Сказка на ночь

Сказка на ночь.

Посвящается Нэджи.

Рина брела в темноте уже второй день. А ведь вначале мысль исследовать «проклятые пещеры» казалась ей хорошей. Пещеры-то действительно были необычными и очень красивыми, даже по меркам Рины, которая видела их в своей жизни не мало. Одна беда, девушка заблудилась.

Светильник ее уже несколько часов как погас и она должна была бы пробираться на ощупь, в полной темноте. Но почему-то не пробиралась. Глаза ее, пусть с трудом, но различали окружающие контуры. Откуда-то в этих пещерах был свет. И это была еще одна их загадка.

К счастью, девушку не мучила жажда: в пещере текла подземная река и Рина иногда натыкалась на нее в своих блужданиях. Но есть хотелось очень сильно и все тело болело от усталости. А хуже всего было чувство отчаяния.
 
Надо же было заблудиться именно в той вылазке, в которой некому было придти ей на помощь. Хватятся её, наверное, только через неделю, и ничто не подскажет близким, в какой именно из окрестных пещер Рину нужно искать. А даже если и подскажет…  Рина уже прекрасно понимала, что пещеры просто огромные, найти в них потерявшуюся девушку будет, скорее всего, невозможно. Единственным шансом было выбраться самой. И шанс этот больше походил на слово «чудо».

Еще много времени прошло, прежде чем из трех чувств, которые испытывала Рина, голода, усталости и отчаяния, победила усталость. Девушка поняла, что просто не может двигаться дальше и постаралась найти место, где сможет уснуть. Камни были жесткие и, вдобавок, влажные из-за капающей с потолка воды. Но уставшему телу было, казалось, уже все равно. Сон пришел мгновенно. Как будто сверху обрушилась тьма, которая и должна царить в таких глубоких пещерах.

Проснулась девушка от резкой боли в ноге и едва успела увидеть удирающую от нее черную тень. Рине показалось, что она похожа на ящерицу. Девушка пощупала ногу, та была заляпана какой-то темной жидкостью, попробовав ее на вкус, она убедилась, что это ее кровь. Ящерица укусила ее во сне.

Сон вернул Рине силы, а ящерица – надежду. Во-первых, она могла быть съедобной. Кроме того, девушка помнила, что ящерицы обычно не живут в пещерах всю жизнь: они там только спят, а охотиться выходят на поверхность. А значит, если проследить за ящерицей, возможно, получится найти выход.

Рина еще раз внимательно огляделась вокруг, и вдруг поняла, откуда исходил свет, который позволял ей видеть в пещере. Повсюду в стенах и потолке попадались небольшие вкрапления, больше всего напоминавшие Рине драгоценные украшения из бабушкиной коллекции. И вкрапления эти неярко светились. Даже удивительно, что девушка не заметила их вчера: наверное, она была слишком усталой или слишком сосредоточилась на поиске выхода.

На какое-то время девушка отвлеклась от своих бед и принялась изучать находку. Это были какие-то очень необычные драгоценные камни. Девушка знала, что камни бывают разными: изумруды, сапфиры… если напрячь память, она могла бы вспомнить штук двадцать разных названий. Но здесь их были тысячи. И не было среди них двух одинаковых, каждый камень был уникальным.

- В точности как люди, - мысль пришла в голову как будто извне, а следом за ней вторая, - а светятся они потому, что у них есть душа.

Неожиданно краем глаза девушка вновь заметила черную тень. Бросив разглядывать камни, Рина помчалась в погоню за своей новой знакомой. Третьего шанса могло и не быть…

Ящерица как будто дразнила свою преследовательницу. Появлялась то тут, то там, не давая себя поймать, но и не пропадая надолго из виду. Интуиция подсказывала Рине, что в погоне за ящерицой она уходила все глубже в пещеры. Но стоило ли доверять интуиции? Уже сколько часов та не могла вывести девушку на поверхность.

Вконец устав от погони, она остановилась отдышаться и начала думать, что делать дальше. Нужно было действовать как-то иначе...  Ящерица укусила ее. Девушка подумала, что раз так, наверное, зверя может привлечь ее кровь.  Она порезала себе левую руку и позволила струйке крови медленно стекать на землю. В правой руке Рина зажала удобный камень, чтобы быстро убить ящерицу, когда та придет на угощение.

Сделав все приготовления, Рина затаилась. Она любила наблюдать за зверями, и это научило ее становиться незаметной. Она умела быть такой неподвижной, что животные переставали ее бояться и подходили совсем близко.

Тянулось время. Зверек явно заинтересовался. Черная тень мелькала то здесь, то там, медленно приближаясь. Рина не спешила. И вот спустя долгие часы (а может дни, время в пещерах идет по-своему), ящерица все же решилась подойти.

Она, как и всё здесь, была очень необычной. Всё её тело было покрыто блестящими чешуйками, больше всего похожими на куски вулканического обсидиана. Зверек подошел, осторожно понюхал угощение и вдруг взглянул девушке прямо в глаза. Глаза ящерицы были человеческими. Серые, очень красивые, они смотрели с какой-то непередаваемой грустью.

Рина выронила камень. Она вдруг поняла, что просто не может причинить вред этому созданию. А ящерка быстро  слизала лужицу крови и метнулась куда-то вбок. Но не очень далеко: девушка заметила ее где-то в метре от себя.
Дальнейшие дни Рины были похожи друг на друга. Она явно уходила все глубже в пещеры. Видеть становилось все проще: диковинные камни в стенах попадались все чаще и чаще и были больше и ярче чем вначале.  Как-то она даже подумала достать себе один из них, но сделать это без специальных инструментов было сложно, да и по большому счету не зачем. Ящерица с человеческими глазами все время была рядом, и даже иногда забиралась девушке на плечо. Но Рина больше не могла воспринимать ее как пищу. А другие животные ей не попадались.
Девушка понимала, что идет с каждым днем все медленнее. Голод постепенно лишал ее сил. Надежда на спасение осталась где-то далеко в давно забытой, казалось, прошлой жизни. Рина шла вперед просто потому, что так было интереснее, чем стоять на месте.

Спустя еще несколько дней (или месяцев?) девушка очередной раз легла спать на камни. И в этот раз они совсем не показались ей жесткими. Если бы Рина оглядела себя, она бы заметила, что ее кожа больше не была похожа на человеческую. Скорее, она напоминала дымчато-серый кварц. Рина не знала всего этого, но какое-то чутье подсказывало ей, что это ее последний ночлег.
Ящерица забежала ей на грудь и уставилась на нее своими серыми человеческими глазами. Девушка погладила ее по обсидиановой спинке.

- Вот бы ты умела говорить, - улыбнулась Рина, - ты бы тогда рассказала мне сказку на ночь, как это делала в детстве моя мама.

Неожиданно ящерица ответила.
- А я и умею. Слушай.

***

Это случилось очень давно. Так давно, что ты, наверное, и не слышала о событиях, которые тогда гремели на весь мир. Но это случилось здесь, в этих пещерах, проклятых Хозяйкой Медной Горы, тогда люди еще помнили, кто наложил проклятие.

Три человека спасались от закона, и решили пробраться через эти пещеры. Опасности обычной их жизни казались им страшнее здешнего волшебства. Одного из них везде узнавали по черной повязке на глазу. Его так и называли: Одноглазым. Даже в преступном мире с ним старались не связываться. Он был известен тем, как быстро он в любом споре хватался за нож.

Второго звали Тимур, и он казался полной противоположностью своего приятеля. Огромный, тяжелый и обманчиво неповоротливый. Его узкие глаза монгола смотрели умно и зло.  Он был той единственной скалой, о которую мог разбиться шквал Одноглазого.

Третий же спутник был совсем еще молодым юношей. Его привели в эту кампанию случай и неудача.

Они вошли в эти пещеры с другой стороны, не там, где ты. В той части пещер пол то тут, то там рассекают глубокие трещины. Бандиты перебирались через них с трудом. Трудности и голод бесили Одноглазого, и он то и дело начинал бросаться на своих спутников, и даже спокойному Тимуру становилось все сложнее его сдержать. Мальчик же дрожал от страха и старался не подходить к товарищам близко. Но и остаться один он не решался, ему казалось, что шанс на спасение у него был лишь с этими сильными мужчинами.
 
Однажды, переходя через пропасть по упавшему сталактиту, Тимур споткнулся. Ему удалось удержаться, но одна из сумок с едой улетела в бездну. Одноглазый пришел в ярость. Он закричал, что если Тимур продолжит разбрасываться его, Одноглазого, едой, ему придется съесть самого Тимура. В порыве бешенства он выхватил нож и вонзил товарищу в руку. Остыл он только после того, как второй рукой монгол взял его за горло и слегка приподнял над землей.
 
Какое-то время Тимур держал Одноглазого в воздухе, а тот хрипел, задыхаясь. Потом гигант ругнулся и бросил товарища на землю. На какое-то время после этого в лагере разбойников воцарился мир, но ему не суждено было продлиться долго.

Вскоре Тимур начал заметно слабеть. Возможно, дело было в том, что его огромному телу больше других нужны были хорошая еда и свежий воздух. А может быть, виноваты были «странности», которые начали происходить с его раненной рукой – рука начала меняться.  Вначале она приобрела странный синеватый оттенок, особенно ясно различимый вокруг раны. Потом вдруг сделалась прозрачной. А спустя еще какое-то время она уже больше походила на кусок скульптуры, вырезанной неизвестным скульптором из цельного куска сапфира, чем на живую руку. Тимур давно не мог шевелить ей.

Видя, как слабеет монгол, Одноглазый осмелел и стал все чаще издеваться над своим товарищем. И однажды, когда он рассуждал, как будет продавать такого замечательного раба с драгоценной рукой на невольничьем рынке, Тимур не выдержал. Издав звериный рык, он бросился на своего бывшего приятеля, пытаясь сбросить его в пропасть. Но скорость гиганта была уже не та. Одноглазый увернулся от толчка, и Тимур полетел в пропасть сам. Каким-то чудом он умудрился зацепиться за край расщелины, используя обе руки и живую и каменную. Видя это, Одноглазый неспешно достал из поклажи топор и принялся рубить драгоценную руку. И вскоре монгол навсегда сгинул в черной бездне, а его товарищ посмеивался негромко, что мясо, конечно, пропало, но зато будет что продать, когда он выберется. Отрубленная рука тускло светилась в темноте.

После этого случая, Одноглазый совсем перестал задирать своего оставшегося спутника. Наоборот, он стал с ним приторно-ласков. Юноша не сомневался, что все  это потому, что бандит рассматривал его как на последний запас провизии, которая, кстати, стремительно таяла.

Наверное, мальчика должно было пугать все это. Но он испытывал чувства, которых никогда бы от себя не ждал. Во время «ночных» привалов, когда Одноглазый засыпал, он подкрадывался к нему и часами разглядывал отрубленную руку Тимура. Его восхищало то, как точно передана в камне каждая жилка, каждый бугорок мускулов. И даже более того: казалось, неведомый скульптор, изобразив всего лишь руку, сумел передать характер монгола, его личность, саму его душу.

Иногда в кошмарных снах мальчику снился момент, когда Одноглазый рубил руку Тимура. Но пугало его не то, что один его товарищ убивал другого. Он боялся, что неумелые удары топора сломают этот восхитительный шедевр.

Прошло некоторое время и однажды путникам показалось, что из одного из коридоров пещеры льется свет. Пройдя по нему, они были поражены. Они вошли в огромный зал, уставленный бесчисленными скульптурами людей. Скульптуры были целиком вырезаны из драгоценных и полудрагоценных камней, и они светились. Большинство изображали лежащих людей, но некоторые сидели или даже стояли.
Увидев все это великолепие, Одноглазый бесцеремонно отбросил в сторону руку своего бывшего товарища и бросился к ближайшей статуе, изображавшей воина в древних доспехах, целиком, казалось, вырезанного из огромного рубина.

А дальше произошло то, что произошло. Может быть, разбойник оступился, а может, он почему-то не заметил, что в руке воин держал меч. Мальчик видел только, как острие рубинового клинка вдруг появилось из спины Одноглазого. Брызнула кровь, но еще до того, как она упала на землю, тело разбойника, замершее в беззвучном крике, обратилось в тёмный гранат.

Юноша потом долго разглядывал эту скульптуру. Как из такой тёмной души, как душа Одноглазого, мог получиться столь прекрасный шедевр? Но ведь дело не только в этом… Статуи воина и бандита, казалось, идеально дополняли друг друга. Как будто неведомый творец, обративший воина в камень, знал, что спустя сотни лет, Одноглазый кинется к его статуе и найдет свою смерть. И заранее в своем гениальном уме продумал позы обоих.

В том, что творец существует, мальчик не сомневался. И дело тут было даже не в смутных преданиях о Хозяйке, что рассказывали в его деревне самыми тёмными ночами. Юноша никогда не поверил бы в то, что нечто столь прекрасное, как эти статуи могло появиться на свет само, без воли, создавшей их. И он решил отыскать этого творца. Взглянуть на него хоть одним глазком, чего бы это ему не стоило.

Он разделил продукты, оставшиеся в сумке Одноглазого на маленькие порции и отправился вглубь пещер. Он шел долго, очень долго. На пути ему попадалось много скульптур. Не все они были людьми. Были среди них и совсем странные существа, ходившие по нашей земле, наверное, многие тысячи лет назад. Но мальчик шел мимо.

И однажды он нашел ее. Хозяйку. Ту, Что Создает Камни.

Увы, я не могу тебе её описать. Это просто невозможно. Это как объяснять, что такое закат человеку, который ни разу его не видел. Но поверь мне, она прекрасна.

Мальчик упал перед ней на колени и смотрел, смотрел, смотрел… Не в силах оторвать от неё взгляд. Она тоже взглянула на него, как показалось, с любопытством.
- Ты не боишься меня?

- Как я могу тебя бояться? – слова юноши лились легко, поскольку шли они из самого сердца, - тебя, кто создает эти чудеса. Кто принимает любого – и героя и негодяя. Я шел к тебе так долго, кажется, что всю жизнь. И то, что я увидел тебя, пусть лишь на один миг, придало всей моей жизни смысл! Если бы я только мог прикоснуться к тебе, быть полезным хотя бы в малом…

- Ты удивил меня, - ответила ему Хозяйка, - и заслуживаешь награду. Будет по-твоему. Я позволю тебе жить. Ты отдашь мне свое имя, будешь пресмыкаться у моих ног и служить моей воле. И будет так до тех пор, пока в твоем сердце царю лишь я.

***

Рина слушала ящерицу не перебивая. Она вся обратилась в слух. И слушая, она не заметила, как умирает, как ее тело превращается в кварц. Последним своим усилием девушка улыбнулась и произнесла «Мне кажется, у этого юноши были серые глаза, совсем как у тебя».

Ящерица знала, что пора уходить. Нужно искать новый материал для своей Хозяйки. Но ей не хотелось. Рука девушки, гладившая ее спину, хоть и превратилась в камень, оставалась безумно уютной. И ящерица решила полежать еще чуть-чуть и посмотреть в ее глаза.

Она и не могла уйти. Пока она рассказывала свою сказку, ее каменные чешуйки начали срастаться друг с другом, и теперь ее тело уже мало отличалось от цельного куска обсидиана. Сердце ее перестало биться вскоре после сердца девушки. И только глаза еще очень долго оставались человеческими.