Кома Глава 4-5

Из-за угла, ровно откуда вышел я, донёсся голос:
-"Э, слышь! Нашёл чё нить? Ты где, слышь?", - его владелец споткнулся и вывалился прямо мне под ноги, уставившись на шпионку.
Ещё расслышав приближающиеся шаги неподалёку, я как никогда хотел быть параноиком. Чтобы мне просто показалось. Чтобы слух обострился после оглушительных выстрелов и залпов. Чтобы этот выродок искал меня внутри, у техники, да где угодно! Смог бы ли я ударить его прикладом так, чтобы он не встал до нашего ухода хотя бы километров за пять?
Оценив ситуацию за неловкие две тихие секунды, он вскочил и запрокинул приклад, уперевшись плечом. Все мы слегка попятились назад. Только ощутив всю массу автомата, я пытался как можно аккуратнее, без резких движений, придавить ему живот дулом, а другой рукой уже потянулся закрыть ему прицел и, может даже обезоружить его. Но он меня опередил…
-"Подожди, стой", - протянул руку в его сторону.
-"Товарищ Крамов! Тут шпион!"
Я уже было готов выстрелить ему в ногу, но забыл о чёртовом предохранителе!
-"Назад"-, она выхватила пистолет, направив на него.
-"Не твори глупостей. Хибн зи ихрэ хендэ!"- донёсся голос по другую сторону плеча. Голос, который принадлежал организовавшему прочёсывание местности старшему.
Топот тяжёлых ботинок десятков солдат вогнал меня в ступор, но не её. Лицо… Не забуду её лица. Злость, таившаяся на этого орущего урода, сменилась смятением и страхом. А затем смирением.
Что-то выбило из меня, как удар боксёра по животу. Сердце захлебнулось, в глазах сильно помутнело. Её тело рухнуло на землю, на подкосившиеся колени. Раздался истошный крик.
-"Взять её. Не дайте ей поднять пистолет!"-, возобновился топот.
Сумев удержать равновесие, я увидел как закрылись её глаза, а рука, так и не выпустившая оружие, поднесла пистолет к виску.
Вика! НЕТ!
Этот момент. Всё произошло слишком быстро и неправильно. Это был самый громкий выстрел за всё время. Горький комок подкатил к горлу, и он уже вырвался, если бы не гнев. 
Глава V. Чужой среди своих.
Несколько человек опознало её и покатились слухи, да теории заговоров. Кого не послушай, у этих толстолобых болванов всё скатывалось к "А может среди нас есть ещё шпионы?". Она знала, что я выживу. Как я только умудрился за всё это время не обнаружить эту смятую пачку сигарет в заднем кармане?! Больше оставаться тут было не в моих силах. Закончив засыпать постельный мешок напарника, я сидел и докуривал одну за другой эту пачку дурацких тонких сигарет, настраивая себя к марш-броску.
Сразу после "саморасправы", чтобы скрыть весь ужас и горесть на лице, я сдержанно пошёл "проверять окрестности" дальше. В бункер. Порвав на себе достаточно волос и снова ощутив невыносимую вонь разлагающихся трупов в чёрном, я вернул над собой контроль, благодаря чему на засыпанном бетонной крошкой столе нашёл компас, а на одном из австрийцев, рюкзак, покопавшись в котором, нашёл швейцарский нож, карту, ручку, карандаш, шоколадку, линейку и документы какого-то офицера. На карте были многочисленные стрелочки и подписи на немецком языке, но названия городов (Орёл, Ливны и прочие) были на русском! С краю была подписанная ручкой "Ворон…", кусок был оторван.
Незадолго после того, как она сделала это, было приказано удерживать эту позицию до завтра. А уже потом подоспели и грузовики с медиками и продовольствием. Нам раздали небольшие сух пайки, так как разжигать костры было запрещено, чтобы не быть легко обнаруженными, но этого мне было слишком мало.
Расправившись со свей порцией, я раскопал рюкзак, заранее замурованный прямо в стенку окопа, забрал спальное одеяло, в котором уже были связаны оружие и пару магазинов с патронами.  Я был в паре с сержантом Крамовым на карауле, с этим чёртовым ублюдком. Он, похоже, что-то подозревал и не спускал с меня глаз, видимо заметив всё-таки искажение моего лица. Поэтому, я не мог рисковать. Я ждал до последнего, пока он не уснёт крепким сном, всем видом строя из себя ответственного рядового. Наконец услышав лёгкое похрапывание, под покровом непроглядной ночи, перед выходом на поиски продовольствия, я зарезал его. Это было ужасно. Чёрт. До тех пор, пока силы его не покинули, кряхтя, его мычание сопровождалось дёрганьями такой силы, что подбрасывало, а глаза… Они были наполнены страхом и злостью. Ещё бы чуть-чуть и руки выскользнули бы из-под колен. Вытащив из-под него спальный мешок, засыпал его тонким слоем земли. И только потом, замотав оружие с парой магазинов в покрывало, вылез из ямы с крупнокалиберным пулемётом.
 Я положил свёрток за колесо и принялся за дело. Лишь тусклая керосиновая лампа освещала лицо спящей в окопе санитарки недалеко от грузовика с припасами. Всё, что мне нужно было сделать- это удостовериться, что она не проснётся, поэтому действовать приходилось крайне тихо. Особенно с дверью, которая из-за скрипа мне пришлось открывать чуть ли не пол часа в темноте, потушив и лампу. По памяти, мне удалось найти контейнеры с сух пайками и тихо набить рюкзак чуть ли не доверху пятью порциями. Я привязал одеяло к верхней ручке рюкзака и, даже не прикрыв дверь, пытался бежать гуськом, пока патрульный курил и не смотрел в сторону бункера.
Я пробежал по тому самому месту, где упала Вика. Стало очень страшно и горько от осознания того, что мы так и не поквитались. Что не рассказал о своих мыслях. Что даже не знал, что с ней мёртвой сделали. Я заставлял себя сосредоточиться, быть более внимательным и тихим, но комок вновь подкатил к горлу. Отойдя метров на двести, я уже выпрямился в полный рост и побежал что было мочи. Нужно было бежать до полного изнеможения просто прямо, а потом уже ориентироваться куда дальше.

День 1. Утро
Странное название- Любохна. Интересно, как оно склоняется? Тут всё было оккупировано ополченцами, напоминающих Крамова, не Егорова. Они призывали убивать каждого, кого заподозрят в измене. Тупые безжалостные ублюдки.
 Выдать несколько раз себя за разных людей, смешаться с толпой, спрятав документы и оружие неподалёку от дороги за деревом. Было не сложно. Я наелся и пополнил запасы воды и угощениями от местных жителей. Видимо, они тоже против "системы". Я как следует отоспался и двинулся дальше. А ведь мог оказаться шпионом! Я как следует выспался и продолжил поход.
Вечер.
Не сказать, что я устал, но идти по плохо освещённой дороге, мне показалось не безопасно. Развернув покрывало, зарядил оружие и забрался в один из брошенных домов в селе Пастушье.
День 2.
Дорога. Дорога. Дорога. Как вообще эту дорогу прокладывали? Сколько же это заняло времени. А сколько сил и денег! Лишь иногда прерываясь, устраивая небольшой привал для лёгкого экономичного перекуса, я старался заменить мысли о лице Крамова. Чем угодно, только перестань стоять у меня в глазах! Солнце Становится всё ниже. Пора останавливаться. Пройдя шоссе, мой взор упал на прицеп, прикрытый какими-то простынями. Забравшись под них, я приготовился, вставив рожок в автомат, на случай, если кто-то меня разбудит. На улице было безлюдно и очень тихо. Ни собак. Ни шагов. Желая ограничиться ранее открытым сух пайком, я немного съел и из второго.
День 3
Чем дальше- тем пустыннее. В деревнях, в лучшем случае, ещё живут по 3-4 пожилых семей. Ещё два сух пайка. Надо растянуть.
День 4
Да как же мне надоела эта дорога! Ноги! Чёрт! Как же болят ноги!
День 5
В Орле мне пришлось отстреливаться от голодных собак. Город был обезображен и полностью раграблен. Печальное зрелище. Осиротевшие люди поделились со мной едой, наверное, больше из чувства страха, чем самопожертвования. Больше одной консервы я не взял.
День 6
Я дошёл до Покровского. Но идти в город было слишком опасно, не узнав, что творится там. Ничуть не менее рискованным была и моя идея: пройтись вдоль домов на хуторе Одинцовка, надеясь хоть на какую-то помощь от местных. Ноги утратили способность передавать вибрацию от шагов, перестали сгибаться, когда им было приказано.
Я упал, не дойдя даже до дерева. Голод. Сильный голод и жажда. Казалось, даже на пот организму не хватало жидкости. Но проходящий мимо парень, лет 25, подкинул мне неполную бутылку воды и завязав разговор обо мне, что и как со мной. Его лицо размывалось пятном, я сильно устал. Он взял меня за руку и погрузил на плечо так, что ногами я лишь слегка отталкивался от земли, чтобы он не оторвал мне руку.
 Его дом был всего в нескольких десятков метров. Симпатичная молодая пара. Несмотря на то, какая драма развернулась внутри, я рад, что мне удалось хоть как-то отплатить им за вновь полный рюкзак и очень хороший отдых.
День 7
-"Хочешь сказать ты бы не тронул меня?"
-"Хочешь сказать, ты предатель?!"-, стреляет мне в ногу. Представляю, что если Крамов заметил меня и я пытаюсь уйти от проблемы дипломатически.
Я сбился со счёта.
Шли дни. Шёл я. Припасы вновь подходили ко дну рюкзака. Путешествие вдоль дороги невероятно утомляло. Изредка проезжающие мимо военные грузовики, сначала, незамедлительно заставляли меня убегать с дороги, маскируясь под что угодно, но позже я и вовсе перестал на них смотреть.
По карте, я совсем близко.
Из-за деревьев, всё это время сопровождающие пустынную дорогу, стали появляться первые дома, но какие… Из некоторых окон шёл дым, насыщенный оранжевый цвет кирпича местами был абсолютно чёрным, а на фоне серого пасмурного неба, даже уцелевшая с особым уходом выхоженная растительность под окнами во дворах была необычно унылых цветов.
Перед осмотром домов и окрестностей с верхних этажей, отойдя с дороги в негустой лес, я расчехлил оружие и почувствовал себя в ещё большей опасности. Я боялся убивать, но ещё страшнее было умирать. Предохранитель снят. Затвор запустил патрон.
Обшарпанные стены, битые окна, погнутые перила и запах сырости и пыли. Было грустно и страшно видеть подъезд в таком состоянии. Это мне напомнило детство: мне вспомнились друзья со двора, родители которых были нищими или пьяницами. Двери почти всех квартир были распахнуты или выбиты.
Более жуткое впечатление на меня произвела квартира, из окон которой я решил осмотреться, с пятого этажа. Рваные обои, осколки разбитой посуды хрустели под ногами, стёкла, окна… Рваные детские игрушки и разбитая люстра в детской колыбели.
Картина, представшая в окне, напомнила самый настоящий постапокалипсис: брошенные машины, обрушившиеся крыши немногоэтажных домов и чёрные тонкие столбы дыма на фоне тёмно-серого неба. Я был уверен, что, оказавшись в центре города, пусть даже и полуразрушенном, я смогу сориентироваться и найти свой дом. Возможно, попав к себе, у меня получится найти хоть что-то проливающее свет на тёмные закоулки забытого прошлого. Как бы не хотелось не подвергать себя опасности, ещё раз взглянув на карту, я оставил её.
-"Надо было двигаться дальше. Знать бы кому принадлежит город".
Провокационные граффити, листовки и плакаты, слепящий пылью ветер и страх, что из-за любого угла, любого окна меня могут подстрелить, даже не разобравшись в моих намерениях. Передвигаться бесшумно было невозможно- осколки и камни под ногами отдавали чуть ли не эхом по кварталам. Чем ближе к центру, тем страшнее потери: всё чаще встречаются изувеченные тела, где на некоторых не было не то что военного снаряжения, но и нижнего белья, а порванные мочки девушки очень явно намекали на опытных мародёров; БТР, протаранившие витринные стены магазинов, танки с погнутыми дулами и разорванными гусеницами, врезавшийся в крышу школы вертолёт.
Воспоминания всё настойчивее затмевали рассудок, дорисовывая недостающие куски домов, окрашивая, казалось, совсем недавно обновлённую разметку на широких проспектах, восстанавливая остановки, на одной из которых мне посчастливилось назначить свидание с Жанной, а узнавая в грудах металла марки машин, я ставил их обратно на дорогу и тут же обгонял. Тоска и печаль накатили с новой силой, от чего я сильнее сжал рукоятку с цевьём и словно пытаясь обидеться на всё происходящее и произошедшее, хотел как можно быстрее попасть домой.
Результаты яростного противостояния вынуждали меня не отрывать взгляд от ног. Я должен успеть до заката. И что же мешало мне просто обойти весь этот чёртов беспорядок! Пытаясь ускорить шаг, я начинал всё чаще спотыкаться и разводить шумиху. И кто же мог подумать, что кто-то меня услышит!
-"Нищ бивин!"-, впереди стояли двое вооружённых, одетых в плащи или пальто камуфляжного цвета. Капюшоны и маски тщательно скрывали лица и возможное снаряжение под ними. Узнавать сейчас кто на чьей стороне мне показалось сейчас не совсем безопасно, ибо прицелы их винтовок уже были направлены на меня.
Один из них уже начал идти в мою сторону, но я подумал, если это ополченцы, то меня сдадут, наведя справки, как убийцу и дезертира, а если австрийцы, то разговора либо не будет вообще, либо я окажусь в плену. То же самое я подумал и насчёт мародёров. Их головы наклонились и прижались к прикладам, а другой встал на колено. Я отпрыгнул в сторону.
Рикошетом по радиаторной решётке ударил выстрел, оглушив меня на одно ухо. Надеясь, что первый ещё не успел спрятаться, или чтобы не показать свою беспомощность, высунул автомат и пять раз нажал на курок, еле удержав равновесие. Я начал перебираться к задним колёсам грузовика, прокладывая маршрут через укрытия из брошенных автомобилей и обрушившихся стен домов под треск нескольких патронов, выбивших осколки асфальтобетона рядом с передним колесом.
Перестрелка уже с их воображаемым врагом гремела в след и дальше по улицам. Я плохо знаю, чем руководствуются вооружённые люди, слыша грохот выстрелов, поэтому старался как можно реже бежать в открытую по тротуару, а больше по ещё не забытым площадям магазинов, торговых центров и банков.
Выстрелы прекратились, но дальше по улице, за некрутым поворотом стали слышаться звуки техники, холостые обороты огромных двигателей, похоже, в не менее крупных машинах. В щели разбитого и непроглядно грязного окна, я увидел настоящую блокаду из нескольких грузовиков, стоящих поперёк, из мешков с насыпями, и будкой КПП. Осмотр машины на въезде. Поделать было нечего, пришлось вернуться и повернуть раньше.
Пройдя 460 километров, мне уже было не страшно было делать любой крюк, хоть через весь город. Уже повернув и пройдя несколько кварталов, вдогонку услышал торопливые шаги. Меня заметили эти двое. Точно, это были они. Над голой просвистели пару пуль. Ответив чуть ли не всем магазином, ожидая хоть какого-нибудь испуга, я побежал изо всех сил. Что ещё было мочи бежать после большой прогулки. Но я упал. Одна попала выше локтя. Кровь лилась, как вино из бутылки без горлышка.
Из-за искривлённого лица от боли, мне сложно было рассмотреть где они. Сквозь пальцы рука краснела ручейками крови, оставляя пятна на асфальте. Уже в панике, я бросил автомат и бежал зигзагами, лишь бы они потеряли меня. Тупая боль охватила всю правую половину тела, пот прошиб насквозь всю одежду, рука онемела. Я стал бежать ещё быстрее, но уже не видел куда. Мне срочно нужно было их запутать, иначе растеряю всю кровь, но именно из-за следов они настигали меня вновь и вновь.
В конце концов, адреналин поутих. Бежать было невозможно, даже из страха смерти. Последние манёвры через рынок, лабиринт прилавков, через ограждения школы, мимо закрытого входа, сам того не заметив, забрёл в больницу. Это был въезд для машин скорой помощи, длинный пустой тоннель, как в метро, с двойными дверьми по бокам. Я ударился спиной о стену у самого входа, упал и стал ждать, когда в глазах пропадёт чёрная виньетка, затуманивающая всё, кроме размытых пятен. Отдышка не успокаивалась, воздух обдирал гортань, казалось, что я задыхался и пытался кричать, но не в силах был остановиться.
Наконец, переведя дух, не отпуская руки, глядел на фонтан в центре въезда формы "С". Он был высушен и безобразен: на дне лежала разбитая плитка, покрытая плесенью, а в углу стояла зелёная-мутная вода, источающая тошнотворное зловоние. Боль уже отдавала в голову, паника набирала обороты, а адреналин и вовсе обернулся отчаянием. Нужно было исследовать больницу. И немедленно. Капли крови, словно хлебные крошки в лабиринте, вели прямо сюда. Собравшись с остатками сил, я отпрял от холодной стены и ещё раз окинув взглядом окрестности фонтана с обеих сторон, увидел преследователей.