Звездная песнь

Монотонные удары поезда об рельсы томили душу. Редкие облака гуляли по пустому небу, а в воздухе витала невыносимая духота. Александро возвращался домой после семи лет разлуки. На чемодане, который он пристроил под тумбочку, хаотично валялись только ему понятные бумаги под предводительством огромной книги "Путеводитель по Индии". Александро случайно увидел эту книгу еще в столице и сразу же влюбился в волшебную страну. Храмы, люди, культура и даже пряная еда будоражили нутро. Хотя больше всего она манила его с профессиональной точки зрения, с архитектурной. На одной из страниц красовалась картина, полностью поглотившая внимание, – межгородской поезд, до предела забитый пассажирами. Александро поднял голову и окинул взглядом обширный вагон, в котором сидело от силы человек семь. Затем вернулся обратно к страницам.

«Норма для этих людей, – коротал он поездку в размышлениях, – полное отсутствие частной жизни. Подумать только, всегда быть толпой, всегда быть вместе».

Поезд сильно качнулся, пролив немного чая на краешек одной из бумаг. Александро неуклюже попытался спасти документ, но только все испортил. Он был слишком сильно возбужден, чтобы работать, поэтому без жалости выкинул мокрую бумажку и повернулся к окну.

– В такую жару нет ничего лучше, чем немного холодной воды, – звонко заглянула в вагон девушка-торговка.

– Сколько?

– Двадцать песо.

– Ого! Нет, столько у меня уже нет.

Девушка бросила на Александро снисходительный взгляд, сразу пробежавшись и по остальным пассажирам.

– Да, пожалуйста, – поднял руку тучный мужчина.

Он был явно не предназначен для путешествий в этом раскаленном саркофаге. Вода впитывалась в него, будто в цветок. Александро смотрел на растекшегося мужчину, думая, что никогда бы не согласился стать индийцем, как, впрочем, и любой европеец сейчас не согласился бы стать им.

На следующем развороте «Путеводителя» сияли величественные купола Тадж-Махала, а на соседней фотографии грязные трущобы. Эта мечеть давно была его мечтой. Трущобы же страхом.  Мечта и страх стали его попутчиками в этом долгом пути домой.

Вокзал городка, куда возвращался Александро, был скорее похож на пустырь, нежели хотя бы на обычный перрон. Но даже пустырь может стать гостеприимным, если ему немного добавить жизни.

Александро встречали целым кланом. Мама, папа, бабушки, дедушки, тети, кузены, племянницы и так до бесконечности. Если бы у них была музыка, то эту толпу можно было легко принять за уличных торгашей или цыган. Все кричали, хохотали, плакали и ждали. Женские пестрые платки носились из стороны в сторону, а мужчины, уже немного покачивались, устремляли на останавливающий поезд расплывающиеся взгляды.

- А-а-а! Александро!! Александро приехал!!!

Объемистые женщины первые прыгнули на парня, который только и успел показаться из вагона. Как только они наобнимались, до Александро добрались и более мелкие и молодые представительницы, оставив мужчин на самый конец. Визг, писк, радостные возгласы – все это оставило сильный отпечаток жизни на старом, богом забытым вокзале. Так был встречен после семилетнего обучения Александро Домек, первый образованный архитектор в истории молодого городка.

Хижина семьи Домек была немного округленной, что придавало ей неповторимой домашности, которую Александро еще никогда не находил в своем путешествии. За больший семейным столом был настоящий праздник. Женщины не могли усидеть на месте и секунды, чтобы лишний раз не принести очередную порцию жареной свинины, или тушенных игуановых яиц под авокадным соусом, или сладкой тросниковой воды, или теплых бананов под манговой стружкой.

– Ну не молчи же, Александро! Нам ведь так все интересно.

– Так дай ему рот хоть на секунду освободить. А ну не мельтеши перед глазами, женщина!

– Семь лет не видела сыночка. Весь исхудал же там.

– Мама, я нормально жил.

– Ну, рассказывай. Как там было-то?

– Отец, вы не поверите. Этот город просто чудесен. Дворцы, соборы, памятники - настоящая мечта.

– А наш Александро все также о домиках, – захихикала маленькая сестренка.

– Так еще бы! Столько лет учиться. Хулио вон взял да и построил себе дом сам, без всяких книжек, – пробурчал брат.

– Братец, я ведь не хижины учился строить, а хорошие дома, в которых еще твои внуки жить будут.

– Я своим внукам сам дом построю!

– Так, а ну успокойся и не завидуй, собака несносная, – прервал баталию отец. – Лучше, Александро, расскажи, чем ты именно собрался заниматься теперь?

– Эту новость я хотел приберечь напоследок, но раз уж ее не скрыть… В общем, я нашел спонсоров, которые решили инвестироваться в наш городок!

На одну долгую секунду дом замер. На лицо отца наехала суровость, которая скрывала скорее непонимание, чем напряжение.

– И это значит, что...

– Что для начала мы отстроим нормальное представительство города, затем акцентируем культурную часть, а дальше - НОРМАЛЬНЫЕ дома. Только представьте: театры, фонтаны, рынки, хижины, которые не зависят от погоды, – мы сделаем новую столицу

Все замолчали вновь, и молчание это уже было другое, никто не мог понять, как правильно реагировать. Все ждали решения отца.

– И чего ты этим, Александро, хочешь добиться?

– Как это чего? Мы привлечем людей, разовьется торговля, уровень жизни поднимется, да, в конце концов, сестры смогут получить нормальное образование и жить в городе, который будет поистине одним из самых великих во всей Латинской Америке!

Отец ничего не ответил – он встал. Медленно и властно он подошел к Александро и заставил того подняться. Его леденящий взгляд – знаменитый взгляд – проникал в самое нутро.

– Какого же сукина сына вырастили! - со всей силы обнял он сына.

Возгласы возобновились с двойной силой. Все смеялись и ели так, будто бы до только до этого не набивали целый час себе пузо.

– Ой-ой, нужно было соседей позвать! Я сейчас сбегаю, а ты все-все расскажешь!

– Мама, я вас умоляю.

– Да сядь ты!

– Ой, ладно, потом расскажу, кто же будет подкладывать нашей гордости.

– Мама, за эти долгие семь лет я уж как-то научился ухаживать за собой.

– Да, семь лет... Господи, как же это было долго!

– Особенно последние три, когда уехал Хосе. Кстати, как там он поживает?

Неприятная тень опустилась на лица всех членов семьи. Александро показалось, что он вспомнил имя, которое вспоминать было не принято.

– Да живет себе твой Хосе, такие как он еще всех нас переживут.

– Мама!

– Ну что мама? Мама виновата, что ли, в том, что он пьяница и позор своего рода! А ведь такой уважаемый отец у него!

– Мама, не забывайте, пожалуйста, что он мой лучший друг еще с детства.

– Александро, - вклинился отец, - мы не хотим, чтобы ты имел каких-либо дел с этим человеком.

– Отец!

– Не перебивай отца. Когда вы оба отправились учиться, мы все радовались, что вдвоем вам будет легче освоиться. Но когда три года назад он вернулся, разочарованию не было границ. Он стал пьяницей, бездельником, его ничего не волнует, ошивается целыми днями в "Красных звездах". Отцу пришлось его публично выпереть из дома. У вас были одинаковые возможности, и сам смотри, кем стал ты, а кем он.

– Просто мне понравилось это занятие, мне повезло, а у него к другому сердце лежит.

– К шлюхам и пьянству!

– Он ведь стал поэтом, отец. И написал даже пару тройку достойных произведений, которые печатаются в столице.

– А-а-а, его писульки, за которые он и гроша ломаного не получил?

– Вы слишком жестоки с Хосе.

– Пора взрослеть, Александро. Ты это понял, а вот до него так и не дошло.

Наступило напряженное молчание. Как и десять лет назад хулиганистый Хосе приносил разлад в семью Домек, так и спустя столько лет.

– Я не буду запрещать тебе встречаться с ним, Александро, – вздохнув, продолжил отец. – Ты уже и так доказал, что стал настоящим мужчиной, но по-отцовски прошу тебя: не дай себя затащить в эту яму, Хосе очень склизкий.

Больше они не возвращались к этой теме, и остальной вечер прошел также празднично, как и начинался.

Перед самым сном Александро открыл вновь свой Путеводитель. Он и сам не понимал, глядит ли на него Тадж-Маххал или глядят трущобы. Но эта картина снова пробудила в нем что-то восхищенное, что-то пугающее. Только сейчас он понял одну вещь, которая не приходила к нему раньше, – его бой уже начался.


На следующее утро Александро хотел сразу же наведаться к Хосе, но бесконечные домашние дела не отпускали его несколько часов. Когда же закончив с помощью, отдохнув и наевшись, он вышел из дома, солнце уже было далеко от зенита.

Сестренка под давлением все-таки рассказала, где именно живет старый друг. Это было властью забытое место, где обитали люди, которым на жизнь-то не особо хватало. Темное пропыленное небо перемешивалось с розовыми огнями главного заведения района, что давало неповторимый оттенок этим домам.

Александро зашел в один из многоквартирных домов. Каждая дверь была до скуки однообразна. Но только не Та. Звуки грубого спора достигли его, как только он поднялся на нужный этаж.
– Чтобы больше я не видела твою рожу!

Дверь, в которую направила сестра, с грохотом выбили.

– Да я тебе клянусь...

– Заткнись и засунь эти клятвы себе в любимое место!

Из дверного проема, качаясь на слишком высоких каблуках, выскочила девушка вызывающей внешности.

– И не приползай ко мне больше, слизняк!

Девушка проскочила так, что волосы ее подпрыгивали на каждом шагу.

– Ну любовь моя!

С трудом натягивая короткие штаны, выскочил и сам хозяин квартиры. Он пробежал за ней несколько метров, пока не замер прямо позади Александро.

– Все туда же! - крикнула она с другого конца, хотя ее уже никто не слушал.

Парни стояли спина к спине, не решаясь повернуться. После долгой разлуки им хватило мгновения, чтобы узнать друг друга. А вот чтобы в это поверить потребовалось чуть больше.

– Это ты? - неожиданно голос Хосе потерял звонкость.

– Я.

Секунду помедлив, они оба повернули головы. Хосе стоял с растрепанной грязной прической, в затертых до дыр коричневых шортах и с уже давно заплывшим лицом. Но картина эта длилась не больше двух секунд, потому что Хосе расплылся в своей знаменитой лучезарной улыбке и накинулся на Александро.

– А-а-а-а! Я так рад тебя видеть, дрянная ты шавка!

– И я тебя, старый пройдоха!

Они обнимались, выламывая друг у друга позвоночник. Старые друзья вместе.

– Ах ты! А-а-а-а! У меня и слов нет!

– Я тоже рад тебя видеть! Вот только, как кажется, я не очень вовремя?

– Почему? А, ты про нее? Да забей. У нее профессия такая – терпеть меня.

– Ясно все. И как я вообще подумал, что Хосе Роберто Бунито мог остепениться.

– Так я давно говорил, что ты умом не блещешь.

– Пошел ты! - рассмеялись друзья.

Они так и стояли в коридоре, из-за чего всевидящие соседи уже докладывали друг другу о неординарной ситуации.

– Пошли зайдем ко мне, а потом – напьемся до потери сознания.

Квартира Хосе оказалась небольшой комнатой с кроватью, столом и парочкой стульев. Его никогда особо не интересовал порядок. Вот и сейчас он двинулся к столу разбрасывать бумажные завалы. Некоторые из бумаг были просто салфетками, а некоторые – лишь ошметками. Они были разных размеров и форм, мятые и грязные, но все в чем-то исписанные.

– У меня давно в голове крутится. Если сейчас не запишу – потеряю.

Он нашел клочок салфетки и маленький карандаш, закрыл глаза и стал бесшумно шевелить губами.

– Да-да. Да! Вот она...

Пока Хосе писал, Александро смотрел на бумажки. Они были исписаны быстрым почерком, часто пьяным, хаотичным и до невозможности неряшливым. Кляксы разъедали границу между словами, а иногда, казалось, – и между языками. Да даже сама бумага давно уже обещала долго жить. Это и была мастерская Хосе.


«В одежде-грязи нашей эры
Вы все падете пред судьбой,
В кровь источите вы колени,
Не оправдавшись пред собой» – прочитал Александро.


– М-да, позитивненько. И что ты пишешь?

– Это моя поэма. Это будет лучшее, что я когда-либо создавал!

– Так, значит, ты собираешься потрясти весь наш городок?

– Несомненно! Хотя будет неплохо, даже если я хотя бы смогу расплатиться за квартиру.

Парни разразилась новой волной смеха.

– А там у тебя что? – показал он на узкую неприметную дверь.

– Что? А, ванная там. Да какая разница. Я так рад тебя видеть! Пошли в звездочку. А ты пока рассказывай, как там столичная жизнь.

«Красная звезда» был обычным борделем с баром на первом этаже, чтобы можно было залить ожидание своего ангелочка бодяжной выпивкой.

Никто из звездочек на Хосе даже не посмотрел – репутация извращенца забулдыги давала о себе знать. Александро оплатил пару кружек пива, и окружающие сразу же перестали его волновать.

– Ну, так что было интересного после того, как я ушел?

– Не помню уже, как ты уходил. Вспоминается только, как тебя выпнули под зад, и как после этого ты занимал у всех подряд на поезд до дома, - расхохотался Александро.

– Меня выпнули после того, как я сам ушел! – подхватил волну Хосе.

– Ничего там особо не было. Я взялся за учебу, перестал посещать злачные места и умудрился даже чего-то добиться. А ты-то здесь как?

– Да разве сам не видел? Вся жизнь в долгах. Хотя мне некогда особо расстраиваться. Совсем скоро допишу поэму, а там и перееду в нормальный дом, и верзилы ко мне перестанут в гости заходить, и отец лично приползет извиняться, – некоторые люди умели сами себе давить на больные точки, Хосе же, как понял Александро, овладел этим искусством в совершенстве.

Спустя три бокала парней уже порядком подкосило.

– Александро, внемли!

Веселый и открытый для мира Хосе вскочил со своего места и, распахнув руками душу, заголосил:


«Эй, псы, шакалы, вашу мать!
Послушайте поэта,
Что жизнь ваша – херня и ****ь,
Я вам клянусь за это.
Желанием животным ведомы вы как дети
Желание любить, творить вам не познать во веки!»


– Завались, Хосе! - крикнули с соседнего стола.


«Любой из вас – смиренный раб. Вы будете тут гнить!
А я всю грязь пробью на лад, чтоб наконец зажить!»


Стеклянный стакан полетел прямо в Хосе. И даже не смотря на то, что он пролетел в нескольких метрах от поэта, тот быстро успокоился пыл и сел обратно.

– И вот такое отношение изо дня в день, - опустился Хосе.

– Просто не та публика. Как у тебя вот настоящие успехи? Печатаешься здесь?

– Да что с них взять, с плебеев! – опорожнил он стакан одним махом. – Вот скажи лучше, Александро, ты никогда не жалел, что выбрал именно этот путь?

– Какой – этот?

– Ну, студент, архитектор и тд.

– Не задумывался об этом. Нас же родители отправили учиться.

– И тем не менее, мы сейчас в разных положениях.

– Я никогда не думал так... Наверное, просто шел себе по тропе и все. А что?

– Тяжело мне, Александро. Я все поставил на кон, и никакой отдачи. Мне нужно признание, хоть малюсенькое, иначе удавлюсь уже.

– Ты выбрал непростую дорогу, Хосе. За это я тебя уважаю. И ведь уже добрая половина пути пройдена. Заходит и твое имя по устам, только дай время.

– Ага, – уже в новую кружку пробурчал он. – Будущее нам не ведомо. Но я уже готов все отдать, чтобы стать хоть кем-то.

Парни оказались уже порядком пьяны, когда к ним подсел дряхлый старик, огромный нос которого напоминал птичий клюв.

– Ну да, такой нос мог бы носить только человек, которого назвали Фернандом! – смеялся пьяный Хосе, когда старик представился.

На самом деле не было ничего смешного в его имени, просто Фернанд был одним из тех людей, кто везде с собой несет ауру веселья и легкости, поэтому никто не стал прогонять забавного деда.

– Надеюсь, вы меня простите, но я не мог не подслушать ваш разговор о будущем. И так же я не смог не подойти после. Вы сомневаетесь, детишки, но в сомнениях нет никакого смысла, ведь жизни наши давно написаны, и ни нам их менять.

– А-а-а-а, – разорвался в смехе Александро, с размаху опрокинув кружку, – к нам уселся старый фаталист.

– Зря вы так грубо. Я вот, например, знаю все, что будет ПОСЛЕ и все, что было ДО. И поэтому-то я точно знаю, что вы примете мое предложение, – лукаво заулыбался старый Фернанд.

– Что за предложение?

– Заглянуть в будущее, – на столе оказался небольшой прозрачный пакетик с мелким белым порошком.

– Старик, ну ты мог сразу сказать, что дурь толкаешь? Че ты нам мозги компасируешь. У меня вон друг только вернулся, а ты такое впечатление оставляешь.

– Молодой человек, не оскорбляйте меня, я не толкаю никакую дурь. Это самая настоящая песнь, песнь управления временем.

– И почем твоя песнь?

– За благодарность вам хотел отдать, но, видимо, вы не знакомы с этой феей, - насупился Фернанд от чего его здоровенный клюв еще забавней сжался в одну большую морщину.

Парни переглянудись. Хосе поднял замешавшегося друга и отвел в сторону. Он подозрительно смотрел Александро прямо в глаза, пока до того не дошло.

– Хосе, мать твою, только не говори, что ты хочешь…

– Да а что? Не часто же такая возможность выпадает?

– Возможность сдохнуть?

– Ну не драматизируй ты.

– Ты его когда-нибудь видел?

– Нет.

– Слышал о некоем старике, который раздает песенки времени?

– Нет.

– То есть ты хочешь у непонятно кого взять непонятно что, да еще и бесплатно?

– Александро, не нуди.

– Да ты сумасшедший!

– И ты таким когда-то был! Помнишь наши похождения в столице? Или для тебя это теперь пустой звук?

– Ну, нет... но ведь прошло столько времени... да и мы как бы повзрослее уже.

– В том-то и дело, что прошло столько времени! Александро, неужели ты никогда не скучал по нашим авантюрам?

– О господи, Хосе, это детские авантюры, давно пора было закончить с этим.

Они на секунду замолчали. Эта секунда была оценкой. Хосе смотрел в самую душу товарища, пытаясь схватиться за что-нибудь. Александро же не сдавался, поэтому заведенной поэт огорченно вздохнул и взмолил:

- Мы ведь даже и не погуляли на мой отъезд! Помнишь, все случилось так быстро, что Ты пообещал при первой же возможности наверстать упущенное.

Аргумент сокрушил Александро, он прекрасно помнил это глупое детское обещание. И сколько бы Александро теперь не колебался, бой уже был проигран. Юношеская жгучая гордость не позволила бы ему поступить иначе.

Фернанд исчез сразу же после того, как отдал порошок. Правда, парни к тому моменту были уже настолько пьяны, что сразу же забыли про сумасшедшего старика-альтруиста. Шатаясь, они завалились к Хосе, по дороге переругавшись с какой-то старухой.

Дальше начался настоящий ритуал. Маленький пакетик был аккуратно разрезан ножичком для бумаги. Внутри находился белый блестящий мир.

¬¬– Поистине… будто звезды смотрят в глаза, - восхитился Хосе. – И не просто звезды… Звездная песнь. Сонета.

Сонета была прекрасна, будто цветы, будто любовь. Переливающаяся блеском вселенная смотрела прямо в душу, как смотрят мертвые скульптуры. Хосе сделал две аккуратные дорожки и бросил взгляд на Александро. Тот сомневался, страх был силен, но данное мужчиной слово оказалось сильнее.

- Ладно, на счет три. Готов?

Александро кивнул.

– РАЗ.

Пальцы его нервно стучали по столу.

- ДВА.

Оба глубоко вздохнули.

- ТРИ.

Выстрел. Порошок порохом влетел в мозг, прожигая его до основания. Цвета мира ослепили глаза, сливаясь в хаотичный калейдоскоп. Кровь перепугано забегала от ушей к мозгу и обратно. Верещащий треск невыносимо ударил в перепонки. Страх и боль так поглотили Александро, что он наивно попытался сбежать, судорожно дергаясь на месте.

Влево – треск меняется – вправо – цвета сливаются в форму. Ноги дернулись и сами его понесли как можно дальше.

Картина не менялась, а только приобретала все большие контуры. Почти везде цвета все также хаотично летали, но вдалеке, в самом центре взгляда, черный силуэт раскинул плечи. Грани его были округлыми и мягкими, а тело так отблескивало на солнце, что сразу стало понятно: черный человек – памятник. Могучий силуэт, будто Атлант, раскинул плечи пред не менее лучистым городом, чем он сам. И картина это была самым прекрасным, что когда-либо видел Александро.

- Дяденька, - оглушил внеземной бас, - дяденька, а это кто?

Александро увидел прекрасную маленькую девочку, лицо которой расплывалось будто небольшой бриз. Расцвет ее глаз менялся с каждым морганием.

- Это величайший аргентинский поэт, Хосе Роберто Бунито, – Александро был уже слишком стар, чтобы не знать главное достояние города и всей страны.

Черный Атлант держал не только закат, но и защищал раскинувшиеся позади великие здания. Александро заплакал, став за эти годы слишком сентиментальным. Он плакал, сидя на лавочке. Плакал от боли, плакал от страха, плакал от себя.


Муки и страдания – главные спутники реальности – вернули Александро в этот мир. По вискам залпом ударили из маленькой артиллерии. В горле пересохло, тошнило, жгло. И только после всего этого начало возвращаться зрение.

Александро распластался прямо у самой двери. В руке у него лежала почти пустая бутылка вчерашнего пойла. Все лицо было мокрое. Александро даже испугался, что это кровь, как бывало во времена его молодости, но, прикоснувшись, понял, что не угадал, - это были слезы.

- Хосе! - Александро захотел вместе посмеяться с другом, но собственный голос клином вонзился в череп; он застонал.

- Хосе-е-е...

Александро пролежал еще пару минут, но реакции не последовало. Наконец он медленно поднял голову. В комнате никого не оказалось. Жилище без своего хозяина казалось заброшенным. Хосе, подумал Александро, может жить только среди развалин, потому что только он мог принести жизнь в такое богом забытое место.

Горе архитектор воскрес и направился домой. Следующие несколько дней он ходил к бургомистру, обсуждал и подписывал разные документы, и бился со всеми представителями власти. Так поэтапно началось строительство его мечты.

Через четыре дня после празднования он случайно заметил Хосе в одном из переулков. Тот выглядел напряженным – совсем не таким, каким его привыкли видеть окружающие. У Александро в тот раз не оказалось возможности подойти, но он пообещал себе встретиться с другом позже. В один из дней судьба все-таки забросила его в трущобы, но Хосе он не застал. Никто не понимал, что творится с тем веселым забулдыгой, и даже любимые ангелочки начали за него переживать.

Однажды Александро шел с друзьями праздновать одобрение крупного проекта, когда случайно столкнулся с Хосе. Выглядел тот так будто не спал с того самого дня: убитый взгляд на выкат, руки трясутся так, что и сигарету с трудом удерживают, а лицо неузнаваемо истощилось.

– Господи, ты ужасно выглядишь.

В ответ на это Хосе лишь отвел глаза и что-то невнятно промямлил. Он быстро попрощался и убежал во дворы. Александро хотел было направиться за ним, но друзья, шефствующие с ним, не пожелали ждать богом забытого пьяницу, поэтому неуверенно, но Александро оставил тот закоулок за спиной.

На следующий же день он пошел к Хосе домой с намерением никуда не уходить, пока тот не удосужится поговорить. В этот раз пропавший друг оказался дома – соседка заметила его пьяное возвращение. Зная это, Александро стучал так, что поднял всех соседей. Он звал Хосе около пятнадцати минут, пока с той стороны не откликнулся измученный голос:

– Александро, прошу… уйди.

– Ах ты собака сизая, я столько тебя долблюсь, а в ответ слышу: "уйди"!?

– Александро...

– Открывай!

Медленно замок закрутился, и дверь со скрипом отъехала. Комната оказалась точно такой же безжизненной, какой Александро застал ее в прошлый раз. И хотя теперь у окна сидел Хосе, пьяное веселье не било ключом. Трудно придавать чему-то жизнь, если сам ее не имеешь. А именно это и было сейчас с Хосе. Дрожащими руками он подносил ко рту тлеющую сигарету. Но в отличии от последней встречи, взгляд его был не столько напряженный, сколько задумчивый. Казалось, иногда он даже забывал, что перед ним сидит незваный гость.

– Я закончил поэму, - наконец прервал странное молчание Хосе.

– Ну... э... я поздравляю. Так ты из-за этого так странно себя вел?

– В какой-то степени, - казалось, будто он находился вообще не в этой комнате, а отвечал не задумываясь, вызубренными фразами.

– Ну, и? Когда понесешь теперь в издательство?

– Я не понесу.

– Как понять?

– Это сделаешь ты.

- Я?

– Только если расскажешь, что с тобой происходит.

– Александро, что ты видел в том сне?

– В каком еще сне?

– В ТОМ сне.

– А-а-а... - понял Александро. На самом деле он, в присущей ему юношеской пылкости, уже давно успел забыть о том странном случае, но развитие событий немного настораживало. - Ну, я видел наш город, красивые дома, твой памятник.

Хосе впервые за разговор посмотрел на друга. У него горели глаза, недобро горели. И самое пугающее – этот недобрый огонь был окутан алмазными капельками слез.

– Хосе-е...

– Александро, ты ведь понимаешь? Это было будущее, самое настоящее! Старик не солгал!

Александро напрягся так, чтобы не пропустить ни малейшего звука, ни малейшего шороха, происходящее пугало его.

– Успокойся, ты же понимаешь, что это был просто сон.

– Одинаковый? У нас обоих? Такого не бывает.

– Ты видел тоже? Ну, значит, у наркотика такое действие, вот и весь ответ.

– Тебе не понять…
– Ну погоди… допустим. Допустим все так, как ты говоришь. Что плохого? Ты ведь хочешь стать великим. И, видимо, у тебя неплохо выйдет.

Хосе широко ухмыльнулся, глядя в пол.

– Ты знаешь, как поэт Хосе Роберто Бунито смог проник в сердца людей? Сразу по окончанию поэмы он закрылся в ванной и выстрелил себе в голову. И лишь после этого о нем наконец заговорили.

– Э-э-э...к чему ты клонишь?

– Александро, ты должен отнести мою рукопись издателю.

– Что ты опять надумал, Хосе? Ты же не собрался...

Хосе потушил сигарету и достал левую руку, в которой оказался пистолет. Дуло смотрело прямо в лицо Александро.

– Ты что идиот, что ли?!

– Все предначертано, Александро. Последние ночи я совсем не спал, чтобы скорее закончить Звездную песнь. Я все отдал этому делу!

Он начал аккуратно двигаться к ванной.

– Погоди-погоди,  - Александро судорожно искал варианты. - Ты же сказал, что Хосе Роберто Бунито застрелился из-за непонимания? Но ведь у тебя другой мотив! Тогда это все не имеет смысла!

Хосе широко заулыбался. Было видно, что он уже попрощался со всем окружающим. В то время как вполне живого Александро била дрожь, а горячие капли стекали по рукам.

– Я тоже думал об этом, но затем меня осенило: люди не знают настоящей причины, они ее придумали. Так происходило всю историю. Нам лишь нужен графин, который можно заполнять тайными надеждами, нереализованными идеалами.

Глаза его еще раз сверкнули и резко нырнули в ванную.

- Хосе! - Александро сразу же вскочил, но дверь уже закрылась.

Он искренне пытался ее выломать и бил в деревянную преграду так, что в ней оставались болезненные следы.

- Хосе! А ну открывай, мать твою!

– Александро! Я люблю тебя! Но у всех своя судьба! Спасибо тебе!

Раздался выстрел. И выстрел этот был не будто от оружия, а будто от струны, от струны жизни, которая громко оборвалась. Вот только оборвалась она совсем не у стрелка.

***

Александро сидел на главной площади города. За свою немалую жизнь он успел превратить провинциальный городок в давнюю мечту. Огромные здания соревновались в изощренности и красоте фасадов. Торговые площади, цирки, парки, вечнозанятые люди – город стал поистине второй столицей страны. Но главной его достопримечательностью, гордостью всей жизни Александро Домека, был памятник, стоящий в самом центре города. До блеска черный Атлант держал на своих плечах всю красоту города. Каждый день Александро приходит к памятнику, но не чтобы насладится видом своего триумфа, а чтобы еще раз встретиться со старым другом.

- Дяденька, - раздался нежный девичий голосок, - дяденька, а это кто?

Перед Александро стояла прекрасная маленькая девочка с красными щечками и в гороховом платьице.

- Это величайший аргентинский поэт Хосе Роберто Бунито, дорогуша. Ты не слышала о нем? А ну беги спроси у мамы, нужно знать, на кого ровняться.

Девочка побежала куда-то по дорожке. Маленькие ножки будто пружинки несли ее на силе детского любопытства. Хосе Роберто Бунито уже давно пробил сердца своей историей, он стал вдохновителем и кумиром. В основном Александро был счастлив за старого друга, но иногда тень сомнения возвращалась к нему. Иногда Александро думал, смотря на бесчисленных восхищенных туристов, что быть может Хосе не сильно бы им понравился. А еще вспоминал, как уже давно спившиеся собутыльники относились к него. И в такие моменты эта картина становилась больше похожа на заготовленный спектакль: люди выливают эмоции образу, который сами же и придумали. Счастлив ли ты, Хосе? – надеюсь. Но одно радовало Александро: он уже слишком стар, чтобы жить долго. Хосе получил желаемое. Люди получили желаемое. А старый архитектор Александро заберет свою историю с собой в могилу, и тогда не будет больше никаких сомнений. Великий поэт Хосе Роберто Бунито станет поистине величайшим, и никто не сможет никогда в этом усомниться.

Он создал свой Тадж-Махал. Они оба создали.