Яко печать на сердце... Служба -3

                Глава 83. КАРЬЕРА, СКЛОКИ, ФИНАЛ -3


                ТРЕТИЙ  ПЕРИОД -  РАЗВАЛ               
                1988

19 апреля. Петропавловск-Камчатский. Уйма событий. Сражение с директором в Москве по Атласу. Пытался вытолкать меня из него с помощью Сугробова, Святловского, Марениной. Мотив – не по теме. Отстоял, будучи вынужденным прибегнуть к угрозе ответных акций: изъятие всей первой теоретической части, раскол движения.

Комментарий. Здесь речь идёт о Юриной вводной в Атлас теоретической главе, представляющей собой совершенно новое слово в вулканологии,  геологии и вообще в науках о Земле.Она, естественно, касалась не только и не столько непосредственно камчатских вулканов, а охватывала проблему вулканизма в целом, включая, разумеется, и вулканы Камчатки.

В Питере  большой Учёный Совет, где сражение продолжилось. Предмет – реорганизация нашего отдела и создание секции Уч. Совета… Секцию создали, правда, полумерой: простым делением Уч. Совета на две части. Выборы как репетицию предстоящих через год выборов провалил он. Тогда мы решили  просто кооптировать в состав нашей секции всех старших научных сотрудников…Первая ласточка перестройки в Институте.
20 апреля. Открытое партийное собрание. 63 члена КПСС, присутствуют  - 32. Председательствует Е.А.Вакин.
Федотов: Причина собрания – работа комиссии по аттестации. Поток писем в разные инстанции от уволенных. Цитаты из писем (Цюрупа: Федотов – параноик, Пономарёв – Федотов нитриган). Волынец и Дубик – заявление в суд с обвинением в антисиметизме. Статья Альбац – последняя в советской печати публикация, ссылающаяся на анонимные заявления. Кампания перед выборами и во время выборов  меня в академики. Вследствие всего этого создана комиссия. Её результаты доложены в Институте, заключение обнародовано. По этому вопросу бюро ОГГГН АН СССР отметило, что Институт хороший, Федотов – выдающийся учёный, Учёный Совет не достаточно активен. Постановило: 1. Одобрить деятельность комиссии. 2. Согласиться с выводами комиссии об Институте и Федотове, но отметить недостатки: необъективность аттестации комиссией. 3. Осуществить структурные изменения  в Институте. 4. Приоритетным направлением сделать тему «Эволюция вулканизма». 5. Назначить третьего заместителя директора но науке. 6.Просить о создании на базе Института Вычислительного  центра (ВЦ) общего пользования.7. Обязать директора не совершать ошибки при аттестации, восстановить на работе Волынца и содействовать трудоустройству Дубика, Цюрупы, Таракановского. 8. Обязать директора представить поэтапный план мероприятий по исправлению ошибок, отмеченных в постановлении.
Выражает признательность постановлению за полезные советы и замечания. А статья Альбац – сплошная клевета. Перестройка это не праздник, надо научиться работать в 2,5 раза лучше.
                Вопросы
Гущенко: Будет ли приоритетной тема «Эволюция вулканизма»?
Федотов: Эта тема подана (?), но к этой теме  надо будет вернуться.
Симбирёва: Анкетирование по статье Альбац было сделано, считаете ли вы необходимым опубликовать результаты анкетирования?
Федотов: В стать есть ложь, я могу обращаться в суд, а анкетирование было стремительно сделано и не мной, вопрос не ко мне. Оно было сделано стремительно, неконтролируемо.
Симбирёва: У вас есть доказательства ошибок при анкетировании?
Цюрупа: Анализ статьи Альбац, сделанный  Афанасьевым, мог бы стать основой для ответа Альбац. Почему это не стало?
Федотов: Это надо спросить у Афанасьева.
Гусев: Какая позиция Президиума по поводу трудовых коллективов?
Федотов: Есть разъяснение, что это для Академии не подходит.
Волынец: 7 апреля подал заявление о восстановлении, ответа  нет, почему?
Федотов: Нужно подтверждение от ДВО.
                Выступления
Пушкарёв: Партийный комитет и организация не  разделяют мнение о положении дел в Институте, статья Альбай тенденциогна и неверно ориентирует читателя.
Цюрупа: С 1981 го да…(неразборчиво)..но ни разу мне ни в чём не было предъявлено обвинение. Нельзя путать анонимность  с тайной подписи. Корреспонденту известны авторы, но она их не обнародовала.
Симбирёва:  Грустно, что зал молчит в ответ на задаваемые вопросы. Апеллировать в своё оправдание к Бюро не убедительно. Они не знают дел в Институте. Комиссия была пять дней – всего! Надо обсуждать вопросы в коллективе, такое собрание – спектакль, оно не вскрывает суть. Вам, Сергей Александрович,  должен быть дорог каждый человек, а в действительности вы об этом не заботитесь.
Горшков: Люди боятся говорить, писать жалобу, и никто не хочет этим заниматься. Обратился в райком – тоже ничего не изменилось. Зам. директора грубит, нарушая все законы. Вы не имеете морального права требовать, так как сами всё нарушаете. Вы окружены группой людей, которые работают на вас.
Дудченко: Всё, что сказал Горшков – ложь.
Осипов: Аттестация была проведена до определения структуры Института, поэтому мы были беззащитны, так как не определили своё место в структуре. Все разговоры надо кончать. Ни в чём нет логики, донимают  эмоции. Почему бы нам не объединиться в единой общей задаче?!
Надёжный: Система в Институте такая, что никто не ставит перед тобой задачу и живут по принципу «лучше не высовываться» (человек явно на знаком с состоянием дел в Лаборатории Масуренкова – Ю.М.).
Мороз: Статья не объективна, так как не содержит положительных моментов. При аттестации нарушения были, так как нет опыта, виноваты профсоюз и парторганизация. Длительное руководство приводит к тому, что  количество недовольных накапливается – чем длительнее, тем больше. Это объективно. Мы очень много времени тратим на  склоки, споры, нервотрёпку. Надо кончать.
Таран:  Опыт показывает, что наказание неотвратимо…Анонимности в статье нет. Против  Цюрупы и автор статьи. Я был в числе опрошенных. Дух наших бесед соответствует духу статьи. Она  справедлива. А анализ Афанасьева не есть анализ. Я писал и в комиссию. Наше руководство забыло, что оно для нас, для нашей работы, что главным является не дирекция, а сотрудники. Среди нас оказались и те, кого выгнали. Слава Богу, что они были. Надо начать перестройку и при этом сверху. Директору надо извиниться, но этого не будет. Результаты анкетирования надо опубликовать.
Авдейко:  Надо перестраиваться. На аттестации были допущены ошибки. Особенно относительно Волынца – одного из лучших петрографов СССР. Переаттестация подорвала веру в справедливость. Статья Альбац вдохнула надежду в возможность справедливости. Моральный климат в статье отражён правильно. Если мы хотим знать , какой моральный климат в Институте, надо опубликовать результаты анкетирования.
Швец: Анкета с ошибками, её не надо публиковать.  Обидно, что люди останутся без работы, но надо же и обновлять коллектив. Весь Институт не работает уже давно. Может быть, надо было сокращать по отделам. Вина парторганизации в том, что мы дошли до жизни такой.
Волынец: Результаты анкетирования надо опубликовать. Судебного дела не было, так как наша жалоба была возвращена нам за отсутствием состава преступления. Однако все три свидетеля подтвердили, что в разговорах с Федотовым было утверждение, что я являюсь главой сионистского центра. Прошу мне помочь, так как мне не разрешается работать в Институте.
Кожемяка: Может быть, 5, 6, 7 раз обсуждается один и тот же вопрос. Решения давно приняты, их надо выполнять. Получается, что дирекция не перестроилась, а все перестроились. Я утверждаю, что всё наоборот. Все эти обсуждения наносят и уже нанесли огромный вред вулканологии.
Пономарёв:  Мы сталкиваемся с систематическими ошибками. В журнале вулканология и сейсмология» есть статья Федотова, Жаринова, а ранее об этом была статья Кирсанова, Штейнберга.  Ссылки же нет.  Это ошибка случайная?
Пилипенко: По ТВ была передача о Фёдорове, который работает без ноги. Так и Волынец. Он может, а его не пускают. Это гонение, так как он высказывал критические замечания. Таких ветеранов-геологов осталось человек 30. Дирекция ведёт политику противопоставления между геологами-ветеранами и геофизиками, между молодыми и старыми.
Карпов:  Не стоит разжигать публику, надо  выработать мнение о том,  нормальное у нас положение или нет. Разбор Афанасьева справедлив: он содержит плюсы и минусы. С Волынцом ошибка. В статье есть и ложь. А если наш корабль движется правильно, то в этом заслуга, прежде всего,  директора.
Меняйлов: Правильно – корабль без капитана не может. В статье Альбац изложено не моё мнение, не моих сотрудников, не моих родственников. В Институте обстановка нормальная, по крайней мере, для меня. Критикуя, мы отвлекаемся от работы.
Балеста: Говорили много, оценки даны, не надо возвращаться. Аттестация с некоторыми ошибками в целом проведена нормально. В статье названы критикуемые (Балеста, Федотов), а критики скрыты. Статья направлена против Федотова, а это  вред для Института: нам отказывают в финансировании, в уважении. Можно бороться только за ту правду, которая приносит пользу Институту (хохот в зале). Жалеть стариков, как говорит Пилипенко, неправильно, надо думать о нашем будущем. По анкетированию всё плохо (смех в зале).
Делемень: Сегодня подошёл ко мне один товарищ и сказал, что раз ты выступал на прошлом собрании, то выступи и на этом. Я решил выступить, хотя моя судьба будет осложнена. Мы привыкли мыслить чёрно-бело. Меня  удивляет поведение парткома: сначала принимает решение об анкетировании, потом отменяет. В статье очень много эмоций, а это плохо. Восторг по поводу статьи – заблуждение. Но в ней не всё неверно. Волынец, Цюрупа – специалисты, но почему они не пошли в Камчатгеологию. Не потому ли, что чем хуже, тем лучше. Но результаты анкетирования можно было бы обнародовать. Чтобы мы меньше конфликтовали, надо объединяться и отбираться по проблемам. Пожилые люди – это наш генофонд.
Жаринов С.: С Симбирёвым не согласен о директоре – отце родном. Это руководитель, который оценивает его вклад в развитие науки. Забота директора о коллективе: 1/ молодёжь защищает диссертацию, 2/ стали получать зарубежные валютные журналы, 3/ вычислительная техника есть и растёт. Это ли не забота о науке?!
Кутыев: Это собрание – итог работы многих комиссий. После комиссии работа в Институте стала  входить в нормальное русло. Рекомендации комиссии и парткома (совпадают на 90%) выполняются.
10 мая. Дирекция яростно сопротивляется, а напор масс возрастает. Федотов пытался разгромить секцию, давил на меня и Игоря по поводу включения в неё всех старших научных сотрудников. Хотел лишить их голоса. Боится голосования. Особенно помогал ему Сугробов и Кожемяка. Расширение отстояли, голосование тоже, только в ущербном виде: право голоса имеют только члены секции, назначенные приказом.
8 июня. Уже между Гущенко, Брайцевой, Вакиным и мной идёт открытый разговор о замене директора или разделе Института. 
19 октября. Общался с Авдейко и Ивановым. Авдейко…(неразборчиво) …моё выдвижение в директоры. Я уклоняюсь, активизирую Борю.
21 октября. Борис Иванов  включился в  движение. Говорил с Авдейко, Мархининым, хочет возобновления секций Учёного Совета. Предлагает рекомендовать в заместители директора себя, меня  или Мархинина.
24 октября. Мархинин: Надо  выдвигать твою кандидатуру, больше ни у кого  шансов нет! Я предложил поискать на стороне. Он, подумав, назвал  Бухарова. Чудесно.
27 октября. Мархинин снова нажимал с директорством. Где-то, конечно, это нравится, и блудливая мысль заводит в  запретную зону.
4 ноября. Мархинин звонил Бухарову, тот предварительное согласие дал. Был Балеста – просил прщение за свой демарш. Но всё уже кончилось -  глаза бы на него не смотрели.
15 ноября. Приходили Токарев, Иванов, Гущенко, Авдейко, Егоров. Авдей всё с тем же предложением о выдвижении моей кандидатуры на выборах. Остальные…(неразборчиво)…это же.
23 декабря.  На вчерашнем партсобрании (не был) высказались в пользу трудового коллектива. Сегодня с Вакиным,  Тараном,, Мархининым, Авдейко и Симбирёвой «прокрутили» это Удобный момент -  нет дирекции. Не подло ли это! Немножко коробит. Опять  предлагают мне – в директоры.
 24 декабря. Не терзаюсь тем, что год назад был вместе с людьми, против которых  сейчас веду войну вместе с теми, против которых воевал тогда. Что это такое?! Как же объяснить и оправдать себя? Или покаяться.
 
Комментарий. Каяться не считал нужным. А объяснил это себе тем, что происходящая борьба, уж, коль скоро она начата, должна быть продолжена, несмотря на то, что обе противоборствующие стороны («либералы» и официоз) представляются неправыми. Победа над любой из них это победа, для достижения которой можно опереться и на силы «либеральной» стороны, так как временный союз с ней предпочтительнее союза с другой стороной – зарвавшимся официозом. Симпатичных союзников среди «либералов» сыскать можно, в официозе – одни предатели и ничтожества.

30 декбря. В 15 -00 у меня собрались Таран, Вакин. Дубик, Мархинин, Самойленко, Симбирёва, Волынец (!) и Мелекесцев. О Совете трудового коллектива (СТК). Настроение решительное, но есть и сомнение – удастся ли собрать кворум, выбирут ли.


                1989

10 января. Вчера на дирекции преданы анафеме и идеи СТК, и инициативная группа, носящаяся с  идеей, и решение секции Уч. Совета об отделении ОМСП (Отдел, занимающийся мониторингом и сейсмическим прогнозом)  от коллектива Института при голосовании.. Ошибок, конечно, наделали, особенно  с  отделением ОМСП… Не торопись, не поддавайся нажиму!
13 января. Вчера состоялось  расширенное заседание администрации, парткома, профкома, комсомола, женсовета и  так называемой инициативной группы по поводу СТК. Сначала выступили против Богоявленская, Будников и Балеста. Потом после выступлений моего, Уткина, Лупикиной, Мелекесцева, Вакина и Надёжного.  Балеста остался в одиночестве. Решили созвать собрание, где спросить  у трудового коллектива его мнение об СТК и поступить в соответствие с ним.

Комментарий. Для того, чтобы это получилось,  Юрию пришлось фундаментально поработать с людьми. В частности, провести индивидуальные собеседования с многими сотрудниками (Балеста, Дудченко, Феофилактов, Гущенко, Симбирёва, Вакин,  Таракановский, Горельчик, Уткин, Егорова и Егоров, Базанова, Храмов, Митюшкина, Шувалова, Захаров, Важеевская, Карпов, Токарев). А на заседании произнести речь, которая, как он отметил в дневнике, «кажется, получилась, хвалили».
При подготовке собрания тоже  была проведена немалая агитационная и согласовательная работа с народом (Гущенко, Мелекесцев, Максимов, Шувалов, Таран, Вакин, Самойленко, Будников. Пономарёва и др.). Словом, работа кипела и, разумеется, не только в кабинете Масуренкова, но и  по всему Институту.

31 января.  Собрание. 81 из 121 присутствующих голосовали за Совет трудового коллектива. А за час до этого – Учёный Совет, где дирекция пыталась провалить нашу программу. Не получилось! Не получилось и на собрании. А как они сражались против! Всеми способами. До низости, цепляясь к мелочам,  к технике ведения собрания, технике голосования, перевирая и подтасовывая. Усердствовали и Федотов, и Балеста, и Белоусов, и Кожемяка и присные: Никольский, Сугробов, Каргопольцев, Могуськин, Жаринов Н., Кутыев (а я с ним вчера долго говорил «по душам», надеясь, что уговорил).
 15 марта. Провалили  меня (на выборах в Совет трудового коллектива – Ю.М.). Набрал только 52 из 130. Была сильная агитация против меня Жаринова, Самойленко, Карпова. Похоже, что  с подачи Уткина. Где-то навстречу моему желанию, но всё же неприятно. Будто показали на дверь. Лучше уходить самому и вовремя.
27 марта.  В общественном движении некоторый спад. Неизбрание меня в СТК, похоже, подействовало на соратников. В последние дни, правда, начинают активизироваться.
10 июня. Съезд  кончился. Это было, конечно, исключительное небывалое в нашей жизни событие. Трансляция заседаний на ТВ буквально электризовало общество… Но большинство съезда всё же, как сказал Афанасьев,  «послушно-арессивное большинство».
12 июля. Устранив личный интерес,  коммунисты провалили идею коммунизма. Или не включив в  него, то есть в коммунизм,  изначально этот интерес, они обессмыслили его  по определению. Однако с упорством, достойным  лучшего применения, вот уже более 70 лет насаждается коммунизм без личного интереса – безнадежная и бесперспективная  принудиловка.
7 сентября. Был приглашен к Таракановскому (!) для встречи с Ю.Б.Гладенковым. Тема: как изменить ситуацию в Институте, то есть убрать директора. Ю.Б. делился опытом выборов в ГИН,е. Резюме: Надо Масуренкову выдвинуть свою кандидатуру на пост директора.
21 ноября.  Провели секцию Учёного Совета. Создали группу по организации Отделения Союза Учёных, куда избрали  Волынца, Гусева, Пономарёва и меня. Пошёл шип: « они всюду теперь выдвигают Масуренкова, он что – стал у них лидером?» - Вот как всё оборачивается!

Комментарий. В этой отвратительной сумятице, охватившей всю страну, все её структуры и органы, умы и  души людей отошёл в мир иной  сердечный  друг Юрия Саня Борсук. Это была великая потеря, опустошившая духовный мир Юрия. Из старого школьного содружества оставались ещё Олег Егоров и Лёня Гарифулин, но они, занимая иные ниши в Юрином сознании и мире,  не могли восполнить того, что давал своим присутствием Саня. В  не слишком частые посещения  Юрием Москвы  друзья общались не то, чтобы специально для длительных душевных бесед и откровений, а порой просто по бытовому или деловому, или мимоходом, но этого неизменно хватало для полноценного ощущения солидарной общности и верности тем чувствам, которые сроднили их когда-то ещё у школьной скамьи.

                1990

14 февраля.(среда). В Институте обстановка накалилась до предела. Борьба открытая и беспощадная. До победы одной из сторон.  Впрочем, не сомневаюсь, что, если не уйду, то наша победа придёт. И скорее рано, чем поздно. Может быть,  не сегодня, но придёт. На 16 намечен митинг, вчера приняли коллективный договор…
17 февраля (суббота).  Митинг состоялся! Вопреки ожиданиям и вместе с ними – великолепно. Выступили Таран, Волынец, Мелекесцев, Авдейко, Цюрупа, Дубик, Гребзды, Мархинин, Осипов, Каргопольцев, Кожемяка, Рыжков, Максимов, Вакин и я. По разным оценкам народу было от 150 до 250. Одних корреспондентов десятка два. Плакатов – 20-30. всё прошло на подъёме, но корректно. Только выступления Осипова и Кожемяки вызвали смех, возгласы протеста. Снимали кгбшники и телевизионщики.
27 февраля (вторник). Сочинил обращение к Горбачёву и Марчуку.
14 марта (среда). Дунин-Барковский объявил голодовку, Федотов сдался и отменил атаку на коллектив с выборами Учёного Совета. Провели собрание с телевидением и корреспондентом « Камчатского комсомольца». Выступили человек 14 -15, все против акций дирекции по выборам Учёного Совета.
20 марта (вторник).  Дубику позвонила Женя Альбац и сообщила, что решение о назначении Федотова директором отменено…
21 марта (среда).  Действительно, есть такая телеграмма от Марчука. Только распоряжение не об отмене, а о приостановке до приезда к нам комиссии Президиума АН СССР.
23 сентября.  В Институте начальство с присными занято приёмом иностранных гостей. Мы начали  работу над проектом (альтернативным) раздела Института.
8 октября. Отказался от выдвижения в кандидаты на выборы в депутаты Верховного Совета РСФСР.
24 октября. Днями провели анкетирование. Против Федотова проголосовали 80%, против разделения Института – 82% из 250 опрошенных. Успех. Пытаемся его развить – контакт с геофизиками: Гусев, Жаринов, Гордеев, Балеста – с нами более или менее.
29 октября.  Идёт на активный контакт Балеста. Приходит, названивает, информирует. В ДВО якобы настроение сдвигается в нашу сторону. Делить Институт не хотят, хотят сменить Федотова… Якобы обработали уже и Президиум АН СССР. 30-го Отделение, где, возможно, будет и наш вопрос. Сегодня провёл подготовку к завтрашнему заседанию секции. Будем обсуждать условия раздела, если нам его навяжут.
30 октября.  Провёл секцию. Сначала всё валилось, как в пустоту – явное молчаливое сопротивление идее раздела, а от того -  и против всяких акций вокруг этого. Потом слегка переориентировали и вырули на создание  комиссии по  реорганизации Института. В комиссию включили даже Балесту – не отказался. Звонил вечером в полной уверенности, что Федотова снимут.
31 октября.  Так устаю, что готов спать в любой момент. И ничего не делаю, кроме бесчисленных копошений в нашей затянувшейся интриге.
А директор  имеет право  уволить не гласно в любой момент. И этого многие хотели бы.
2 ноября. И всё таки при всяческом одобрении общего нашего пути на рынок и к частной собственности не могу подавить ( впрочем, и не подавляю!) в себе  отвращения к феномену крупаного частновладения, заказывающего игру, музыку и правосудие. Страшно отдать людей во власть дельцов – всё-таки они не лучшие представители рода человеческого.  Они рыцари рубля, но не духа. Божественное, идеальное, гуманное не с ними и не от них. Должна быть какая-то узда (несвобода!) на них и для них.
Провёл аттестацию ИТР Отдела. Никому не понизили оклад от представленного заведующими лабораторий.
3 ноября. Взращённые в семидесятилетие отсупничества и охраняемого старниями  чекистов кондового материализма,  мы и мыслить-то привыкли электронами да позитронами, всё, решительно всё сведя к их взаимодействию. Какое-то  наивно свирепое,  воинственно однозначное и безоговорочное пленение себя  ограниченной глупостью и самонадеянностью. О, Господи!  Какой …(неразборчиво) ..и сколь трагической ценой даётся нам прозрение!
16 ноября. С директором вопрос затягивается до выборов в Академию: 3 – 15 декабря. Он хочет всё стабилизировать, всё приглушить, всё уладить до этого срока. А мы ..(неразборчиво)..акцию раздела
17 ноября. Если Бог намерен наказать кого-то, он лишает его разума. Так ли это? Не является ли  бОльшим наказанием нести бремя разума в море чудовищных несправедливостей!?.
23 ноября. Валентина Горельчик видела меня во сне. Убил медведя, но сам был им ранен. А Боря спустил собак. Видят в этом предзнаменование нашей победы над Федотовым.
28 ноября.  Подготовил письмо в Президиум АН СССР о разделе Ин-та  с проектом основных научных направлений.  Директор начал кампанию по отделению геотермии. Наш новый союзник С.Жаринов предложил поговорить (мне) с Округиным – тот вроде тоже уже созрел. Это хорошо, хотя сам он не хорош.
5 декабря. Как и год назад,  прогноз  землетрясений. На 7 – 8 декабря в Елизово и Коряках, на 14 – 15 декабря в Эссо – 6-8 баллов. Федотов сдал билеты на Москву. Выступил, как и год назад, по телевидению. Прогноз отрицательный, но советовал потренироваться. В общем, опять – на виду, опять играет видную роль в событиях. А мы-то готовили предупредительный   запрос от депутатов горсовета по поводу прошлогодней паники, полагая, что она будет организована и в этом году. Опоздали! Чёрт возьми.
Источник  прогноза не установлен…
8 декабря. Конечно, никаких землетрясений не было. Подготовили  «рыбу»  депутатского запроса по поводу выявления источника ложной информации. Отправил с Борей телеграмму Марчуку с требованием ускорить процесс реорганизации Института: либо новый директор, либо скорейший раздел.   

Комментарий. А этот год унёс ещё одного друга Юрия – Володю Космачевского. Тоже рак, тоже невыносимые муки, тоже неизбежная обречённость. Очарование могучего жизнелюбия, неуёмной фантазии, весёлый поиск и находки ярких событий всё это в одночасье погасло в страшной болезни, так несовместимой с его великолепным незабываемым образом. 

                1991

23 апреля. Москва. Звонил Боря. Разделяются. Нужно слать заявления.
28 апреля. Москва. И в Питере разделились – 116 с нами. 
               Комментарий.  Много лет спустя С.А.Федотов в связи с празднованием 40-летия Института вулканологии написал: «В годы перестройки в институте развивались и совершенно иные процессы. В 1986 году мы получили распоряжение провести аттестацию научных сотрудников и ежегодно обновлять их состав. По итогам работы комиссии малая часть сотрудников была представлена к увольнению. Они начали "борьбу" при поддержке своих сторонников, которая очень мешала работе Института. Посылались жалобы в ЦК КПСС и Президиум РАН, использовались проходившие выборы и т. д. Это привело к тому, что в апреле 1991 года президент РАН СССР Г.И.Марчук распорядился разделить институт на два для сохранения рабочей обстановки. В результате этого в Институте вулканологии ДВО РАН (директор С.А.Федотов) осталось 510 сотрудников, а в новый Институт вулканической геологии и геохимии (ИВГиГ) ДВО РАН (директор Б.В.Иванов) перешли 110 сотрудников. Сотрудники ИВГиГ продолжали свои демонстративные протесты ещё и в октябре 1991 года, в то время, когда рассматривался вопрос о дальнейшем существовании АН СССР».
17 октября. Обсуждали завтрашнее собрание по выборам директора – Бори. Надо, чтобы он  высказал обещание реформ коренных и демократических – об этом говорил я на обсуждении. А то создаётся впечатление, что все забыли о цели нашего движения.
18 октября. Выборы директора. 89 из 91 за Борю. Собрание провёл хорошо и быстро. До обеда закончили.   
22 октября.  Вчера начали голодовку 12 человек: Кирьянов, Гонтовая, Литасова, Чурикова, Напылова (наверное, это ошибка, такой фамилии у нас не было – Ю.М.) , Флёров,  Колосков, Федорченко, Дунин-Барковский, Пономарёва   и ещё кто-то. Против назначения Федотова Председателем КНЦ (Камч. Научного Центра).               
Об этом уже передают радио, телевидение, пишут газеты. Отправили и телеграммы во все концы.
24 октября. Владивосток. …появились здесь. чтобы участвовать в выборах Бориса на заседании Отделения.  Разъярённый Председатель Отделения при выходе из Ин-та и увидев нас бросил: «Голодайте сколько хотите, пишите статейки в газеты – теперь этим никого не удивишь».
25 октября. Владивосток. Еляков (Председатель ДВО АН СССР) заявил: «Голодовка  не интеллигентная акция. Я ни в какой контакт с голодающими вступать не буду».
…было принято: «отложить решение вопроса организации КНЦ и избрания его Председателя до решения вопроса о структуре этого центра» (это фрагмент из телеграммы Елякова Президиуму АН СССР).
27 октября. Гостиница «Владивосток». Живём с Борей. Вчера с утра походили по городу… На Камчатке голодовку прекратили в обстановке полного сочувствия и поддержки общественности. Надежды на отставку Федотова возрастают.
1 ноября. Петропавловск-Камчатский. В Институте отчитались и принялись за новую концепцию раздела – все материальные ценности поровну на научного сотрудника.
12 декабря. Москва.  А страна возбуждена соглашением в Беловежской Пуще Я приветствую, конечно, и радуюсь. Горбачёв и другие «патриоты»  и «демократы» негодуют.

Комментарий. Юрий радовался тому, что через некоторое время будет его приводить в отчаяние!. А тогдашняя радость проистекала от абсолютной уверенности в том, что этот распад – явление чисто формальное и кратковременное, но принятие его просто необходимо  для избавления от КПСС, которая давно уже превратилась  в коррумпированный, реакционный и зловещий для страны орган, по-видимому, совсем не способный на преобразование.
               
20 декабря. Обираловка. С ума сойти! Вчера  Ельцын перед отъездом в Италию подписал указ о ликвидации Министерства внешних сношений СССР, о конфискации Кремля и передаче его в ведение России! По сути правильно, а по форме резко и неделикатно. По-видимому, надо было бы сначала на союзном уровне принять постановление о ликвидации СССР. И хоть это сделано Белоруссией, Россией и Украиной, учредителям Союза в  1922 году всё же не стоило игнорировать мнение других республик. А, может быть, стоило? Тем не менее, Горбачёв исполняет свои обязанности, принимает рок-музыкантов и предпринимателей Запада, которые ещё соглашаются на встречи с ним. Между тем в университетах США разгорается конкурсная борьба за принятие Горбачёва в качестве преподавателя! Дожил деятель.
И всё-таки в нашем крушении трагическим является крушение мечты жить без хозяина над нами, жить свободными  от понуканий, свободными от чужой  кормушки. Пусть мы попали в другую несвободу, но она содержала иллюзию освобождения от нанимателя, иллюзию равенства. Боюсь, что людей нельзя вернуть к ощущению непосредственного рабства, к очевидной философии разделения.
23 декабря. Обираловка. В Тбилиси война, даже с пушками и бронетранспортёрами…Убитые, раненые. 21-го в Алма-Ата 11 президентов (кроме прибалтов и Грузии) ликвидировали СССР и создали СНГ. Ликвидация состоялась, несомненно, а вот  создание - пока только одни  бумажки.  Распад произошёл, а что будет – ещё не ясно. Но  избавиться от сталинизма-ленинизма, по-видимому,  без распада, без отказа от Центра было невозможно.

                1992 
         
5 января. Петропавловск-Камчатский. Провёл секцию Учёного  Совета. Маленькая революция: выбрали (в Совет Трудового коллектива)  Авдейко, провалили Сугробова и Федотова (!). Институт вздрючен. Набоко, предложившая Федотова, плачет. Удивил и обрадовал Игорь Гущенко: говорил за Авдейко и против Федотова.
24 января. Тучи над Институтом (нашим) сгущаются. В ДВО принято решение  ликвидировать нас. К марту. Что же, может быть, это  лучшее решение для нас с Милой – сами  на пенсию не уйдём! А пора уже. Здесь всё исчерпано. Похоже, что для нас это  и будет радикальным выходом.
Заходил Игорь Гущенко, тоже озабочен, тоже  в поисках пути спасения.
Учёный Совет. Обсуждение сложившегося положения. Предложил обратиться к мировому сообществу учёных с предложением своих услуг и серией проектов. Буря восторженной поддержки и  критики. Последняя от Волынца, Алидибирова, Рожкова. Поддержка от Пономарёвой, Пономарёва, Брайцевой, Колоскова, Жаринова и др.
27 января. С утра в Институте обговаривали сложившуюся ситуацию. Решили выходить на Лавёрова и  предложить ему себя в вассалы. Боря позвонил.  Тот хмыкнул и успокоил, ничего  определённого  не пообещав.
28 января.  Спокойный день, но не без размышлений о необходимости уходить. Пока с должности. Лаборатория и я вместе …исчерпали себя.  Пора отдавать это другим, молодым и полным планов. А себе – завершение Эльбруса (в лучшем случае)  и  окончательное приобщение к  запискам.
29 января.  Тяжкий день. Во-первых, опять собрались у меня базлать по теме перспектив Гусев, Брайцева, Флёров, Таран, Зубин, Рожков, Широков. Толчея воды. С из лаборатории, и говорил об этом с Борисом. Он принял идею с готовностью, а я-то  думал, что создам для него этим проблему. Ничуть!
Говорил с Храмовым. Он тоже не стал отговаривать, и от предложения остаться в моей группе отказался, так как считает, что я плохо к нему отношусь (!).
Ощущение ненужности. Пора  «в тираж».

Комментарий. А далее началась довольно противная, хоть и ожидаемая, тягомотина по недопущению Масуренкова НА или выдавливанию ИЗ занимаемых  им всех более или менее руководящих постов. Всё это проделывали те же  лица, которые ещё недавно толпились или просиживали у него в кабинете, составляя организованную и направляемую им оппозицию директору и администрации  их родного Института вулканологии (и сейсмологии тоже!). Они мирились с лидерством Масуренкова, пока он делал то, что им было жизненно необходимо. Но как только цель была достигнута,  такой лидер им стал мгновенно не нужен. Более того – опасен, как они полагали, и крайне несимпатичен. Он был сделан из другого материала, для другой цели и для других ценностей. Им дальше было не по пути.


30 января. Была встреча с Гущенко и Брайцевой. Игорь рассказал о каких-то  телодвижениях Мархинина в сторону директорского кресла под объединённый Институт. Набоко и Белоусов якобы этим сильно встревожены, что  удивительно -  Женю всерьёз никто не воспринимает. С хохотом обсуждаем дикий вариант:  а вдруг бы это произошло!
31 января. Лаборатория.  Выслушали  с напряжённым вниманием. В глазах искры недоброжелательности. Задали вопросы: что будет с ними, что им предпринять,  какова ситуация в Институте, как к этому относится  директор и т.д. О себе, конечно. И разошлись совещаться и думать.
Игорь сказал: сейчас тебе хорошо, ты умыл руки, уйдя от необходимости увольнять, но  всё же лучше увольнять самому, чем  быть среди увольняемых, так как в будущем будет трудно  одному конкурировать с коллективами.
4 февраля. Подал заявление об образовании группы изучения вулканических систем в составе Масуренкова и Комковой.. И стало тяжело от того, что  совершён ещё один шаг вниз, а возврата не будет.
Говорил с Храмовым и Таракановским о судьбе Лаборатории. Их мнение: «Ю.П. выбрал удобную позицию, а вот что будет с нами».
И Игорь  видит в этом некую опасность для себя – плохой пример.. Борис скрытно рад. Мила считает, что это освобождение. Я, впрочем, тоже.
5 февраля. Говорил с Борей. Просит не торопиться с переходом в другую должность и тем самым ликвидацией Лаборатории. Без неё его не утвердят 10 – 11 марта. И предложил подать бумаги на заслуженного и профессора.

Комментарий. Конечно, никакие бумаги «на заслуженного и профессора» Юрий не подготовил – сам о себе не позаботился (противно!), привыкнув всё получать на «блюдечке с голубой каёмочкой». В далёком будущем не раз об этом пожалел и одновременно где-то глубоко внутри порадовался  (даже слегка погордился собой).

6 февраля. Убедил Бориса в необходимости востребовать из ИВиС свою долю Атласа. Отказался от завтрашнего выдвижения в Общее Собрание ДВО и РАН.
14 февраля.  Учёный Совет. Выступил с предложением реализовать нашу задумку о законодательных функциях Учёных Советов. Смотрели и слушали враждебно и вызывающе. Какое уж тут сочувствие?! Все испуганы перспективой ликвидации Института. Как сороки, галдят и обсуждают противоречивые идеи и предложения. Полный разброд. И Боря не может быть авторитетом, и никто тоже. Хаос. Ушёл с ощущением полного разобщения и нелюбви. Это главное – все не любят друг друга и каждый боится только за себя. Тогда зачем мы все вместе взятые?
2 марта. Всё далее ухожу от «демократов», так как понимаю, что объединяло с ними только борьба  против КПСС, оказавшейся совсем не тем, чем представлялась в своей пропаганде. Но примыкать не к кому и не к чему.
4 марта. Пообщался с Игорем Гущенко. Тот катит бочку на Бориса. А тот  изолировался от нас глухо, приказ обо мне не подписывает.
5 марта. Забрал проект приказа о моей отставке: переведён в главные. Боря, конечно, подлец, так как ни словом не обмолвился о группе, а Лабораторию, вопреки договорённости, намерен был влить в физическую вулканологию. Кретин. Отдал бумаги Игорю, тот попросил подождать с этим.
6 марта. В Институте собрались у меня Гущенко, Брайцева, Мелекесцев. Обсуждать Иванова. Уже накопилось против него много. Это толкает нас на решительные разговоры с ним.
10 марта. Весь день ходим с вопросом, избрали ли Борю. По большому счёту, надо, а по моему и по его вредности – нет. Поэтому не волнуюсь и не жду, всё равно.
11 марта. К обеду стало известно, что избрали….А я сочиняю стихи. Нравится.
12 марта. …на расширенной дирекции мне поручено организовать разработку институтского устава.
13 марта. Появился Боря…На собрании вёл себя «дубина дубиной»: ни одной мысли, мычание.
16 марта.  Игорь: О моём заявлении. Беспокоится. Что ему придётся последовать моему примеру, а на Отдел, вроде, ставить некого. Я заверил его в своей поддержке и невозможности остаться завлабом, так как в  моём возрасте командиром взвода быть неприлично. Надо либо выше, либо в сторону.
17 марта.  Провели плохо НТС. Очень недоволен собой. Выступил слишком определённо и крайне: за несовместимость одновременного занятия постов директора и председателя Учёного Совета. Впрочем, об этом всегда была речь в ходе нашей «революции». Но сегодня это звучало как-то крайне лево…
18 марта. Прогнозирую: завтра стариков (Гущенко, Масуренкова, Егорова) в Учёный Совет не выберут. В председатели Совета выберут либо Тарана, либо Мороза…
19 марта. Избрание части стариков всё же состоялось, но на пределе, малым большинством. Это Гущенко и Масуренков, соответственно, 39 и 49 из 75, то есть немного больше 50 – 60%... В целом прогноз всё же оправдался – идёт атака на старых. Правда, тоже не молодыми: Брайцева, Мелекесцев, Авдейко,  Волынец, Колосков и т.д.
27 марта.  На Учёном Совете приняли пункт, содержащий возможность занять директором пост председателя Совета.
28 марта. Ездили с Ивановыми на Морозную с Юрочкой и Милой. Яркое солнце, тепло, снег, костёр, чай, лыжи. Хорошо.
29 марта. И опять Морозная. Самое сильное ощущение – прогулка с Юрочкой вдоль ручья через кучу препядствий по очень чистому снегу под очень голубым небом. Он даже вполне сносно стоит на лыжах и даже поёт при этом, не замечая своего пения. А Россия вновь падает во мглу.
30 марта. Собрались комиссией по уставу для окончательной шлифовки перед собранием. Сказал о своём нежелании выставляться в председатели. Все приняли с удовлетворением.
Писал стихи, преломив  «непоэтическое» настроение . С увлечением. И снова хочется. Откуда это во мне снова!

Комментарий. Вот ведь  что удивительно: именно в то время, когда для Юрия начался неласковый период вытеснения и вытирания о него ног приспешников, в нём проснулась другая его ипостась – поэтическое мировосприятие и творческое её воплощение в  стихи. Они изливались из него почти ежедневными всплесками прекрасного самозабвения, и дрянная атмосфера низких человеческих отношений нисколько или почти нисколько не омрачала в целом его жизнь. Более того, он весь проникся не совсем новым для него  состоянием, переживаемым им многократно и ранее, но вспыхнувшим вдруг снова и с такой всепоглощающей силой – как будто бы именно для него он был рождён и именно сейчас наступил момент стать тем, кем должен был стать изначально.И это было не словоблудие, не дилетантство и не графомания. Это была настоящая поэзия:
 
Последней вспышкой ослепит сознанье
И устремится к неземному, ввысь.
В кошмарной мгле межзвёздных расстояний
Заблудится тоскующая мысль.
Забудется несказанная фраза,
Не сбудется задуманный сюжет,
Всё прекратится вдруг, всё оборвётся сразу
И ты познаешь смысл и меру слова «НЕТ».
А поезда идут по расписанью,
Несчастные томятся в ожданье,
Счастливые стремятся на свиданье,
И в поднебесье голуби взвились…
А где-то там, в межзвёздных расстояньях,
В глубоком галактическом молчанье
Блуждает очарованная мысль.
                30 марта 92 г.

Забарабанила весёлая капель,
И небеса над нами прояснились,
И снова ожидания явились,
Как будто бы хоть раз, хоть в чём-то сбылись,
Явились под весёлую капель…
Смущает вновь надеждами апрель,
И солнце всё сильнее прогревает,
И снег неудержимо тает,
И жизнь зовёт и снова обещает…
А ты поверь, как в первый раз поверь
Под звонкую весёлую капель!
                9 апреля 92 г.

В течение марта-апреля им было написано около двадцати стихотворений, а до конца 1992 года около ста. На много лет, может быть, до последних дней его  это стало почти постоянным его образом жизни, почти не прекращающимся состоянием души. Результат: семь рукописных тетрадей, публикации в поэтических альманахах, три самостоятельно изданных сборника. И всего десятка два – три  восторженных рецензий и отзывов. Правда, школьный товарищ Лёня Григорьян, ставший известным и принятым в Ростове на Дону поэтом, пожурил за отсутствие новаторства и слишком набившие оскомину классические  формы стихосложения.
Институтские дела закончились с отъездом в отпуск 28 апреля. Москва. Обираловка. Морсово. Деревенский образ жизни. Внуки. Лес. Грибы. Совсем другой мир, тоже имеющий право на жизнь. Быть может, далее он тоже найдёт своё отражение в этих записках, в которых разные проявления нашего существования искусственно делятся по узким темам. А сейчас продолжим производственно - карьерную тему, которая плавно перешла в ликвидационную.

28 октября. …в Институте тревожно – боятся увольнения и закрытия. Ирина нас уже «проводила» на пенсию.
2 ноября. Невесёлый день. Испорчен Учёным Советом. Не столько скучно на нём присутствовать, сколько противно. Лезут вверх и за счёт других... Дождались своего часа. И плохие новости: Академия рушится, так как денег на неё не выделяют (почти). В общем-то это правильно,  так как дармоедов расплодили тьму, а за себя – плохо, потому что  зарплату, по-видимому,  больше не придётся получать. Впервые стало не по себе от столь мрачной перспективы.
10 ноября. В Институте оставили  только два присутственных дня, так как не хватает средств на отопление, на  освещение  и на воду!
2 декабря. Получили документы в собесе. Назначена пенсия: мне -16 тыс.руб., Миле – 8. Вполне. Можно жить. Курс доллара – 417 рублей…Я к предстоящему отъезду отношусь даже с удовольствием, Мила переживает. Я.наверное, потому что полнон планов, а Мила боится одиночества.
8 декабря.  Сдаю в библиотеку Института  свою геологическую литературу.
15 декабря. Похоже, отступления нет. Огорчаемся чёрствости отношений с окружением. Ведь никто не предложил помощь в сборах (к этому моменту собрали уже 125 ящиков с барахлом и книгами и начал  разборку мебели – Ю.М.), даже самые близкие…Грустно.
16 декабря. Исторический в нашей жизни, но очень грустный день! Подали заявление об увольнении…Вечером заявилась Римма и настойчиво уговаривала отложить отъезд. Смешная девочка! Распили бутылку кагора и дебатировали на эту тему.
20 декабря. 155 ящиков!
26 декабря. …билеты (последние!) куплены на последний день 1992 года. Ничтожный шанс выпал! Это было так неожиданно. Невероятно и где-то как само собой разумеющееся…179 ящиков.
28 декабря. Боря через секретаршу потребовал, чтобы я сдал ключ от кабинета.
29 декабря. …оформил договор об аренде (квартиры – Ю.М.), но при этом была попытка обмана: нотариус (человек Пашенко, арендатора и покупателя квартиры Масуренковых–Ю.М.) оставил мои приватизационные документы у себя Проконсультировался в другой конторе: не имел права. Пошёл и забрал их…Прощальное застолье в Институте… Неожиданно тёплые слова говорили Саня Гусев и Володя Широков…составил договор с Пашенко о продаже квартиры (спустя годы, этот Пашенко таки сделает пакость, потребовав через суд от Масуренкова погасить многолетний долг по квартплате и коммунальным услугам за камчатскую квартиру, в которой проживал сам со всем своим семейством всё это время, не оформляя её на себя и не оплачивая – Ю.М.).
30 декабря….встреча и общение с народом: Иван Кирсанов, Ирина, Римма, Игорь, Глёба, Юра Назаров. Потрясён широтой души последнего. Из больницы на свою выставку за картиной, ко мне с картиной и  очень дорогим ликёром, подарки и прощания.
31 декабря. Поднялся в 7-00… В 12-20 всё закончили, испили чайку с Ириной. Подошёл Боря. Проводил нас до аэровокзала. Прослезился, расчувствовавшись. Вылетели в 16-07…Прибыли в 19-30, а дома появились в 23-16. Стол накрыт. Шампанское… Здравствуй новая жизнь