Встреча однокурсников

В отличие от предыдущих встреч однокурсников, мероприятие текущего года потребовало от меня серьезной подготовки. За два месяца до него мне позвонила моя соученица Таня П. и сообщила, что темой нашей предстоящей встречи будет творческая деятельность наших выпускников вне нашей основной профессии. Я сразу увидел в этом шанс для промоушена себя в роли писателя. Предполагая, что на нашем мероприятии будет докладчик, который расскажет о моих книгах, я решил подготовить выступление, обобщающее мою литературную деятельность наподобие Нобелевской речи, в которой бы рассказал об истоках своего творчества и его проблематике. Это оказалось не так просто, ибо  выступление должно было быть одновременно и пафосным, и не смешным. В конце концов, я понял, что оно должно быть лиричным, и от прозы перешел к стихотворению в прозе. За несколько дней до нашей встречи текст был готов. Вот он.

Посвящается моим читательницам
Рите Н.
Наташе Л.
Оле Ч.
Тане П.

Бенефис

Согласно мнению расхожему,
весь мир – театр,
в котором мы - актеры.
В нем  наша жизнь играется на сценах,
сменяющих друг друга чередой…
…и шла моя актерская карьера
по колее накатанной,
как вдруг
 в театр пришел антрепренер бездарный,
который,
чтоб за свою ничтожность отомстить,
сорвав спектакль, меня изгнал из труппы.
Передо мною встал вопрос:
 как дальше жить?
 вся жизнь  моя прошла на сцене;
ее лишенный, я повис над пустотой.
И здесь мне в голову пришла
спасительная мысль:
 – создать театр одного актера,
где я сыграл бы роль
писателя.
Себя увидел я сидящим за компьютером на сцене,
рисующим словесные картины из образов,
что памятью хранимы,
а с ними связаны и подлинные чувства, и мысли разные;
из тех картин плету сюжеты: - быль, и небыль,
чтобы моих читателей развлечь,
задев чувствительные струны
их душ, что родственны моей.

Прошли уж годы,
как спектакль длится.
Каков сюжет,
и что идет на сцене?

Рассказываю я о человеке,
погруженном в борьбу с своим упадком,
– общественным, телесным и  душевным, -
проклятьем возраста его,
как, истончаясь, рвутся нити,
которыми в ткань общества вплетен,
как убывают жизненные силы,
как меркнет память.
И это списано с себя,
и скрашено иронией моей.

Так вопрошал один античный автор:
«Что в жизни нам трудней всего?»
И дал ответ,
что: «Вынести достойно
все перемены к худшему, что ждут нас».
И мой спектакль о том,
как сохранять достоинство,
насмешничая над своей бедой.

Результат  моего бенефиса –
эти шесть малотиражных томиков.
Но если он и успешен,
то лишь благодаря моим верным читателям;
их немного, но они – из лучших.

Уже близится спектакль к завершенью;
кажется, что занавес дрогнул,
 чтобы пасть;
нет – это мне только померещилось,
и нам еще рано прощаться!
Ведь за свою театральную игру
я пока не заслужил аплодисментов!
Да и всем нам, друзья,
на этом свете
есть еще, чего добиваться.

Распечатав его, и потренировавшись в чтении, я в назначенное время пришел на факультет. В фойе царило веселое оживление. Каждый из явившихся, увидев, как из-под  патины прошедших лет проступают бесконечно близкие, знакомые с юности черты их соучеников, эмоционально переносится в то далекое время, и тотчас же мысленно молодеет. Отсюда приветствия, радостные возгласы, объятия, поцелуи, обмен новостями и комплиментами.
Время перед началом общего сбора я использовал для дарения моим друзьям экземпляров недавно вышедших книг, для чего предварительно их нужно было снабдить теплыми дарственными надписями, желательно – не одинаковыми.
Приметив в фойе главного организатора и вдохновителя наших встреч - Валентина Б., я начал с него. Как-то на одной из наших предыдущих встреч во время застолья мы с ним разговорились: началось с того, что Валентин похвалил мой текст, включенный в сборник наших воспоминаний о студенческих годах, изданный на факультете несколько лет назад; слово за слово, и вдруг выяснилось, что он – уроженец деревни, что расположена  в километре от дачи моих родителей, то есть, что мы – в некотором роде земляки. Памятуя об этом, в прошлом году я подарил Валентину экземпляр моих мемуаров, в которых рассказывалось о моем детстве, проведенном на даче, и нашлось, между прочим, место и для его родной деревни.
Судя по легкому холодку, с которым Валентин со мной поздоровался, я понял, что мои мемуары он прочитал, и что выраженное в них мировоззрение ему не близко. Однако Валентин с благодарностью принял подаренные ему экземпляры моих новых книг, снабженных дарственной надписью, гласившей: я мечтаю о том, чтобы он стал моим читателем.
Дальше я продолжил раздачу своих книг, даря их активисткам, организующим встречи нашего курса, - Оле Ч. и Наташе Л, - они мне очень помогли в начале моего литературного пути, а также своим друзьям, с которыми мы учились в одной (18) группе на младших курсах – Рите Н., Саше У. и Толе В. Как всегда, была теплой встреча с Ритой, взявшей на себя нелегкую роль моего доброжелательного литературного критика. Весьма интересным было общение с Сергеем Д, - коллегой, который пишет под псевдонимом Липский – это фамилия его матери, представительницы старинного дворянского рода. В ответ на дарение ему трех моих книг – в простых одноцветных обложках - Сергей преподнес мне великолепно изданный том своих «Рассказов о любви в прошлом веке» - в твердом переплете, и с множеством красочных иллюстраций (это репродукции картин известных художников, на которых изображены исключительно красивые женщины). Несмотря на критическое отношение к моей персоне в целом, Саша принял мои книги с интересом, и это меня весьма порадовало. И даже скептик Толя проявил заинтересованность в  получении своих экземпляров, и тотчас же отнес их в свой кабинет (он работает здесь же, на факультете).
И вот нас пригласили в аудиторию на торжественную часть нашей встречи, которую открыл Валентин Б. - худощавый живой мужчина с густою седой шевелюрой, пронзительным взглядом и громким голосом прирожденного трибуна. Он зачитал программу, посвященную 60-летию на нашего поступления на факультет. Никакой непрофессиональной творческой деятельности там не значилось. «Вот так номер» - подумал я – «зря я старался».
На сцену вышел Александр К., и зачитал некий юмористический приказ, согласно которому проводится наше собрание. Махровый капустник, аж от зубов отскакивает!
Потом к микрофону подошла Таня П., и начала рассказывать… о творчестве выпускников нашего курса, не относящемся к нашей профессии. Это было простое перечисление персоналий, с краткой характеристикой рода занятий и достигнутых результатов, сопровождавшееся спроецированными на экран двумя фотографиями: имярек в студенческие годы, и как он выглядит сейчас. Таня начала с художников – их  на курсе было трое, после чего перешла к литераторам, начав с меня, и порекомендовав потенциальным читателям мои книги, за электронными копиями которых следует обратиться к автору, взиравшему на собравшуюся публику с экрана двумя ликами: один – красивый и благообразный (в молодости); другой – лысый черт, - несерьезный и ехидный (сейчас) – к такому типу и обращаться-то остережешься. Следом за мною Таня упомянула Сергея, и его рассказы о любви, после чего последовал длинный список наших однокурсников, занимающихся гуманитарными исследованиями, - главным образом, историей и литературоведением, но я уже слушал Таню в пол-уха – меня захватила вновь обнаруживавшаяся возможность выступить с заготовленным мною текстом.
Я быстро и бесшумно прокрался в первый ряд, и втиснулся на лавку рядом с Валентином, обратившись к нему страстным шепотом:
- Валентин, я специально для сегодняшнего дня написал вот этот текст. Его чтение требует всего три минуты; я хотел бы с тобою посоветоваться: стоит ли его зачитывать – как ты решишь, так и будет – и я протянул ему листки с моим стихотворением.
Валентин принялся его читать. Сразу почувствовалось, что мое обращение его, мягко говоря, не обрадовало. Подумав, он меня спросил:
- Можно ли это зачитать во время банкета?
- Нет – замотал головою я.
- Это очень большой текст! Нужно было его прислать заранее, и тогда его можно было бы включить в программу, а так на него времени нет – вмешался сидевший по другую сторону от Валентина Лев С., заговоривший безапелляционным тоном, как власть имеющий.
- Видишь ли, мы уже и так сильно выходим из графика по времени, но я не хочу тебе отказывать. Я собираюсь поступить так. После всех запланированных выступлений я спрошу разрешение зала, дать ли тебе слово – сказал Валентин.
- Хорошо – согласился я, поняв, что он задаст вопрос в такой форме, что согласие, несмотря ни на что, будет получено.
Между тем Таня продолжала неспешно перечислять всех наших сокурсников, занятых творчеством за пределами профессии согласно полученному образованию: их оказалось пугающе много. Лев С. просто не находил себе места, все время поторапливая Таню:
- Поживее! Пора уж закругляться!
После этого слово было во второй раз предоставлено Александру. Основные события нашей жизни в первые годы учебы он изложил в стихотворной форме. Хотя текст был довольно длинный, присутствующими он был принят благосклонно, сорвав аплодисменты, - он был простым, и незамысловатым, как и предполагается жанром капустника.
Затем  на сцену выпустили Тамару С., которая  была одета в ярко-красный костюм и такого же цвета широкополую шляпу, и принялась подробно и обстоятельно рассказывать о жизни и деятельности академика Келдыша. Доклад дышал необыкновенным пафосом, поэтому я его не слушал – меня занимал вопрос: на картине кого из импрессионистов – Мане, Коровина, или Сарджента – я видел даму в похожем наряде. Поскольку выступление Тамары грозило затянуться надолго, публика начала роптать – сначала сдержанно, а потом все более явственно. Особенно неистовствовал Лев С.: он то и дело вскакивал с места, восклицая:
- Это всем давно известные вещи, и слушать об этом никому не интересно!
На эти слова Тамара давала гневный отпор, а потом продолжала свою речь, как ни в чем не бывало. Тогда Лев С. вставал, и говорил:
- Все, я ухожу – и делал вид, что направляется к двери, а Валентин его хватал за рукав и снова усаживал на место, причем Лев С. не очень-то сопротивлялся.
Наконец, проговорив минут двадцать, перекрикивая хаотичный гул голосов, Тамара закончила свою речь словами, ради которых она и затевалась:
- Если бы сейчас президентом Академии Наук был Келдыш, то она бы сохранилась, и процветала, а сейчас такой организации просто нет!
Когда Валентин объявил, что следующим будет выступать Лев С., стало ясно, из-за чего последний так кипятился: ему не терпелось выйти на сцену.
А я понял, что «Бенефис» в сложившемся контексте совершенно неуместен: здесь все – о нашем общем, а мой текст, – главным образом, о себе. И я с облегчением сказал:
- Валентин, я снимаю свою просьбу о выступлении, так как  оно не попадает в общую струю.
Между тем Лев С. заявил, что исполнит песни собственного сочинения, и представил нам свою симпатичную дочь, которая будет ему аккомпанировать на гитаре.
Все присутствующие немного успокоились, приготовившись для разнообразия послушать пение, но Лев С. своему выступлению решил предпослать пространное введение.
Здесь следует упомянуть, что Лев С. известен у нас тем, что по окончанию учебы был направлен в Центральноафриканскую Республику, где занял пост советника президента Бокассы – того самого, что был впоследствии обвинен в людоедстве. Так вот, Лев С. всех уверял, что был сотрапезником своего босса.
На этот раз о своих гастрономических утехах он не распространялся, а начал рассказывать байки из дипломатической жизни в Африке. Вскоре отовсюду стали раздаваться гневные возгласы:
- Хватит говорить! Спой песни, и закругляйся!
А я, улыбнувшись, про себя подумал: «Как здорово, что я от выступления отказался! Меня бы освистали, и прогнали со сцены; вот и был бы мне бенефис!»
Наконец, Лев С. приступил к вокалу, сразу разрядив обстановку аллюзией на бардовское пение. Гитара звучала по-простецки, но мелодично, да и голос у Льва С. оказался приятным. Так чрезмерно затянувшаяся торжественная часть благополучно завершилась, и мы дружно отправились в студенческую столовую на банкет.
Все выходцы из нашей 18 группы собралась за столом в одном месте: рядом со мной сидела худенькая, миниатюрная, но энергичная и задиристая Рита; следующее место заняла Таня М., как в прошлом, так и сейчас, своим румяными щеками напоминающая персик. Напротив нас сел Сергей, крупный мужчина, всегда выделявшийся своей красотой, и внушительным обликом. Весь вечер я пытался вспомнить, с кем из французов, известных в начале минувшего века он портретно схож, но так до сих пор и не вспомнил. Рядом с ним сидела его жена, которая моложе мужа лет на двадцать пять, красивая и серьезная женщина, окружившая своими заботами не только мужа, но и всю нашу компанию. Рядом с нею сидели Саша, на лице которого написаны ум, интеллигентность и порядочность, и Толя, в студенческие годы бывший изрядным повесой, а теперь как будто исправившийся, но чертики в его глазах все-таки бегают.
Застольем управлял Валентин, сопровождая свои тосты остроумными стихами, сымпровизированными тут же, на месте, и его поведение при всей простоте блистало неподдельным артистизмом. Так за нашим праздничным столом, среди веселого общего галдежа неспешно делясь воспоминаниями об общем прошлом, мы к нашему большому удовольствию провели два часа, а потом, попрощавшись до следующего раза, потихоньку разошлись.
Общее настроение хорошо выразила Наташа:
- Какая жалость, что день, которого ждешь целый год, кончается так быстро!
Лишь одно меня беспокоило: «Бенефис», который я специально написал для этого дня, завис, так и не прозвучав: для торжественной части он не подошел по жанру, а для застолья был слишком длинен. И тогда, чтобы «Бенефис» совсем не пропал, я сопроводил его этим рассказом.

                Апрель – Май 2017 г.