Зверская расправа с руссофилами на улицах Перемышл

Зверская расправа с „руссофилами" на улицах Перемышля
 
15 сентября 1914г. на улицах древне-русского княжьего Перемышля разыгралась такая жуткая и кошмарная сцена, которая своей непосредственной дикостью и жестокостью далеко превзошла все остальные ужасы и неистовства безудержно применявшегося в те страшные дни по отношению к русскому населению террора. В белый день, под охраной государственной жандармерии, среди многотысячного культурного населения и несметного крепостного гарнизона, были вдруг, без всякой причины и вины, зверски изрублены и растерзаны обезумевшими солдатами и городской толпою сорок четыре ни в чем неповинных русских людей, причем эта ужасная расправа не только не вызвала со стороны местных австрийских властей ни малейшего негодования и возмездия, но даже, наоборот, получила из уст верховного начальника этих последних, пресловутого коменданта крепости генерала Кусманека, полное одобрение и признание...
В виду исключительной и характерной уродливости и яркости этого кошмарного события, возмущенная память о котором перейдет, конечно, в нашем многострадальном народе от рода в род, приводим ряд сообщений и воспоминаний о нем, появившихся в разное время и с разных сторон в периодической печати.
Первое сообщение о происшедшей в Перемышле страшной бойне получила львовская газета „Прикарпатская Русь" только в начале 1915г. от находившегося в то время в Перемышле, а затем вывезенного в глубь Австрии и бежавшего оттуда в Швейцарию лица:
„В Перемышле нам пришлось особенно много вытерпеть от местных мазепинцев, поляков и евреев, а также от солдат-мадьяр. Но еще хуже пришлось другой партии наших арестованных в Перемышле. В 2 часа дня, в разстоянии каких-нибудь 400 шагов от дирекции полиции, толпа местных мазепинцев, поляков и евреев, поощряемая солдатами мадьярами, с таким остервенением накинулась на проходивших под конвоем арестованных русских крестьян и интеллигентов, в общем числе 42 челов., что сорок из них были тут-же на улицах растерзаны на смерть и только 2 лица остались в живых. В числе убитых находилась также и 17-летнян девушка, ученица 7 кл. гимназии, Мария Игнатьевна Мохнацкая, дочь настоятеля прихода в с. Войтковой, Добромильского уезда.
(„Прик. Русь", 1915,N 1539).
Убитая так трагически Мария Игнатьевна Мохнацкая род. 21 декабря 1897г. в с. Войтковой, Новосандецкого уезда, где отец ее состоял в то время настоятелем прихода. Воспитывалась в русском пансионе в Сянок, а в критический момент как-раз, окончив 6-ой класс гимназии, находилась на каникулах у родителей, в с. Войтковой, Добромильского уезда, где 6 сентября 1914г. и была арестована, а затем, вместе с целой партией арестованных крестьян, препровождена в Перемышль — на мученическую смерть. Арестованный несколько раньше отец ее, о. Игнатий, был вывезен в глубь Австрии, а затем, по возвращении из ссылки, вскоре умер, брат же студенть, Феофил Игнатьевич, был в свою очередь разстрелян австрийцами после русского отступления в 1915 году.
Сражение на линии Янов-Городок, закончилось новым поражением австрийской армии.
Отступая к Перемышлю, австрийские войска арестовали по пути из Городка в Судовую-Вишню 48 местных, заподозренных в "руссофильстве", русских жителей и пригнали их под сильным конвоем в крепость. В пестрой толпе арестованных преобладали крестьяне, но было также несколько железнодорожных служащих и две девушки, из которых одна — дочь священника.
В Перемышле, на улиц Дворского, несчастных встретили ехавшие верхом мадьяры-гонведы и пехота. Увидав утомленных и измученных русских, они начали подгонять их прикладами и безпощадно толкать и избивать.
Несчастные жертвы, падая и обливаясь кровью, продолжали двигаться вперед, пока не оказались загнанными на улицу Семирадского, соприкасающуюся на одном из перекрестков с улицей Дворского.
Тут, у домов N 1, 2 и 3, началось уже настоящее, зверское избиение арестованных. Били гонведы, били мадьяры-пехотинцы, местные евреи и мазепинцы, как попало и чем попало. Помогать извергам выскочили из ресторана в доме N 1 еще какие-то хулиганы. Из дверей и окон евреи начали бросать в несчастных мучеников тяжелые пивные стаканы, палки и даже неизвестно откуда добытые куски рельсов полевой железной дороги.
Улица огласилась стонами и криками...
— Nиcht schlagen — nur schиessen (не бить, а разстреливать)!— раздался вдруг резкий и пронзительный голось какого-то майора.
Тогда девушка — дочь священника — пала на колени перед Распятием, находящимся на углу в нише дома N 4, и, подняв к нему руки, воскликнула:
— Мать Божья, спаси нас!
Тут к несчастной девушке подскочил солдат-мадьяр и сильно ударил ее по голове ручкой револьвера, а затем выстрелил ей в лоб, после чего она, как подкошенная, упала замертво...
Этот выстрел послужил сигналом. Началась стрельба. Стоны, крики, ружейные выстрелы — все смешалось вместе в какой-то дикий, кошмарный хаос...
Солдаты и евреи с остервенением продолжали бить палками и прикладами бездыханные тела убитых...
Брызги крови и мозга разлетались в стороны, оставляя густые следы на мостовой и стенах соседних домов...
После избиения тела несчастных страдальцев превратились в безформенную массу. Их впоследствии подобрали на телеги и куда-то увезли. Среди убитых оказалось двое несчастных, подававших еще слабые признаки жизни, но один из них умер по дороге, а другой — несколько часов спустя в госпитале.
А на следующий день евреи стали усердно соскабливать кровавые следы со стен и замазывать их известью...Тем не менее, на домах NN 1 и 3 эти кровавые печати позорного и гнусного преступления долго были еще видны, как вечный и несмываемый укор безчеловечным палачам.
А. И-ов.
(„Прик. Русь", 1915г. N1613).
В дополнение к сообщенному выше, со слов очевидца, потрясающему описанию зверской расправы с несчастными мучениками, „Прик. Русь" привела тут-же из „Slowa Роlskego" относящийся к тому-же факту разсказ местного поляка, не только вполне подтверждающий его по существу, но также дополняющий его еще новыми аналогичными данными и чертами:
„Мадьяры оставили среди жителей самые худшие воспоминания. Общеизвестным является факт, что они привезли однажды около 46 крестьян, заподозренных в „москалефильстве", и поубивали всех прикладами на середине улицы на глазах населения.
Другой раз, уже во время осады, они снова привели около 40 лиц и предали их военно-полевому суду, причем скромно добавили, что из этой партии уже повешены ими 60 человек! Военный суд оправдал всех на следующий же день, однако, не мог, конечно, оправдать тех, что были прежде уже повешены за такие - же самые „преступления"...
Однажды было доложено по начальству, что мадьярские жандармы арестовали в одном из предместий много крестьян и издеваются над их женами. По приказанию коменданта крепости комиссар полиции арестовал жандармов. Они были преданы военно-полевому суду, однако, тут-же заявили протест, указывая на то, что они подлежат не суду австрийских крепостных властей, а суду венгерской дивизии, который их затем и отпустил немедленно на свободу"...
(„Прик. Русь", 1915г. N 1613).
 
...Феофил Игн. Мохнацкий. 18 января 1915г., возвратившиеся после временного отступления русских войск, австрийцы повесили на рынке в Грибове окончившего курс гимназии в Ясле Феофила Игнатьевича Мохнацкого, сестра которого, Мария Игнатьевна, была, как уже отмечено выше, так зверски растерзана толпою солдат и других австрийских хулиганов на улице в Перемышле 16 сентября 1914г. (см. с.108. В упомянутой заметке ошибочно сказано, что Ф.И. был разстрелян).
Ф.И. Мохнацкий родился 10 января 1891г. в с. Куриловке, ланьцутского уезда, где отец его был в то время настоятелем прихода, Учился сначала в Новом Санче, затем в Сянок и, наконец, в Ясле, где и окончил гимназию как-раз накануне войны.
Приехав на каникулы к отцу, в с. Войткову, Добромильского у., он не успел даже отдохнуть после экзамена, как тут-же, с объявлением мобилизации, арестовали его отца, а затем и сестру, остальной же семь приказали из деревни уехать. Тогда он вмеcте с оставшейся семьею переехал к своему дедушке по матери о. Ф. Качмарчику в Белцареву, Грибовского у., где и постигла его нежданная страшная судьба.
1 января 1915г. выбрался Ф.И. в Грибов за лекарством для своей младшей сестры. В город задержали его два австрийских сыщика — парикмахер Каминский и резник Нелепа, которые потребовали от него удостоверения, а когда такового при нем не оказалось, отвели его в жандармское отделение.
Жандармы посадили его под арест, через несколько дней повели в Белцареву для наведения справок, а затем обратно отвели в Грибов в тюрьму, где он и просидел еще 2 недели. Наконец, поставил его перед военный суд по обвинению в шпионстве в пользу России и в указывании дороги русским войскам, а на другой день, 18 января, повесили тут-же на рынке, разрешив ему только письменно проститься с семьей.
Талергофский альманах: Пропамятная книга австрийских жестокостей и насилий над карпато-русским народом во время Всемирной войны 1914-1917гг. Вып.1, Львов. Издание „Талергофского комитета", 1924
https://vk.com/doc399489626_448703417 вып.1
https://vk.com/doc399489626_448703429 вып.2
https://vk.com/doc399489626_448703440 вып.3
https://vk.com/doc399489626_448703463 вып.4
https://vk.com/doc399489626_448627015 вып.1
https://vk.com/doc399489626_448627043 вып.2
https://vk.com/doc399489626_448627083 вып.3
https://vk.com/doc399489626_448627109 вып.4
Свободное Слово Карпатской Руси
https://vk.com/club150601794
https://www.facebook.com/groups/113791315933149/