Еврейская мелодия

отрывок из романа "Опавшие листья"

В школьные годы эту комнату Саша занимал вместе с братьями-близнецами. За одним столом по очереди, а иногда и все сразу, они делали уроки. Саша учился в обычной  немецкой школе, где ученикам давали основы знаний, необходимых для овладения  каким-либо ремеслом. Одаренные же близнецы учились в гимназии. Какой-нибудь зависти к ним или ущемления своего самолюбия Саша не испытывал. С малых лет он привык относиться к старшим братьям с  уважением, а с их стороны всегда получал поддержку и покровительство. Братья помогали ему в учебе, особенно Яков.

Однажды, когда Яков корпел над домашним заданием, Саша спросил у него:
- Яш, как ты относишься к евреям?
Яков дописал слово  и с удивлением взглянул на брата.
- Саш, с чего это  у тебя такой вопрос?

Яков не всегда был Яковом, в детстве его называли коротким именем Яш, в немецком варианте Jaxh.  А Сашу соответственно – Саш (Saxh).

- В Мелитополе есть менонитские общины евр-е-ев!
- И что? Ты думаешь, только немцы могут быть  меннонитами? Сам Менно Симонс  - голландец.
- Я не хочу быть, как еврей, - сказал Саша.
- А ты и не можешь быть евреем, - засмеялся Яша. – Ты немец. Мы последователи учения Менно, какая-то часть евреев тоже последователи учения Менно, но при этом мы остаемся немцами, а они евреями. Что тебе до них?

- А ты знаешь, какие они, евреи?
- Ну-у,  я мало, что знаю.…  А вот возьми почитай стихотворение лорда Байрона!  Из цикла «Еврейские мелодии».
 
Яша взял с полки книжку и протянул ее Саше. Тот стал читать:

                Она идет во всей красе -
                Светла, как ночь ее страны.
                Вся глубь небес и звезды все
                В ее очах заключены,

                Как солнце в утренней росе,
                Но только мраком смягчены.
                Прибавить луч иль тень отнять -
                И будет уж совсем не та

                Волос агатовая прядь,
                Не те глаза, не те уста
                И лоб, где помыслов печать
                Так безупречна, так чиста.

                А этот взгляд, и цвет ланит,
                И легкий смех, как всплеск морской,
                Все в ней о мире говорит.
                Она в душе хранит покой

                И если счастье подарит,
                То самой щедрою рукой!

Закончив читать, Саша так недоверчиво хмыхнул, что вновь отвлек брата от его занятий.
- Что еще, Саш?
- Это он точно о еврейской девушке пишет?
- Ну да.
- Он сам еврей?
- Байрон – английский поэт, не думаю, что он был евреем. А что тебя смущает?
- Яш, почему ты дал мне это стихотворение? Разве не немецкие девушки самые красивые?

Яков улыбнулся.
- Конечно, многим нравятся девушки из своего народа, но и у других народов есть красавицы.
- Ты так думаешь?
- Я думаю, Саш, что поэты -  чуткие и наблюдательные люди, им  можно доверять.
- А-а, ну тогда … я пошел. Не буду тебя больше отвлекать.

Яков понял, что брат удовлетворен разговором, и совсем по-взрослому вздохнул.

Прошло несколько лет. Саша к еврейской теме больше не возвращался, и Яков совершенно забыл об их разговоре. А Саша помнил. Сам не зная почему,  тем же вечером он тайком переписал это стихотворение и как-то не заметно для себя выучил его наизусть. А потом, глядя на своих немецких ровесниц, мысленно пытался приложить к каждой поэтические строки. И ни к одной они не подходили, совсем как хрустальные башмачки соперницам Золушки.

Когда Саша окончил  школу в Мелитополе, родители повезли его в Одессу, где он поступил учиться на коммерческие курсы. В Одессе жил брат отца Йоханнес Зудерманн с  женой Бертой. Их дети уже выросли, имели свои семьи. Старики  приняли Сашу  на время его учебы  к себе  и относились к нему, как к родному внуку. Но Саше с ним было невыразимо скучно.

Дом дядюшки Йоханнеса был в том районе Одессы, где вперемешку жили люди разных национальностей. Здесь сквозь щель в соседнем заборе в первый же день по приезду Саша и увидел ее.