял очки из фужера на граненой ножке, и надев их на нос, снова потопал на кухню. Виднее-то, конечно стало, но вот как позвонить он не знал, или не помнил. «Эх, Софа, что же тебе было нужно-то», думал он уже жалея, что не взял трубку.
 - Подняться к ней, что ли? – спросил он у себя самого.
- Сходи, проветрись, может до завтра и добежишь, - хихикнул в голове голос.
- Ага, я б сходил, да с тобой идти никуда и не хочется, - буркнул ему в ответ хозяин головы, в которой прожевал бесцеремонный собеседник.
Телефон зазвонил снова, это как раз была Софья Павловна.
- Ага, - радостно проговорил Артур Степанович, - значит, не сгинула еще старуха, - и деловито, ткнул пальцем в единственную кнопку, которую знал. «Але!», поднося телефон к уху, произнес он. Через минуту, накричавшись в трубку, разговор был закончен.
- Вот старая карга, чего звонила? Ни чего не слышит совсем.
- А ты ничего не видишь, старый крючок! - захихикал голос в его голове.
- Я не крючок, а Крючков, и я казак, а казак, даже слепой на вес золота!
- Ага, ты такой старинный, что когда, тебя найдут, клад ты эдакий, будут спорить из какой ты эпохи.
- Ты давай не шали, смотри мне, разговорился с утра пораньше, - улыбнулся хозяин головы. Казаку понравилось, что его сравнили с кладом, и он не стал выяснять, что имелось ввиду, когда голос сказал, «когда тебя найдут».
- Эх, а давай-ка мы голубей покормим, - предложил хозяин головы.
- Давай, это я люблю, это я с удовольствием, - радостно откликнулся голос.
Артур Степанович жил над магазином, и под его балконом находилась крыша входа в магазин, именно на ней он кормил голубей и любовался ими. Взяв буханку хлеба со стола и нож, он пошел на балкон, нарезал мелко и крошил. Голуби слетались быстро к привычному обеденному месту. Они были разными, с переливчатыми перьями серые и с ободками вокруг шеи.
- Красавцы, сказал Артур Степанович вслух.
- Ага, - отозвался голос, - вот посмотри кокой интересный с белой шейкой,
- Да нет, что в нем красивого вот тот, что с белым крылом, покрупнее будет.
- Ну, разве что крупнее, тебе же не суп из него варить, я же про оперение говорю.
- Что ты в голубях понимаешь, - начал сердится Артур Степанович, у меня дед голубятню держал, важно, что бы грудь была колесом, а крыло переливалось, размер очень важен и хвост.
- Хвост, крылья, я тебе об одном ты мне о другом, я ж про цвет пера говорю!
- Да что с тобой разговаривать, - буркнул Артур Степанович, много ты понимаешь, сиди и молчи себе, не с тобой я говорю, а с собою.
Закончив крошить буханку хлеба, он отправился в комнату, в которой стоял сервант, и решил положить очки обратно, да промахнулся немного, зацепил фужер, он упал и разбился.
- Эх, теперь только два осталось из шести, я их Аленушке дарил в день рождения. - Старик сильно огорчился. 
- Да не расстраивайся ты так, - подбодрил голос, - не в стекле же дело.
- Это, между прочим, хрусталь, а не стекло, стал бы я жене побрякушки дарить! - возмутился Артур Степанович. И отправился с сердитым видом на кухню. Взял лопатку и веник, кое-как подмел ковер у серванта и остался доволен. Без очков-то не очень видны осколки.
После Он направился к дверям, и надев фуфайку, вышел из квартиры.
- Мы Яшку кормить идем? – спросил голос.
- Ага, его. Вышли из подъезда и направились через дорогу к продуктовому магазину. Кто-то посигналил, что бы старик поскорее шел по пешеходному переходу, кто-то, торопясь в перерыве толкнул его в магазине, но сосиску он все же купил и вынес на улицу, а у ларька рядышком его уже ждал замурзанный кот.
- Вот, Яшка, это тебе, - и старик протянул уличному обитателю завтрак.
Потом он с «собеседником» пропутешествовал обратно к своему дому. По дороге они рассматривали и обсуждали всех встречавшихся им на пути граждан, насколько могли позволить глаза Артура Степановича.
Подойдя к дверям квартиры, Артур Степанович взялся за ручку и понял, что дверь не заперта.
- Прячься, сказал он тихо. И зашел домой.
- Папа, как ты мог разбить мамин бокал, - послышался голос из комнаты. Он уже и забыл о нем, а тут снова Аленушка всплыла в голове и тот ее день рождения, и подарок дорогой и дефицитный. Старик запечалился. Мимо входной двери в кухню шмыгнула дочка с веником и совком. Видимо убирала то, что осталось на полу из осколков.
- Папа, почему хлебные крошки повсюду! Я же просила не сорить на балконе, – послышался ее голос из кухни. Через минуту, все убрав она вышла в прихожую, где стоял не раздеваясь Артур Степанович.
- Тебе не плохо, чего ты не заходишь? – спросила дочь, помогая отцу снять фуфайку.
- Захожу дочка, захожу. - И он начал медленно снимать кирзовые сапоги, неизменный атрибут казака.
- Тебе помочь?
- Нет, я сам. Ты надолго ко мне забежала?
- Нет, я вот, продукты тебе принесла, только смотрю, у тебя холодильник поломан.
- Не поломан,- кряхтел Артур Степанович, снимая второй сапог, - я его выключил.
- Зачем, папа? А продукты где? - всплеснула руками дочь.
- Да съедены, вроде.
- Как? За три дня?
- Дочка, я ж казак, у меня хороший аппетит!
- Ну, я конечно рада это слышать, - немного не поверив отцу, сказала девушка, - а как ты себя чувствуешь? - сменила она тему, понимая, что правды ей все равно не добиться.
- Отлично ты же видишь, - уже не помня от чего опечалился, когда вошел домой, ответил Артур Степанович.
- А галлюцинации? Есть?
-Нет, я ж таблетки принимаю твои.
- Да вот я тебе еще принесла, смотри, эти на утро, а это на вечер. Понял?
- Понял, положи в сервант, рядом с очками.
- Да нет уж папа, - строго отрезала дочь, -  пусть на столе лежат, а то снова что-то разобьешь, я и очки твои из него выложила. Вот они на столике рядом с телевизором.
- Ага, понял, - кивнул головой Артур Степанович. Как у тебя дела?
-Да как у всех нормальных людей, бегаю, суечусь, работаю, готовлю. Голову поднять некогда. Семен развод не дает, будем судиться, Сашка двоек нахватался в школу сейчас побегу, Наташка с парнем начала встречаться, а тут сессия на носу, боюсь - завалит, чувствую - курит. Зинаида долг не хочет отдавать. Зарплату задержали, и все дорожает, ой папа, как все дорожает! И она огляделась по сторонам. Решив, что все в относительном порядке и отцу помощь ее больше не нужна она сказала:
- Извини, мне сегодня еще готовить вечером, я не надолго заглянула. Холодильник включила, продукты в нем. Кушай, отдыхай, принимай лекарства. На этих словах она накинула на себя пальтишко и убежала, быстро сказав, «не провожай».
- Все, выходи, - скомандовал Артур Степанович.
- Ушла? - прошептал голос.
- Ага.
- Про меня спрашивала? - все еще шепотом интересовался обитатель головы.
- Как обычно.
- А ты?
- А я сказал, что не общаюсь с тобой.
- Ну, ты врать мастак, молодец, - похвалил Артура Степановича голос. – Пойдем, что ли глянем, что принесла твоя дочка?
- Ну да, пойдем. - И хозяин квартиры встал с дивана, на который его усадила дочь.
Открыв холодильник, Артур Степанович увидел свет и сказал, - не порядок, выдернул вилку из розетки и свет погас.
- Сами же говорят, что все дорого, а потом электричество не экономят. Ну что тут у нас?
 В холодильнике лежала колбаса, стояла баночка с борщом, имелись котлеты и пирожки. Взяв одну котлету, Артур Степанович громко сказал.
-  А вот и Тузику обед, - и направился уже было к фуфайке висевшей у выхода, но кое-что вспомнил, и держа в одной руке котлету подошел, к серванту, открыл его и в один из двух фужеров поставил очки, заметил, что их осталось всего два, расстроился и вспомнил про жену, но после посмотрел на котлету и расплывшись в улыбке, вышел из квартиры. Направлялся он во двор дома кормить собачонку, живущую в подвале их подъезда.
- Сколько тебе всего дочка принесла! – с завистью сказал голос Артуру Степановичу.
- Ага, теперь и Софу можно навестить с пирожками, она на чай звала. - Довольно заулыбался казак.
- А может, ну ее эту бабку старую, давай лучше кошку из седьмого подъезда покормим. А? У нее котята, - как-то жалобно произнес голос.
- Покормим, но пирожки я соседке понесу, а кошке борщ! - принял решение хозяин головы.
- Ты думаешь, коты едят борщ?
- У тебя когда – ни будь, коты были?
- Нет.
- А у моего деда, были, вот я точно знаю, что коты едят борщ.
- Так что же у него и голуби и коты были? - врешь ты все.
- Нет, не вру, у него и кони были, и коровы и собак парочка.
- И где же это такие хозяйства?
-Да не помню я. Вот из головы вылетело, что ты все пристаешь с расспросами. Разобижался Артур Степанович. - Сам-то ты откуда родом?
- Не знаю, - помрачнел голос.
- То-то!
Так они беседовали, пока Тузик доедал котлету, а вечером пошли на чай к глухой соседке. Кошка ела борщ с удовольствием, а колбаску они поделили напополам с Яшкой, в следующие три дня. Таблетки в этот раз было решено спрятать, по настоянию голоса, в зимнюю шапку Артура Степановича, которую, он никогда не носил. Так случалось каждый раз, таблетки куда-то прятались, а после про это место хозяин квартиры, просто забывал.
В медицинской карточке Крючкова Артура Степановича значилось: Шизофрения. (Тяжёлое психическое заболевание, характеризующееся нарушением связности психических процессов и упадком психической деятельности.) Такой диагноз поставили ему нормальные люди.