мой ребенок где-то в небесном гетто...

«мой ребенок где-то в небесном гетто
в обнимку с бродячей собакой спит» (с) У.А.

Кого бы ты ни любил. Кто бы ни был рядом. Кого бы ты ни боялся потерять. Чьё бы решение ни казалось тебе правильнее твоего .. тебе с этим жить! Ты и только ты отвечаешь за то, что совершаешь! Ты и только ты никогда себе этого не простишь!

Это было жаркое лето. Не такое, как сейчас. Не было ни капли дождя. Плоская крыша жарила так, что даже на балконе ночевать было не-вы-но-си-мо. Постоянно липкая кожа. Немецкое вино со льдом. И попытки перевести «я» в «мы». С непривычки неловкие, суетливые и резкие.

Ощущение, что ни выдохнуть ни вдохнуть. Когда всё непонятно. Я пришла в это помещение, зная, что меня ожидала новость, которая, возможно, разделит жизнь ещё раз (о, как это уже знакомо!) на «до» и «после». Прохлада кондиционеров, лёгкий шум, стук каблуков медсестры, любимый Б.И. кивает, мол, ну-ну, проходим, как там книжки, пишут? Он есть! Наш! Общий! Ребёнок! У меня утро, день, вечер, ночь .. Сегодня особенная ночь, потому я решила навсегда забыть об измене (тогда казалось, что об одной) и идти дальше всегда в ногу. Я могу! А если я могу, то можем и мы ..

Я не спешу говорить. Несмотря на полгода рядом (+несколько месяцев совершенного дыхания грудь в грудь) я ещё не знаю, как с тобой лучше .. Лучше нам! Сутки глубоких вдохов и неподходящности всего. «Я тут это .. – туповатенько улыбаюсь. – Беременна».

Молчаливый уход. Моя растерянность (я-то помню со своей колокольни, картинка была всё-таки в 3D), а у меня всё осталось каким-то плоским. Я дату стёрла из памяти, а она каждый год всё всплывает, всплывает, всплывает. И подкатывает к горлу. С картинками (они невыносимо точные и разбросанные по сознанию хаотично-ярко)!

Это был самый долгий вечер в моей жизни (после переросший в самое долгое лето!). Утреннее пьяное возвращение, мол, да, мне надо было подумать, а был я у Катьки. Какими-то безумными нелепыми ляпами всё. Я даже не презирала. Я даже не ненавидела. Я даже не чувствовала предательств. Только фраза эта, сказанная спустя несколько лет: «между прочим, Катька тогда тоже сделала аборт, сама, даже денег не взяла». Кто это говорил? Мой Человек не мог так! И никакое состояние, никакая атмосфера этого не оправдает! Вот тогда уже – тогда – сквозь зубы я ощущала немой рёв «НЕ_НА_ВИ_ЖУ!». Но Человека ли? Нет. Мир? Нет. Просто. Отдельное от всего ощущение, что всё вокруг предало тебя. И ты сама. В первую очередь!

Какие-то, помнится, были формулировки. Логичные и связные, как всё у Человека. Кто-то сейчас думает, мол, зачем она это пишет? А сегодня мне можно. Я себе разрешаю. Рассказать кому-то, кто, может быть и когда-нибудь, как это на самом деле! Социальные рекламы – ничто. Нужно видеть живой пример! И пусть даже Человек недоумевает и обижается! И пусть даже сотня «друзей» сочтёт это «некрасивым». Я делаю много красоты. Могу позволить себе поболеть немножко. Моим. Личным. Безумием.

Но я о чём .. Формулировки типа «Ну, куда нам сейчас», «У меня уже есть дети» (почему я не орала, ****ь, и у меня тоже!), «у нас же всё хорошо, а это будет испытание, и возможно, для меня невыносимое». Как и что меня убедило? .. Как я выждала эти 5 дней обследований и подготовки. Как я туда дошла?!
Следующее, что я помню – как мне делают наркоз. Б.И. смотрит с сожалением, потому что и я и он знаем .. Он спрашивает ещё раз. Он видел, как я была счастлива первой картинке УЗИ. Он видел уже три такие картинки. Одна из которых – фото на медальон ..

Я рыдаю настолько молча, что жутко. Как из монитора с выключенным звуком. Как в самом страшном немом кино. Слёзы затекают в горло, вдыхаю газ .. и я уже вижу послеоперационную палату, Человека, медсестру, кого-то ещё, кого привезли туда же, а она хохочет, дёргая мальчишку за пирсинг и строит планы на вечер. И Человек мой торопится. Ещё расплатиться, и ждут в Министерстве. «Можно с тобой покататься?». Ласковый тон. Глубокий низкий голос. Конечно. Раскладываю сидение, ложусь, смотрю на проплывающие макушки деревьев и вижу его личико. Как он орал. Как вынули. Как бросили в ёмкость и унесли. Куда они девают убитых детей? Как утилизируют? Слёзы катятся, катятся, катятся, скатываясь по кожаной обивке куда-то на коврик у задних сидений. Не чувствуется боли. Ничего вообще не чувствуется. И этот комок. Он живёт там, живёт, живёт. И как хроническая хворь набухает в межсезонье.

Человек не умер в этот день ни в моем сознании, ни в моём сердце. Человек в этот день потерял несколько граммов меня. Их унесли и выбросили. Они даже почти не имели формы. Но это были те граммы, которые рушат Империи .. Как яд. Как случайное нажатие кнопки.

Этот жаркий и липкий летний день изменил всё внутри и снаружи. Понадобилось время. Много времени. Годы. Проб и ошибок. Решений, уходов, слёз, попыток снова верить. Годы, чтобы в этот день я смогла точно сказать, что изменила всё, что хотела бы изменить. И есть, куда идти дальше. Я люблю. Я счастлива! Я – другая я. Та, которая никогда бы не сделала того, что сделала. Сожалеть бессмысленно. Мой маленький-маленький убитый человек сделал для своей мамы столько, что нет такого звания .. нет слова такого.

Верь только себе, тот, кто дочитал до этой фразы! Пожалуйста! И люби .. Настоящая любовь не убивает. Настоящая любовь – это невероятно красивая добрая вязь из радостей и сложностей. Но она никогда не убивает, не изменяет, не предаёт. И – никогда – не – перестаёт! Спасибо, малыш.