Концерт

Собрались мы однажды с подругой на концерт симфонической музыки. Классику мы обе любим и уважаем, но на концерты ходим нечасто. Но тут в наш провинциальный городок впервые с гастролями пожаловал сам Башмет с юными дарованиями. И поскольку событие это было мирового масштаба, то и мы устоять не смогли.
Заняв до зарплаты денег, мы купили два самых недорогих билета на предпоследнем ряду балкона. Несколько дней мы провели в ожидании и предвкушении незабываемых впечатлений от предстоящего концерта. И вот, наконец, этот день настал.
Сюрпризы нас поджидали с того момента, как мы нашли свои места. Во-первых, они оказались не совсем боковыми, как мы заказывали, поскольку на крайнем месте сидела тучная дама. А во-вторых, крайнее место было расположено впритык к стене, так что выйти в любой момент, когда пожелаешь, оказывалось весьма затруднительно. Так что тучной даме повезло ещё меньше, чем нам, двум клаустрофобикам. Поглядывая в противоположную сторону, мы с подругой стали искать пути к отступлению, тайно надеясь, что почитателей классической музыки в нашем городе окажется всё-таки меньше, чем мест в зале. Но наши надежды окончательно рухнули, когда с другой стороны уселись две дамы с не менее внушительными габаритами, чем у той, что сидела сбоку. Свободных мест не только не было, но были ещё и приставные стулья! Это не на шутку настораживало. Очутившись в таком, в полном смысле слова, безвыходном положении, мы попытались отвлечься на шутки, успокаивая друг друга тем, что, в крайнем случае, можно будет спрыгнуть и с балкона – здесь совсем не высоко!
Вот так, подбадривая себя и пытаясь снизить уровень адреналина, мы не заметили, как начался концерт. Объявили  Чайковского, и я погрузилась в мелодичный мир скрипок и виолончелей. Затем вступили духовые, контрабасы, а после – и моя любимая арфа. Ничто не предвещало беды, и я уже даже полностью отвлеклась от мыслей о неудобстве наших мест, как вдруг в самом конце сцены поднялся молодой человек и несколько раз громко ударил в парные тарелки. Диссонанс с предыдущей нежной романтической мелодией был столь велик, что меня просто вышвырнуло из того приятного и спокойного состояния, в которое я погружалась так долго и с таким трудом. Поскольку я никак не ожидала такого поворота событий, то и реакция моя была для постороннего взгляда, от которого укрыться было почти невозможно, мягко говоря, не совсем адекватной. Вначале я чуть не прыснула от смеха, но поскольку моё с детства выдрессированное суперэго взяло верх, я постаралась сделать серьёзное лицо и слушать дальше. Но проблема была в том, что по плану у Чайковского в этом произведении и дальше продолжались партии парных тарелок. К этому моя психика была совершенно не готова. Стараясь не заржать во весь голос и сдерживаясь, что было мочи, я мелко тряслась от внутреннего хохота, чувствуя на себе недоумевающие взгляды соседей по балкону.
Заметив, что со мной происходит что-то неладное, моя подруга спросила, в чём дело. После того, как я, давясь от смеха, коротко описала ей проблему, начав со слов: «Понимаешь, всё было бы хорошо, если бы не тарелки…», настала очередь моей подруги вести себя так, как обычно не ведут на концертах классической музыки. Теперь она всячески пыталась взять себя в руки и, сделав серьёзную мину, старалась не заржать на весь зал.
Путём невероятных усилий нам-таки удалось немного успокоиться, чему, к счастью, поспособствовало и то, что успокоился и главный виновник неадеквата – легендарный тарелочник. О, если бы этот парень только знал, сколько веселья он у нас вызвал! Не исключено, что после этого он задумался бы о карьере клоуна в цирке!
Когда наконец-таки первое произведение закончилось, то объявили следующее, автора которого я не вспомню даже под гипнозом, поскольку запоминание и внимание требуют затраты энергии, а она у нас вся ушла на борьбу с условностями – ведь мы во что бы то ни стало должны были сохранить лицо в широком смысле этого слова! Пятиминутный перерыв между произведениями был по максимуму использован нами благоразумно: как боксёр на ринге готовится к следующему раунду, так и мы с подругой готовились к правильному и адекватному восприятию следующей пьесы. И не напрасно! Музыка второго произведения рождала в нашем воображении картины склепов на старом заброшенном кладбище лунной ночью. А соло на скрипке больше напоминало попытку красиво настроить инструмент. Скрип двери, неожиданно раздавшийся в зале, комично вписался в произведение, и я не удержалась заметить подруге, что всё это было частью пьесы, а отнюдь не случайностью. В общем, как говорится, Остапа понесло.
Дальше во время исполнения скрипичного соло кто-то громко зашелестел конфетной обёрткой, что напомнило мне кинотеатр. И тогда я с сожалением сказала подруге, что мы забыли захватить поп-корн. Тут наше сверх-реактивное живое воображение снова взяло над нами верх, и мы опять судорожно затряслись в креслах, мечтая только об одном – когда же закончится соло на скрипке.
Наконец объявили антракт! Для нас это означало только одно – на второе отделение нам остаться не светит. Потому как новых сюрпризов мировой классики мы принять были уже не в силах как физически, так и психически. Выползая на полусогнутых из Дома Культуры, давясь от непроходящего смеха и ловя на себе недоумевающие взгляды поклонников высокого искусства, мы постепенно направились к автобусной остановке. Я не помню, когда я последний раз так искренне и от души смеялась, но точно знаю, что это было не на концерте симфонической музыки!