Дайте мне сказать! Глава 20

                Глава 20.
Осень была прекрасна. Не зря многие классики Империи консерваторов любили эту пору. Это было самое романтичное время года. По крайне мере так утверждали писатели, а им стоило верить. Листья желтели, кружились в воздухе и опадали. Осень была внезапным явлением в Империи. Лето было жарким, но уже к концу августа, резко менялась погода, и солнце не выглядывало больше на небе, оно скрывалось за густыми серыми тучами. Лил дождь. И неизвестно было, когда наступят снова солнечные, погожие деньки. Пока же дул сильный ветер, от него становилось зябко на душе, и каждому жителю Империи, даже самому весёлому и находчивому, казалось, что он одинок и никому не нужен, когда он выходил на улицу ранним утром, шёл на работу и дул пронзающий насквозь ветер.               
Люди надевали тёплые одежды и шли на работу, пожилые женщины, укутываясь в шали, выходили на улицу кормить голубей, за которыми охотились дворовые кошки.               
Казалось, время остановилось в Империи консерваторов. Ибо несколько лет назад, точно также, в похожих нарядах выходили на улицу пожилые женщины кормить голубей и, грустные вечно спешившие куда-то люди бежали к автобусным остановкам или к станции метро.               

Но всё же даже здесь можно было уловить перемены. Перемены в образе жизни. Такие перемены замечал Марк Крайтс, сидя на диване в номере отеля. Он завороженно смотрел, как льёт за окном дождь. Как струи воды стекают по балконному ограждению, как мокнут стул и крошечный столик, стоящие на балконе.               
Прошло несколько месяцев, а жизнь Марка не изменилась. Он также ходил в "ночную кошечку", общался со своими друзьями, слушал песни знаменитой в своём кругу Агаты, и по-прежнему, ещё сильнее и страстнее любил Сьюзан де Крайтчеср. Он полностью уже выкинул из головы образ Генри, теперь только она одна была его любовью, и Сьюзан знала об этом. Но больше о чувствах она не говорила с Марком, они разговаривали на пространные темы, говоря о друзьях, городе и прочем, о том, что никак не касалось их отношений.               

Ему нравилось в ней всё. Внешность, голос, воспитанные манеры, то, о чём она говорила. Ему нравилась её походка, её стиль одежды и то, что, несмотря на невзгоды, Сьюзан не сдавалась. И Марк был рад этому. Он надеялся, что она в одно мгновение забудет свою старую жизнь, жизнь в Мире цветов, и тогда возможно она оглянется вокруг себя, поймёт настоящее, поглядит на Марка и влюбится в него. А может быть она тоже влюблена в него, но скрывает свои чувства? Но зачем ей их тогда скрывать? Как всё запутанно...               

Было десятое сентября. Это был самый ужасный день в истории Империи консерваторов. Это был тот день, из-за которого затем пострадали миллионы. Миллионы невинных людей!               
Десятого сентября век тому назад, составил один странный человек свод законов, а так как он был богат и имел положение в обществе, к ему своду прислушались его друзья и знакомые. А те, кто был против свода законов, были подкуплены этим богатым, но глупым человеком. И тогда все стали довольны, все стали жить, так как они жили, жили, как уже было проверено. Новые пути для себя не спешили открывать эти люди.               

С тех пор отмечалось десятое сентября - день создания священной Декларации. Все чопорные жители Империи, боявшиеся чего-то нового, праздновали и были счастливы. Они распивали алкоголь, устраивали танцы и были в какой-то мере счастливы. Всё это продолжалось до сумерек. Потом же, когда ночь входила в свои права, все пьяные граждане, даже самые безбашенные расходились по домам. А на дороги городов Империи выходили те, кого убивала и разъедала насквозь одна чёртова книга, тех, кого мучили из века в века, те, кому не давали спокойно жить. Их звали ночные жители, и они были обречены на несчастную судьбу.               
Они жгли чучело "создателя" Декларации, жгли чучело императора, уничтожая сотни, тысячи книг - множество переизданных по нескольку раз экземпляров. Они тоже пили, но пили от горя, а не от радости. Они тоже наедались, но наедались не от счастливой судьбы, а из-за непонимания чопорных граждан Империи, они проклинали семейку Крайтс, надеялись на их скорую кончину.                Это был великий праздник! Праздник, который отмечали и его сторонники, и его противники!               

Марк сидел на диване и ел из миски виноград, он смотрел на дождливую улицу,  переводил свой взгляд на женщину в телевизоре, ведущую новостей, которая раздосадовано говорила, что из-за дождя пришлось отменить несколько парадов. И то что салют будет завтра, когда погода станет безоблачной.       Юноша отвернулся от телевизора. Он вспомнил себя в десять лет, тогда был тоже парад, тогда Марк находился рядом со счастливым императором, который во всё горло кричал опьяневшим богачам - смотрите, какой у меня сын, наследник! Смотрите, как много виноградин он запихивает к себе в рот. Смотрите, как он ест, как маленький аристократ! Что ж, вы не видите-то!                Похоже, тогда у них было всё гладко в отношениях с отцом. А когда пошло не так? Когда император узнал, что Марк гей, или раньше. Нет, конечно же, раньше. Наверное, когда родилась сестрёнка Марка, милая и прелестная Виктория. Интересно, где она ныне, и как себя чувствует? Хотя, она купается в золоте и своей славе. Нет, не об этом мечтает Марк. Но всё же именно с рождения Виктории, вернее из-за смерти при её родах любовницы императора Жанны, всё пошло не так. Император тогда крикнул, что из-за Виктории погибла Жанна, из-за глупого и несмышлёного ребёнка, умерла его любовница. Он хотел задушить несчастную Викторию, он был пьян и несчастен, тогда с ним заспорил Марк, оскорбил его и назвал глупцом, свет которого ещё не видывал. Марк был наказан, а его отец тогда поминал в течение двух месяцев Жанну, а потом они больше не общались. Казалось, их пути разошлись и каждый из них пошёл своей дорогой.               
 Юноше вспомнились красочные парады и шествия по городу. Тогда ему казалось, что обществу так нравится его отец, и возможно он хоть немного гордился им. А потом он узнал и о другой жизни в городе. О жизни тех, кто не угодил императору. И это была обратная сторона счастливой сказки. Людям затыкали рты, они должны были молчать, чтобы не переманить на свою сторону остальное общество! Но это же абсурд, каждый живёт так, как он хочет. Зачем ночным жителям переманивать на свою сторону чопорных граждан империи, им просто хочется жить и любить того, кого они любят, и жить по другим законам, не соблюдая чопорную Декларацию. Марк задумался. Интересно, каков конец истории правления четы Крайтс, и что будет, после того, как его отец умрёт? А через какое время умрёт Дойл Крайтс? Марк вздрогнул, на мгновения он вышел из раздумий и решил, что так ужасно сыну размышлять о смерти отца. Но потом поморщился. А отец ли ему это богатое, растолстевшее животное на троне?          
Марк не знал через сколько произойдёт кончина императора, он только знал, что игрушечного Крайтса, вернее его чучело, должны сжечь, подле приюта, уже сегодняшней ночью. И можно будет гулять на улице до утра, ибо ночная чистка в этот день не появляется. Она пьяна и отмечает праздник их любимой Декларации, так что можно будет повеселиться на славу.               
Но отчего-то Марку не хотелось идти. То ли из-за того, что там будут жечь чучело его отца, и чучела всей императорской семьи, состоящий из детей Дойла, из него самого и из его многочисленных любовниц, общество которых возглавляла жестокая и бессердечная Сара Гойндер, может быть и из-за чего-то другого. Марк не знал, отчего он не хочет идти сегодня ночью в ночную кошечку, ему даже показалось, что это ему говорит внутренний голос, но затем решив, что это так глупо и по-детски смешно, Марк попытался отогнать от себя все плохие мысли, и встал с дивана. Он переоделся и постучал в дверь спальни, где жила Сьюзан. Она разрешила ему войти. Марк приоткрыл дверь спальни и вошёл в комнату. Сначала ему показалось, что Сьюзан стоит перед ним нагой, но потом, различив на ней платье телесного цвета, доходящее ей до колена, Марк смущённо улыбнулся. Сьюзан, взяв с туалетного столика элегантный чёрный клатч, который подходил к её чёрным туфлям с бежевым рисунком, следом за Марком покинула номер гостиницы.               
Юноша, а вместе с ним и его прекрасный спутник спустились на лифте на первый этаж и пройдя мимо стойки ресепшена, где уже привыкли к Сьюзан, они вместе вышли на ночную улицу. Они зашагали вместе по улице в сторону приюта. И при каждом шаге, при приближении к приюту, Марка охватывала новая волна страха. Ему даже показалось, что у него дрожит рука, а затем он ощутил сильную боль в животе, юноша замер на месте, они стояли вместе со Сьюзан подле закрытого на ночь кафе, она с непониманием посмотрела на своего спутника. Марк поморщился от боли, а Сьюзан ощутила, что у него дрожит рука.               
- Что-то не так? Испуганно произнесла она - у тебя дрожат руки, что стряслось? И Сьюзан приблизилась вплотную к Марку, юноша ощутил, как она прикасается к его рукам. О, это было восхитительно.               
- Я...Просто я не хочу идти сейчас в ночную кошечку. Смутился юноша.               
- Вот как...Задумчиво произнесла Сьюзан и снова задалась вопросом, она взяла дрожащие руки Марка в свои ладони и внимательно посмотрела ему в лицо - ты чего-то боишься?               
- Ну...Просто всегда раньше мы собирались за длинным столом, я с сестрой сидели подле императора, и рядом сидела какая-нибудь очередная пассия императора, сидели наши родители, тоже подле этого человека - тотчас поправился Марк - император рассказывал какую-нибудь старинную историю, рядом сидели наши няньки, потом уходил император с любовницей, уходили наши родители, а мы оставались одни с нашей любимой няней, миссис Вейнер, и хоть она и все остальные мои близкие люди предали меня однажды, я всё равно не могу смотреть на то, как императора, его семью и его друзей дворян сжигают на костре.               
Сьюзан с печалью вздохнула - ты всё ещё помнишь о своём богатом обществе?               

- А ты всё ещё помнишь о своём прошлом, о том времени, когда ты была замужем? Решил больше не скрывать своих эмоций =Марк.               
- Нет. Ответила она и тотчас добавила - если не хочешь идти в приют, то я тоже не пойду.               
- Почему? Удивился Марк.               
- Мне неприятно смотреть на то, как сжигают чучела живых ещё людей. Если многим не нравится император и его семья, отчего не свергнут их?               
- Это неравные силы - произнёс Марк, ещё ощущая, на своих ладонях руки Сьюзан.               
- Я знаю - тяжело вздохнула она - но иногда случается чудо.               

Они повернулись обратно и зашагали в сторону гостиницы. Марк нёс в руке зонт, под руку его взяла Сьюзан. Он ощущал её прикосновения, и чувствовал, как дрожит его рука, в которой он несёт зонт. И хоть дождь уже кончился, Марк, думавший только о своём спутнике, нёс в руке зонт и вглядывался в сумрачное небо. Луну загородили тучи, и дождь весь день то лил, то останавливался, то снова начинался, звёзд не было видно. Дул сильный, холодный ветер, и смущённая Сьюзан придерживала подол своего платья.               
Так они дошли до гостиницы, там зашли в лифт и поднялись на нужный им этаж. Марк открыл дверь номера и пропустил туда Сьюзан, зашёл следом за ней. Сьюзан удалилась в ванную комнату, Марк остался сидеть в гостиной. Он слышал, как шумит за окном разноцветная листва деревьев и как громыхает гром, как небо на куски разрезает золотистая молния. Дождя же, несмотря на всё это, не было.               
Юноша внимательно глядел в стеклянную балконную дверь, за которой бушевала непогода, и не услышал сразу голос Сьюзан, обращавшейся из ванной комнаты к нему.               
- Марк, прости, но ты не мог бы помочь мне снять платье. Просто волосы попали в молнию, а молния находиться на спине, так ты мне поможешь, Марк...               

Марк, услышав Сьюзан, тотчас вскочил с места. Два чувства боролись в нём. Одно из них навязывало ему зайти в ванную к Сьюзан, а другое, более смущённое, призывало его остаться сидеть на диване и не натворить глупостей. Но Марк не мог устоять перед таким предложением, он постучал сначала в дверь ванной комнаты, а потом вошёл. Он увидел стоящую перед зеркалом Сьюзан, которая мучилась с застёжкой. Марк подошёл к ней сзади и как можно аккуратнее попытался освободить локоны прелестного парика из молнии. Когда это ему удалось, Сьюзан сняла парик и надела его на голову манекена, стоящего на туалетном столике. Она попросила снова так и не решающегося уйти Марка – может, посмотришь, как раны от кнута на спине, видны ли ещё или нет, а может быть и вовсе там от них остались шрамы, только скажи правду. Предупредила Сьюзан. С её лица был уже снят макияж, и теперь без парика и макияжа, Марк мог видеть перед собой лишь молодого человека в женском платье. Но и он был так прекрасен!               
Марк дотронулся до застёжки. Он чувствовал, что его руки вспотели и трясутся, подобно в лихорадке. Он расстегнул молнию на платье и хотел, придерживая его одной рукой, другой осмотреть раны, но платье свалилось с худощавого Фреда.  Марк заметил под ним белоснежный корсет, один из тех, которых показывали в фильмах в позапрошлых столетиях по телевизору. Юноша, даже не смотря в зеркало, которое стояло перед ним и Фредом, развязал корсет и снял его со своего возлюбленного. Он не смог удержаться и посмотрел в зеркало, где отражался худой, прелестный юноша с каштановыми короткими волосами и с ныне такими игривыми глазами.               
Марк перевёл взгляд на спину Фреда. Многие до этого покрытые слоем застывшей крови шрамы исчезли, но пятеро из них, самых глубоких остались на прекрасном теле Фреда. Они покрылись кожей и теперь слегка выступали, напоминали следы от царапин кошки, очень сильной и жестокой кошки.               
Юноша сам не ожидал, как дотронулся до спины Фреда рукой, как провёл по ней, и как задрожал всем телом его возлюбленный. Марк посмотрел в зеркало, висящее перед ними, и уловил улыбку на розовых и таких нежных губах Фреда. Вдруг Фред отвернулся в сторону зеркала и повернулся к Марку. Он обвёл его шею руками, и долго целовал его в губы, руки Фреда стали постепенно спускаться ниже по телу Марка.               
- Подожди - вдруг отпрянул в сторону от Фреда Марк, тот удивлённо посмотрел на него, он обнимал Марка за пояс - что-то не так? Но ты же сам этого хотел...               
- Да, но мне кажется...               
- Что? Что я слишком испорчен? Да, конечно заниматься любовью после трёх месяцев знакомства, это не по-дворянски...Смущённо произнёс Фред, и хотел уже отойти от Марка, как тот крепче его прижал к себе.               
- Не в этом дело, просто раньше мне казалось, что ты не любишь меня, относишься как к маленькому мальчишке...               
- Что за вздор? Фред стал медленно расстёгивать пуговицы на рубашке Марка.               
- Так это неправда? Прошептал Марк.               
- А разве такой вздор может быть правдой? Ласково произнёс Фред, расстёгивая последнюю пуговицу на рубашке Марка.               
- Но, тогда знай, что я девственник. Смущённо произнёс Марк.               
- Ну, что ж...Это я учту...Идём...               
Фред нежно взял руку Марка и, положив её себе чуть ниже пояса, провёл Марка в спальню. Дверь за ними затворилась...