Смерть в плену

1. Напомним, что после поражения в войне в 1815 году Наполеон был сослан на остров Святой Елены, где спустя шесть лет умер в возрасте 52 лет.Согласно результатам вскрытия, проведённого вскоре, причиной смерти стал рак желудка. Однако после того, как в 1961 году в волосах Наполеона был обнаружен мышьяк, начали распространяться слухи об отравлении. Это убийство было выгодно многим: оно могло предотвратить побег Бонапарта с острова, и его дальнейшую политическую активность.Однако если верить результатам нового комплексного исследования, в котором были собраны самые разнообразные данные (результаты вскрытия, воспоминания наполеоновских медиков, описания очевидцев, а также истории заболеваний членов семьи), картина болезни Наполеона не была связана с отравлением. Комбинируя эту информацию с современными медицинскими данными, учёные сказали, что непосредственной причиной смерти было желудочное кровотечение. По их данным, речь идёт об окончательном диагнозе.Согласно задокументированным данным вскрытия, у Бонапарта обнаружили две язвы желудка, одна из которых оказалась сквозной и достигала печени. Джента и его коллеги изучили особенности современных снимков 50 язв и 50 опухолей и сравнили их с описанием язв Наполеона. Исследователи пришли к выводу, что язвы Наполеона были вызваны раковой опухолью. По словам участников работы, на это указывает уже размер одной язвы – около 10 сантиметров.

Как считает доктор Джента, даже если бы Наполеона выпустили с острова или он бежал бы оттуда, то тяжёлое состояние не дало бы ему возможности как-то повлиять на ход истории. «Даже при использовании современной сложной хирургической техники и химиотерапии пациенты с раком желудка такой степени, как у Наполеона, имеют плохой прогноз, – говорит исследователь. — Даже если бы его лечили сейчас, то он всё равно скончался бы в течение года».Также опираясь на анализ генетического материала, учёные опровергли давнее, но малораспространённое мнение о том, что у Наполеона могла быть наследственная форма рака желудка. По их утверждению, существенную роль в развитии заболевания полководца сыграл недостаток свежих фруктов и овощей и изобилие солёных консервов – провизии, часто использовавшейся во время длительных военных кампаний.

Язва, как теперь известно,— заболевание нервного характера. Униженное состояние пленника, невозможность иметь рядом близких людей для человека, познавшего величие высшей славы, почести всей покоренной Европы, было равносильно смерти. Император сильно нервничал, но не показывал никому своего состояния. Его болезнь — это нервное истощение из-за утраты своего величия. Помочь ему не мог никто. От квалифицированных врачей англичане избавились. Наполеон был обречен. Он понимал, что англичане добивались приближения его смерти, хотели побыстрее избавиться от него как от живого, так и мертвого. Противопоставить что-либо этому император был бессилен.Заметное ухудшение здоровья Наполеона наступило после того, как губернатор назначил при нем главным врачом англичанина, полкового хирурга Арчибальда Арнотта. Наступил май 1821 года. Бегло обследовав состояние больного, Арнотт не нашел ничего опасного и решил давать ему слабительное каломель — хлористую ртуть. С медицинской точки зрения это была совершенно ненужная и вредная мера. Наполеон категорически воспротивился. Он не хотел видеть этого английского врача, не хотел принимать от него лекарства. Тогда лекарство стали подмешивать в подсахаренную воду для питья. Постоянный прием этого препарата привел к тому, что Наполеон ослабел полностью, он не мог вставать с постели. У него была постоянная рвота, он уже не сдерживал свои выделения, усилился жар. И ему перестали менять белье. Как отмечали находившиеся рядом с ним слуги, он очень страдал. Не столько от болезни, сколько от сознания, что он никогда не увидит свою любимую Францию, что Париж остался только в воспоминаниях, что этот пустынный остров — последнее его прибежище. Он перестал работать над мемуарами. Человек холодный, расчетливый, уступил место ипохондрику и скептику. Он угасал, и надежды на его выздоровление не было никакой.

2 Советские военнопленные, попавшие в плен к немцам, сначала содержались либо в прифронтовой зоне, либо в «дулагах», расположенных в оперативном тылу немецких войск. Оттуда их перемещали в стационарные лагеря для военнопленных — «шталаги», а командный состав — в офицерские лагеря — «офлаги».Советские военнопленные стали первыми жертвами нацистской политики, обрекавшей жителей восточных земель на голодную смерть. В августе 1941 года германская армия установила размер пайка для работающих советских военнопленных из расчета всего 2 200 калорий в день. Даже этого было недостаточно, чтобы поддерживать жизнь, однако на практике военнопленные получали гораздо меньше официального размера пайка. Многие советские заключенные получали в день только 700 калорий. Через несколько недель потребления такого "минимального прожиточного рациона" (так он назывался в германской армии) наступала смерть от истощения. Пленным, например, часто выдавали специальный "русский" хлеб, сделанный из соломенной муки и кожуры сахарной свеклы. В многочисленных отчетах, относящихся к концу лета — осени 1941 года, сообщалось, что во многих лагерях страдающие от недоедания и доведенные до отчаяния военнопленные пытались утолить голод, поедая траву и листья.

Также немцы мало беспокоились о том, чтобы обеспечить кровом советских заключенных. В конце концов германские власти организовали временные лагеря, но отсутствие нормальной пищи, одежды и крова приводило к высокой смертности. Часто узникам приходилось выкапывать себе норы в земле, чтобы хоть как-то защититься от непогоды. К концу 1941 года главной причиной смертности стали эпидемии (главным образом брюшного тифа и дизентерии). Только в октябре 1941 года каждый день умирало почти 5 000 советских военнопленных. Наступление зимы еще больше увеличило смертность среди военнопленных, поскольку большинству было практически нечем защититься от холода.

Даже в лагерях для военнопленных, расположенных в самой Германии, советским заключенным приходилось месяцами ютиться в траншеях, землянках и хижинах из дерна. На оккупированных восточных территориях условия были еще хуже. В Белоруссии советским военнопленным были предоставлены только навесы, то есть крытые сооружения без стен. К зиме 1941 года массовая гибель заключенных от голода и болезней достигла невообразимых масштабов.

Многие советские солдаты, среди которых были раненые, умирали на пути к сборным пунктам заключенных и пересылочным лагерям; другие погибали по дороге в концлагеря, расположенные в оккупированной Польше и Германии. Многим из захваченных в 1941 году пленников пришлось пройти сотни километров в германский тыл; тех же, кто был слишком измучен, чтобы двигаться дальше, расстреливали на месте. Когда советских военнопленных отправляли на поездах, Верховное командование германских вооруженных сил разрешало использовать только открытые товарные вагоны. Случалось, что за весь день пленные так и не получали пайка. Все это привело к огромному количеству смертей в течение зимних месяцев. Согласно армейским отчетам, по дороге из оккупированной Прибалтики в Германию умирало от 25 до 70 процентов заключенных.

Число погибших было так велико не только из-за условий содержания заключенных, но и из-за массовых расстрелов. Гитлеровцы убивали тяжелораненых советских солдат, чтобы освободить германскую армию от необходимости заботиться о них. Германские власти постоянно призывали военных предпринимать "энергичные и безжалостные меры" и "без колебаний применять оружие", чтобы "пресекать любые признаки сопротивления" со стороны советских военнопленных. В тех, кто пытался бежать, стреляли без предупреждения. Более того, изданный 8 сентября 1941 года приказ, гласивший, что использование оружия против советских военнопленных "как правило, рассматривается как правомочное", по сути дела разрешал германским военным безнаказанно убивать пленных советских солдат.

В середине июля 1941 года генерал Герман Райнеке, отвечающий в Верховном командовании германских вооруженных сил за дела военнопленных, позволил сотрудникам Главного управления имперской безопасности производить проверку советских заключенных в лагерях для военнопленных с целью выявления "политически и расово недопустимых элементов". Такие заключенные передавались под юрисдикцию СС и убивались. Это привело к резкому увеличению числа жертв, поскольку "недопустимыми элементами" считались не только "все высокопоставленные государственные и партийные работники", но также и "все интеллигенты, все фанатичные коммунисты и все евреи".

Казни не проводились в лагерях для военнопленных или поблизости от них. Вместо этого узников переводили в закрытые зоны и там расстреливали. Концентрационные лагеря оказались идеальным местом для проведения казней. Например, в концлагере Гросс-Розен эсесовцы убили более 65 000 советских военнопленных, в течение шести месяцев не давая им ничего, кроме похлебки из травы, воды и соли. Во Флоссенбюрге советских пленных сжигали заживо. В Майданеке — расстреливали во рвах. В австрийском Маутхаузене было расстреляно столько военнопленных, что местное население жаловалось на загрязнение всех окрестных источников воды. Реки и ручьи возле лагеря стали красными от крови. По разным оценкам, в результате этой акции погибло от 140 000 до 500 000 человек.

Лагеря смерти Освенцим и Майданек были изначально построены для советских военнопленных по личному требованию Генриха Гиммлера. Военнопленные должны были работать на крупных промышленных комплексах, которые СС планировало основать совместно с коммерческим фирмами, такими как "I.G. Farben". Однако, к январю 1942 года из 10 000 советских военнопленных, изначально привезенных в Освенцим, в живых осталось только несколько сотен человек, и нового пополнения не ожидалось. Поэтому всего через неделю после Ванзейской конференции Гиммлер решил заполнить лагеря 150 тысячами евреев. Таким образом, лагеря СС для военнопленных стали частью комплекса, предназначенного для истребления евреев.

Это случилось, когда комендант Освенцима Рудольф Гёсс и его помощники стали ставить эксперименты на советских военнопленных с целью опробования нового средства убийства, впоследствии ставшего символом нацистского геноцида, — газ Циклон Б. В начале сентября 1941 года для казни было отобрано 600 советских военнопленных. Гёсс решил отравить их Циклоном Б (также известным как цианистый водород или синильная кислота) в газовой камере лагеря Освенцим I. Для испытания газа было отобрано еще 250 заключенных, признанных негодными к работе. Еще раньше, в октябре 1939 года, нацисты проводили эксперименты, используя газ для убийства людей, которых они считали умственно или физически неполноценными. Таким образом был найден эффективный метод для массового уничтожения людей. Результаты тех экспериментов и были применены для расправы с советскими военнопленными, а позднее и евреями. К февралю 1942 года 2 000 000 из 3 300 000 советских солдат, попавших в германский плен, умерли от голода, холода и болезней или были расстреляны.
Фронтовые лагеря и «дулаги» размещались в сельскохозяйственных постройках, складских помещениях, но чаще всего — на открытом пространстве — в оврагах, карьерах, низинах. Для строительства лагерей для советских военнопленных применялся чрезвычайно простой метод: открытое пространство площадью в несколько гектаров огораживали колючей проволокой и ставили вокруг сторожевые вышки[35]. И лишь высокая смертность пленных впоследствии вынудила нацистов заселять советских солдат и офицеров в бараки или конюшни, где, однако, условия содержания были ненамного лучше.
Следует отметить, что в первые месяцы войны против Советского Союза советских военнопленных не отправляли на территорию рейха, опасаясь распространения коммунизма среди немцев. И только тогда, когда в лагерях для военнопленных вспыхнули массовые эпидемии, а экономика Германии ощутила недостаток рабочих рук, Гитлер разрешил отправлять пленных в Германию.Попавшие в плен советские военнослужащие перегонялись пешим порядком или железнодорожными эшелонами из мест пленения (в основном, Белоруссия, Украина и западная Россия) в немецкие лагеря, располагавшиеся на территории Польши, Германии и других стран.

Начиная с 1943 года немецкое командование стало формировать «рабочие батальоны», рабочие команды. Эксплуатация бывших советских военнослужащих и угнанных на работу в Германию «восточных рабочих» (остарбайтеров) была безгранична: немецкие власти широко использовали рабочие команды на погрузочно-разгрузочных работах в портах и на железнодорожных станциях, на восстановительных работах, на различных тяжёлых работах на предприятиях угольной и горно-рудной промышленности, в чёрной и цветной металлургии. Законы, регулирующие труд в рабочие и воскресные дни, праздники, ночное время и т. д. на них не распространялись. В одном из распоряжений директора концерна «ИГ Фарбениндустри» настойчиво напоминалось, что «повышения производительности труда военнопленных можно добиться сокращением нормы выдачи продовольствия, <…> а также наказаниями, осуществляемыми армейскими инстанциями. Если кто-либо из восточных рабочих начнёт снижать производительность труда, то к нему будет применена сила и даже оружие».Помимо ежедневного изматывающего физического труда, тяжёлое положение военнопленных осложнялось и крайней скудностью питания. Так, по приказу Верховного командования сухопутных сил от 8 октября 1941 года, норма советских военнопленных на 28 дней (в процентах) по сравнению с нормой несоветских военнопленных составляла (при использовании на тяжёлых работах):

Для восстановления работоспособности каждый военнопленный получал на 6 недель: до 100 граммов искусственного мёда в неделю, до 50 г трески в неделю, до 3,5 кг картофеля в неделю. При этом добавочное питание можно было получать только 6 недель. Во время маршей военнопленные гибли сотнями как из-за голода и физического истощения, так и в результате расстрелов при неповиновении или попытках бегства.Советские военнопленные массово умирали в немецких лагерях военнопленных, особенно в сборных лагерях, в которых они содержались в первое время после пленения, от истощения в результате скудного питания; кроме того, нередко их целенаправленно уничтожали. Стремясь к массовому уничтожению советских военнопленных, власти нацистской Германии обрекали солдат Красной Армии на вымирание от голода и инфекционных заболеваний, не оказывая им никакой медицинской помощи. Так, например, только на территории Польши, по данным польских органов власти, захоронено 883 тыс. 485 чел. советских военнопленных, погибших в многочисленных нацистских лагерях. Установлено, что первым массовым уничтожением в концентрационном лагере с применением отравляющих веществ было истребление именно советских военнопленных; только затем этот метод был применён для уничтожения евреев.

3. Споры вызывает и вопрос о причинах гибели наших военнопленных в польском плену. Мифы, тиражируемые поляками на сей счет, выглядят вызывающе. В мае 2011 года газета «Rzeczpospolita» опубликовала интервью с З. Карпусом, озаглавив его «Польские лагеря смерти — советский миф». Упомянув о «нападении большевиков» на Польшу, Карпус не стал оспаривать факта гибели 8 тысяч красноармейцев в лагере Стшалково, назвав ложью утверждение, что они были «жестоко замучены». Отметая сравнение польских лагерей с фашистскими времен Второй мировой войны как абсурдное, он уверял, что польская власть старалась «облегчить судьбу этих людей» и «решительно боролась со злоупотреблениями». Чтобы разобраться в том, кто на самом деле лжет и плодит мифы, обратимся к документам сборника «Красноармейцы в польском плену в 1919—1922 гг.», к публикации которых Карпус имел самое непосредственное отношение. Прежде всего заметим, что численность жертв не исчерпывается теми, кто окончил жизнь в польских лагерях смерти. Дотянуть до них «посчастливилось» далеко не всем попавшим в плен солдатам и офицерам. Раненых поляки либо добивали, либо бросали умирать в поле. Представление о масштабах катастрофы дает рапорт командования 14-й Великопольской пехотной дивизии командованию 4-й армии от 12 октября 1920 года, в котором сообщалось, что за время боев от Брест-Литовска до Барановичей взяты «5000 пленных и оставлено на поле боя около 40% названной суммы раненых и убитых», то есть порядка 2 тысяч человек! Почему Карпус ничего не сказал об этом важнейшем документе? Проигнорировал он и сообщение А. Честнова.

 Попав в плен в мае 1920 года, тот стал свидетелем расстрела в городе Седлец 33 военнопленных. То, что взятых в плен красноармейцев в нарушение всех международных договоренностей польские «гуманисты» без суда убивали на месте, в самой Польше всерьез не осуждалось, а генералы, отдававшие «расстрельные» приказы, впоследствии сделали хорошие карьеры. К примеру, в августе 1920 года под Млавой 199 пленных красноармейцев расстреляли солдаты 5-й армии, которой командовал генерал В. Сикорский — будущий премьер-министр польского эмигрантского правительства. Г. Ф. и В. С. Матвеевы пришли к выводу, что «расстрелы пленных не считались в польской армии чем-то экстраординарным и предосудительным. Не случайно мы не нашли ни одного приказа, запрещающего это делать»[48]. Многие наши соотечественники погибли в пути от места пленения до лагеря. В декабре 1920 года председатель Польского Общества Красного Креста Н. Крейц-Вележиньская констатировала, что пленных красноармейцев «перевозят в неотапливаемых вагонах, без соответствующей одежды, холодные, голодные и уставшие… После такого путешествия многих из них отправляют в госпиталь, а более слабые умирают». В. Н. Швед обратил внимание на то, что пленных, умерших в пути, «хоронили вблизи станций, на которых останавливались эшелоны. Сведения об этих случаях отсутствуют в кладбищенской статистике. Умерших на подъезде к лагерям для военнопленных захоранивали близ лагерей, но лагерная администрация их тоже не учитывала»[. Не учитывает их и Карпус.

Местами массовой гибели военнопленных стали распределительные станции и пересыльные пункты. Только с 18 по 28 ноября 1920 года и только в Брест-Литовске умерли 75 пленных. А начальник распределительной станции в Пулавах майор Хлебовский возмущался тем, что «несносные пленные в целях распространения беспорядков и ферментов в Польше» постоянно поедают картофельные очистки из навозной кучи. Как будто они дошли до такой жизни по своему желанию и без участия Хлебовского и других представителей польской власти, которые, по словам Карпуса, «старались облегчить судьбу этих людей». Подобная картина наблюдалась не только в Пулавах. В октябре 1920 года командир укрепленного района Модлин Малевич телеграфировал начальству о том, что среди военнопленных и интернированных в Модлине свирепствует эпидемия желудочных заболеваний. Главными причинами заболевания указывались «поедание пленными различных сырых очистков и полностью отсутствие у них обуви и одежды». Если эта картина чем-то принципиально отличается от происходившего в концентрационных лагерях фашистской Германии, то пусть Карпус пояснит, чем именно. Важно подчеркнуть, что приведенные факты — это не продукт большевистской пропаганды. Процитированы документы, адресованные военному министру, и которыми польские военные обменивались между собой. Объясняя высокую смертность, З. Карпус напомнил, что в плен красноармейцы «попали летом, и у них была только легкая и в целом скудная одежда. А разоренная после нападения большевиков Польша не могла обеспечить их одеждой». Почему красноармейцы были «скудно» одеты, выше пояснили Я. Подольский и И. Кононов. Не станем спорить о том, могла ли Польша обеспечить военнопленных одеждой. Думается, могла. Показательно другое: в лагерях катастрофически не хватало соломы. Из-за ее недостатка пленные мерзли, чаще болели и умирали. Даже Карпус не пытается утверждать, что в Польше не было соломы. Просто ее не спешили привезти в лагеря… Польские власти действовали подчеркнуто неторопливо. 6 декабря 1919 года референт по делам пленных З. Панович, после посещения лагеря в Стшалково, сообщил в Минвоендел Польши: «Мы увидели залитые водой бараки, крыши протекали так, что для избежания несчастья нужно периодически вычерпывать воду ведрами. Общее отсутствие белья, одежды, одеял и хуже всего — обуви… Из-за нехватки топлива… еда готовится только раз в день…» Год спустя ситуация в лагерях не станет лучше, что подтверждает смертность военнопленных в осенне-зимний период 1920/1921 годов. По справедливому заключению В. Н. Шведа, нежелание польских властей менять ситуацию в лагерях — «это прямое свидетельство о целенаправленной политике по созданию и сохранению невыносимых для жизни красноармейцев условий».

К схожему выводу в декабре 1920 года пришел Верховный чрезвычайный комиссар по делам борьбы с эпидемиями Э Годлевский. В письме военному министру Польши К. Соснковскому он охарактеризовал положение в лагерях военнопленных как «просто нечеловеческое и противоречащее не только всем потребностям гигиены, но вообще культуре». В отношении военнопленных применялись самые разные издевательства. Очевидец свидетельствовал, что в Стшалково поручик В. Малиновский (будущий историк и один из редакторов собрания сочинений Пилсудского) «ходил по лагерю в сопровождении нескольких капралов, имевших в руках жгуты-плетки из проволоки, и кто ему нравился, приказывал ложиться в канаву, и капралы били сколько было приказано; если битый стонал или просил пощады, пор. Малиновский вынимал револьвер и пристреливал». Были зафиксированы случаи, когда военнопленных по 14 часов не выпускали из бараков, и «люди принуждены были отправлять естественные потребности в котелки, из которых потом приходится есть». Где тот Солженицын, который опишет страдания русских, белорусов, украинцев, евреев и татар в польских тюрьмах и лагерях в 1919—1922 годах? От польских авторов ждать этого не приходится. В их сочинениях нет места таким источникам, как рапорт начальника бактериологического отдела Военного санитарного совета подполковника Шимановского от 3 ноября 1920 года о результатах изучения причин смерти военнопленных в Модлине. В документе сказано: «Пленные находятся в каземате, достаточно сыром; на вопрос о питании отвечали, что получают все полагающееся и не имеют жалоб. Зато врачи госпиталя единодушно заявили, что все пленные производят впечатление чрезвычайно изголодавших, так как прямо из земли выгребают и едят сырой картофель, собирают на помойках и едят всевозможные отходы, как то: кости, капустные листья и т. д.»

 Фактически советские военнопленные находились в ужасных условиях до последнего дня пребывания в плену. Об этом свидетельствует Нота полномочного представителя РСФСР в Варшаве правительству Польши по поводу издевательств над советскими военнопленными в лагере Стшалково от 5 января 1922 года. В частности, в ней сказано: «В ночь с 18 на 19 декабря в лагере происходило систематическое избиение российских военнопленных и граждан. Дело дошло даже до стрельбы по баракам, в результате которой был ранен спящий на нарах пленный Калита Корней. Заключенным в бараках было запрещено выходить после 6 часов вечера. Выполнить это приказание было невозможно, так как внутри бараков нет уборных. Выходящих военнопленных и интернированных избивали специально следившие за ними польские солдаты. В этом избиении пленных принимали участие и господа офицеры польской армии: так, пленного Реуша избил обнаженной шашкой дежурный офицер, обходивший посты, причем большая часть ударов пришлась по голове. Красноармеец Бирюнов, дежуривший в этот день на кухне, возвращаясь в барак, был остановлен шедшим дозором и без всяких предупреждений сильно избит прикладами. В довершение всего поздно вечером был вызван наряд солдат, которые открыли стрельбу по баракам, к счастью, имевшую своим печальным последствием только ранение одного военнопленного». В марте 1921 года, перед тем как отправить группу уцелевших красноармейцев домой, им устроили санобработку: «раздели в одном бараке, нагишом по снегу прогнали в другой барак, где окатили ледяной водой и по снегу обратно погнали одеваться».


Главными причинами высокой смертности в лагерях были голод, холод, побои (избиения, порка розгами из колючей проволоки и ивовых прутьев), антисанитария, болезни (тиф, холера, дизентерия, скарлатина), низкая пропускная способность бань и прачечных, отсутствие одежды, одеял, медикаментов. Быстрому распространению эпидемий способствовало и то, что холерных и тифозных больных держали в одних бараках со здоровыми. Хотелось бы спросить у Карпуса, уверявшего, что польские власти делали все, чтобы «облегчить судьбу этих людей»: почему больных не изолировали от здоровых? Завершая свою великолепную монографию, Г. Ф. и В. С. Матвеевы пояснили, что не «иметь спе- циальный приказ об умерщвлении военнопленных красноармейцев, который, пообязательно  утверждению З. Карпуса, якобы только и ищут в польских архивах российские исследователи. Вполне достаточно было того, чтобы люди, которым были доверены судьбы многих десятков тысяч военнопленных красноармейцев, продолжали с ними свою личную войну, без угрызений совести и чувства христианского милосердия обрекая своих беззащитных подопечных на холод, голод, болезни и мучительное умирание». Свой вывод ученые подтвердили множеством документов. Их каждый раз надо напоминать любителям разглагольствовать о невиновности поляков и их «гуманизме», якобы проявленном по отношению к нашим соотечественникам. © ВОПРОСИК