Аскольдович Талергофец. Мученики Карпатороссы

III.
Коли Михаила забрали и Анна прійшла до памяти, тогда р;шила она за все въ св;т; спасати своего друга. На другій день зладила „мериндю” и посп;шно пошла въ тюрьму, до которой она прійшла уже;поздно. Михаила забрали, — лишились только за нимъ слезы по дороз; — и жаль вь сердци Анны розбившій ей чувства до тла. С;ла передъ дверьми тюрьмы плачучи. Кто то спросилъ ю, чего она плаче и жде, а по одержаномъ отв;т; сказалъ: ,,;ць стондъ пречъ якъ нье хцешъ и ти за н;мъ пуйсьць. ”
Ой пошла бы, пошла, если бы не маленькій Ванцьо который осталъ бы ся круглымъ сиротою…..
Съ заплакаными очима вертала б;дна Анна до дому. Здавалось ей, що не пережіе горья своего, — она р;шила положити руку на свою жизнь, но мысль о Ванцью и Михаил;, которыхъ бы оставила сиротами розбили ей и тую думку. Не долго было до вечера, якъ Анна съ тяжкою тоскою вернула до свого Ванця, до свого осироченого дому.
Такъ проходили дни за днями, война, що разъ больше розгор;валась, село ихъ было обсаджене войсками, по хатахъ повно австрійскихъ жолн;ровъ, на поли коней, арматъ, бо русскіи войска надближалися уже до Сянока. Анна ходила якъ полумертва, спрашивала у жолн;ровъ, чи не знаютъ, що о арештованныхъ, а коли обясняла за що ей Михаила забрано въ тюрьму, то каждый австріецъ-патріота отв;чалъ ей, що такъ вс; арестованы, якъ и Михаилъ, будутъ пов;шены за здраду Австріи. Здрады той Анна не могла досмотр;ти — „та чейже-жь за читанье газеты и книжочокъ Качковского, дозволеныхъ державою печатати, не пов;сятъ мого мужа” — отв;чала. Но на тое молчалъ каждый, знаючи военное безправіе.
Тымчасомъ русскіи войска надблизились уже до села гонячи передъ собою австрiйцевъ, переважно мадьяръ до угорской границ;.
Настала тяжка хвиля. Мадьяре видячи що не устоятъ въ борьб; съ русскими, цофались безъ ладу, а щобы русскіи не мали где пріютитись въ горахъ, палили села по очереди съ вс;мъ достояніемъ, т. е., худобою и хл;бомъ, выганяючи безборонныхъ лемковъ въ л;сы. Такъ пало жертвою огня и село Анны, а въ немъ и ей хата. Анна ледво спасла жизнь свою и Ванцья, взявши хлопчину на руки, ушла въ л;съ безъ кавалка хл;ба, въ одной одежи. Съ слезами на очахъ, въ отчаяніи призиралась страшному огню, въ которомъ на оденъ разъ стояла ц;ла Лемковщина. Роздирающій серце плачь, зойкъ народа, рыкъ гор;ющихъ коровъ, коней, трескъ огня, арматъ, свистъ куль, безладный отворотъ мадьяръ, — то чиста, адская музыка, — котора наполнила спокойный воздухъ страны. Въ гор;юче село войшли русскіи войска, имъ удалося спасти отъ огня еще 10 хатъ съ ц;лого великого села, въ томъ числ; была и хата родичей Анны, и до ней;вернулись они и взяли съ собою свою доньку съ Ванъцомъ, — благодарячи Бога и добрыхъ рускихъ солдатъ, що уратовали бодай дахъ надъ головою, хотяй хата была пуста, бо мадьяре, удираючи, забрали съ собою весь хл;бъ, одежъ, а худобу загнали передъ себе.
Що-жъ робити, коли таке горе постигло ц;лый б;дный лемковскій народъ за его щиру в;ру въ Бога и за любовь къ Руси, тажъ то не престулленіе и Богъ видитъ кривду нашу, — опов;дали соб; нещастныи погор;лцы коли уже русскіи войска на добре зас;ли въ нашихъ горахъ.
Анна не дбала про ничъ, — она не плакала ани за „хижою” що сгор;ла, ани за воликами, що мадьяре забрали, — ани за хл;бомъ, що сгор;лъ, очи ей ледво, ледво коли зайшли слезою, за то ставали въ столпъ или смотр;ли въ безконечную даль-далеко, далеко за дорогимъ другомъ, которого стратила. Хотяй русскіи солдаты узнавши о ц;лой трагедіи арестованыхъ нашихъ патріотовъ, пот;шали ей, що ихъ войска освободять заключенныхъ въ тюрьмахъ невинныхъ братей-лемковъ, — она принимала тое пот;шеніе безнад;йно, въ груди томила ей неутолимая боль утраченого невозвратного щасту, и хотяй русскіи войска обильно заосмотр;ли погор;лъцевъ въ хл;бъ, поживу, од;жъ, — тое однакъ не помогло Анн;, не порадовало, она гдядала своего друга — она хот;ла бодай в;сточку отъ него мати, чи онъ жіе, чи онъ здоровъ.
Такъ проминуло с;мъ м;сяцей въ тяжкомъ горью и ожиданью.
Въ м;сяц; маю 1915, щастье военное зм;нилось въ некорысть русскихъ войскъ. Подъ наподомъ н;мцевъ подъ Горлицами, русскiи принуждены были до отвороту — опустили и село Анны — народъ съ ц;лой Лемковщины съ боязни передъ наступающими австрійцами громадно опущалъ свои спалены гн;зда, бо якъ опов;дали повертаючіи, австрійскiи войска безпощадно катували лемковъ по одворот; русскихъ войскъ. Съ села Анны многіи люде ушли на востокъ съ русскимъ войсками, не маючи ни хл;ба, ни скота, ни хаты. Другого выходу не было. Но Анна осталась при родин;. Коли австрійскіи войска войшли въ село, — видъ згарищъ, нужды, плачу, безхл;бья не дозволилъ имъ безборонныхъ, обдертыхъ съ хл;ба и майна лемковъ;катовати, т;мъ больше, що въ село войшли полки галицкіи и росквартировались на короткій часъ.
Середь жолн;ровъ узнали люде сус;дного челов;ка, который быль взятый до войска съ началомъ войны — Афтанаса Шолтыса. Той Афтанасъ Шолтысъ служилъ въ Грацу, а яко постъ, быль двократно высланъ въ Талергофъ пильновати вязней. Тамъ онъ позналъ Михаила съ его сус;дного села, который яко реконвалесцентъ лежалъ въ шпитальномъ бараку. Поздоровились, побес;довали сдалека щобы то не впало въ око шпитальной служб; — при чемъ Афтанасъ об;цялъ Михаилови, що возме отъ него листъ до жены Анны, и якимъ способомъ передаетъ ей. Такъ Михаилъ зладилъ письмо обширное до своей жены и за два дни — коли Афтанасъ сновь прійшолъ до бараку больныхъ, Михаилъ вручилъ ему листъ, щобы онъ якимъ нибудь способомъ передалъ его жен;.