Критика Нетократии

Ведение

         В сентябре 2000 года была опубликована оригинальная шведская версия книги «Нетократия». Авторы: писатель, композитор, художник Александр Бард, а также писатель, редактор, телевизионный и радио-продюсер, бакалавр в области литературы (Университет Стокгольма) Ян Зодерквист. Позже русскоязычные читатели получили возможность ознакомиться с «Нетократией», чтобы «присоединиться к дискуссии».

Основная часть

         «Нетократия» появилась на свет как «следствие глубокого разочарования» её авторов». Они «были не в состоянии более выносить невежество и инфантильность публичных дебатов конца XX века о будущем», которое всех ожидает». «Все, что до сих пор было сказано и написано, либо насквозь проникнуто какой-либо идеологией, либо не содержит в основании ни малейшей попытки исторического анализа тех причин, вследствие которых технологический прорыв в области информационных технологий может на самом деле драматически изменить наше общество».
         То есть речь в книге как бы должна была вестись о технологических укладах в сфере информации, о том, как появление письменности, печатного станка, интернета повлияли на общественную жизнь. Но авторы пошли дальше, пытаясь объяснить появление новых общественных классов и новой общественной формации, информационной революцией начала ХХI века.
         Авторы «Нетократии» объявили, что в ХХI веке «новый правящий класс - нетократия - вышел на арену». «В связи с тем, что капиталистический способ производства больше не будет являться доминирующим, необходимо ожидать появления и развития нового низшего класса. Вместо ранее существовавшего пролетариата нарождается новый «потребительский» класс - консьюмтариат. Господство  интерактивности в качестве главного атрибута информационного обмена приведет к полной смене самих основ установившегося порядка, или, говоря научным языком, к изменению парадигмы существования, что в свою очередь приведет к изменению механизмов распределения власти в обществе и переходу ее от одного правящего класса к новому, точно так же, как в свое время власть перешла от аристократии, правящего класса феодализма, к новому хозяину тогдашнего мира, буржуазии, появившейся вследствие установления индустриального способа производства».
         Фиксируем внимание на том, что индустриальный (капиталистический) способ производства сменил предыдущий феодальный способ производства, который в своё время пришёл на смену рабовладельческого способа производства. И это обстоятельство указывает на историческую необходимость смены как бы уже устаревшего индустриального способа производство более новым способом производства, лежащим в основе более новой – постиндустриальной общественной формации под названием информационное общество.
          В общем, речь в «Нетократии» ведётся об информационной революции во всём мире, которая, то ли уже произошла, то ли ещё идёт, а также и об информационном обществе, постиндустриальной формации, которая, то ли зарождается, то ли уже пришла на смену капитализма или индустриального общества вместо обещанного Марксом коммунизма. Возможно, авторы «Нетократии» хотят встать в один ряд с автором «Капитала».
         «Во многих аспектах,- пишут авторы,-  мы все еще находимся только в предварительной фазе революции». Видимо поэтому черты нового, постиндустриального способа производства отчётливо ещё не проступили. И это сказалось на том, что данный аспект не то, чтобы слабо, а совсем не освещён в шведской работе, предлагаемой русскому читателю, взращённому на марксистской теории. Тем не менее, по мнению авторов  «Нетократии», новые классы – консьюмтариат и нетократия - уже появились на исторической сцене. И «фундаментальный конфликт между классами не собирается исчезать, принимая все более замысловатые и малопонятные формы». Хотя консьюмтариат – это не пролетариат.
         Дело в том, что «определяющей характеристикой нового низшего класса уже не является его функция сырья или затратной статьи для предприятий правящего класса. Пролетариат в информационном обществе, в первую очередь и прежде всего, предназначен для потребления, становится консьюм-тариатом. Его роль в производственных процессах вспомогательная. Суть не в том, что производит низший класс, и производит ли вообще, а в том, что он потребляет».
         «Основная характеристика крестьян и промышленных рабочих,- пишут Я.Зодерквист  и А.Бард,- состояла в том, что они обеспечивали своих хозяев физической силой. Все большая автоматизация технологических процессов существенно снижает роль человеческого фактора в промышленной сфере. «Физические» работники либо мигрировали в сферу услуг, либо специализируются в наблюдении за чувствительной и сложной аппаратурой».
         То есть консьюм-тариат это не та рабочая сила, что упоминается в трудовой теории стоимости. Этот «вспомогательный» фактор автоматизированного и роботизированного производства не относится к основным факторам производительных сил. Рабочей силы в марксистском понимании в нетократическом обществе нет, хотя предмет труда и средства труда (робототехника) есть. Нет классической триады производительных сил – нет конфликта между производительными силами и производственными отношениями вследствие отставания в развитии производственных отношений. Нет этого конфликта – нет революции и смены формаций, низшей на высшую, в нашем случае, индустриальной на постиндустриальную или капиталистической на посткапиталистическую. Хотя новые классы – нетократы и консьюм-тариат – и классовый конфликт в новом – информационном обществе, в концепции информационной революции есть. То есть в данной концепции заметен некий парадокс. Получается, что способ производства – форма собственности на производительные силы – предмет труда и средства труда (робототехнику) - при нетократическом или информационном обществе достаётся по наследству от индустриального (капиталитического) общества.
         Характерным также для информационного общества, где все люди – потребители не только информации, но и других благ становится то, что труд (производство) в нём перестаёт быть связанным с рабочей – живой физической силой. Труда, производства в привычном понимании нет. Есть только потребление, в том числе, информации – продукта труда, который физическим не назовёшь. Тем  не менее, сказать, что в постиндустриальном обществе нет индустрии, производства мы не можем, так как производство есть, но оно перестало быть машинным, как когда-то перестало быть мануфактурным. На месте производственной системы из заводов и фабрик с заводчиками и фабрикантами, затем и с топменеджерами стала появляться автоматизированная система управления техническим производством. И как-то забылось для чего она, новая, техническая система производства появилась. Забылся марксизм с его «производством жизни: средств существования и человека». Забылось о производстве человека, видимо, от того, что современным западным социологам, политологам и философам, западному техногенному обществу в целом он стал не нужен. Не нужен человек – не нужна и коммуникация с её медиализацией.
          Тем не менее, «наиболее характерным признаком перехода от капитализма к информационному обществу, по мнению Я.Зодерквиста  и А.Барда, является общая медиализация. До прорыва интерактивных методов коммуникации в начале 1990-х средства массовой информации имели структуру, характерную для позднего капитализма. Главные СМИ той эпохи, радио и телевидение, в США в виде олигополии частного бизнеса, в Европе - в форме государственной телевизионной монополии, были идеальными инструментами буржуазных институтов, предназначенных для передачи сообщений народу в такой форме, которая не предусматривала их обсуждения. Но с плюрализацией средств массовой информации - в основном, в результате роста рекламной индустрии, обращавшейся к большему числу специализированных рыночных сегментов - СМИ постепенно освободились от необходимости играть в соответствии с пропагандой этатизма. Средства массовой информации зажили своей собственной жизнью, формируя основание для новой властной структуры, и стали все больше приобретать характеристики парадигмы информационного общества и его правящего класса – нетократии».
         Обращаю особое внимание на «плюрализацию средств массовой информации» (СМИ). Ведь, по мнению авторов «Нетократии», «плюрализм и разнообразие являются величайшей честью новой парадигмы, путеводной звездой культа информации. Но эта множественность и плюрализм внутренне противоречивы», - отмечают Я.Зодерквист  и А.Бард. При этом они упускают из вида, что плюрализация СМИ является частным случаем социального плюрализма и гласности, наступление которых в СССР было объявлено генеральным секретарём ЦК КПСС М.Горбачёвым в 1985 году. В то же время плюрализм, эклектика тесно связаны с «шизофренией позднего капитализма», о которой упоминают в своей работе Я.Зодерквист  и А.Бард. Однако тему социальной шизофрении в своей работе они не развивают, ограничиваясь упоминанием нового мышления вслед за Горбачёвым, хотя «общественный разум» наряду с членством в сетях и контуром обратной связи» относят к «основам основ нетократии».
         В общем, думается, речь-то надо было бы вести о революции мышления, «общественного разума», а не только о революции информационных и других «технологиях как движущей силы истории». Технологии не возникают сами по себе. Их изобретают люди, наделённые соответствующими способностями. При этом очень редко изобретатели наживаются на своих изобретениях, становясь миллионерами, миллиардерами - нетократами.
         Итак, речь в «Нетократии» могла бы идти только о становлении нового (шестого) технологического уклада, в частности, в сфере коммуникации, о появлении телекоммуникации, дистанционного сетевого интерактивного общения, взаимодействия. Но создатели нетократической концепции пошли дальше. Они попытались превратить её из теории среднего уровня в общесоциальную теорию. Для этого им пришлось прибегнуть к философскому обоснованию своей социально-политической теории или новейшей идеологии.
         «Чтобы серьезно подойти к этим вопросам,- написали они,- прежде необходимо освоить способ мышления и обстоятельства, которые формируют основу развития нового правящего класса». Раскрывая способ мышления нового правящего класса – нетократии, авторы одноимённого произведения обратились к истории европейской философии.
         По мнению Я.Зодерквиста  и А.Барда, «начиная с самых ранних философских течений, западная мысль разделялась на два основных направления». Они «решили называть их мобилистическая и тоталистическая традиции».
         «Тоталистическая традиция,- пишут авторы «Нетократии»,-  характеризуется созданием великой системы: желанием выявить единственную теорию для всеобъемлющего объяснения жизни и истории. Тоталистическую философию интересует взаимосвязь между душой и телом (ego и миром), поэтому она в основе дуалистическая». В этой философии «изначально подлинно существуют идеи, они непостижимы; тогда как вещи, которые мы постигаем, - лишь плохие копии. Понятие ego - основной строительный блок этой системы. Подразумевается, что все мироздание вращается вокруг ego. Мир, в котором на все вопросы есть ответы, является совершенным, цельным (от англ. totality), утопией. Платон утверждал, что эта утопия уже существует, и что она даже более реальна, чем воспринимаемая реальность».
         «Для тоталистов последнего времени, в частности политических идеологов, утопия не есть данность, но скорее достижимый и желательный проект. Сами люди постепенно делают эту утопию реальностью, сначала в виде мысли, затем в виде видения, затем в реальности, посредством интенсивной политической деятельности».
         В целом получается, что «жизнь есть процесс движения в заданном направлении, с известным началом и предсказуемым будущим. Это означает, что настоящее есть нечто второстепенное: гораздо более интересны точка начала в прошлом и конечная точка в будущем». «В этом ключевая ценность тотализма».
         Пренебрежительно называя тоталистов-дуалистов утопистами, и критикуя «тоталистов последнего времени, в частности политических идеологов», мы тем самым вместе с авторами «Нетократии» как бы выступаем не только против утопического социализма, но и против национал-социализма, марксизма, да и вообще против всяческих политических теорий, идеологий, в том числе, либерализма, не забывая при этом предлагать свою теорию, идеологию, отводя в ней место другой, альтернативной философии.
         «Мобилизм - полная противоположность тотализму. Аксиомы тотализма приверженцы мобилизма оспаривают. Мобилистическая традиция берет начало от греческого философа Гераклита». Хотя авторы «Нетократии» не уточняют вклад Гераклита Тёмного в развитие мобилизма, но его выражение: panta rei (всё течёт) и корень слова мобилизм наводят нас на выражение Э.Бернштейна: «движение – всё». То есть мобилизм это не материализм. Здесь есть только движение, как пространство-время и нет материи. Словно в подтверждение этой мысли Я.Зодерквист  и А.Бард пишут, что в мобилизме  «настоящее - это то, что есть, действительность и является реальной». Но идеализм при этом полностью не отрицается, пишется, что  «идея находится вне бытия». «Мобилистическая философия предлагает воздух свободы и ограниченные, но реальные возможности в настоящем». То есть она, можно думать, предлагает жить настоящим, а не прошлым и будущим, как это делает тоталистическая философия. Добавим, что жить настоящим предлагает и гештальтфилософия, относящаяся к психоаналитической философии.
         Кроме Гераклита «вольнодумцы вроде Лукреция, Спинозы, Макиавелли и Юма признавали несовершенство тотализма и атаковали его в пределах, которые считали приемлемыми. Но только в начале XIX века, с появлением Фридриха Ницше, мобилизм всерьез заявил о себе на философской арене»,- пишут Я.Зодерквист  и А.Бард.
         «Ницше подверг разрушительной критике великий тоталистский проект, все его стремление к цельности бытия в философии, политике, науке и искусстве. Он заявил, что существование есть процесс столкновения бесчисленного множества конфликтующих сил. Практически бессмысленно рассуждать о каком-либо статическом состоянии нашего бытия, есть лишь непрерывный процесс становления. Существование не есть что-то само по себе, оно становится чем-либо в процессе изменчивого взаимодействия конфликтующих сил».
         Отрицание целостности (системности) бытия в философии, следовательно, в мышлении и утверждение множества движущих сил указывает на плюралистичность мобилизма.
         «В начале 1970-х,- пишут авторы «Нетократии»,- наступил прорыв принципиально нового философского учения, в авангарде которого стояли два ницшеанца, Жиль Делёз и Мишель Фуко». «Фуко, Делёза и их многочисленных последователей назвали, постмодернистами».
         Заметим, в терминах советской историографии ХХ века историко-культурному понятию западной школы философов культуры «модерн» соответствует понятие «буржуазно-капиталистическая общественно-экономическая формация». Если модерн связан с ego-конструктивизмом,  то постмодерн - с ego-деконструктивизмом. В постмодерном деконструктивизме предшествовавшая ему ego-конструктивистская эпистема, определявшая собой историческое социокультурное пространство модерна, стремится упразднить саму себя через деструктивные формы; осуществляется слом ментально устоявшейся социокультурной парадигмы модерна и подготавливается переход к некой новой парадигме. Считается, что «деконструкция» связана с расщеплённостью и самоупразднением ego-субъекта.
         Вот и Я.Зодерквист  с А.Бардом пишут: «Ego не является данностью». «Индивидуум все больше выглядит, как полная иллюзия. То, что мы обнаруживаем на месте индивидуума, которого считали существующим, это некая турбулентная рыночная экономика в микроформате, на которую влияет множество меняющихся факторов и противодействующих сил». Они считают, что «в информационных сетях, где коммуникация интерактивна, старые истины об индивидууме подвергнуты серьезной критической оценке. Идеи о воспитании целостной личности кажутся антиквариатом».
         Вот так наступает ego-деконструкция, можно сказать, распад личности, что случается не только при эндогенной, но и при экзогенной шизофрении, обусловленной плюрализацией, расщеплением личности. 
         Я.Зодерквист  с А.Бардом считают, что «Делёз разработал свою собственную концепцию, которая, по признанию многих современников, включая того же Фуко, войдет в историю философии как наиболее значительный вклад, сделанный в XX столетии. Соединив монизм Спинозы с ультраматериализмом Ницше, Делёз произвел фронтальную атаку на тоталистское восприятие ego как устойчивого феномена, а равно и на тоталистический дуализм и диалектику». «Делёз стал верховным философом мобилизма».
         Получается, что мобилизм как направление в философии относится к материалистическому монизму, а не к плюрализму, хотя новое общество называется плюрархическим, плюрократическим. Заметим также, что неологизм «плюрархия» как бы синонимичен термину «с бородой» - «полиархии». И вообще в рассматриваемой работе много неологизмов, что может быть объяснено претензией авторов на концептуальную инновационность. На деле же они метко подмечают и фиксируют изменения, происходящие в обществе. Ну и, конечно же, пытаются их как-то систематизировать и объяснить, а не только наблюдать и описывать.
         Относя мобилизм к материализму и монизму, в то же время Я.Зодерквист  с А.Бардом пишут, что «Делёз волнует история возникновения идей, завораживает то, как они собираются в кластеры (пучки) в определенные исторические периоды для того лишь, чтобы впоследствии рассыпаться. Эти идеи, как физические тела, находятся в постоянном движении. Поэтому Делёз называет свое учение «номадической философией». Чем Вам это не идеализм?
         В общем, исходя из воззрений основоположника, «верховного философа мобилизма», можно прийти к мысли об эклектичности данного направления философии, о философской окрошке. Усиливает это мнение следующее высказывание. «Идеал Делёза,- пишут Я.Зодерквист  с А.Бардом,-  то, что он сам называет «телом без органов», сложная структура наподобие яйцеклетки, в которой масса различных факторов может взаимодействовать без наличия между ними каких-либо иерархий, чтобы создать целое, которое больше, чем сумма частей. В связи с этим учение Делёза также известно как часть «естественной философии» мобилизма. На деле же здесь имеется заимствование идеи эпигенеза, решавшего в прошлом проблему, что вперёд, яйцо, или курица.
         Также Делёз считает, что «не ego производит мысли, скорее уж мысли производят ego. Когда мысль меняется, меняется и оно. Не существует такой вещи, как неизменное ego, базовая предпосылка тотализма». Из этого следует, что Декарт был не прав, сказав, «мыслю, значит, существую». Правильнее сказать, я не произвожу, а только потребляю мысли. Ведь новое общество это общество потребления. Также в этой связи человек не может идентифицировать, следовательно, узнавать самого себя. Вместо одного неизменного у него множество ego, или оно находится в постоянном становлении: мобильно.
         Итак, отталкиваясь от мысли, что «основу развития нового правящего класса формирует новый способ мышления» и что его, «необходимо усвоить», Я.Зодерквист  и  А.Бард не удовлетворились заявлением генерального секретаря ЦК КПСС М.Горбачёва, пришедшего к власти в СССР в 1985 году, что новое мышление это плюрализм. Шаг за шагом они исследовали его, назвав мобилизмом. И как показывает наше исследование мобилизма, это есть ничто иное, как эклектика вполне относимая к плюрализму. Мобилизм не представляет собой философскую систему, отвергая целостность мышления и предпочитая ему разорванность мышления – признак шизофрении. 
       
Заключение

         «Не в состоянии более выносить невежество и инфантильность публичных дебатов конца XX века о будущем», Я.Зодерквист  и  А.Бард предложили свой футуристический взгляд на общество, раскрыв его шизофренизацию.  Получилось, что будущее ещё более шизофренично, чем настоящее.

Источник
1. Зодерквист Я., Бард А. Нетократия.- СПб.: издательство Стокгольмская школа экономики в Санкт-Петербурге, 2005, 252 с.