Алишер. Глава 4

Глава 4

     Кристиан никогда не говорил с Алишером о Доре, был неизменно ровен, сдержан и позитивен - во всём. Некоторые считали его снобом, но только не Алишер. Как-то раз Дора зачем-то  показала ему письмо Кристиана к ней, и Алишер зачем-то его прочёл: «…я всегда знал, что буду играть вторую скрипку. Я согласен. Не волнуйся: я буду играть её хорошо. Ты сказала: только не надо жертв… Но вспомни Сомса: разве - по большому счету это было для него жертвой?» Алишер, возвращая Доре лист, сказал: «Конечно, но Сомса сгубил консерватизм».  «Как видишь, мы с тобой - ветераны одной войны», - неестественно засмеялась Дора. Алишеру это показалось страшно напыщенным.
     Что касалось любой помощи, на Кристиана всегда можно было рассчитывать. С девятого класса он служил в одной из отцовских компаний, самостоятельно зарабатывал и на сегодняшний момент имел в микрорайоне Университетском собственную квартиру, двери которой для друзей были открыты в любое время. О своих отношениях с отцом Кристиан распространяться не любил. Избегал он и визитов в дом Алишера, объясняя это катастрофической занятостью.

     Шумной ордой на Алишера периодически сваливались его товарищи: Андрей, Яна, Егор (Мамонт), Алина и Света. Иногда с ними приезжала Ванда, о которой Иван (аналитик и психолог, тактик и стратег) говорил: «Она посадит своего Аполлона на Золотой треножник и запрётся с ним в кумирне, а после его смерти построит мавзолей», на что Андрей со знанием дела разюмировал: «Карабин этого даже не заметит, тем более, что он будет жить и умирать на авансцене». Все кивали: Андрей, как истинный учёный муж, бил в точку. К своим семнадцати мальчишеским годам он являлся уже автором трёх серьёзных статей напечатанных в одном солидном журнале; лето обычно проводил на пленэре в южных степях. Академия Наук рекомендовала его к поступлению на исторический факультет - без экзаменов, но с особой стипендией. У Андрея было две пламенных страсти - гунны и Света. И если гунны отвечали взаимностью, то тоненькая горбоносая Света оставалась к нему, как к мужчине, бесконечно безразлична: предметом её мечтаний являлся Кристиан, который смотрел совершенно в другую сторону. Света была единственной дочерью состоятельных родителей (VIP-персон, как называл их Иван), и со стороны могло показаться, что в этой стильно оформленной головке могло найтись место лишь для глянцевых журнальчиков и клубных тусовок, но это составляло лишь часть истины: Света с отличием окончила музыкальную школу, и «треньканье» (Иван) на арфе не было уступкой родительской воле. Лето её традиционно проходило на побережьях южных морей, преимущественно - заграничных.

     Мамонт и Яна казались созданными друг для друга. Так считали все. Тренажёрный зал и занятия кикбоксингом, выходные и каникулы - на Байкале, путешествия со спелеологами (как можно глубже) и со скалолазами (как можно выше) - вместе и много лет. Яна, всегда с вызывающим взглядом и резкими суждениями, могла выглядеть циничной в глазах кого угодно, но только не молчаливого угрюмого Мамонта.
    Мамонт намеревался стать наёмником. Яну, давным-давно печатавшуюся в городской газете, влекла журналистика. Всеведущий Иван объявил их «голливудской парочкой», поясняя это тем, что американцы обожают снимать дебильные блокбастеры о нежной любви повстречавшихся в джунглях Колумбии нахальной репортёрши и немногословного дуболома. Яна, слыша это, умирала от смеха, а Мамонт поворачивался спиной, спасая Ивана от заслуженного нокаута.

     Белоснежная иномарка тормозила перед оградой Ивановых примерно два раза в месяц. Из неё выскакивал Иван и галантно распахивал дверцу перед брюнеткой с роскошными вьющимися волосами. Одевалась Алина ярко, подчёркивая женственные формы облегающим и открывающим. Вместе с нею прибывала корзина домашней стряпни - «тазик плюшек» (Иван). Сам Иван совместное с Алиной прибытие объяснял тем, что они выросли вместе. Возможно, причины были иными, но оглашать их Иван не торопился.
     Иван оказался в компании старшим, ему исполнилось двадцать, и он учился на третьем курсе российско-американского факультета госуниверситета, будучи к тому же сиротой - вырастила его бабушка. Чем Иван занимался помимо учёбы и где изыскивал средства к существованию, оставалось неизвестным; впрочем, было как-то обронено о службе помощником депутата, но тема не получила развития. С Алиной они с самого рождения жили на одной лестничной площадке в Академгородке, а полгода назад Иван переехал в ухоженную сталинку на улице 5-ой Армии, но Алину по-прежнему называл соседкой - привык.
     Уравновешенная Алина умела одним своим присутствием внести гармонию в любые пределы. Единственным, что нарушало впечатление золотого Эдема, являлась тема Карабина. Даже бесцеремонный Иван на предмет друга старательно помалкивал. Что же касалось Алишера, то для него - с некоторых пор - всё, касающееся Саши, которого из-за редкой фамилии ещё в детсаду окрестили Карабином, вызывало колющую сердечную боль. Очевидно, по тем же причинам Карабин за последние полгода ни разу в доме у Алишера не появился.
     Теперь, когда подготовка к выпускным экзаменам шла полным ходом, одиночество Алишера лишь изредка нарушали звонки - и теперь это вполне устраивало его.