На недельку до второго...

На недельку до второго
Я уеду в Комарово...

Напевал негромко Кащей, прогуливаясь по искрящемуся под вечерним солнцем пляжу. Солнца было много. Солнца было даже слишком. Лысину припекало, а вокруг щурившихся глаз грозили залечь новые морщинки. Моря тоже было в избытке. Чайки вились над головой, неприятно напоминая о смерти того древнегреческого философа, чью голую макушку орел спутал с камнем и сбросил сверху черепаху. Достиг ли он своего, и разбилась ли черепаха - об этом предание молчало. Зато то, что было известно точно - череп философа не вынес, и мыслитель погиб в цвете лет.
Кащей поежился. "Ветер холодноват", - сказал он сам себе и поспешил прочь от чаек.
Солнца было много и моря было много, но это были не те солнце и море. Конец июля на Финском заливе совсем недалеко от того самого Комарово - это не жаркий южный курорт. Но Кащей был счастлив и приехал именно сюда отпраздновать свое счастье.
Вчера он выдал замуж последнюю из своих сорока воспитанниц. Да, было чему радоваться! Столетия и столетия пристраивал он своих магически не старящихся приемных дочек в жены царям, королевичам и олигархам. Последнюю было пристроить особенно трудно. Ее жених, родители которого, как водится в современной России, выбились из грязи в князи, по этой самой причине весьма дотошно интересовался родословной Василисы сороковой и происхождением ее богатств. Конечно, ему были представлены самые неоспоримые документы. И, конечно, как и всякие неоспоримые документы, были они фальшивыми. Но жених им поверил. Отчасти потому, что фальшивкам всегда охотно верят, а отчасти потому, что неприступная Василиса сороковая совсем измучила его чтением наедине Гэндзи моногатари, не позволяя даже пожать руки, или чмокнуть в щечку.
"Да, - думал Кащей, потирая руки, - девки у меня все, как на подбор, - огонь!" и с усмешкой вспоминал пятидесятилетнюю тощую перезрелую девушку (которая, наверняка, уже девушкой не была - эх, нравы!), поглядывавшую на него с надеждой в обеденном зале пансионата, где Кащей снял себе двухкомнатный люкс.
Знала бы размечтавшаяся претендентка, что на уме у бессмертного старика были вовсе не ее прелести! Кащей мечтал о какой-нибудь крепкой молодой казачке с развеселыми глазами и тяжелой косой, желательно, века из девятнадцатого - как вы понимаете, со временем никаких проблем у великого мага не было. Также мелькали в его воображении прелестные персиянки, округлые семью частями тела индианки, и покорноглазые, но скрывающие внутри неуемный огонь, молчаливые угодливые японки.
"Да, пожалуй, до второго я тут не дотяну", - подумал Кащей и, насвистывая все ту же песенку, растворился в золотом свете балтийского вечера. Никто этого не заметил, кроме возмутившихся было чаек, которые, впрочем, погалдели-погалдели, да и перестали.