Фея

Добролюбов Семен Анатоьевич был человеком простым и работящим. Всегда с шутками, прибаутками к делу подходил, ничего не портил, всегда выполнял то, что от него требовалось и за это начальство его любило. Устроиться на работу, вообще ни каких проблем не составляло, как в 80-90 е везде ему место находилось, так и в 2000 без работы не оставался и сантехником работал и плитку клал, даже когда-то в цирке афиши рисовал, все у него спорилось. Стриг сослуживцев лучше парикмахеров, на баяне играл на всех свадьбах смолоду, а сам вот не женился. А почему ни кто не знал. И только он, возвращаясь с очередной смены, понимал, что это одиночество не для просто так, а потому, что сам он так решил. Раньше он хотел иметь семью и чтоб маленькие ножки по полу топали. Но не сложилось. Ведь отношения зависят от двоих, и как ты не старайся, а сам их не построишь, вовремя не нашлось той, с которой бы он занялся строительством семьи, а когда, девушки хотели что-то строить, он уже перерос такие проекты. Семен Анатольевич, скопив определенный капитал, начал его экономить, и не для себя, а для того, что бы было чем заняться в то свободное время, которое не занимала его работа. Он садился у торшера в зале, не включая его, и экономил. Этим и занимался в свободное время. Не включал свет, не ходил в гости и не зал никого. Он приходил домой и надевал драные тапки, ведь новые нужно было купить, а значит трогать  сбережения. Нарушать целостность своего капитала он не любил. «Нет, не нужны мне новые тапки. Пусть эта зверюга растет.» Так он про финансы свои отзывался. И зверюга рос. С каждой зарплатой, с каждой получкой. Уже можно было бы и шубу себе купить, и не обнищать, но Семен Анатольевич ходил на работу в спецовке и валенках.
-А что? Так все ходят.
- Все-то все, говорил с ним его внутренний голос, - но у тебя уже есть возможность машину купить, а ты все на пуговицу нижнюю жмотничаешь, ту, что сбежала прошлой зимой с телогрейки.
-А кто знает, что я богатый? Ни кто, значит, меня ни кто и не осудит, за мою жадность, а денежки лежат себе и жду.
 Чего они ждали, не знал ни кто, даже сам хозяин этих денежек.
Этот год стал для Добролюбова особенно хорошим его везде хвалили, дали повышенную зарплату, пенсия начала приходить, завод на вымпелочек его фото наклеил, живи да радуйся. Зверюга растет, на ЖКХ, как пенсионеру скидка большая. Но вот тоска пробирает нашего Добролюбова, поговорить-то не с кем? Кому доброе слово сказать. А все ведь из-за чего? В юности одна аспирантка «из интеллигентных» ему сказала: «Да у тебя  и копейки за душой нет». Это было чистой правдой. «Действительно нет», - подумал он. «Но я заработаю». Девушка была из очень высокопоставленной семьи, ее папа занимал должность посла, а мама директора школы. Но Добролюбв не постеснялся предложить ей руку и сердце. Ведь его сердце не дешевле того, что погружено в науку. Так то оно так, но вот Виолетта предпочла другого, щуплого отличника с пятого курса. Парень не отличался ни чем, ни умом, ни фантазией, ни строить не умел, ни кушать не хотел. Но был из хорошей семьи.
Вот так Семен Анатоьевич остался холостяком. Виолета махнула экзотическим хвостом и уехала в 90-е из СССР, оставив мужа не желавшего бросать работу в НИИ в распадающемся государстве. А Семен Анатольевич  все мечтал, что бы она, нет не вернулась, а именно тогда, когда она была молодой аспиранткой, а он начинающим мастером, сказала ему «Да». Все что их разделяло, это были деньги. Вот теперь они у него есть! Много денег. «И машину я бы тебе купил, и на море бы мы с тобой ездили, но ты Виолетта ведь не только на деньги смотрела, но и на происхождение. А что я? Я детдомовский, всех моих война сожрала, пусто бы ей было пусто». Повезло с Зинаидой, она после училища на квартиру пустила. Холодно было и тяжело но пока Добролюбов не получил первую зарплату, Зинаида кормила его квартиру бесплатно сдавала. Именно она устроила Семена на завод, по знакомству, где когда-то работала сама главным бухгалтером. Зинаида тосковала на пенсии с кошкой, которую постоянно гладила.
  -Вот и я пенсионер, - теперь думал Семен Анатоьевич, - чего б мне кошку не завести, они же такие мягкие и домашние. На кошку я деньги найду, только бы не царапалась сильно. Хочу такую, трех цветную, как у Зинаиды была, мне она очень нравилась. А завтра как раз суббота. Не работаю я. Пойду, пригляжусь, может встретиться мне моя «Фея». Так звали кошу Зинаиды, ну вернее изначально Зинаида Кукенкейзерман назвала кошку Фая, но Добролюбов переделал немного это имя под свой вкус. «Пусть приносит счастье», подумал он. И кошка шла к нему на руки и отзывалась мурлыкая.
Утром следующего дня Добролюбов не сразу отправился на рынок. Он оглядел себя критическим взглядом в зеркале и решил, все таки, купить недостающую пуговицу к телогрейке.  «А то как-то стыдно, кошка будет, а пуговицы нет.» Перед кем стыдно, правда он не понимал, не перед собой, это точно, быть может перед будущей Феей, которую он решил поселить в своей трехкомнатной квартире.
Квартиру давали когда- то от кооператива, а ни кто не хотел ее брать, слишком далеко от города, было. Да и газ не подведен. Только электричество, плит электрических в продаже днем с огнем не найдешь, на все тогда дефицит и очереди были, а сдавали дом без внутренней отделки. Молодой Семен отказываться не стал, не вечно же у Зинаиды проживать, хотя она не гнала его, а наоборот предлагала остаться подольше. Он же ей все ремонтировал и чинил, а что женщины ценят таких мастеровитых ребят, то хлебницу подладит, то винтик в очки вкрутит, в лампе шнур заменит, кран потекший исправит. Кто ж такого жильца прогонять-то станет. Да и кошка его любила сильно. Но, не смотря на все уговоры, Семен переехал в трехкомнатку без газа на окраине.
А теперь 30 лет спустя, это почти центр, вокруг множество институтов. Он бы мог еще и комнаты сдавать учащимся студентам, что бы «зверюга» рос стремительнее, но Семен Анатоьевич любил покой. Поэтому растить свои капиталы за счет сдачи комнат в аренду не желал.   
И вот субботним утром, две остановки на трамвайчике, немножко пешком по морозцу и перед ним, как на ладони аллея уставленная клетками и манежами, котятами и щенками, лай и мяуканье стоит в ушах, а так же пенье попугаев и какого-то бездомного мужчины просящего милостыню со щенком на руках. Добролюбов, не любил рассматривать животных, ему всегда казалось, что они обречены на плохих хозяев, и рождены для продажи, а те, кто ими торгует, отдаст щенка или котейку в руки любому, лишь бы, не торговался. Семен Анатоьевич шел вдоль аллеи с рядами с кормами и рыбками, водорослями и кроликами, тут были и шиншиллы и хомяки и мыши, и змеи в аквариумах с подогревом. Коты и собаки разных пород, мерзли все, и хозяева и питомцы, мороз стоял лютый.
- Что ж меня вынесло именно в этот день-то за котом, думал про себя Добролюбов, до весны, что ли я подождать не мог. И без нижней пуговицы холодновато. Как раз время ее приобрести.- И тут, как по заказу бабка с пряжей, клубочки отдельно, пуговки отдельно.
- Мне одну синюю, - заявил Добролюбов замерзая.
- Выбирай, милок, какая на тебя смотрит та и твоя, - захихикала бабка. Ей мороз был нипочем. Сидела себе в рукавицах толстых, только руку тонкую и костлявую иногда вынимала из них, что б показать свой товар.
- Да мне все рано дайте любую, что б на телогрейку пришить, - сказал Семен дивясь морозоустойчивости торговки.
- Ну вот, погляди тут разные, - и она достала мешок пуговиц снятых с  кофт и платьев, которые сама распускала на пряжу, а фурнитура оставалась не тронутой.
- Давай синюю, вот эту, - ткнул Семен Анатоьевич, в какую-то пальцем.
- С тебя пять рублей, - сказало бабка, - протягивая пуговицу покупателю и угождающее улыбаясь.
- Пять рублей! – подумал Добролюбов,- сколько же тогда будет стоить кошка? Он отдал деньги, это были копейки, ведь давно за проезд до работы он отдавал 20 рублей ежедневно. Но за пуговицу 5 рублей! Это его сразило.
Он шел дальше, держа в руке первую свою покупку за многие годы, Семен Анатоьевич покупал раньше диваны и люстры в квартиру, но теперь скупился даже на коврик к входной двери.
-Ведь все равно, ни кто не зайдет,- думал он.
-Да и не нужно,- поддакивал ему внутренний голос. -Зачем нам кто-то?- и Добролюбов соглашался.
И вот он  идет по рядам рассматривая товар, готовый отдать тысячу, а то и две, за ту Фею, которую помнит с юности, а продавцы смотрят на него так, как будто он БОМж. Ему говорят:
- Проходи, проходи, и как бы защищают породистых чау-чау от его взгляда, там дальше, стайка алабаев, а вот хаски, тут таксы, а вот и коты. Какие-то они безликие, с повисшими ушами и приплюснутыми мордами, есть без шерсти, а есть, наоборот, сквозь шерсть и глаз-то не увидеть, забавные, но все же он ищет другое. Отовсюду его гонят, ни кто не дает задержаться у своего товара. - Видно совсем плохи дела, нужно пришить пуговицу.
В конце рынка начинается настоящий блошатник, там продают беспородных блохастиков. Добролюбова слово блошатник не отпугнуло и он заглянул туда. Сколько же тут живности, что бы не вызывать лишних эмоций у читателей я не буду все описывать, просто скажу, что Добролюбов Семен Анатоьевич, наконец пройдя почти все ряды увидел свою Фею. Она сидела за пазухой молодой девушки в модной шубке. И как будто ждала его. Девушка протянула котенка в руки покупателю.
- А где ее братики и сестрички? – спросил Добролюбов.
- Р-р-а-ааазз-да-ла у-жж-жжее. – Цокая зубами проговорила хозяйка,- Девочек ведь не хотят брать, она последняя.
- Как раздали, а деньги разве ни кто не платит? – удивился Семен Анатольевич, держа перед собой трехцветный комочек с ушками.
- Нет. Это около общежития кошка привела котят, так я решила раздать, кто же за них заплатит?
- Я заплачу,- удивляясь, сказал Добролюбов,- Ты посмотри, какая она красавица!- прижимая к себе новую Фею, проговорил он.
- Да, да, - переминаясь с ноги на ногу, звенящим от мороза голосом, ответила девушка, - если вы ее берете, я пойду обратно в общежитие, у меня сессия на носу, готовиться нужно.
- Вы тут где-то учитесь? - спросил счастливый хозяин мягкого комочка, из-за его пазухи уже радовалось шумное урчание, - а я тут живу. Это хорошо мы соседи, - и подкинул в руке пуговицу, купленную только что, у старухи.
- Как вам только не холодно без нее,- девушка, собирая вещи, оставленные на земле, указала на место на телогрейке, где должна была находиться синяя пуговичка, но теперь там красовались только нитки от нее. Нужно пришить, - сказала она.
- Так я же одет по погоде, не то что вы в шубке из чешуи!- задорно сказал Добролюбов.
- Это песец,- проговорила девушка, переминаясь с ноги на ногу и дыша в замерзшие варежки.
- Эх, молодежь, - проговорил Добролюбов, доставая пухлый кошелек из за пазухи,- раньше шуба была подбита бобром изнутри, а соболем наружу, вот так купцы от мороза спасались. А вам показали сорок убитых животных на шелковой подкладке, свисающих с дорогого манекена, и вы готовы все купить, не обращая внимания, на то, что это не одежда, а украшение, – и протянул девушке деньги за котенка, уже согревшегося, за его пазухой.
Девушка замахала руками и стала отказываться от крупной купюры.
- Вы что, мне ничего не нужно!
- Но ведь там котов продают за две тысячи, - удивленно сказал Семен Анатоьевич, махнув рукой в сторону «породистого» базара.
- Но так они элитные! С документами, – шепотом проговорила девушка, как бы опасаясь, даже сравнивать громко блошатник с общим рынком.
- А мне какая разница, я ж за кошку плачу, а не за документы! – и Добролюбов Семен Анатоьевич протянул купюру на зависть всем тем, кто стоял рядом и хотел бы отдать своего питомца, хоть за грош. Девушка видя, что на них смотрят, схватила Семена Анатоьевича за руку и шепотом произнесла:
- Я не могу взять эти деньги, в общежитии все равно украдут. Вы лучше кошечке, что-то купите. Добролюбов задумался, и забрав деньги обратно спросил:
- А на кого учишься?
- Хочу быть журналистом, но пока в институт не взяли, вот пошла в ПТУ на швею.
- Так домой не хочется возвращаться? - Семен Анатоьевич видел, что девчонка на местная, глаза раскосые, сама лунликая. С севера страны, видимо. И не дожидаясь ответа про ее дом сказал,- так ты пуговицу сможешь пришить, значит! И весело подмигнул девчонке.
- К-к-ккконечно, п-п-пппросто, у меня н-н-нниток с собой нет, - совсем замерзнув ответила она.
- Так зачем тут, дома у меня пришьешь.
- Я боюсь к вам домой идти. Это не правильно, - заговорила девушка.
 - Не бойся с нами кошка, за одно, увидишь, как твоей красавице заживется у меня. И подхватив сумку замерзшей студентки, Добролюбов Семен Анатоьевич двинулся в сторону от аллеи, торопясь успеть на трамвай, который должен был вот-вот подойти. Девушка в легкой шубке последовала за ним.
- Тебя как зовут, - спросил Семен Анатоьевич, в трамвае. Он поглаживал Фею, сидевшую у него за воротником, что делало его жутко довольным.
- Валя, - тихо ответила девушка.
- А я Добролюбов Семен Анатоьевич. Что же ты так скудно одета, тебе б телогрейку или пуховик, хотя бы.
- У меня есть, но котят легче раздать, когда ты в шубе, а не в фуфайке. Люди не любят брать котят от нищих.
- А что, если в телогрейке, то сразу нищий?- немножко рассердившись, и глянув из подлобья, пробурчал в воротник Семен Анатоьевич.
- Да, так многие думают, но вы пожалуйста не обижайтесь, – поторопилась успокоит его девушка, - я так не думаю.
Выйдя из трамвая, направились в квартиру Добролюбова. Дорога не была длинной, и оба молчали, только кошка рассказывала о том, как ей хочется в тепло, она урчала и мяла лапками ворот хозяина.
В квартире было тепло и  Валентина сразу же почувствовала это.
- Ух, сказала она, даже жарко! – снимая свой шарф и тощую шубку. Кошка побежала осваиваться в трех комнатах, но ее любимым местом стала кухня, в ней Семен Анатоьевич кормил Валентину. В холодильнике для гостьи  нашелся холодец и борщ, винегрет и грибы в маринаде. Девушка была худенькой, и хозяину очень хотелось ее накормить.
Валентина пришила пуговицу сидя на кресле в зале, Фея радовалась бантику, привязанному специально для нее к ручке двери, а хозяин думал про себя:
- И что я живу сам? Вот бы Валентина тут проживала, было б на кого кошку оставить. Деньги есть, бедствовать не будем, куплю ей пальто на стеганой подкладке, заживем! А весной пусть в институт поступает, ничего себе, журналист в швеях пропадает. Вот пуговицу пришьет, и хватит иглой махать.
После этой встречи прошло много лет. Правда, швейное я закончила.
Пишу это я Валентина Айды. Девушка из неоткуда, в не своей шубке, взятой на время, что бы раздать котят. За это я должна была написать курсовую работу Лене, хозяйке шубы. Мы с ней познакомились на вступительных экзаменах, но хозяйке шубы повезло больше чем мне. Курсовик оказался плохоньким его оценили ровно на два бала, знакомая бросила мне его в лицо, а я по наставлениям дяди Сени (так теперь мы его зовем), пошла разобраться, что же в нем ни так.
Руководитель курсовой работы Лены, Антон Митрофанов, очень обрадовался моему приходу, правда я зашла в старинной, но теплой фуфайке Семена Анатоьевича, свисавшей мне почти до колен. Антон Игоревич Митрофанов сказал, что эту работу Лена сама написать не могла,  и он ждал меня, именно меня, именно ту, которая написала эту работу. В последствии, я начала работать на кафедре журналистики этого института, сначала лаборантом, а потом я в него поступила и закончила, после начала преподавать. Антон и я женаты, уже очень давно. Дядя Сеня, благосклонно предоставил нам свою квартиру, хотя мы можем позволить себе отдельную. Да и я не тороплюсь с переездом, муж конечно у меня замечательный, но вот по части ремонта утюга дядю Сеню не переплюнет. Тут журналист мастеру только мешать может. Вот перед этим новым годом сломалось все, ну прям все, что могло сломаться от гирлянды елочной до замка входной двери. У мужа сессия, он занят, у меня аспиранты времени нет, а дядя Сеня и елку на треногу нанизал и игрушки достал, и в канализации разобрался, и двери больше не скрипят, он их чем-то где-то смазал, и замок с гирляндой работает и при этом ничего себе не повредил. А вот если бы всем этим ремонтом занялся мой муж, без аптечки бы не обошлось. Ну как тут съедешь на другую квартиру, от такого мужчины. А во всем виновата Фея.  Теперь это солидная кошка. У нее есть своя корзинка, для отдыха, любимой комнате она никогда не изменит, разве, что мы перенесем из кухни холодильник. Каждый, кто бы не открыл его дверцу должен, нет, просто обязан, достать что-то вкусненькое не только для себя, но и для нее. У Феи свой рацион и график, и все жители этой трехкомнатки как могут, поддерживают его, она главная в этом доме, даже муж не слишком сердится, когда идет принимать экзамен в штанах, которые всю ночь «утюжила» Феечка своим крупногабаритным тельцем. «Это на удачу, немного шерсти для вас», говорит она и уходит, гордо подняв хвост в свою корзину. «До новых встреч господа!» Даже двое детей не смеют побеспокоить счастье нашей Феи.   
Всегда ваша Валенина Айды. Девушка с крайнего севера.