Рюмка шипра с видом на рассвет

Пить одеколон меня научил штатный повар нашего геологического отряда дядя Володя Бирюков, колоритный среднего роста сорокалетний оренбуржец с широкими пшеничными усами. Он был спившийся с катушек бывший полярник – радист из поселка Диксон, что на самом берегу Северного Ледовитого океана.
 
Никаких документов – ни паспорта, ни военного билета, не говоря уже о мифическом свидетельстве о рождении, у него не было. Поваром его приняли за еду и какие-то небольшие деньги, но главное – ему, бездомному, нужно было где-то перекантоваться летом.

Говорят, что слово «бич» пришло к нам из английского языка, где обозначало спившегося безработного моряка на берегу – берег по-английски beach. Вот дядя Володя Бирюков и был такой бич.

– Когда пьешь эту штуку, – говорил он, вытряхивая мутноватый парфюм «Гвоздика» из флакона в кружку, – главное, выдохнуть воздух посильнее, быстро парой глотков её заглотнуть и несколько секунд не выдыхать, чтоб она, значитца, там равномерно рассосалась. Ну а потом уже, конечно, аккуратно вдохнуть и закусить.

Все вышеописанные действия он немедленно претворил в жизнь, даже не поморщившись, сразу натряс в кружку одеколона из узкого флаконного горлышка, и передал драгоценный сосуд мне.

Кружка была большая, эмалированная с нарисованным на ней васильком в импрессионистском стиле, и жидкость плескалась на дне, издавая ужасающий химический запах гвоздики.

Такой гвоздичный одеколон, согласно тогдашним поверьям таёжных людей, должен отпугивать комаров и мошкару на расстоянии в сто метров.

И это я должен был выпить. Я посмотрел вокруг, мысленно прощаясь с миром. Только бескрайняя тайга вокруг, а до ближайшего жилья двести пятьдесят километров. Если что… Но тут дядя Володя подтолкнул меня в бок:
– Чего спирт греешь, пей давай.

Мысленно перекрестившись, я выпил. А что? Подумаешь, одеколон.

А дядя Володя, ни минуты не мешкая, достал ещё один флакончик, на этот раз с ярко-зеленым содержимым, и весело подбросил его на ладони:

– О! «Шипр»! Хорошая вещь. Давай выпьем. Потом эмалированную кружку в печку кинем, весь запах выгорит, будет как новая.

О, хипстеры, топ-блогеры и утонченные поэты, привыкшие употреблять односолодовый виски, текилу «Ольмека» и элитные вина в антикафе и уютных ресторанчиках на Воробьёвых горах или Монмартре!

Никогда вам не узнать радости опьянения зелёным одеколоном «Шипр» в шесть часов утра у костра на берегу тихой таёжной речки, укрытой светло-серым туманом, уже понемногу розовеющим и незаметно тающим под лучами поднимающегося солнца.

А утренние птицы уже начинают свою певческую карусель, пересвистываясь и перекликаясь, сначала робко, а потом всё сильнее и сильнее.

И приходящий день, и без того обещающий стать светлым и солнечным, становится ещё более ярким, насыщенным и полным. И понимаешь, что ты можешь свернуть любые горы, можешь стать птицей и взлететь высоко к облакам и даже выше.
И что ты, чёрт возьми, бессмертен.

И дядя Володя Бирюков, легко поднявшись одним движением, вбивая крепкие ноги в земную твердь, идет походкой бывалого полярника в палатку-кухню, чтобы готовить потрясающе вкусный завтрак на весь геолого-поисковый отряд и учить меня искусству интуитивной полевой кулинарии.

Но это уже сюжет другого рассказа.