Оправданная контрабанда

     Люди всегда были любопытны и совали нос в чужие дела. Им всегда интересно, кто сколько зарабатывает, с кем изменяет своей второй половине и почему в семье нет детей. Бестактность и любопытство делают людей несносными. Кто-то терпит все это или пытается объясниться, кто-то бьет таких любопытных в рыло.

     Я относился ко второй категории и в очередной раз от души врезал придурку-соседу, который между жильцами нашего подъезда в очередной раз поднял для обсуждения тему родной ли я сын своему отцу или моя мама-красавица все же нагуляла меня на стороне, когда папа доблестно охранял наши границы от внешних врагов.
 
     Но, если раньше дело ограничивалось «пошел ты на х… со своими домыслами» или «на, вот, умойся унитазной водой, это именно то, что нужно тебе сейчас», то в последний раз воспитательные процедуры прервал наш новый участковый. Он был молодой, активный, желал показать себя на службе и каждый день проводил обход своей территории. На беду, сегодня он знакомился с жильцами именно нашего подъезда. И отрезвляющее окунание соседа в противно-теплую воду унитаза было прервано удивленным возгласом лейтенанта: «ты чего это с ним делаешь?!».

       Я прекратил приятное мне занятие и посмотрел на участкового.
- Наказываю за слишком длинный язык,  - уверенно ответил я. Страха я не испытывал, так как считал себя абсолютно правым. – Слова этот ублюдок, к сожалению, уже не понимает.

Участковому вкратце объяснили суть дела. Он некоторое время поразмышлял своим серым веществом и вынес свой вердикт:

- Вы, уважаемый, свечку держали, чтобы утверждать, кто чей родной сын, а кто приблудный? – спросил он, обращаясь к мокрому соседу, который безуспешно пытался подавить напавшую на него икоту. -  Нет? Вот и прекрасно. Тогда в следующий раз, когда захотите вновь определить участников процесса зачатия этого парня, держите в руках доказательства. Это спасет вас не только от очередного купания в унитазе, но и от судебного преследования за клевету.

- А ты, дорогой защитник чести своей матери, - он повернулся ко мне, - конечно же, прав в своем благородном порыве, но тоже загремишь на пару лет, если не перестанешь устраивать самосуд. Держи себя в руках. А будет невмоготу силушкой позабавиться, приходи ко мне в кабинет. Придумаем, как тебе выпустить пар и эффективно решить твою проблему. Например, уголек потаскаешь в нашей котельной. Или на стройке бедолагам-гастарбайтерам поможешь бетон месить. Я все сказал, вы меня услышали.

Он протянул мне свою визитку, красиво козырнул и ушел.
Сосед перестал открыто обсуждать мое родство с моим отцом, я взамен перестал макать его голову в унитаз и инцидент был исчерпан.  Понимая правоту нашего участкового, я решил поблагодарить его за мирное разрешение конфликта и занес к нему в опорный пункт бутылочку хорошего коньяка.

      Сергей – так звали нашего участкового -  с брезгливым выражением лица печатал на допотопном компьютере никому не нужный отчет о проделанной работе с трудными подростками в вверенном ему районе. Моему приходу он обрадовался, а выставленному коньяку – нет.

- Не пью и тебе не рекомендую,  - заявил он, аккуратно передвигая громоздкий монитор компьютера в сторону. – Лучше потрать свою энергию на занятия спортом. А то на твои дряблые мышцы смотреть тошно. Хочешь, запишу в наш спортзал, побегаешь, на турнике научишься подтягиваться. Может, и поможет тебе это в жизни.

-  Чему поможет? – поинтересовался я, понимая, что этот открытый парень в милицейской форме искренне желает мне добра и готов бесплатно дать мне его.

- Ну, представь, понравилась тебе девушка и надо тебе ее очаровать. А ничего ты не умеешь, что может ее поразить. Вот и лезешь ты на турник и делаешь десяток-другой выходов силой и подъем-переворотов. Девушке это понравится.

Он довольно улыбался.

- А если вместо кувыркания на турнике повести ее в хороший ресторан? Не думаю, что это хуже.

- Кушать в общем зале – что в этом интересного? И какая в этом твоя заслуга? Заплатил за аккуратно прожаренные овощи и мясо, придурковато улыбнулся, когда тебя незаметно обсчитали. Вышел из зала под насмешливые взгляды персонала. И тебе все это нравится? – Сергей удивленно смотрел на меня.

Мне он определенно понравился как человек и я зачастил к нему в кабинет. Заходил я строго вечером, чтобы не мешать ему работать. Он быстро прятал бумаги в сейф, переодевался в потрепанную джинсовку, закрывал тяжелую дверь и мы шли куда-нибудь отдохнуть. Кафе в парке, кинотеатр с только умными фильмами, тир, мимолетные встречи с местными девушками-красавицами, которых я хорошо знал или думал, что знал, – вот так мы и отдыхали.

       Сергей уговорил меня записаться в секцию самбо и два раза в неделю мы ходили в «Динамо», где в унисон десятку мощных мужчин потели, сопели и пытались друг друга бросить на старое татами. Вначале я тихо материл себя за то, что дал уговорить себя ходить на эту спортивную каторгу, но через некоторое время втянулся. Я оброс неплохой мускулатурой, научился приемам борьбы. Я чувствовал уверенность в своем теле. Сергей, определенно, умел быть хорошим другом, и мне нравилось проводить с ним время.    

       Случилось так, что Сергей пропал. Я пару раз заскакивал к нему на работу, но дверь постоянно была закрыта. Набранный номер сразу срывался, словно на том конце только и ждали, чтобы услышать мой звонок и злорадно сбросить вызов.

       Конечно, у него служба такая, может сорваться по своим милицейским делам, но можно ведь найти полминутки, чтобы позвонить другу. Я был немного обижен на него и решил при встрече сказать обо всем этом.

      Я встретил Сергея в кафе, мрачно пьющим пиво. Рядом лежала дорожная сумка, доверху заполненная кухонной утварью.

- Привет. Ты решил в подполье уйти? – поинтересовался я, подсаживаясь к нему.

– Чего пропал? Трудно было позвонить и предупредить о делах?

Я забросал его вопросами, но по его лицу было видно, что отвечать мне он не собирается. Он продолжал молча пить пиво. Когда он потянулся к другой кружке, я отвел его руку и спросил:

- Что случилось? Колись, вдвоем разрулить будет легче.

Сергей невесело усмехнулся, помолчал, но все же ответил:

- Спасибо, Тима, за желание помочь, но вряд ли ты сможешь помочь мне. Разве что ограбишь ювелирку или банк. Но это я тебе не позволю сделать, ты знаешь.

- Чего случилось, Серега? Рассказывай, что ломаешься как девка на свидании.

- Что случилось? – Сергей все же забрал свою кружку пива и отхлебнул солидную порцию.  – Мама тяжело заболела, операция требуется сложная. У нас ее не делают, надо отправлять в Германию или Израиль. Естественно, это стоит огромных денег.  И их у меня нет. Чтобы ты не задавал другие вопросы,  отвечу заранее и на них. У родственников и знакомых спрашивал, получил немного. На работе помочь не могут. Банк кредит не дает. Квартиру продать не могу, потому что куплена в ипотеку, ты знаешь. Свою почку продать могу, но никто не купит. По крайней мере, здесь я людей не нашел.

- Сколько надо денег?

- Мы не найдем их, Тима, как бы не старались. Я уже продал мебель, плазму. Вот столовое серебро несу в ломбард, обещали прилично заплатить. Но все равно надо в тысячу раз больше.

- Сколько?

- Из клиники в Дюссельдорфе дали ответ, что все обойдется в сто двадцать тысяч в пересчете на доллары. Обещали высокую вероятность положительного результата, если маму отправить на обследование и лечение в ближайший месяц.

- Деньги надо сразу перевести или можно частями? Есть ли какие – то крайние сроки платежей?

- Тима, зачем ты расспрашиваешь? У тебя нет таких денег, у меня нет таких денег. И за тридцать дней мы не найдем их здесь, как бы мы этого не желали.

- Сергей, деньги надо сразу перевести или можно частями? – в голове крутилась одна мысль, но я никак не мог сосредоточиться. Это жалкий вид Сереги расстроил меня так, что я потерял способность быстро соображать и принимать решения.

- В период обследования нужно десять тысяч. После медицинского заключения аванс в тридцать процентов, все остальное в течение месяца. Так можно платить, если есть страховой полис. В нашем случае его нет, значит, надо платить сразу.

- То есть вся сумма нужна нам в течение тридцати дней, так?

- Да. Ты что-то придумал? – Сергей впервые проявил интерес к беседе и с надеждой посмотрел на меня. – Только учти, никаких личных жертв и криминала.

- Давай возвращай посуду домой на законное место на кухне, а я вечером к тебе подскочу. Не тратим время на эмоции. Все потом в кабаке выплеснем. Покеда.

Конечно, я знал, что Феллер не даст мне денег просто так. Тем более такую сумму. Но он был настоящим деловым человеком и мог сразу увидеть выгоду от предложения и принять ее. А такое предложение я нес ему со скоростью сто двадцать шагов в минуту.

Феллер по паспорту величался Улугбеком Рузиевичем Садыковым. Вначале его все называли Рокфеллер из-за его несметных денег, которые он сдавал под высокие проценты.  Но прозвище Рокфеллер как-то не прижилось: - длинное, что ли, было для людей. Вот и сократил народ, ходивший к нему за займами,  до теперешнего прозвища Феллер.

        Наконец, я дошел до дома Феллера. Возле невзрачных, но качественно сделанных ворот дома стоял джип, в котором разлеглись два охранника. Они лениво переговаривались о чем-то малоинтересном. Внешностью они походили на маньяков-убийц из дешевых боевиков, но Феллеру именно это и надо было. Он предпочитал предотвратить проблему, чем решать ее. Увидев лица этих громил, мало кто отважится навредить их работодателю.

- Привет. Я к Феллеру. Он в курсе, что я подойду,  - я подал охранникам свою сумку на проверку и расстегнул куртку, чтобы показать, что за поясом у меня ничего нет.

- Мы в курсе,  - буркнул один из громил, вылезая из машины. Он что-то буркнул в рацию и еле повернул голову в сторону двери: - Проходи, как зайдешь во двор, иди левее. Впрочем, тебя встретят.

  В прошлом Феллер занимался борьбой, брал призовые места на соревнованиях местного значения. Но потом он остыл к спорту и в стремлении заработать больше, чем надо простому смертному, подался в рэкетиры. Здесь он преуспел гораздо больше и вскоре возглавлял мобильную и мощную группировку, занимавшейся вымогательством у бизнесменов. Милиция не дремала и, естественно, через некоторое время Феллер и несколько его сподручных получила солидные сроки. Амнистии в то суровое время не применялись и бандитам пришлось отсидеть весь длинный срок.

       Видно не пришлась по душе Феллеру суровая зона, потому что он, вы йдя на свободу, завязал с рэкетом. Нет, с криминалом он не завязал, от него не отцепишься. Он перешел на другой качественный уровень. Он стал процентщиком, выдавал займы в любой валюте и любом размере под приличные проценты.

     Он не был банком, а его клиенты не были простыми работягами и предпринимателями. Поэтому задержек в возврате денег и своевременных выплатах процентов не было. На всякий случай рядом с ним всегда находились пара-другая мордоворотов, но у них, как правило, было мало работы. Ну, по мордасам дать пару раз бедолаге, просрочившему выплату, или отжать машину или квартиру в счет погашения просроченного долга,  -  так это и за работу не считается. Так, мелочь для разминки. Даже не вспотеешь.

- Ну, проходи. Садись. Чего хотел, - Феллер говорил монотонно, как робот. Он давно скучал от своей жизни: все материальное есть, а реальной цели, достижения которой требует душа,  нет.

- Мое почтение, Феллер. Рад, что у тебя все в порядке, - я присел на край стула.  – Мне деньги нужны на год.

- Условия ты знаешь? – Феллер лениво перебирал четки. Чего интересного в этом, право, не знаю.

- Да, я согласен с ними. Но, все же, я хотел бы просить тебя о скидке.   

- С чего это тебе скидку я должен давать? – голос Феллера ничуть не изменился. Не одну сотню раз произносили эту фразу в этом кабинете его посетители. И поэтому мои слова не вызвали никакого интереса ко мне. – Тем более, что ты вообще не кредитоспособен. Я сам себе удивляюсь, почему с тобой вообще разговариваю.

- Давай я все объясню. – Я испугался, что Феллер прервет беседу и выставит меня. – Есть возможность вывезти за границу все, что ты пожелаешь. Мой друг хочет помочь своей матери выехать на лечение в Германию. Если ты поможешь решить вопрос с финансированием лечения, то в коляске этой женщины можно будет провести любую компактную вещь. Таможенники не будут придирчивы к женщине на грани смерти и просмотрят ее поверхностно.

- А если нет? – Феллеру не удалось скрыть свой интерес к предметному разговору. – Чем ты ответишь?

- Сам решишь, Феллер. Я предлагаю тебе интересную сделку и несу полную ответственность за ее качественное исполнение. Скажу еще, что лично буду вести каждый этап сделки.

- У тебя какой интерес к этому делу? – Мысли Феллера явно были далеко отсюда.
– Что ты получишь от помощи своему другу?

- Ничего материального. Я просто хочу помочь своему другу.      

- Хм. Слюни и телячьи нежности. Лично я не верю я во всю эту чушь. Но люди говорят, что такое часто бывает в жизни. Ладно, тебе сообщат о моем решении. Иди.

- Феллер, прости и не считай мои слова понуканием, но решение надо принять быстро. Мать моего друга может и не дотянуть, еще надо время на решение формальностей: оплата лечения, разрешения, визы, билеты. Если опоздаем, то все движения потеряют всякий смысл.

- Не учи ученого. Тебе сообщат о моем решении в срок. Иди.

Два дня Феллер молчал. И эти два дня тянулись, ну, очень медленно. Я не знал чем заняться. Чтобы как-то успокоить нервы, я отвлекся на уборку квартиры. Когда квартира заблестела от чистоты и стала казаться больше от восстановленного порядка, я посмотрел на часы. Прошло всего три часа. Сколько еще ждать? Я поплелся в гараж, где, кляня на чем свет стоит медлительность Феллера в принятии решения, до позднего вечера выбрасывал накопившееся за пару лет барахло, вычистил старенький, но родной «Восход». Мотоцикл благодарно сверкнул фарой и я впервые за два дня улыбнулся.

Феллер должен согласится, уговаривал я себя. Эта поездка сулит большой куш, а от прибыли Феллер никогда не отказывается. Только что он провезет? Что нужно там и есть здесь у него? Мой мозг вскипал от напряжения, но ответа все равно не было. Да и черт с ответом, подумал я, устав разгадывать этот кроссворд, главное, Серегиной маме помочь. А там трава не расти.
Феллер не позвонил. Вместо этого ко мне домой приехали его верзилы и привезли специальное кресло для людей с ограниченными возможностями.

- Феллер передал, - пояснили они, словно я дебил и не сообразил бы сам. Наверное, о людях судят по себе: – Вот все нужные документы, деньги. Быстро решай все остальное сам. Как все сделаешь, дашь знать. Кресло не разбирать, ничего не крутить, ничего не добавлять. Все понятно?

- Да, понятно. Пусть Феллер не беспокоится, я все сделаю как надо.

- Он и не беспокоится. Беспокоиться должен ты,  - хохотнул один из вышибал, садясь  в джип. Мотор взревел и машина обдала меня вонью отработанной солярки.

Не теряя времени, я набрал номер Сереги. Надо успокоить парня, а то и его надо будет в больничку везти. Тьфу-тьфу, сплюнул я, ругая себя за глупую шутку. Конечно, он обрадовался несказанно, но все же в нем опять проснулся милиционер.

- Тим, а откуда у тебя такие деньги? Ты ввязался в криминал? Или заложил квартиру своим дружкам-отморозкам?

- Тормози, Сергей, не надо столько вопросов,  - я разъезжал по квартире в только что принесенном кресле. – Все нормально. Я нашел человека, который дает деньги. Взамен я отработаю в рамках закона.

- Тим, мне не нужны жертвы и криминальные решения проблемы. Лучше сейчас дать задний ход, чем потом страдать.

    Я не мог сказать ему всей правды. Он тогда ни за что не принял бы моей помощи. Поэтому я принялся грамотно врать насчет делового партнера, который согласен ссудить мне денег, а взамен я должен буду отработать консультантом в разработке некоторых финансовых схем.

Было понятно, что Сергей не принял мою историю всерьез, но любовь к матери и желание помочь ей пересилило долг.

- Ладно, будем считать, что ты оправдался, - буркнул он. – Спасибо, я обязательно все верну. Не сразу, но буду отдавать до тех пор, пока не обнулю долг.

- Старик, давай лирику оставим на потом, - перебил я его.  – Лучше разделим оставшиеся дела. Ты делаешь визы мне и матери. И включи для этого свой административный ресурс. Извини, иначе визы мы получим в следующем году. Я работаю с клиникой, покупаю билеты. За неделю, максимум за десять дней должны управиться.

Мы действительно управились за десять дней. Не знаю, как Сергей, который взял на себя оформление виз и прочих обязательных документов для загранпоездки, но я был вымотан. Оформление медицинских и страховых документов, беготня по организациям, постоянные мысли насчет контрабанды в кресле и ответственность перед Феллером вконец расшатали мои нервы. И поэтому день отлета в Дюссельдорф я встретил обыденно. Эмоций не было никаких. Была лишь одна мысль. В салоне самолета попрошу подушку и плед у стюардессы и буду спать весь полет.

Оставшиеся до отлета дни прошли без каких-либо новостей и приключений. Наконец, настал день Х.

      В аэропорту все было как обычно суетливо, шумно и радостно. Солидные бизнесмены с дорогими кейсами, челноки с огромными баулами, дамочки с сумочками, в которые можно с трудом поместить лишь тонкую пачку сигарет и немного мелочи, орущие невесть что дети,  - весь зал был заполнен разношерстной толпой, которая волнами накатывала на кассы, регистрационные тумбы и сиденья для ожидания.

      И в этом вавилонском столпотворении невозможно было увидеть сотрудников милиции. Они ловко притворялись частью толпы, но при этом их цепкие взгляды отмечали каждое изменение и искали только им известный и нужный объект.

     Хотя я и имел связи в криминальном мире и кое-какие мозги, которые меня и кормили, но серьезными навыками оперативной работы не обладал. Конечно, я заметил ментов, но поначалу принял их за обычных оперов аэропорта. Они занимаются своим делом: ищут мелких жуликов и карманников, коих достаточно вокруг улетающих фраеров, или просто занимаются профилактикой.

     А в вдруг они пришли сюда по мою душу? – я невольно вздрогнул. Вполне вероятно, что они ищут меня. А что я сделал? – Ты определенно ничего не сделал, прикрикнул я себе мысленно.

     Конечно, саркастически согласился страх, усевшийся возле моего сердца и начавший усиленно качать кровь по артериям. Ты просто сопровождаешь контрабандный груз, ловко спрятанный вот в этом кресле.  Ты ничего не объяснишь, ничего не докажешь. Через пару часов после задержания ты будешь сидеть в камере СИЗО, в соседней камере поместят Серегину маму, а еще через пару часов и сам Серега будет доставлен в наручниках. Уж он точно ничего не сможет объяснить, так как ничего не знает, он ведь элементарно обманут лучшим другом. Да, хотел ему помочь, но обманул. И подставил. И сидеть теперь всем вам троим долго и тяжело.

     Мысли угнетали, мозг лихорадило и я почувствовал холодный пот на своем теле. Черт, неужели они все же пришли сюда за мной? Что тогда делать?

     Я стоял недалеко от входа и напряженно смотрел на ментов. Коляска мирно стояла рядом, мама Сергея, Алина Львовна, непонимающе, но покорно ждала моих действий. Надо было входить в зал, идти к стойке регистрации, сдавать сумку в багаж. Дел было много, а мы все стояли.

- Тимур, что мы стоим? Надо идти, мы не опоздаем на рейс? – Алина Львовна осторожно дотронулась до моего рукава.    

Ее робкий голос вывел меня из состояния паники. Надо найти выход из ситуации, рисковать свободой бедной женщины и друга никак нельзя. Напролом идти глупо, обмануть не удастся. Что же тогда делать? Я мучительно думал пару мгновений, но решения не нашел. Что же делать?!

- Тимур, дорогой, что с тобой, тебе плохо? – Алина Львовна тревожно заглянула в мои глаза. Видно, что-то то не так с моим лицом.

Я посмотрел на нее и, как часто бывает в экстремальных ситуациях, нашел решение проблемы. Как мне показалось, план был хорошим. Я жестко протер лицо.

- Садитесь в коляску, Алина Львовна, - сказал я, придерживая коляску за удобные ручки, обитые мягкой кожей. – Будем регистрироваться.

Длинная очередь у двух стоек регистрации продвигалась медленно. Люди волновались, боялись опоздать на свой рейс и поэтому всеми силами старались пролезть без очереди. Стоявшие впереди не пускали их, но те не отчаивались и продолжали напирать. Пассажиры пока еще осторожно толкались и тихо переругивались.

      Я тоже незаметно придвигал коляску вперед, якобы желая пройти без очереди. Шаг за шагом я приближался к группе ругающихся людей. Они не заметили этого, один из пассажиров сделал шаг назад, споткнулся о нас и упал. Коляска перевернулась, жалобный крик Алины Львовны услышали все стоявшие рядом. Конечно же, люди поспешили к нам на помощь. Подбежали и бравые милиционеры.

- Что же ты, парень, так неосторожен к своей матери,  - укорил меня один из ментов.  – Лезешь в самую толпу. Не мог подождать?

- Мы опоздать боялись, - я тоже придал голосу нервные нотки.  – Волнуемся, видите в каком мы состоянии. Времени осталось мало, а очередь еле движется. Вот и торопимся.

Милиционер подумал немного, принял решение и обратился к Алине Львовне:

- Вы передвигаться можете? Можете на минуточку посидеть в другом кресле? Мы коляску проверим и поможем быстро пройти регистрацию.

- Да, конечно. – Алина Львовна осторожно встала.

  Когда сканировали коляску, зазвонил телефон Алины Львовны.

- Да, Сереженька, говори громче, здесь шумно, ничего не слышно,  - сама Алина Львовна говорила тихо, словно говорить нормальным голосом было преступлением.
– Что? Да, в аэропорту. Проходим регистрацию. Да, рядом. Помогает мне. Сейчас-сейчас передам.

Она протянула мне телефон.
- Да, Серега, - я постарался придать голосу обыденно-суетливые нотки. – Как дела?

- У меня, как всегда, завал,  - чувствовалось, что Сергей чем-то озабочен и напряжен. – Обещал матери проводить, но сорвалось. Заскочил в РОВД по пустяковому делу, но  меня зацепили здесь надолго.

- А что случилось? – я надеялся разузнать последние новости у друга, ведь всегда приятно знать чужие секреты и время от времени намекать на их знание.

– Кого-то опять ищете?

- Мы всегда ищем. Наши опера накопали информацию по старому делу. Вроде как есть возможность Феллера с поличным взять.

- А за что его вы хотите взять? – Блин, вот засада. Только этого сейчас не хватало. - Вроде отсидел уже за все свои грехи.

- Значит, есть за что, - отрезал Сергей. Он искренне считал, что каждый преступник еще не отсидел за все свои преступления и посадить его еще раз будет в самую точку.  – Ладно. Удачного полета вам. Маму береги. И… спасибо еще раз тебе за помощь.

- Маме передаю телефон,  - ответил я, на автомате передавая мобильник его матери.

Феллера хотят взять. И поэтому его ищут. И это факт номер один. И оперативники в аэропорту по его душу. Это факт номер два. К нам пока претензий нет. Это факт номер три. Надо сказать, самый приятный из перечисленных.

       Как нам быть теперь? Возвращаться обратно или продолжить идти вперед? Как быть с Феллером? Летим лечиться на его деньги. Но и закон нарушаем из-за него. Соответственно, случись что, сядем из-за него. Как быть??

     Движимый непонятным чувством я набрал номер Феллера. Я насчитал одиннадцать гудков в пустоту и уже собирался отключиться, как на том конце приняли вызов.

- Ну, - недовольный голос не был похож на голос Феллера. – Чего надо?

- Мне Феллера, - сказал я. – Я Тимур, его должник по Германии. Очень нужно соединиться с ним.

Как я и рассчитал, магическое слово «Германия» дало повод владельцу недовольного голоса доложить по инстанции о моем звонке. Феллер должен понять, что это я звоню.

- Ждите, - буркнул голос. – Сейчас узнаю.

Ждал я долго. На линии была абсолютная тишина и я подумал было, что связь прервалась и надо бы набрать номер заново, как услышал знакомый голос.

- Чего у тебя там случилось? – казалось, Феллер жевал что-то.

- Мы в аэропорту. Пока вроде все ровно. Дело в другом. Есть достоверная инфа, что тебя ищут.

- Знаю, - спокойно перебил меня Феллер. – Я решаю эту тему. Твое дело без суеты сделать свою работу. Больше не звони. По прилету тебя найдут. – Феллер выдержал еле заметную паузу и произнес: - За звонок я должен буду.

Что ж, я сделал все, что надо сделать. А теперь пора закончить дело, которое поможет матери Сергея. Мы продолжили регистрацию и у меня на душе теперь было намного спокойнее, чем десять минут назад.

  Возле трапа - «рукава» пассажиры ждали разрешения пройти в салон самолета. Понимая, что до заветного кресла в салоне самолета осталось с десяток метров, они успокоились и перестали давить друг на друга.

      Я тоже окончательно успокоился и вновь стал мечтать о крепком сне во время полета, как завибрировал мой сотовый телефон.  Звонил Сергей. Чего ему не работается, все звонит и звонит.

- Да, Сергей,  слушаю, - проговорил я. Опять стало тревожно на душе. Когда же этот день закончится  и мои нервы перестанет так натягивать в струны.

- И внимательно, - Сергей говорил жестко. – Тим, ты мой друг. И сейчас ты оказываешь мне такую услугу, за которую не жалко отдать многое. Может даже жизнь. Я уже не говорю о должности, чести, принципах, материальных благах. Но твоя услуга очень дорого мне обходится морально. Я знаю, у кого ты взял деньги на лечение. И что взамен ты должен сделать. Но шума поднимать я не могу, потому что может пострадать моя мама.

- Серега, давай я тебе быстро объясню суть вещей,  - я почувствовал, как мое тело стала сотрясать мелкая противно-трусливая дрожь. - Дело в том….

- Не перебивай. По долгу службы и по своим принципам я должен передать полученную только что информацию оперативникам, что дежурят в аэропорту и ждут Феллера. Но не сделаю этого. Пострадает мама, да и ты, я уверен, не намеренно вовлечен в преступную схему. Маму использовали как ширму, тебя наняли отработать сопровождение взамен за полученные на операцию деньги. Здесь все ясно. О деталях сделки  буду думать потом. Сейчас я звоню по другому поводу. Я прошу после окончания курса лечения отправить мою маму домой как можно быстрей. Без каких-либо реабилитационных курсов. А сам не возвращайся. Это максимум, что я могу сделать для тебя в знак благодарности за твою услугу и за то, что мы были друзьями.

- Были? Ты говоришь, были друзьями?

- Да, Тима, были. Теперь все в прошлом. Ты должен был мне все рассказать до всех этих событий.

- И ты запретил бы мне совершить сделку с Феллером? Конечно, это правильно и полностью соответствует твоей морали. А твоя мама тем временем умерла бы в вашем вшивом ведомственном госпитале, лежа в общей палате на десять человек. 

   Я разозлился и, забывшись, повысил голос:

– Потому что у государства, которому ты служишь верой и правдой, нет денег на лечение обычных граждан. И оно совершенно не озабочено тем, что ты деньги у всех одалживал и из дома посуду понес продавать, словно это помогло бы собрать сто штук гринов. Ты отказал бы мне, согласен. И твоя совесть была бы чиста перед законом. Но Алина Львовна, что было бы с ней? Ты отнял бы у нее надежду прожить нормально еще пару-другую лет. Ты такое решение принял бы, да?  Это поистине правильно, как я погляжу.

     Сергей замолчал. Я упертый малый и тоже молчал и ждал его новых обвинительных фраз.

- Феллер звонил мне недавно. – Я не узнал голос друга. Настолько он стал безжизненным.  – Он узнал, что его подозревают в краже и разыскивают. Он рассказал все про сделку с тобой. Предупредил, что если мы помешаем вам выехать за рубеж, то на следствии он выдаст мою маму как сообщницу. Никто не поверит, что она ничего не знала. И тем более никто не поверит, что я не при делах. Я вынужден придержать информацию одного осведомителя о вашей контрабанде. Не ради себя, а ради мамы и тебя. В общем, этот день убил во мне все то, чем я жил последнее время.

- Серега, прости, не знал. – Я был в растерянности. – Я хотел как лучше.

-   А кого это будет интересовать? – Сергей так тяжело вздохнул, что показалось, что воздух обратно в его легкие уже не войдет. – Кто поверит в эту историю? Сотрудник милиции не знает, на какие деньги проводится лечение его матери; его друг, с которым он не разлей вода, разве что в туалет вместе не ходит, провозит контрабанду в коляске  матери опера. И это тоже случайное совпадение? Следователь должен быть из страны дураков, чтобы поверить в эту сказку.

- Серега, я совершенно не знаю, что сказать. Но отступать поздно. Феллер не простит отказа. Я уверен, что здесь его люди присматривают за мной. Сделка обязательно должна состояться. Мне нечем оправдать себя, но поверь, я сделал это ради тебя. Лично себе нет никакой выгоды. Спроси у Феллера.

- Не надо больше говорить, Тим. Давай похороним эту тему. Помоги маме остаться в стороне от всех этих дел. Это единственное, о чем я тебя прошу. Ну… и сам там сбереги себя. Прощай.

- Прости, Серега. Я хотел как лучше, - я не знал, что еще сказать ему. Но не решался отключить телефон. Так же поступил Сергей, не в силах тоже отключить свой мобильник.

Так, с не выключенным телефоном, я с Алиной Львовной и прошел в салон самолета. Мы разместились на своих местах, и вскоре лайнер взмыл вверх. Полет занимал чуть больше четырех часов. Но мой путь, по-видимому, будет длиться значительно дольше.