Может быть, и любовь

Она была такой громкой, такой озабоченной всеми сущими проблемами женщиной, что, в конечном счете, вместо раздражения начинала вызывать жалость. Ее постоянно выпученные глаза и сумасшедшая тяга к общественной жизни явно были крепко связаны между собой. Как еще доказать себе и окружающим собственную значимость, если не записывать каллиграфическим почерком в школьную тетрадочку дни рождения всех своих коллег и не собирать потом с них деньги на бесконечный круговорот рождений, смертей и праздников? Хотя кому и что доказывать, если ты 55летняя женщина, жена, мать, бабушка? Казалось бы, основной перечень социальных стереотипов выполнен, но нет… Неугомонность натуры, сказали бы многие. Может, даже все. Но не она.
Очередное грандиозное мероприятие, называемое модным словом «корпоратив», находилось в стадии обсуждения. Это обстоятельство уже в 8.40 утра выбило ее из колеи. Обычно в это время дня ей еще удавалось сохранять неоправданный подъем духа. Именно поэтому она решила пофилосовствовать в обеденный перерыв наедине с собой, но даже в этом не преуспела. Полный провал. На глаза навернулись слезы. Она так долго муштровала себя в бесконечно радушном взаимодействии с миром! Весь безупречный самоконтроль пошел насмарку из-за слишком активной тетеньки – общественницы.
     Почему еще 3 недели назад ей сказали, что именно эта общественница – Марфа Петровна, способна стать для нее добрым наставником и помощником? Почему при первом же незамысловатым разговоре с ней она почувствовала глубокое отторжение, а ее выпученные глаза обдали холодностью и ложью? «Неужели я все-таки умею разбираться в людях? Или я слишком придирчива? Если все люди, которые встречаются нам на пути, - это наше отражение, то, пожалуй, я отказываюсь от зеркала». – Так рассуждала про себя Надя, состроив сосредоточенную, увлеченную написанием отчета гримасу. Именно гримасу, выражением лица назвать это было сложно, потому что отчет был полностью «вылизан» еще 2 дня назад.
В свои 28 она точно знала, что любая работа – это, в первую очередь, имитация бурной деятельности, но не именно деятельность. Каждый пытается визуально завысить значимость своей должности, почти все преследуют свои интересы, каждый второй, вне зависимости от возраста и положения, захлебывается амбициями. Однако и сама Надя, как и все несвятые люди, была подвластна честолюбивым порывам и некоторому тщеславию. Хотя все-таки умела во время себя одергивать. Да и специалистом она, в самом деле, была неплохим. Она давно лишилась горячих и столь сладких иллюзий юности и считала себя вполне состоявшимся человеком. Единственное чего до сих пор не научилась делать Надя, так это дружить с собственной душой. Она по-прежнему блуждала в ней по ночам, как по непроходимому лесу, полному собственной никому непонятной жизни.
Впервые за долгое время Надежду затошнило при мысли о человеке, которого она должна терпеть рядом с собой. Даже запах духов Марфы Петровны был ей омерзителен, ее передергивала при каждом вдохе и она, пожалуй, предпочла бы вдыхать сигаретный дым, чем этот резкий аромат престарелой активистки.
- Да, конечно, я обязательно подумаю по поводу конкурсов для праздника. - Кто вообще считает это праздником? – Завтра, конечно. – Надя улыбнулась и пристально посмотрела в глаза общественнице, вздернув подбородок при последнем слащавом «до свиданья». Единственное, чем умела Надя выказывать свое презрение  - искусственная улыбка и пристальный взгляд «глаза в глаза».
Полуразвалившийся стол получил несколько звучных ударов, как только Надя вернулась домой. Ей, конечно же, почти сразу стало стыдно за свою несдержанность, за темные мысли о ни в чем неповинном человеке, но сделать она ничего с этим не могла. Проведя 2 часа в пустых телефонных разговорах, Надя рухнула в постель и сразу же уснула.

- Ну как, рассказывай: какие конкурсы придумала!
Надя привычно растянула губы в фальшивой улыбке и скомканным бессвязным текстом предложила несколько конкурсов.
«Какое малодушие! Как вопиющая трусость перед общественным мнением! От самой себя мерзко!» - Надино самобичевание прервало очередное чаепитие.
Расчет времени по минутам до обеда, а потом до окончания рабочего дня быстро становится привычкой. Ты просто не замечаешь, как глаза устремляются к маленькому уголку на мониторе компьютера, где светятся заветные цифры. Почти всегда эти циферки меняются медленно и нудно. Начало каждого часа одновременно и радует, и расстраивает. Минуты, безвозвратно уходящие в прошлое, самое большая потеря в жизни человека. Восполнить ее нельзя, но и избежать невозможно. Никому, никогда.
В углу просторного рабочего кабинета послышалось крысиное, еле слышимое шушуканье. Это сотрудницы зашептались про обитательниц соседнего кабинета. С очень важным, заговорщицким  выражением лиц они активно подсчитывали, кто и сколько раз бывал на больничном, брал отгулы и задерживался по утрам. Что же еще обсуждать, в преддверии «женского праздника»?
Надя снова включила воображение и почти физически стала незаметной. Этот панцирь помогал ей всегда, правда, как и любая защита от внешнего мира, был слишком ненадежен. Так случилось и в этот роковой день – накануне Международного женского дня.
- Ваш расчетный лист, Надежда Кирилловна. - Миловидная сотрудница бухгалтерии протянула девушке маленький листочек с 4хзначным числом. Надя невольно улыбнулась: «не в деньгах счастье».
- О, громадная сумма… Это зарплата? – Надя вздрогнула от насмешливого, слегка грубоватого мужского голоса за спиной.
- Нет, материальная благодарность за непосильный труд. – Сама не зная, почему, она широко улыбалась симпатичному незнакомцу.
- Велика благодарность… - молодой мужчина в аккуратном черном пальто даже не пытался скрыть своей иронии, хотя выглядел вполне добродушным, несмотря на внушительное телосложение и высокий рост. Но Надю его усмешка нисколько не задела, она давно привыкла к своему скромному достатку и искренне считала, что относится к такому типу людей, которых большие деньги непременно портят.
- Неприлично считать чужие деньги. – Также иронично заметила девушка.
- Александр Сергеевич! Ну что ж вы мимо нас-то прошли? Сразу в бухгалтерию. Мы бы вас чайком напоили, у нас сегодня столько вкусностей, заходите скорей, отказ не принимается! – Активистка, Марфа Петровна, тараторила, как заведенная, с ее непревзойденной лживой улыбкой и выпученными глазами. Надя вздохнула и поспешила назад в кабинет, чтобы побыстрее избавиться от ее общества.
- Благодарю, но у меня очень много дел. Всего доброго. – От улыбки и добродушного выражения лица не осталось и следа. Александр Сергеевич явно разделял недружелюбное отношение Нади к общественной деятельнице.
Забрав пачку документов из бухгалтерии, молодой человек вышел из кабинета и направился к выходу. Надя с любопытством следила из  окна, как он садится в чистенькую иномарку и уезжает. Впервые у нее появился вопрос к всезнающей Марфе Петровне.
- А кто это был в бухгалтерии?
- Александр Сергеевич- то? О, это наш местный меценат. Ноутбуки нам 2 года назад закупил, гаражи для занятий картингом оснастил. В общем, спонсор от одного из предприятий в нашем городе.
- Понятно, – задумчиво протянула Надя и снова уставилась в окно.   
Только сейчас Надя отчетливо поняла, что ей давно не хватает простого легкого общения с кем-нибудь из ее сверстников. Судя по всему, этому меценату было не больше 35, поэтому девушке на мгновение стало тоскливо от того, что он не остался на чашечку чая в их душном кабинете, пропахшем молодящейся старостью.
Удивительно, как мало человеку нужно для счастья, но он всегда ищет что-то еще,  хватается за призрачные иллюзорные блага и упускает великолепные лучи утреннего солнца.
Надя вздрогнула от звонка собственного телефона и вернулась со своего облака фантазий на бренную землю. Она мельком глянула на дисплей – номер был неопределен.
- Алло, - сухо произнесла Надежда.
- Ты что, даже на 9 дней не придешь? Так же не делается! Полчаса выделить не сложно, мне кажется.
- Тебе тоже привет, Ларис! – «еще одна активистка», подумала Надя.
- Ну так что? – голос в трубке был напряженным и визгливым, Надежда даже поежилась от такой какофонии.
- Ни что. Я уезжаю на праздники и еду не одна. Это давно решенный вопрос, поэтому подставлять никого не буду.
- Ну да, конечно. Праздники важнее. У нас одноклассник умер, а ты даже слов соболезнования родным не выразила. Как так можно? Парню 28 лет всего было! Такая трагедия, а ты, как всегда, в танке. Нельзя быть такой равнодушной. Все мы смертны.
- Прости, конечно, но я даже не помню, как он выглядел…
- Ужас просто! Про тебя вот так тоже потом никто не вспомнит – собеседница визжала все сильнее, раздражение Нади росло.
- Уверена, найдутся активисты. Их нынче много развелось.
Взвинченная Лариса фыркнула и оборвала звонок.
Весть о смерти одноклассника к Надежде пришла через социальную сеть. Было в этом что-то особенно кощунственное, ровно, как и обсуждения в этой же сети, того, кто, сколько денег принесет на похороны и прочие организаторские вопросы. Надя даже не помнила, как выглядел этот несчастный, никогда не знала никого из его родственников, да и школа и все, что с ней связано было для нее самым страшным и мучительным призраком прошлого.
Девушка глубоко вздохнула и почувствовала приятный свежий аромат весны. Ах да! Активистка ушла по срочным семейным делам домой раньше окончания рабочего дня. Настроение у всех сразу улучшилось и в коллективе даже появилось настроение легкого непринужденного общения.

Оглушающий грохот – это все, что услышала Надя прежде, чем поняла, что слетела с оледенелой лестницы. Чьи-то теплые руки поднимали ее безвольное туловище, и где-то далеко раздавался заботливый слабо знакомый голос.
- Может, все-таки скажешь что-нибудь?
«О, я уже и слова разбираю. Да кто это? А, понятно. Рыцарь. Меценат. Как в дешевом бульварном романе»
- Ты хоть понимаешь, что говоришь это все вслух? – рыцарь самодовольно ухмылялся, от чего Надя сразу пришла в чувство.
- Что? Извините, пожалуйста! Видимо, головой повредилась.
- Не стоит на наших дорогах в облаках витать. – Александр продолжал улыбаться, правда, уже более тепло.
- Спасибо, что помогли встать. Мой муж тоже всегда ругает меня за невнимательность.
- Муж?
- Ну да. – Надежда слабо улыбнулась. Разговоров о муже она не любила, но новым знакомым, тем более, мужчинам непременно сообщала о его наличии, выстраивая этим непреодолимую преграду в стиле Татьяны Лариной.
- Ясно. Ну что ж, рыцарь должен довести дело до конца, давайте я вас подвезу?
- О нет, спасибо! Я живу совсем рядом.
- Или муж не поймет? – как моментально охладела улыбка благодетеля. Надя хорошо знала эту гримасу. Она сама слишком часто прикрывалась ею в неловких ситуациях.
- Спасибо, еще раз. До свидания!
- Всего…
Саша зашагал в сторону своей машины, которая стояла на том же месте, что и днем. В голове Нади еще царил бардак после спонтанного падения, перед глазами стоял образ неудавшегося рыцаря, а в горле болезненно застыли то ли невысказанные слова, то ли ни о чем не говорящие невыплаканные слезы. Она быстрыми шагами направлялась к дому, мысли о молодом меценате бежали за ней следом. В конечном счете, она перестала им сопротивляться и поняла, что уже неоднократно видела этот автомобиль на парковке перед служебным зданием. Он почти всегда стоял в одном и том же месте. «Странно, зачем ему так часто приезжать туда. Собирать побольше благодарностей и благоговейного трепета? Как неблагородно!»

На душе было тошно и скверно, как никогда. Весенний день издевательски раскрашивал все вокруг в грязно – серые тона, размывая отвратительную картину мелким холодным дождем. Все было не так. Все. От начала и до конца. Как исправить то, что было совершенно за годы бездумной юности? Возможно ли что-то исправить или изменить. Нет. Можно только раскается и переделывать каждую деталь своей неправильной жизни здесь и сейчас. Вот только все внутри было скованно обидами, страхом, болью и тоской.
«Я вернусь к нему. Я уже много лет не могу ответить на вопрос: люблю его или нет, тем ни менее, он остается неотъемлемой частью моей жизни. Наверное, это все-таки что-то значит». С нами через всю жизнь может пройти один и тот же диван, на нем же в конечном итоге может настигнуть смерть. Разве это что-то значит? Наверное, только то, что диван оказался на редкость прочным и выносливым, а его создатели на славу потрудились.
Надежда взяла телефон, мысленно проговаривая про себя заготовленные фразы. Казалось бы, простой текст никак не формировался в голове в одну стройную форму. Сомнения с новой силой обрушились на девушку, заглушая все доводы рассудка. Надя убрала телефон, решив отложить разговор до вечера.
По углам шептались коллеги, жалуясь на нерадивых мужей и опостылевших свекровей. Каждой было, что рассказать о своей тяжелой женской доле. Впервые за долгое время Надя почувствовала себя совсем разбитой и потерянной. Поддержки от собственного мужа она не ждала, но поймала себя на слабенькой болезненной надежде, что он все-таки найдет для нее несколько добрых слов.
- Добрый день, дамы! – уже знакомый голос молодого мецената вернул Надежду в обычный весенний вторник. – Вы прям, как в Европе работаете. Как не зайдешь, то обед, то уже и день рабочий закончился. – Саша был явно чем-то недоволен и выглядел уже не таким привлекательным, как при прошлой случайной встрече.
- Александр Сергеевич! Если б вы знали нашу работу, вы бы понимали, что мы света белого не видим. Все за компьютером да с детьми, да с безответственными педагогами носимся. – Активистка смотрела на собеседника с таким страдальческим выражением лица, что Надя не смогла сдержать ироничной улыбки.
- Ну да, ну да. Вот документы. Будьте добры передать их в бухгалтерию. – На мгновение Саша задумался и подошел к Надиному столу, протягивая ей документы для бухгалтерии. – Будет лучше, если их передадите вы. Только не упадите по дороге в соседний кабинет.
- Постараюсь. – Надя слабо улыбнулась и еще с большим трудом сглотнула застрявший в горле комок.
- У меня к Вам будет деловое предложение. Найдется пару минут после работы?
- Да, конечно – «Вот это поворот. Что ему от меня нужно?»
- Тогда в 4 буду ждать Вас у ворот. Всем всего доброго. – «Воплощение самоуверенности и деловитости. Фу». Надежда мило улыбнулась сотрудницам, с удивлением переваривавшим только что произошедшую сцену, и снова погрузилась в свои мысли, скрытые ноутбуком и несколькими раскрытыми для вида документами.
Минуты тянулись бесконечно долго, появившееся к вечеру солнце обжигало, а не согревало, в душе по-прежнему плескался кипяток разочарования и страха. Надежда знала, что такое состояние моментально доводит ее до отчаяния, которое влечет за собой череду необдуманных поступков и нелепых ошибок. Она судорожно перебирала в голове бодрящие фразочки из книг по практической психологии, но ничего не помогало. В конце концов, она запретила себе о чем – либо думать и начала сортировать музыку в плей-листе своего старенького плеера.
- Без 5 минут четыре, а вы уже на пороге. – Саша насмешливо наблюдал за семенящей по ледяной дорожке Надей. Галантно протянув к ней руку, когда она добралась до ворот, он уверенно повел ее к ближайшей лавочке. – Мы бы, конечно, могли поговорить в более подходящих условиях, но я не рискнул приглашать в кафе замужнюю даму.
- Правильно сделали. Чем я могу помочь?
- Точнее даже не мне, а моему дяде. Он ищет новую ассистентку. У него вообще с этим проблема. С заочниками неудобно из-за графика, только что окончившие ВУЗ – слишком самоуверенные и метят в президенты, а не в ассистенты. Ну либо слишком бестолковые. А вы, как я понял, филолог. К тому же, не особо разговорчивая и явно нацелены бежать оттуда. – Саша многозначительно кивнул в сторону здания, которое Надежда только что с радостью покинула до следующего утра.
- Какой Вы проницательный. По сути, мы с вами толком не знакомы. И кто Ваш дядя?
- Профессор русской и английской литературы. Честно говоря, большую часть времени он работает в Лондоне. Но пока застрял здесь и мучается с местными студентами. Кстати, мы с Настей, секретаршей вашей, неплохо знакомы, поэтому я читал ваше личное дело, Надежда Кирилловна.
- По-моему, это не законно. – Девушка презрительно фыркнула, догадываясь о том, какое именно знакомство с секретаршей имеет в виду ее собеседник.
- Вы правы. Но иногда достаточно одного взгляда, чтобы понять, что перед тобой тот, кого ты в данный момент ищешь. Мне нужно было убедиться. Я прошу прощение, что вторгся в ваше личное дело. – На его лице снова засияла та же доброжелательная теплая улыбка, что и при первой встрече. – Что касается зарплаты, то она естественно будет больше, график тот же. Правда, работы тоже, думаю, будет больше.
- Это отлично! Я согласна.
Саша удивленно вскинул брови и недоверчиво покосился на свою очаровательную собеседницу.
- Что? Вы сделали предложение, я его приняла. Кстати, предупреждаю сразу: я часто меняю место работы. И даже сферу деятельности. Так получается.
- От  моего дяди так просто не отделаетесь. Давайте я подвезу Вас и договоримся о собеседовании?
Настроение Надежды вовсе не поднялось, но на душе стало теплее. Возможно, жизнь подарит еще одну возможность найти в этом мире маленький уголок, где ей станет уютно и спокойно.

На работу, как на праздник! Заявление об уходе написано, отсчет последних 10 рабочих дней уже пошел. Как тут не радоваться. Назначена дата выхода на новую работу и Надежда чувствовала такое глубокое безразличие ко всему, что происходило вокруг, что выражение ее глаз ослепляло всех нескрываемой радостью.
Надежда не знала, что такое одиночество. Она с удовольствием погружалась в собственные мысли, когда вокруг не было ни души. Ее защитный кокон становился еще плотнее и надежнее, это наполняло чувством тихой гармонии. Надя нуждалась в таком уединении, но свою болезненную тягу к мужу, медленно и мучительно переходящую из года в год, она никак преодолеть не могла. Слабая и одновременно непреодолимая зависимость  - наказание, боль, бремя, рок… Это можно было назвать как угодно, но от этого ничего не менялось, жизнь текла своим чередом, а Он оставался в ней бесконечно долго и, казалось, бессмысленно.
- Наденька! Ты где? Я тут тебе такую историю рассказал, а ты даже не слушала. – Саша улыбался, но голос выдавал досаду.
- Извини. Я просто замечталась. Весна на дворе же.
- Дядя скоро подойдет. Думаю, ужин пройдет отлично.
- Почему?
- Просто ты сразу ему понравилась, как я и предполагал.
- Сотри с лица эту самодовольную улыбочку, пожалуйста.
- Ой да ладно, пора привыкнуть. Когда ты согласишься на нормальное свидание, только для нас двоих?
- Вообще-то я замужем.
- Вот только ты со мной общаешься, по-моему, больше, чем с законным супругом. Может, пора прекратить этот цирк? После того, как я все-таки открыл тебе на него глаза? – недоумение, граничившее с раздражением, исказили приятные мужественные черты Саши. Девушка отвела взгляд и замолчала. Ей хотелось думать только о хорошем, только о новых перспективах на будущее, но Саша умело одновременно спасал и топил ее в зловонном болоте, в которое превратился ее брак за 8 лет своего существования. 
- Ничего ты мне не открыл. Я знала, за кого замуж выхожу.
- Здравствуйте, ребятки! Наконец-то, добрался. Дороги, как в средневековье! К этому просто невозможно привыкнуть. – Запыхавшийся профессор, торопливо поправлял очки и усаживался за одним столиком с Сашей и Надей в маленьком уютном кафе.

Расцарапанный дисплей Надиного телефона настойчиво демонстрировал пустой комнате фотографию плюшевого мишки и громко визжал веселенькой мелодией. Сквозь шум воды до Надежды доносилась знакомая мелодия звонка. Она схватила полотенце и выскочила из ванной.
- Алло!
- Я думал, ты не возьмешь трубку. – Тихий до боли знакомый голос неуверенно вещал из мобильника.
- Что ты хотел? – Наде казалось, что говорит она спокойно и уверенно, но дыхание сбивалось, а капли воды, стекавшие с мокрых волос, обжигали тело, как раскаленный воск.
- Как обычно. Просто узнать, как дела?
- Все хорошо. У тебя как?
- Я знаю, у тебя теперь богатенький ухажер и после этого, ну… После всего, что произошло… Я думаю о тебе, ты же знаешь, я всегда переживаю… И… Я скучаю…
Каждое слово этой несуразной сбивчивой речи ударяло девушку, словно хлыст. Она ненавидела себя за то, что «после всего этого» хотела сказать то же самое своему почти бывшему мужу. Она глубоко вздохнула и снова сказала причиняющую обоим боль правду:
- Я знаю… У меня все то же самое.
- Так зачем ломать комедию? Зачем постоянно бегать от меня? – после короткой паузы он несмело добавил: - Ты же уже прощала. – В этой фразе чувствовалась и боль, и сомнения, и отчаяние. Хотя, быть может, Надя всего лишь хотела, чтобы было так.
- Постарайся больше не звонить. Позволь мне жить. Пожалуйста. – Дыхание перекрывали слезы, которые день ото дня оставались невыплаканными.
Надя сбросила звонок и вяло поплелась назад, в ванную комнату.
Уже через час ее холодную руку крепко сжимал Саша.
- Ты мне, наверно, скоро пальцы все переломаешь. – Девушка слабо улыбнулась, вглядываясь сквозь мрак позднего вечера в лицо своего спутника. Было в нем что-то приятное, даже согревающее, но выражение его лица так часто и разительно менялось, что Надя сразу решила оставить его в своей жизни лишь как слабое заполнение пустоты, переполнявшей все ее существо.
- Извини. Ну так что, куда пойдем? А то слоняемся по улице, как школьники.
- Ну и что? Свежий воздух проясняет мысли.
- Наденька, я взрослый человек. Ты тоже. И я тебя совершенно не понимаю. Ты тянешься к человеку, который губит тебя. Ты так очаровательно улыбаешься мне, а потом, словно улетаешь куда-то. Мне всегда кажется, что к нему. Скажу честно, меня это не устраивает.
- Я же не зову тебя. Ты сам приходишь. Ты вообще сам обрушился на меня, как снег на голову. Может, не стоит меня подпинывать в нужном тебе направлении. По крайней мере, пока. – Она умоляюще смотрела в его темные непроницаемые глаза. «Что может скрываться в этих глубоких, но таких противоречивых глазах?» - Надю тянула  к нему пустота, и это было для нее противоестественно и непонятно.
- Ты права. Время, время… На все всегда нужно время… - Саша коротко вздохнул и отпустил ее руку.
Время ничего не лечит, оно лишь прячет в прошлом день сегодняшний, всю его боль, события, мысли, чувства. Абсолютно все. На один день накладывается другой, краски прошедшего выцветают, картинки забываются, но то, что вырезает в сердце порой один лишь взгляд, одно лишь слово, остается неизлечимым навсегда.

- Про тебя тут такое болтают. Пришла, охмурила богатенького спонсора, ай-ай-ай! – молоденькая секретарша Настя ехидно улыбалась Надежде, рассказывая в мельчайших подробностях все завистливые россказни, которые услышала за последние пару дней. – Вообще-то я хорошо знаю Сашу. Он, конечно, странноватый, но вполне нормальный парень. Да и симпатичный, что уж скрывать.
- Ага.- Надя держала на лице дежурную улыбку, упиваясь мечтами о своих новых возможностях.
Телефон одно за другим разрывали сообщения. Друзья, как будто сговорившись, пытались кольнуть посильнее в душу своими вопросами. Девушка игнорировала их, но чувствовала себя виноватой. Она понимала, почему никто не может поверить в то, что пара, существовавшая, казалось бы, всю жизнь, вдруг распадается и даже появляется некто третий. Впрочем, Надя и сама не верила в происходящее. Она смотрела на свою жизнь как в экран телевизора, по которому показывают скучноватое, но вполне сносное кино. «Он же любит тебя. Он же тебя так любил»… Как же можно любить и так безбожно лгать, глядя в глаза? Он знал даже часть ее потаенных мыслей, он знал, каким будет итог его поступков, однако сделал то, что сделал. Неоднократно, продолжая лгать, прятать за чистыми  небесно – синими глазами грубую циничную черствую душу.

Надя неуклюже перепрыгивала огромные лужи стремительно тающего снега. Она опаздывала на работу, а это было для нее неприемлемо даже в последние дни перед увольнением. «…Не дай мне забыть, что все, что ниспослано тобою. На все святая воля твоя…» - твердила про себя запыхавшаяся девушка утреннюю молитву. Она всей душой верила в каждое слово давно заученного текста, но иногда чувствовала разъедающее сомнение: действительно ли  все происходящее с ней послано свыше. Порой происки дьявола достигали не только ее мыслей, но и жизни в целом.
- Ты знаешь, давно хотела тебе сказать, что, если Саша намекал тебе что-то про меня и твоего мужа, то это не правда. Просто у него все методы хороши в достижении цели. – Настя выглядела сегодня особенно деловито, торжественно восседая за своим рабочим столом в приемной директора.
- Ничего такого он не говорил. – Немного подумав, Надя добавила: - хотя, признаюсь честно, намекал. Не переживай, мне все равно. – Она бросила на встревоженную Настю абсолютно пустой равнодушный взгляд, взяла необходимые документы, поблагодарила и вышла из кабинеты. «Почему до сих пор так противно все это выслушивать? Как вообще я во всем этом оказалась?». Надежда, тяжело дыша и ничего не видя перед собой, спускалась с лестницы. Ноги, не получая разумных сигналов из воспаленного мозга, конечно же, заплелись между собой самым нелепым образом, и девушка с грохотом рухнула в самом конце своего спуска. Однако сумела быстро взять себя в руки, резко вскочила на ноги и начала приводить себя в порядок. На шум прибежала пожилая вахтерша:
- Внимательней надо быть, дочка! Так ведь и шею свернуть можно или повредить что-нибудь.
- Я в порядке, спасибо, все нормально.
- Ох и рассеянная пошла молодежь! Куда смотрят, о чем думают… Потом каждый второй на машинах разбивается, дороги перед носом не видя…
Надежда медленно брела к кабинету, слушая эту нелепую тираду. «Тут и суеверной стать недолго: черная кошка дорогу с утра перебежала, ноги насквозь промокли в этих бесконечных лужах, а теперь еще и бока себе отбила полетом с лестницы. Уф!»

- Ну как день прошел?- Саша встречал Надю с широкой беззаботной улыбкой и букетом нежно – розовых тюльпанов.
- Вот это да! По какому поводу? Поздравляешь с окончанием паршивого дня? -  Она почувствовала прилив небывалой радости, увидев Сашу с букетом цветом. Надежда не привыкла к демонстрации нежности и внимания со стороны мужского пола, поэтому была и смущена и рада одновременно. Все неприятности прошедшего дня быстро уходили на второй план, и настроение моментально стало набирать высоту.
- Просто захотелось тебя порадовать. Ты дяде больше улыбаешься, чем мне.- Парень состроил обиженную гримасу и подмигнул своей спутнице, галантно открывая ей дверцу своей машины.
- Спасибо! Правда, очень приятно. Прямо очень – очень.
- Теперь запомню, что надо сделать, чтобы ослепнуть от твоей лучезарной радости.
То ли цветы, то ли яркое солнце, продолжавшее, несмотря ни на что, обжигать все вокруг, то ли просто настало время освобождения, но Надя чувствовала какое-то особое, ни на что не похожее умиротворение. Она не думала о неприятностях, о муже, которого, скорее всего, навсегда придется оставить в прошлом, о будущем и возможных тревогах. Все ей казалось бесцветным и незначительным, кроме благоухания очаровательных тюльпанов в руках и заразительного радушия Саши. Теперь она чувствовала всепоглощающее тепло, когда вглядывалась в его серьезный задумчивый профиль. Не было ни малейшего желания разбираться в себе и в своих чувствах к кому-либо. В душе царила гармония и свежая заживляющая раны тишина.
- Погода прекрасная все-таки сегодня.
-Нееет, Наденька, пожалуйста! Никаких разговоров о погоде. Давай сразу о прекрасном, вечном, ну и дальше в этом духе.- Саша аккуратно вел свой автомобиль по рытвинам размытой дороге. Солнце плавно покидало свой пьедестал и окрашивало улицы желто – розовой незатейливой краской.
- Ну о вечном, так о вечном. Например, о прекрасных небесных светилах? – щурясь от последних солнечных лучей, пробормотала Надя.
- Боюсь, они не вечны. – Саша поджал губы и прибавил скорость. Колесить целый день по развалившимся дорогам ему изрядно надоело, хотелось мирной беседы с очаровательной девушкой в тихом кафе. 
- А что же тогда вечно?
- Думаю, вечен лишь Бог.
- О, вот это ты загнул! Ну что ж, нам с тобой до этого явно далеко. Может, о любви? Любовь своего рода тоже вечное явление. Абстрактное, непонятное, со множеством оттенков, но все же нечто волшебное и бесконечное. Вот мы с тобой умрем, а Любовь будет жить. В сердцах наших близких, например. И девушки, и юноши, и мужчины, и женщины будут влюбляться вновь и вновь. Бесконечно. Разве нет? – Разговор молодых людей приобретал легкий оттенок флирта. Впервые с момента знакомства они беседовали о вечном и о прекрасном, но без тени пафоса, неловкости или недомолвок.
- Кажется, пробка. Время такое… Все с работы спешат домой. – Саша глубоко вздохнул и протянул свою руку Надежде. – Всей душой тянусь за надеждой… на будущее. – Улыбка молодого человека заполнила своим очарованием весь салон автомобиля. Надя невольно потянулось к нему навстречу и взяла его протянутую руку.
- Мне тоже нужна надежда… Понимаешь? Впрочем, она всем нужна.
- А еще вера и любовь. – Они громко рассмеялись и уже через пару минут удачно покинули автомобильную пробку.

Тяжелый внедорожник с легкостью проходил по грязным размытым дорога маленького городка. Мощные колеса проносились по лужам, окатывая волной талой воды менее габаритные автомобили. Машина медленно набирала скорость, въезжая на междугороднюю трассу. Вдруг резкий рывок, визг отсыревших тормозов и скрежет шин по грязному полуталому снегу взорвали монотонный гул погрузившейся в сумерки трассы. Две машины с грохотом опрокинулись в кювет, и каждая ужасающе грандиозно совершила по несколько сальто. За считанные минуты обочина дороги заполнилась машинами и людьми с телефонами и планшетами, спешащими снять происходящее на видео и первыми выложить во всевозможных социальных сетях.

Никогда еще о Надежде столько не говорили, а уж средства массовой информации тем более фиксировали ее в своих хрониках первый раз. Видеоролики, снятые с разных планов на дешевые и дорогие телефоны, заполонили все городские сообщества в интернете. Два автомобиля от одного рокового удара лоб в лоб в мгновении ока превратились в груду металла, дымящуюся в кювете междугороднего шоссе. Новостные блоки утверждали, что «водитель внедорожника не справился с управлением и вылетел на встречную полосу движения на огромной скорости. Китайская малолитражка, ехавшая по встречной на такой же сумасшедшей скорости, не имела ни единый возможности избежать удара. Обе машины вылетели в кювет. Из трех пассажиров выжил только один, 33-летний мужчина. Девушка, сидевшая на пассажирском сиденье, погибла на месте. Водитель малолитражки скончался сразу после приезда бригады скорой помощи».
Активистки всех возрастов заботливо закудахтали о страшной аварии, и, переложив трагические события на все лады, бросились собирать деньги на похороны, поминки и прочие бессмысленные хлопоты, нужные только живым. И Лариса, бывшая одноклассница Нади, и Марфа Петровна, ее неутомимая коллега, - все с натянутым выражением скорби, слегка дрогнувшими голосами несли в мир печальную новость о гибели совсем еще молодой женщины. Однако куда более интересным и обсуждаемым оставался лишь тот факт, что в машине, с которой столкнулись Надя и Саша, ехал один единственный человек – ее муж. Они оба погибли почти одновременно, в разных машинах, по разные стороны грязных металлических баррикад, но все-таки вместе. Их жизни были сплетены невидимой нитью долгие годы, эта же нить, схватив за горло обоих смертельной хваткой, обрушила молодых людей в бездну небытия до того, как они успели ее оборвать раз и навсегда. 

Худой уже немолодой мужчина с грустным мутноватым взглядом аккуратно раскрыл объемную, почти заполненную рукотворными записями тетрадь. Поправив очки с толстыми линзами, принялся бережно перебирать смятые листы. Последняя запись личного дневника Нади гласила:
«Пожалуй, мне больше нечего сказать людям, которых я называю своими друзьями. Я прячу собственный телефон от самой себя, чтобы не выдумать ненужное сообщение. Я боюсь тишины, которая хватает меня своими холодными лапами с наступлением темноты, но спасения от нее все равно нет. В моей жизни больше нет одиночества, есть лишь одна большая пустота. Я заполняю ее повседневными делами, заботой о близких, когда они в ней нуждаются, только, по правде говоря, никто во мне особо не нуждается. От меня мало пользы, но для чего-то во мне по-прежнему бьется сердце, и с каждым ударом я чувствую еле выносимую боль. Я умудрилась загнать себя в угол в круглой комнате… Во мне нет тоски, сожаления или обиды… Постепенно все чувства становятся почти невесомыми, их легко отогнать, как пыльную паутину в заброшенном сарае. Слезы покрывают глаза неприятной пеленой, но не смеют вырваться наружу. Я слишком беспечно надеялась на лучшее, за все нужно платить. Какая бессмыслица! Видит Бог, мне просто больше нечем платить. Злая насмешливая ирония. Мой Ангел, наверное, уже просто горько смеется надо мной, потому что даже он, кажется, больше ничего не может исправить. Мне жаль не себя, а тех, кого я разочаровала, обидела, оставила. Мне, правда, жаль.
Так началось мое новое восхождение по крутому холму моей жизни. Почему-то она с завидным постоянством сбрасывает меня вниз, назад, к точке отсчета, а то и того ниже. Наверное, так и должно быть. Я пока не нарисовала картину своей жизни. Надеюсь, успею. Интересно было бы посмотреть».
  Слезы горячим потоком потекли по щекам мужчины, а губы беззвучно шептали: «дочка, дочка…»
Никто уже и не узнает, что это была всего лишь запись в дневнике женщины с невероятно переменчивым настроением. В последние минуты своей жизни она была счастлива, она верила в то, что навсегда разорвала удушающие узы прогнившего брака. Но это была всего лишь вера, надежда, а, может, где-то во всей этой истории была и любовь.