Малиновка. Глава 4. Костер

Целую неделю Ярослав не ходил с друзьями. Мама в этот раз проявила твердость и не смягчила наказание. Прополка, поливка огорода осточертела ему до колик. Быстро-быстро сделав ненавистные дела, он слонялся по дому, не зная чем занять себя. Ярик стал даже играть с братишкой, хотя раньше ему было скучно с такой мелочью. Парень представлял, что друзья уже достроили на дереве шалаш, что вода уже настолько прогрелась, что они вовсю купаются, что нашли его мяч (почти новый), и играют им в футбол. Он вспоминал и о белокурой девчушке.
"Ждет, наверное, не понимает куда пропал, недоумевает, почему не сдержал обещания." - расстраивался он. Очень уж не хотелось быть обманщиком. Ярик не понимал, почему не предупредил ее, что пойдет с ребятами.
"Она здесь одна-одинешенька!" - нарочно сгущал краски Ярик, чтобы лучше страдалось, - Еще и с таким чудным именем! Надо было мне помочь ей подружиться с девчонками, а теперь как она? Сидит с Егоровной и смотрит в окно, когда же придет этот врун!" Сын, измучив себя угрызения совести, просился у матери сбегать на улицу хотя бы на полчасика, но она была непреклонна. Отбыв свое наказание, Ярик первым делом побежал к ней.
Егоровна сидела на лавочке возле дома, а Венки где-то не было. Спрашивать было неловко, и он подумал, что она еще спит. "Городская, ведь. Непривычная к работе. Зачем им там вставать рано в своем городе? Скотины нет, никто есть не просит, корову доить и  в стадо гнать не нужно, огорода и того нет. Чем они занимаются в своих маленьких квартирках в больших домах Ярик не знал, и в какой-то степени жалел горожан. "Наверное, с ума от скуки сходят!"
Но он ошибался. Венки дома не было. Поднявшись с утра пораньше, она убежала к Алисе, с которой стала очень дружна.
Мать Алисы держала корову и Венка бегала смотреть, как она доит ее. Руки Алисиной мамы ритмично сжимали и сжимали соски вымени, а теплые струи со звоном били по железному ведру. "Вжик-вжик, вжик-вжик, вжик-вжик".
Молоко быстро заполняло ведро, скрывая сначала донышко, а потом прибывая с каждым звоном. Оно пенилось, образуя белоснежную шапку, которая достаточно быстро оседала, как только доярка заканчивала свое дело.
"Кормилица наша!" - гладила  женщина бока своей любимицы. Назвала она ее Зорька, потому, что просыпаться, чтоб подоить приходилось рано, с рассветом.
"Пойдемте парное молочко пить!" - звала девчонок мать.
Радостные, они усаживались за стол, Алиса ставила два стакана и доставала черный хлеб. Мать прямо из ведра наливала молоко сначала им, а потом разливала их в банки, накрытые марлечкой, чтоб процеживать только сдоенное молоко.  Три трех-литровых банки наполнялись полностью, а четвертая однолитровая всегда по разному, иногда до краев, а иногда только наполовину. Это молоко отдавали  а Венке. Довольная, она несла его бабушке, скучавшей по парному молоку.
Теперь держать корову она уже не могла, а покупать не позволяла гордость. Другие бабушки как-то управлялись с ними, и ей было неловко, что она  не может. Егоровна тянула до последнего, не продавая свою Красавку, но позвоночник не давал ей возможности таскать ведра, сидеть в одном положении, чтоб подоить ее, а самое главное, убирать за ней. Однажды ей так и скрутило с лопатой в руках.  Сыновья, увезли ее в городскую больницу, а Красавку продали, сказав, что им дороже ее жизнь. Еговна позвонила дочке, чтоб поделиться своей бедой, но она полностью поддержала своих братьев: "Тяжело тебе с ней, пора задуматься о своем здоровье!"- сказала чёрствая дочка.
"Эх, был бы жив муж, разве он бы такое допустил! - сетовала бабушка.- Какое ж здоровье без молока?"
Где-то в глубине души она знала, что дети правы, но признавать этого не хотелось, поэтому продолжала обижаться на них. Егоровна очень рассчитывала на то, что дочка будет помогать ей и с огородом, и с хозяйством, а она, вишь! Не признает свое деревенское прошлое! Этого Нина никак понять не могла. Ей было душно в городе, он давил на нее, угнетал. Эти тесные квартиры из камня! То ли дело здесь, на природе! Деревянный дом как живой, он дышит! "Венке вон как нравится!" - думала бабушка, умиляясь своей внучке, в которой она души не чаяла. Ее она любила больше других внуков, быть может, потому, что совсем редко видела ее.
"Какая ты у меня заботливая!" - гладила Венку по голове Егоровна, принимая из ее рук банку с еще теплым молоком.
"Тебя тут Ярик дожидался все утро, убег куда-то, поди с пацанами опять какую-нибудь пакость удумали. Никакого покоя матерям от этих мальчишек!"
"Ой! Как я его не заметила! Ну, ладно, баба Нина, я побежала!" - сказала Вена и хлопнула дверью.
"Ты посмотри-ка, маленькая-маленькая, а сорвалась так, словно на свидание торопится! Ох, детушки, детушки!" - всплеснула руками бабушка и поплелась на кухню, очень уж хотелось молочка!
Из банки Егоровна налила его в глиняную кринку, и лишь потом, уже из нее, в стакан. Из котелка, в котором она на печи варила картошку, достала себе два рассыпчатых клубня, полила топленым маслом и присыпала укропом.
Сколько не ела Нина это нехитрое блюдо, а все наесться не могла.
"До чего же вкусно! - промычала она, припивая молоком, откусывая кусочек домашнего хлеба из ржаной муки. - Зря Венка умчалась не поев! Опять Алискина мать накормила, надо будет ей малины отправить, когда созреет,  у нее мало, несколько кустиков всего. А может варенье наварю, да отдам, а то поди детушки все так объедают. Как с дитями и без варенья малинового зимой? Как простуду лечить?"

Венка выскочила на улицу и огляделась. Ярика нигде не было. Девочка пробежалась по улице, но и за углом его не увидела. Она походила, скучая, но так и не дождалась. Ей показалось, что прошла целая вечность. Вспомнив, что сегодня девочки собрались играть в дочки - матери, Венка бросила еще один взгляд, и умчалась к девчонкам. Ярик, отлучавшийся увести Зорьку в стадо, был загнан домой, чтоб нормально позавтракать, а когда вновь выпущен на свободу было поздно. Мальчишка прождал Венку больше двух часов, пока Егоровна не вышла и не сказала, что внучка, наверное, на качелях.
"Как я мог забыть о качелях? Девчонки всегда там собираются. Он хотел было пойти туда, да встретил Петьку. Друг так эмоционально рассказывал об их шалаше, что вытерпеть, и не пойти туда не было совершенно никакой возможности.
На строительстве логова для местных ребят Ярик провел дня 4. Это настолько  увлекло его, что он и думать забыл о соломенных косичках с веснушками.
Венка же иногда вспоминала мальчишку с непослушными вихрами, забавно торчащими в разные стороны, как бы он не старался их пригладить.
Когда шалаш был полностью готов и с уютом  обустроен внутри - здесь был и старый матрац, и кресло с одной ножкой, на кирпичах вместо нее, он разделялся на две комнаты дырявой тюлью, которую умыкнул из сарая  Егор. Вклад Ярика был очень весом, ему удалось упросить отца отдать им старый радиоприемник, который ловил только одну радиостанцию "Маяк", но он так загадочно шипел, когда крутили колесо настройки, что тут же завоевал сердца мальчишек. Они часами вслушивались в шипение, слыша  в нем, то " Голос Америки",  то немецкую речь, а то и вовсе сигналы с других планет.
Парни играли в разведчиков, которым удалось добыть вражескую рацию, иногда в космонавтов, наконец-то наладивших связь, и теперь с нетерпением ожидающих слова с далекой родной  планеты Земля.
Ярику захотелось привести сюда Венку, к сожалению, это было невозможно! Коалиция парней решила, что девчонкам вход сюда категорически запрещен. У всех были сестры, надоевшие дома, и видеть их здесь им не хотелось. Еще чего доброго натащат сюда зеркал и кукол, испортив все.
"Может тайком, вечером, как-нибудь удастся?" - думал парень. Но на завтра началась жара, и парнишки побежали к реке купаться. Отпрашивать у матерей не требовалось. Все знали, что запрещать, смысла нет, все равно сбегут. Да и как запретишь, когда за тридцать градусов жары? Тут впору самим в воду лезть!
Мужчины на обеде приходить искупаться, а женщины ждали вечера, в надежде, что за день вода прогреется.
К сожалению, мячика нигде не было. Но разве это повод для расстройства, когда в воде уже плескаются товарищи? Ярик сбросил с себя штаны и прыгнул в реку, подняв тучу брызг.
Вода была намного теплее, чем тогда, когда они были здесь с Венкой.
Мальчишки купались до синих губ, пока не начинали дрожать так, что казалось, сломают себе зубы от стука. Чтоб согреться был проверенный способ - костер. Спички были у каждого уважающего себя парня, навык разведения тоже, почти каждому приходилось растапливать печи. Огонь жадно облизывал сухие ветки, потрескивая и разбрасывая вокруг себя снопы искр. Ярик любил смотреть на пляску языков пламени. Огонь был живой, он то поднимался, то вдруг почти стихал. Ему очень нравилось подбрасывать в костер хвою и шишки, дающие много густого дыма.
Парни засиделись до темноты, любуясь на костер, а после на тлеющие угли, которые мерцали красным. Если на них подуешь, они злились и очень краснели, но быстро успокаивались.
Когда Ярик очнулся было уже совсем темно.
"Ох! Как же я так! Обещал ведь!" - он мчался стрелой, надеясь на чудо. И оно произошло. Мать ушла к соседке, да засиделась в гостях. Она пришла через минуту, после того как в дом влетел старший сын.
"Поди только прибежал!" - спросила она, глядя на то, как вздымается грудная клетка сына.
"Давно дома!" - не моргнув глазом, без тени одышки сказал Ярик.
"Смотри у меня!" - погрозила мать пальцем, решив в этот раз не наказывать его. В детстве ей и самой частенько попадало за поздние возвращения.
"Дети же! Лето на дворе! Пусть бегают!" - подумала она, растрогавшись своим воспоминаниям.
"Слезки на колесках. Что-то я стала сильно чувствительна!!" - усмехнулась она и положив руку на живот.