Горячая цель

Susanna, Susanna, Susanna, Susanna, mon l’amore

Слегка накрапывал дождик.
Вначале двенадцатого Натали вошла в кафе-подвальчик напротив кинотеатра «Коммунар». Людей было немного, но вполне достаточно, чтобы провести здесь ближайшие полчаса. Ещё двадцать минут на дорогу. Пешком. Надо успокоиться. Никаких слёз. Никаких истерик, чтобы он ни говорил и ни делал. Что ж, она проиграла… Хотя бы уйти с достоинством.
Тёплый голос Челентано бился о стены маленького кафе.

Susanna, Susanna, Susanna, Susanna, mon l’amore.
С этой песней она и отправилась.

Как всегда в эту пору, цвели каштаны, их белые свечи придавали Крещатику нарядный вид. И как всегда, было много прохожих. Как всегда, музыка и смех, детишки и фотографы, хриплее крики цыганок, туристы, торговцы. Всё, как всегда.

Кидан ждал её на том же месте, что и седьмого марта, только без цветов и хмурый. Выразительно взглянул на свои часы, но Натали качнула головой:
– Нет, – она точно знала, что не опоздала ни на минуту, она особенно позаботилась об этом, – твои спешат.

Они вышли из метро, и Натали взяла Кидана под руку, с тихой радостью ощутив, как под её пальцами напряглись и затвердели его мускулы.
–Куда пойдём?
– Туда! – она махнула рукой прямо по Ленина; хотелось погулять с ним по тихим малолюдным улицам старого города, но Кидан лишь пожал плечами и свернул налево по Крещатику.

Теперь он уже не казался хмурым: недовольное выражение первых минут уступило место добродушной улыбке; они шли неспеша и беседовали как добрые друзья. Кидан спросил:

– Как дела на работе?

И она, позабыв обиды, начала рассказывать ему все подряд новости своих последних дней: про взрывы, от которых все на время глохли, про мальчишек, пугавших её ящерицами, про неожиданную встречу в Золочеве с дядей Аликом. Голос её звенел от восторга, когда она расхваливала Львов. В этот момент Кидан неожиданно выпустил её руку и быстро пошёл вперёд. Так и есть: она была не одна! Он не мог это слушать! Пусть по её рассказам всё выглядело невинно – его ревность была неукротима, она не считалась ни с обстоятельствами, ни со степенью и давностью знакомства, ни с пожилым возрастом «соперника». Натали поняла всё без слов, грустно улыбнулась самой себе, догнала его, снова взяла под руку и переменила тему.

Они зашли в кафе «Кружинка», взяли по чашечке кофе с мороженым. Одна из служащих встала у двери – кафе закрывалось на обед.

– Ничего не делают, только обедают, – пробурчал Кидан. Натали улыбнулась. Что-то изменилось: кроме внезапной вспышки его ревности, ни тени недоразумения не промелькнуло между ними. Никогда прежде они не относились друг к другу с такой доверчивостью и доброжелательностью, как теперь. Ни он, ни она не знали в точности, как это произошло, но они стали ближе друг другу. Разговаривая, они вглядывались друг в друга, точно заметили друг в друге что-то новое, и улыбались, потому что то новое, что вдруг пришло, нравилось им обоим.

В троллейбусе Кидан, не говоря ни слова, внимательно осмотрел её всю с ног до головы, как свою собственность.  Как это ей удаётся, как? На Натали были колготки сеточкой, которые он сам подарил ей на Новый год, платье до колен и джинсовая куртка, вещи, которые он уже видел на ней раньше, но сама она была какой-то иной. Он размышлял об этом, пока они ехали остановку до кинотеатра им. Ватутина, в который попадали чаще всего.

– Hot Target, – прочитал Кидан, – горячая цель.
Сеанс ещё только начался, когда он склонился к ней в темноте зала и прошептал: «Я видел этот фильм раньше, дома. Я вспомнил».

Главный герой фильма – вор-профессионал из одной шайки. И прежде, чем ограбить избранную жертву – богатую замужнюю даму, – он притворяется влюблённым. Но по иронии судьбы они и в самом деле влюбляются друг в друга. Своего богача-мужа, красавица не любит и едва терпит. В самый ответственный момент ограбления «герой» не выдерживает – идёт к ней в спальню. Просыпается муж. Погоня, перестрелка. В конце фильма она приносит цветы на могилу своего возлюбленного-вора, считая его мёртвым, и плачет. А он в это время наблюдает за ней из-за дерева и, довольный, уходит. Его любят, его помнят и оплакивают, но у него своя воровская жизнь.

Обычно во время сеанса её голова всегда лежала у него на плече. Кидан с замиранием сердца ждал той минуты, когда она приблизится, возьмёт его за руку и уютно устроит свою голову у него на плече, – так было всегда, кроме самого первого раза. И не в этот последний раз. Её рана была слишком свежей. Натали слишком хорошо помнила, как он оставил её одну в коридоре, и каких усилий стоило ей уговорить его на эту встречу. Напрасно Кидан ворочался в кресле, подставляя ей своё плечо. Она, конечно, отлично видела его маневры и угадывала его желание, но продолжала сидеть, откинувшись на спинку кресла, глядя на экран.

Фильм был насыщен сексуальными сценами, и ему не так-то легко было смотреть всё это, сидя рядом с ней – так близко… и так далеко! Он смотрел на красавицу на экране и видел другое лицо; воображение охотно подсказывало ему слова и жесты. Вот она сидит, как статуя, – спокойная, неподвижная и всё равно прекрасная даже в этой своей упрямой неподвижности! Hot target! Hot target! В который уже раз он удивлялся странному, непоследовательному характеру этой маленькой любимой им женщины. Как она держала его своими ручками там, под дождём! Как, рыдая, отстаивала своё право любить! А сейчас? Рассудок восставал, понуждая рассердиться, но в то же время ему было весело от её непредсказуемости – она разжигала ему кровь тем, что он никак не мог завоевать её до конца, тем, что она всегда оставалась для него тайной за семью печатями. Не думал он, что женщина может быть такой. Рядом с ней жизнь играла и переливалась всеми красками. То, что в прошлый раз причиняло боль, сейчас дарило ощущение острой щемящей радости.

В конце фильма, за минуту до того, как загорелся свет, он обернулся, увидел слёзы на её глазах и удовлетворёно улыбнулся.
Да. Так. Всё правильно. И ты – плачешь!

Дождь на улице усилился. Люди столпились перед дверью, открывая зонтики.
– У меня есть зонтик, – напомнила Натали, но Кидан развернул её и снова повёл в буфет. На возражение женщины-контролёра он спокойно констатировал:

– Там дождь, – и она не нашлась, что возразить: на неё, как и на многих прежде (чему Натали не раз была свидетельницей) подействовали не слова, а тон Кидана, его врождённая уверенность в своём праве поступать так, как он считает нужным. В этом не было высокомерия, только достоинство – просто в жизни он вёл себя как принц. Эта его уверенность в себе, равной которой Натали не встречала в других мужчинах, восхищала её.

– Если хочешь, можешь посмотреть ещё раз, – произнёс Кидан с улыбкой, кивая на приоткрытую дверь в кинозал. Это была шутка или проверка? Он постоянно проверял её, но, не вдаваясь в размышления, она просто пожала плечами:
– Зачем мне?

Они выпили сок с пирожными, немного поговорили и вышли.

Воздух посвежел, тучи разошлись, и сквозь них проглядывало солнце.
Неторопливо шагая рядом с Киданом, Натали думала о том, что никогда у них не было такого красивого раскрепощённого секса. И вот теперь, видимо, уже никогда не будет. Желания только-только начали пробуждаться в ней. Два с лишним года понадобилось ей, чтобы почувствовать себя женщиной, но тот, для кого она хотела бы ею быть, уже не принадлежит ей. Они прожили время, отпущенное им свыше. Ещё одна встреча – или две, или три – ничего не изменят.

Кидан озабоченно взглянул на часы.

– О, польчетвёртого! Я много опоздал. Они приглашали меня...

Но он не спешил. По дороге они зашли ещё в магазин мужской одежды. Кидан попросил показать ему костюм, но продавщица, окинув быстрым профессиональным взглядом его фигуру, заявила:

– Я вам не дам его мерить на ваши плечи!

Натали пришлось провести короткие дипломатические переговоры, увенчавшиеся успехом, но, когда пиджак оказался у Кидана в руках, стало ясно, что он и в самом деле слишком узок.

Странно, что я раньше не замечала, какая у тебя богатырская фигура…
А что она вообще замечала, шагнув из своей невинности в этот водоворот событий и страстей?

А Кидан, который во время переговоров не спускал с Натали глаз, невольно вспомнил её слова: «Я не маленькая! И я достаточно общаюсь с людьми!» Да, она умеет, а он и не знал. Как многого он ещё не знает о ней! У неё есть свой мир, своя жизнь, свои секреты, и всё это время она старательно держала их на замке от него! Или он сам пошёл не той дорогой? Вначале он боялся, что если узнает её получше, то исчезнет волшебство, исчезнет то непонятное, магическое влечение, которое он испытывает к ней с самой первой встречи. Но в действительности, чем больше он её узнавал, тем больше становилось загадок; чем ближе он подходил, тем более удивительной и невероятной она ему казалась; а его влечение, постоянно сдерживаемое и контролируемое с обеих сторон, стало совершенно необузданным и диким, из друга превратилось во врага, из помощника – в проблему. И теперь в нём созрело желание узнать её, войти в её мир, разделить с ней всё, что ни пошлёт им жизнь, но – пробил час расставания. Ему предстоит прыжок в неизвестность.

Они простились возле светофора, обменявшись лёгким поцелуем, в котором тоже было чувство какой-то иной, новой их близости.

– Когда ти уезжаешь? – спросил он.
–Точно не знаю. Или в конце этой недели, или в начале следующей.
– Ти сказала – месяц?
– Да.
– Позвони мне.
– Хорошо. Только чтобы мы увиделись.

Он улыбнулся и пообещал: «Да».

Ты ушёл. И мир опустел.

По-прежнему ласково светило солнце, но блеск его как будто померк.
Натали бродила по знакомым улицам, вертя в руках ненужный теперь зонт. И постепенно её охватывало чувство удивительной отрешённости и покоя. Сердце билось ровно, без всяких всплесков. Наверное, оно знало, что уже ничего нельзя изменить.


из первой части романа "Пришелец".