Дор. Истоки. Глава XXXlV

     Алан Флинн уже полчаса наблюдал из-за мусорного бака, из которого высыпались наваленные с горой дурнопахнущие объедки и мокрый картон, за неприметным человечком в спортивном костюме, который то заходил в магазин, то выходил из него, нервно вертя в руках коммуникатор. Человечек был пришлый и слегка напоминал жмура-трепача, которого они с Сублиматом грохнули по-тихому. Человечек явно подозревал, что его предшественник плохо кончил, вот и болтался по переулку, не зная, куда направить лыжи. Машина у него была такая же неприметная, серого цвета, заляпанная грязью, но тут Флинн только криво улыбался. Грязь словно специально набрасывали на дверцы и капот, уж Мозг-то знал, как выглядит машина после поездки по хлюпающим лужам южного сателлита. Он тихо, не дыша, отключив все подсветки, снимал из-за бака этого человечка, мысленно матерясь на слабенький, почти ничего не ловящий микрофон. Человек снова зашёл в магазин, и тут Алану Флинну наконец улыбнулась удача. Сквозь мутные стеклянные дверцы было видно, что охранникам магазина надоел странный, ничего не покупающий клиент, и они затеяли с ним выяснение отношений. "Хотя бы десять минут его промурыжьте, братки," — прошептал Флинн и, пригнувшись, как при обстреле, шустро метнулся к автомобилю. Номера были сателлитские, но Мозг, насмотревшийся на угнанные тачки с перебитыми номерами, мог дать гарантию, что металлические бляшки были привинчены буквально на днях. Мозг незаметно фотографировал автомобиль, стараясь, чтобы в кадр попали фальшивые номера. "Под нашего косишь... эх ты, луковка, лежать тебе, походу, рядом с твоим дружком..." Он, собрав курткой всю грязь, прополз под автомобиль, пытаясь дотянуться до изнанки заднего крыла, где можно было найти настоящий номер с кодом. Мозг нашарил пальцами выбитые в металле цифры и несколько раз сфотографировал их с выключенным звуком. На дисплее высветились пять цифр, и первая была "один".
"Вот это фарт... Неужели Череп прав, и у нас тут затевается вечеринка с блэкджеком и шлюхами..." Он услышал звук шагов и хлопок закрывающейся дверцы и судорожно выкатился из-под машины, уткнувшись лицом в грязную землю.
"Господи, одна пьянь кругом", — услышал он брезгливый шёпот, и автомобиль тронулся с места.
"Я-то пьянь, а вот ты покойничек", — сообщил вслед удалявшейся машине Алан Флинн. В его коммуникаторе осталась и видеозапись с мордой незнакомца, и фото его настоящих номеров. Мозг отряхнулся и направился в одно-единственное место, где он мог получить всю информацию об интересующих его цифрах.

— Из помойки, что ли, вылез? — Бармен "Карданного вала" смотрел и брезгливо кривился. — Чё припёрся?
— Базу дай, — Флинну были побоку все комментарии Найджела, — на пару сек.
— Приболел? Схренали я тебе должен базу давать? Это денег стоит.
Мозг швырнул на стойку несколько смятых купюр. Найджел пересчитал их и заржал:
— За такие бабки я тебе её издали покажу.
— Плюс то, что я свидетельствовал за тебя в суде месяц назад. Тебя ведь только из-за моего трёпа не посадили, я ихнему прокурору весь мозг вынес. Ты ещё клялся, что, мол, мы теперь братья навеки, забыл, да?
Найджел сплюнул на пол. Подумаешь, поддельный алкоголь, надолго бы не упекли, а быть кому-то должным Найджел Оттер не любил. Хотя Мозг тогда знатно распинался в суде, по всему выходило, что Найджела грязно подставили, привезя вместо чистых бутылок контрафакт. Бармена отпустили, влепив нехилый штраф, но кутузки он сумел избежать. Во многом благодаря Алану Флинну.
— Иди сюда, за стойку. На пол сядь, не отсвечивай. Ты с чем связался, что тебе моя база нужна?
— Хочу одну машинку пробить. Если выгорит, я неделю буду весь твой клоповник поить за свои деньги. И с тобой за базу расплачусь. Я не крыса.
Найджел Оттер полез куда-то вглубь бутылок с яркими этикетками и вытащил микрокарточку. Малютка меньше ногтя на мизинце вмещала в себя все зарегистрированные в Ойкумене автомобили. База приносила Найджелу доход, сравнимый с работой самого бара. Мозг засунул её в свой коммуникатор и начал нервно пролистывать пальцем колонки цифр. Прокрутив базу до конца, он скрипнул зубами, а потом перешёл в начало, и вот тут неожиданно громко икнул. Найджел резко обернулся:
— Сказал, не отсвечивай! Нашёл, что хотел?
— Нашёл, — Алан сделал скриншот, вытащил карточку и отдал её бармену, — с меня причитается. — Он вышел из-за стойки и сел на высокий табурет. — Налей. До краёв.
Оттер покосился на худосочного парня с парой выбитых зубов и неровным шрамом на подбородке. Во что бы там Мозг не ввязался, его, Найджела, дело — не встревать почём зря. После разгрома "Тарантулов" Мозг не прибился ни к одной группировке, став эдаким волком-одиночкой, непонятно как выживающим среди всеобщего хаоса. Но Мозг есть Мозг, он самолично мог проворачивать аферы, которые никому другому бы и в голову не пришли. Единственное, что выбешивало Алана до пены во рту, это упоминание Черепа. Флинн до сих пор помнил хруст рёбер Бабуина под тяжёлой подошвой и всё то, что было потом. Об этом он никому не рассказывал даже по большой пьяни.

— О! — Алан вдруг заулыбался так мерзко, что Найджел против воли проследил за его взглядом. — А вот и мой клиент. Налей ему за мой счёт и заткни уши.
— Слышь, ты границы видишь вообще? Это что за хер с ушами? Я его не знаю.
— И я не знаю, но сейчас познакомлюсь. Стукач это, Оттер, крыса... Опасная крыса... Уши заткни. Помнишь, за что по первому параграфу сажают?
Оттер отшатнулся.
— Вконец охренел? Забирай своего выродка и вали отсюда! Только этого мне не хватало...
Мозг перегнулся через стойку. Пальцы сами нашаривали в кармане кастет.
— Я сказал. Налей. Этому. За мой счёт. И. Углубись. В свои склянки. Это моё дело.
Оттер сплюнул второй раз, вытащил из холодильника запотевшую бутылку и чуть ли не швырнул Мозгу:
— Я тебе всё припомню, мразь. Наведёшь сюда полицию, тебя мама родная не узнает.
— Мне так страшно, что аж боюсь. Я, чтоб ты знал, о нас всех забочусь. Я этого типа неделю выслеживал. И сейчас он это поймёт, но не простит. Отвали в угол.

     К стойке подошёл уже знакомый Алану человек в спортивном костюме. Ему явно не нравилось ни место, ни окружение, он чувствовал себя не в своей тарелке, но приказ есть приказ. "Истоки" должны проникнуть и в эти покинутые богом места. Он сел на табурет и с удивлением обнаружил рядом с собой уже открытую бутылку, которую ему пододвинул тощий белобрысый тип с изуродованным подбородком.
— Здорово, пришлый. Как звать?
— А ты кто? — Адепт не ожидал такого развития событий.
— Собутыльник твой. Здесь культурное место, люди, когда пьют, обычно знают, с кем. — Мозг судорожно вспоминал, как с ним разговаривал Череп после всех мордобоев, и пытался копировать его манеру. —  Я Мозг. Ты кто?
Мужчина молчал, не понимая, чего от него хочет этот неприятный субъект. Мозг отхлебнул пива и скрипуче рассмеялся:
— А ты не Мозг. Иначе не припёрся бы сюда. Хочешь, я всю твою речь расскажу? У нас тут мерзость, ад и сателлит, живём как крысы и чуть ли крыс не едим. Нас всё устраивает. Мы бордюр видим. А те, кто не видит, думает, что можно красиво спеть, и дурачки сателлитские за вами гуськом потянутся. Ты, браток, малость попутал. Здесь никому проблемы не нужны. А ты проблема. Я такие уже решал.
Мужчина слегка отодвинулся, не притронувшись к пиву. Этот омерзительного вида гопник рассказывал то, что должен был рассказывать он, адепт "Истоков". Адепту вдруг вспомнилось, что предыдущий неофит так и не вернулся из этих трущоб. А парень со шрамом смотрел пристально и улыбался, светя дырами в челюсти.
— Твоя будущность, браток, проста и прекрасна. Ты отсюда не выйдешь. Как только я вслух скажу, что ваши недоумки призывают идти за Грань, тебя порешат здесь же, а я буду смотреть. Пей, это твоя последняя бутылка.
Адепт побледнел. Откуда щербатый мог знать об "Истоках", было непонятно, но ситуация осложнилась и резко. Здешний народ закостенел в свой крысиной возне, и слушать слово божье не намерен вовсе, но адепт всё же решился. Никто не говорил, что здесь будет легко.
— Я не понимаю, с чего ты это взял. Я даже слова сказать не успел.
— То есть, то, что я сказал, тебя не удивляет. Не удивляет, что я знаю о придурках, что полируют мозги о Внешнем мире. Ты, браток, убогий, раз думаешь, что здесь можно толкать такие речи. А ещё машина у тебя знатная. Ты б её мыл иногда.
Адепту всё происходящее не нравилось категорически, но следующие слова гопника заставили его нервно вытаращиться.
— Ты о "Красном отделе" слышал? Вас пасут сверху и смотрят на вас в бинокль. Твой друган не слушал умных дядей и теперь он хавчик для крыс. И ты будешь. Даже если вызовешь полицию, ты не жилец. И ты всё прекрасно понимаешь. Ты тут чужой, тебя никто не знает. Никто за тебя впрягаться не будет. Твоим святошам побоку, как ты сдохнешь: здесь или во Внешнем мире. Ты расходный, браток. Так что вали отсюда по-хорошему. Ещё пять минут я буду добрым. Потом я тебя убью.
Адепт встал и тихо сказал, приблизив лицо к щербатой улыбке:
— Вы просто не понимаете, от чего отказываетесь. Хотите жить в грязи, не видя даже лучика света? Хотите всю жизнь провести, ни разу не сделав кому-нибудь добра? Хотите остаться в Содоме, не веря в милосердие господа?..
— Чудной ты, — вздохнул Мозг, вынимая кастет, — я предупреждал.
Найджел Оттер только зубами скрипнул, когда незнакомец рухнул лицом на стойку, заливая поверхность кровью пополам с выбитыми зубами. Алан прицелился и одним ударом пробил висок. Никому в полупустом "Карданном вале" не было до этого дела.
— Ты ничего не видел, — Мозг взял за шкирку обмякшее тело и потащил к пожарному выходу, — уборку тоже включишь в счёт.
— Другого места не нашёл, — злобно прошипел бармен. — Твоё счастье, что сейчас тут почти никого.
— Я тебя от пожизненного спас, луковка. И тебя, и твоих посетителей. А меня ты не видел уже месяц как. Ясно? Первый параграф не шутки.

*    *    *

     Он втащил неожиданно тяжёлое тело в автомобиль с перебитыми номерами и решил двигать к свалке металлолома на задворках сателлита. Адепт с залитой кровью головой был без сознания, но, кажется, не сдох. Хрен с ним, решил Алан, если придёт в себя, трижды подумает перед тем, как соваться в сатик. Мозг обмотал ладони тряпками с заднего сиденья и на небольшой скорости выехал из переулка, где находился "Карданный вал". Бросив машину посреди ржавого, разваливающегося на куски железного хлама, он аккуратно слил всё горючее, протёр тряпкой любые места, к которым мог прикоснуться, и вынул коммуникатор.

— Стайн.
— Это я, — Мозг неосознанно перешёл на полушёпот, — Мозг.
— А. — Голос у Черепа был какой-то странный. — Что-то нарыл?
— Что-то! — передразнил Алан, у которого в реальности сердце выпрыгивало из груди. — Те... Вам интересно будет. Про трепача.
— Как будто это сможет меня удивить, — раздался вздох на том конце. — Ну говори.
— Я заснял его, на видео. Фасом и профилем. И машину его заснял. С перебитыми номерами. Только эти лошки не знают, что перебивать надо всё, а не только то, что видно.
— Можешь не распыляться. — Дор казалось, был безмерно утомлён. История всегда повторяется в виде фарса. — Я и так знаю, что ты скажешь. Настоящие номера принадлежат министерству специальных служб.
— С чего это? — неподдельно удивился Алан Флинн. — Нифига. Я по базе пробил, в "Кардане", там всё чётко. Нифига это не ваши спецы. Ваще не они.
На том конце воцарилось молчание. Через мучительно долгие две минуты Дор тихо сказал:
— Сейчас же ко мне в Отдел. Тебя пропустят. Чип просветят и пропустят. Исполнять.

*    *    *

     Алан Флинн, поминутно озираясь, подошёл к зданию со шпилем и неловко замер, переминаясь с ноги на ногу. Его восемь раз останавливал патруль, и только тонкий шрам у локтя и упоминание капитана останавливали стражей порядка. Мозг поминутно сверялся с картой, боясь заблудиться в этом царстве небоскрёбов, сверкающих вывесок, чистых тротуаров и людей, глядящих на него с брезгливым недоумением. На косые взгляды Флинну было плевать, а вот то, что полицейские чуть не отобрали его кастет, — совсем наоборот. У проходной он нервно выкурил две сигареты подряд и подошёл к охраннику:
— Мне к капитану.
— Ага, — кивнул охранник, — ждёт он тебя, как же. Вали отсюда, не топчись тут. От тебя несёт, как от помойки.
— Мне к капитану, — злобно повторил Флинн, — он сам сказал. Сказал, чип глянете и пропустите, на, зырь. — Он вытащил левую руку из рукава куртки и сунул под нос рядовому. Тот поморщился, но достал сканер. Трубочка что-то пропищала, и охранник буркнул:
— На лифте на самый верх. Там одна дверь. И с чего ты, отребье, понадобился капитану?
— Видать, поценнее тебя буду, — сообщил Мозг, надевая замызганную куртку, — от души, браток. — И улыбнулся во все свои выбитые зубы.

*    *    *

     Дор во все глаза смотрел на своего бывшего кореша, который, в свою очередь, таращился по сторонам бегающими глазками. Наконец он подошёл к столу капитана.
— Ну вот он я. Чё, по телефону нельзя было порешать?
— Нельзя, — отрезал Дор, — давай, выкладывай.
Флинн на автомате сплюнул и вытащил коммуникатор. Через секунду Дор цапнул его и подключил к настенной панели. Мгновение — и на экране появилась запись.
— Это вот этот... трепач, — комментировал Мозг, тыча пальцем в изображение, — я его из-за мусорки снимал. Вся физия как на ладони, тока щас он малость пострадал. Зубов пять посеял по оплошности.
— Ты с ним говорил?
— Ну. В "Карданном". Так, жмура-то участь ничему не учит, всё по накатанной шпарят, как лохи.
— И что он сказал?
— А ничё. Это я говорил ему, как у нас тут к таким за счёт заведения. Да он лох, не просёк, что я таких уже успокаивал. Вякнуть и не успел-то, я ему говорилку исправил. Тока когда я сказал, типа, знаю, чё он гнать будет, этот не удивился нифига. Начал про свет господень... ну и отправился к своему свету.
— Твою мать, Флинн, ты что, второго замочил? Я тебя за этим отправлял? Ты же сейчас прямо отсюда в камеру отправишься.
— Живой он, — огрызнулся Мозг, — башка с дыркой, но живой. Я, знае...те ли, тоже бить умею. Очухается. Я его на свалке оставил вместе с тачкой, пусть сам выбирается. А тачка знатная. Вот, — Флинн переключил воспроизведение, — номерочки-то вот они. Я за ними ему под колёса лазил по грязи, смазки налакался, этот хрен меня чуть не задавил. Вот, от души. Любуйтесь.
Дор молча смотрел на чуть смазанные от неудобного угла съёмки пять цифр, беспощадно подтверждающих настоящую принадлежность автомобиля. Смотрел и не мог поверить, что Алан Флинн, гопник из сателлита, одним нажатием на кнопку сделал больше, чем все подчинённые Дора Стайна вместе взятые. Дор обернулся к Мозгу.
— Сейчас пойдёшь со мной. Не рыпаться! Сначала в карантинный, примешь душ. Ты как из мусоросборника вылез. Потом в секретариат, получишь свою премию. Я тебе говорил, будешь нормально работать, получишь приз.
— Сколько? — Мозгу были фиолетовы все разглагольствования Черепа, такого непривычного в строгом костюме и галстуке, но мимо денег Алан Флинн не проходил никогда.
— Пятнадцать тысяч. — У Флинна отвалилась челюсть.
— Далее. — Дор был собран и серьёзен, как никогда. — Получишь деньги, тебя отвезут на конспиративную квартиру. Это в Центре. Будешь там сидеть тихо, наружу не сметь. Ты мой джокер, один против всей колоды. Ты сам не понял, что принёс. И твоя жизнь представляет для меня большую ценность. Так что покантуешься в красивой хате со всеми удобствами, там жратвы на месяц, телек, джакузи, все дела, чтобы ты сидел и не отсвечивал. Только в сеть не выходи, это опасно. Если я говорю "опасно", значит, это так и есть. Понял? В свою берлогу вернёшься, когда устаканится всё. Ты мой самый козырный свидетель. Я ради такого дела прикажу закрыть все твои судимости, выйдешь розовеньким, как младенец. Усёк, Мозг?
Мозг недоверчиво пялился на капитана. По всему выходило, что цифры на машине и впрямь были ценной информацией, хотя и так понятно... Алан ещё раз попробовал сплюнуть, но получил ощутимый тычок в рёбра.
— Ты в приличном месте, упырь. Пошли. И учти. Ты будешь свидетельствовать обо всём, что видел, слышал, что снимал и фотографировал. Ты будешь свидетельствовать на самом верху. Не вздумай юлить. "Альфу" я не отменял.
Мозг подумал и кивнул. За пятнадцать тысяч он будет свидетельствовать перед самим господом богом и ни разу не запнётся. Он поднял взгляд на капитана.
— Слышь...те. А девочки там будут? Ну, на этой конспри... на хате этой?
— Будут, — Дор набирал секретариат, — ты таких в жизни не трахал. Смотри, не просади всё разом, у мадам Дианы цены для знатоков. У тебя, Мозг, там всё будет, кроме сети и свободы передвижения. Ничего, потерпишь. И девочек тебе подгоню, сам вылезать из койки не захочешь. А теперь пошли, у меня скоро глаза заслезятся.

     Всё то время, что Алан Флинн плескался под струями воды с антисептиком, что-то распевая в душевой, Дор мучительно соображал, как быть. Да, Мозг вручил ему главный, но единственный козырь. Один джокер против всей колоды. Дор решил никого не посвящать в это дело, кроме Альда, не обнадёживать понапрасну. Сам Дор Стайн не верил в совпадения и не был фаталистом, а посему предпочёл действовать по первоначальному плану. Мозга отвезут на секретную квартиру, где он будет ждать вызова, развлекаясь по полной программе, а капитан, устроив все дела, отправится туда, где всё и закончится, если верить спутанному Саиному сну. В министерство специальных служб, на аудиенцию к государственному канцлеру.

*    *    *

— Если я не вернусь, — Дор смотрел Альду Диру в глаза, — если я не вернусь в течение суток, примете руководство бригадой на себя вплоть до назначения нового командира. Вот приказ, ознакомьтесь.
Дир даже не посмотрел на мигающий планшет. Лицо вербовщика выражало самую причудливую гамму эмоций.
— Вы же не думаете...
— Сто к одному, что меня арестуют прямо в кабинете канцлера. Дир, вы сами прекрасно понимаете, что за такие обвинения меня снимут с должности прямо там, на глазах у Гарта, Гарт же и снимет. Отправит обратно в сателлит с запретом занимать какие-либо посты в спецслужбах, это в лучшем случае. Поэтому готовьтесь принимать дела. Думаю, он обойдётся моим арестом, не тронув вас. Вы всего лишь исполняли мои приказы.
— У вас доказательства...
— Я провёл три независимые экспертизы, чтобы удостоверить подлинность снимков и видеозаписи. Моё главное доказательство сидит на конспиративной квартире, глушит пиво, смотрит футбол и трахает лучших девочек Дианы. Я сделал всё, чтобы этот парень носа наружу не казал. Это мой последний шанс. Я даже вам не говорю, где он сидит.
— Алан Флинн?
— Он самый. Теперь следующее. Отрядите Кайта и кого-нибудь ещё арестовать Стейна Амбиса. Лучше ночью, когда он будет дома. Поместить в камеру, допросов не проводить, не пытать, просто изолировать его от общества. Устройте очную ставку с Беллой Райт, она должна подтвердить, что именно Амбис её завербовал. Это наш второй джокер на тот случай, если Гарт отправит меня в отставку или под арест. Если это случится, проводите ментальный взлом не задумываясь. Подключайте Трея, Фроста, кого хотите. Но выведите... выведите его покровителя на чистую воду.
— Так точно, — кивнул Дир, уже окончательно взяв себя в руки, — но взлом я санкционирую только в том случае, если вы не вернётесь. Я, знаете ли, чрезвычайно мстительный человек.
— Впервые рад это слышать. И последнее. В случае моего ареста вы отвечаете за безопасность моей жены. Вы лично, головой. Вы спасли ей жизнь один раз, придётся продолжать.
— Простите, господин капитан, но это... невозможно...
— Невозможно спать на потолке, а вы будете ограждать Саю от всех опасностей. К сожалению, она моя жена и может пострадать только на основании этого. Дир, это моя единственная к вам просьба. Просьба, не приказ. Я не могу допустить, чтобы с Саей ещё раз что-нибудь произошло. С этим покончили. Пока никого не ставьте в известность о моём визите в министерство. Паники тут только не хватало. Ладно... — Дор помолчал. — На всякий случай, прощайте.
— Прощайте, господин капитан, — Дир словно во сне находился, не понимая, что он тут делает и почему произносит эти фразы, — для меня было честью служить под вашим началом.

     Автомобиль с красными номерами медленно отъехал от здания бригады и направился в самый центр правительственного квартала. Альд Дир смотрел ему вслед, выйдя из проходной, курил и понятия не имел, как он сможет зайти обратно.

*    *    *

— Господин капитан? Канцлер назначил вам встречу? — Кларк, референт канцлера, был подтянутым малым с военной выправкой, стреляющий с обеих рук. До работы в министерстве он служил в особом отряде полиции.
— Канцлер распорядился пропускать меня в любое время.
— Да, но...
— Его нет на месте? Хорошо, скажите, когда он будет, я подъеду.
— Он на месте, господин капитан... я опасаюсь, он не в настроении...
— Я тоже. Пропустите. У меня дело государственной важности, иначе я бы не стал настаивать.
Референт незаметно скривился и нажал кнопку интеркома. Через секунду из динамика донеслось отрывистое: "Пропустить".

     Дор вошёл в просторный кабинет с белыми стенами и замер, столкнувшись с бесконечно усталыми светло-карими глазами. Канцлер, казалось, неделю не спал, его лоб прорезала глубокая морщина, а под глазами залегли синие круги. Пиджак висел на спинке стула, а рубашка была расстёгнута наполовину и министерский галстук скользил по смуглой коже. Канцлер посмотрел на капитана, на одно мгновение скосив взгляд на кейс в его руке, и тихо произнёс:
— Всё-таки пришёл. И самоотвод тебе не указ. Ну что ж, говори, раз явился.
— Господин канцлер, — Из головы Дора почему-то враз вылетели все слова, — Я... Самоотвод ни при чём. Я... пришёл... предоставить доказательства вашего непосредственного участия в... событиях последних недель... включая покушение на мою жену и координацию деятельности "Истоков"...
— Ты знаешь, что я могу прямо здесь отрешить тебя от должности в связи с внезапной утратой доверия?
— Так точно, — кивнул Дор, — на этот случай я подписал приказ, по которому мои полномочия переходят к Альду Диру вплоть до назначения нового командования.
— Значит, знал, на что идёшь. — Гарт вышел из-за стола и приблизился к Дору почти вплотную, так, что стали видны морщинки вокруг глаз и пробивающаяся щетина. — Знал и всё равно пришёл. Узнаю, моя школа. Дор, зачем тебе это? Куда ты ввязываешься, я же пытался тебя хоть как-то оградить от этой дряни, хотя Дир и тут подсуетился быстрее и уговорил тебя взять самоотвод. Куда ты лезешь? Твоя "справедливость" только приблизит тебя к аресту. Оставь кейс и уходи. Дело "Истоков" будет закрыто. И ты сохранишь свободу и жизнь.
— Я приносил присягу. Моя задача защищать жителей Ойкумены. "Истоки" это яд, и уже есть первые жертвы. — Дор говорил, чувствуя, как внутри разливается дымный холод, словно в грудь ему засунули кусок сухого льда. И только страха он не испытывал, с первых же слов приняв два равновеликих шанса: на отрешение и на то, что его джокер всё-таки выстрелит. — Погиб водитель, который спровоцировал аварию с Саей. Погиб шофёр Саи, мой человек. Погиб адепт, которого зарезали в южном сателлите, а второй при смерти. Погибли радиотехник с причала и старший библиотекарь. Моя жена до сих пор в медблоке. У Альда Дира ожоги рук вплоть до плеч, когда он вытаскивал Саю из горящей машины. Ваши "Истоки" ещё не дошли до солончака, а люди уже умирают. И я хочу спросить только одно: зачем?
— Во многих знаниях многия печали, — сообщил Гарт, — но ты же умный парень. Ты сам догадаешься. И я прикажу тебя арестовать.
— Власть, — Дор говорил, и звук его голоса доносился словно из бочки, так сильно у него заложило уши. — Власть. Всегда и только власть. Неужели и вас она не пощадила? Господи! Кабмин у вас под каблуком, премьера чуть ли не вслух называют "карманным", но ведь вам и этого мало. Но зачем?! Зачем вам понадобились "Истоки"?!
Рифус Гарт вынул планшет и показал Дору.
— Приказ о твоём отрешении. Осталось поставить подпись. Но мне интересны твои "доказательства". Ты ведь для чего-то их собирал.
— Да, собирал. Вот. — Дор открыл кейс и на стол канцлеру высыпалась стопка документов.
— Бумаги?! — Рифус Гарт не смог скрыть своего удивления.
— Да, бумаги. Оригинальные документы я спрятал до лучших времён. Вот, пожалуйста. "Истоки". Только вы могли написать проповедникам речи, в которых так подробно и красиво описывается Внешний мир, потому что вы там были раз пятьдесят. Вы "М+" и чувствуете его красоту, а не смертоносность. Только вы, я и премьер имеем доступ к засекреченным отделам Государственной библиотеки, где хранятся упоминания о событиях двухсотпятидесятилетней давности. Община "Лесное утро", первая и до сегодняшнего дня последняя попытка исхода во Внешний мир. Оттуда вы и почерпнули принцип действия секты. Далее, — Дор порылся в бумагах. — взлом "Гипноса". Вы в курсе процессов, происходящих при погружениях, ваша жена сама призналась мне, что очень подробно рассказывала вам, как устроен "Гипнос", хвасталась успехами ещё в вашу бытность командиром особой бригады. Вы наняли хакера, который влез в рассекреченную часть программы и поменял там, что смог. Полного успеха он не достиг, но погружение сорвалось. Тот же хакер удалил данные о вашем визите в Государственную библиотеку. Именно вы организовывали покушение на мою жену с целью вывести Отдел из игры. Но здесь вмешался случай. — Дор выудил трёхмерную схему ДТП. — Водитель автомобиля без номеров должен был просто припугнуть Саю, заставив сержанта Милна свалиться в кювет. Но рядом внезапно выскочил Дир на своём кабриолете, и чтобы избежать столкновения с ним, ваш водитель в итоге совершил лобовое столкновение с машиной Саи. Как результат двое погибших, одна раненая и Дир с сожжёнными руками и спиной. Это ваша работа. Автомобиль принадлежит министерству, и был совсем недавно списан и продан Лайолу Красту, профессиональному водителю. Это ваша работа, потому что вы не стали бы убивать Саю. Вы хотели припугнуть и её, и меня. Дир умолял меня взять самоотвод, чтобы избежать следующих покушений, а сам в это время рыл землю носом в поисках доказательств.
— Это очень интересно, — Гарт перебирал пальцами документы, — но ты спрашивал "зачем". Ну и зачем мне столь хитроумная многоходовка, а? Секта, покушение, трамвайчики твои водные, рехнуться можно. Думаешь, государственному канцлеру делать нечего, как организовывать религиозный культ? Мне правда интересно, Дор.
— Чтобы свергнуть премьера, разумеется, — пожал плечами Дор, — для этого вы организовали истерику в прессе, подрывающую доверие к власти. Вы бы прикрыли "Истоки" лично и громко, показав, что премьер не только не способен контролировать ситуацию в стране, но его правление ознаменовалось таким неслыханным демаршем, как зарождение самой деструктивной из возможных сект. Я обвиняю вас в подготовке госпереворота со свержением нынешнего правительства, господин государственный канцлер.
Гарт молча черкнул подпись в приказе об отрешении, но почему-то не отправил в канцелярию.
— А ты цепкий мальчик, — прошептал он одними губами, — мне будет так тебя не хватать. Хотя... Я не отослал приказ. Ты можешь ещё сохранить своё место. Если перейдёшь на нужную сторону. Разделишь, так сказать, всю тяжесть дел революционных. Потому что я добра не забываю. Как, впрочем, и зла.
— Вы признаётесь в попытке свержения премьера?! — Дор ушам не верил. Это было невозможно, немыслимо... он до последнего надеялся, что все его доказательства суть плод воспалённого воображения... мешок косвенных улик и ни одной прямой... но у него ещё был джокер. Один против всей колоды.
— Ты же сам всё мне расписал и разложил по полочкам. Ты говорил про власть... ты не знаешь, что такое власть. Не знаешь, ты просто идеалист, считающий, что стоит очистить Ойкумену от всякого рода правонарушителей, как тут же наступит мир и процветание. Ты мог бы и дальше жить в этом прекрасном мирке. Но, боюсь, наши пути всё же расходятся. Тебе не будет места в новой Ойкумене.
— Прежде чем вы отправите приказ в канцелярию, — Дор почему-то успокоился окончательно, и даже шрамы перестали чесаться, — я хочу представить последнее доказательство.
— Хоть двадцать. Твоё слово против моего ничто.
— Это не моё слово. Это слово Алана Флинна, гопника из южного сателлита, моего личного информатора, неподотчётного даже Альду Диру. Это он убил вашего первого адепта в баре "Ножницы". И он же искалечил второго, в "Карданном вале", забегаловке для ребят из ближайших автосервисов. Алан Флинн заснял на видео адепта "Истоков" и обфотографировал его автомобиль. Со всех сторон. Включая изнанку заднего крыла.
— Рад за него. Надеюсь, он отбывает срок за свои преступления.
— Он трахает девочек Дианы и лакает казённое пиво. Потому что подлинные номера машины адепта начинаются на единицу. Этот автомобиль не из парка министерства. Это машина из автопарка премьера. — Дор положил на стол несколько фото автомобиля в разных ракурсах, включая выбитые в металле пять цифр. — Мне правда жаль. 
Гарт повертел фотографии и тихонько рассмеялся.
— Качественная подделка. Даже в сателлите уже научились.
— У меня с собой три экспертных заключения, — Дор разложил веером документы с печатями, — подтверждающие подлинность снимков и видеозаписи. Одно из специализированной лаборатории Института, одно из центрального экспертного управления и одно из частной лаборатории "Визикс". Спецы изучили снимки попиксельно и пришли к единогласному выводу: фото подлинные.
— Вот ведь у тебя зуд в жопе. Что мне до твоих снимков и до твоих дружков-информаторов. Ты ведь, кажется, утверждаешь, что я собираюсь устроить госпереворот и дискредитировать премьер-министра. Причём помогать мне в этом не намерен. Так и шёл бы прямиком к премьеру со своими картинками. Он бы оценил.
— Ага, — сказал Дор, — только всё наоборот. Это не вы пытаетесь скинуть премьера и занять главный руководящий пост в Ойкумене. Это премьер хочет свалить вас моими руками. Только хрен ему.

*    *    *

     В кабинете с белыми стенами и столом с дурацким мраморным пресс-папье воцарилось странное, тяжёлое, вибрирующее молчание. Дор знал, что в любую секунду канцлер отправит приказ на регистрацию, после чего Дор Стайн станет обычным гражданским без права ношения оружия, а, возможно, и обвиняемым по статье "Измена Родине". Он ждал, прощаясь мысленно с Саей, с Сидом и Нортом, даже с Альдом Диром, который так странно и так внезапно открылся с новой, неожиданной стороны. Он прощался со своим кабинетом, с "Томагавком", со Внешним миром. Дор Стайн попрощался со всей своей двадцатипятилетней, такой недолгой жизнью и поднял глаза на канцлера. Тот улыбался.

— Я всегда знал, что ты ушлый, наглый и упёртый тип. Я сам тебя таким вырастил. Что ж, мои поздравления. Я уж было начал опасаться, что ты и впрямь поверил во всю ту чушь, которую порол тут сорок минут, кидаясь бумажками.
— То есть... — У Дора внезапно отнялся язык. — Вы... что же...
— Ты же сам не верил до конца в свои "доказательства". Почему?
— Я не ослик, которого можно водить по кругу, помахивая перед носом морковкой, — капитан выпрямился во весь рост, ощутив странный, пульсирующий изнутри кураж, кураж, который он не мог объяснить Альду Диру, да вообще никому, — я действующий офицер и занимаю руководящую должность в "Красном отделе". Я не заглатываю наживки, которые мне так любезно раскладывают в надежде, что я попадусь в ловушку. Я не верю в сложные цепи совпадений, будто бы ниоткуда выныривающих доказательств и прочей лабуды. Эта система была столь сложно устроена, что оставалось только ждать косяка. Чем больше наворотов, тем вероятнее прокол в самом неожиданном месте. Никто не воспринимает всерьёз южный сателлит, считая его обитателей говорящими приматами без единой извилины. Именно в сателлите и случились оба инцидента, и даже после первого та команда не изменила алгоритма. Они даже не озаботились перебить номера по всей машине. Откуда им было знать, что Алан Флинн за свою жизнь видел угнанных и перебитых тачек больше, чем вы штырьков. Никто не воспринимает всерьёз южный сателлит, а надо бы. Хотя бы потому, что я сам оттуда.



Продолжение: http://www.proza.ru/2017/08/07/160