Второй шанс

Сигарета оказалась горькой… Антон бросил курить лет пять тому назад. Девушка, с которой он тогда встречался, курила и курила много. А Антон бросил. Специально. Чтобы посмотреть на ее реакцию. Она не заметила перемены, и они расстались. Девушка, подозревал Антон, так и не поняла причин их стремительного разрыва. Не успела или не смогла понять главного принципа, которым Антон руководствовался всю свою сознательную жизнь – никому не давать второго шанса.
Он и не помнил даже, когда именно осознал, что все свои поступки, которые так или иначе повлияли на то, каким он стал, совершал, исходя из этого короткого и предельно четкого правила – «Никому не давать второго шанса». Преодолев юношеский максимализм, он стал применять это правило вполне сознательно и нельзя сказать, что делал это с трудом. Свойство жалеть о несбывшемся или надеяться на будущий счастливый исход не было в его характере. Он вырос ироничным и жестоким в оценках, поэтому отказывался и отказывал людям легко.
Он был совершенно не похож на старшего брата. Его брат Артем родился на 2 минуты раньше и тем самым раз и навсегда получил почетный и уважаемый окружающими статус «старшего брата», оставив крошке-Антошке удел всегда быть младшим в семье и, хотя разница была смехотворной, она оказалась для братьев решающей — так уж повелось. Может быть от того, что Артем с самого раннего детства научился присматривать за братом и заботиться о его благополучии, затем эта заботливость и сострадательность распространилась в нем на весь окружающий мир. Ничего удивительного не было в том, что, окончив лицей с самыми высокими баллами, он выбрал профессию врача. Антон выбрал то же самое. Близкие решили, что Антон просто последовал за авторитетом старшего брата, и пытались отговаривать, расписывая 18-летнему угрюмому юноше прелести других не менее уважаемых профессий. Но они ошибались. Причины, которые привели братьев на медицинское поприще, были совершенно противоположными. Правда, общее у них все же было. Каждый из них косвенно стремился доказать что-то другому. Артем – что мир без страданий и болезней может быть совершенным, а смерть как явление высшего порядка тому не помеха. Антон – что о пока смерть приходит именно тогда, когда ей положено придти, ни о какой гармонии в мире и речи быть не может. И ничего тут не изменишь.

«….и ничего тут не изменишь»- , этой банальной фразой седой специалист Центр по определению даты персональной кончины завершил пафосную речь перед процедурой, которую братьям предстояло пройти, как и всем сознательным гражданам 16 лет. Седовласый мужчина совершенно спокойно предупредил двух подростков, которые пожелали пройти процедуру одновременно, что результат определения даты смерти всегда непредсказуем, но неотвратим. Поэтому им следует принять это знание, что человечество отвоевало у природы.
— Результаты будут готовы завтра. У нас в Центре стоит новое оборудование, и нам понадобится некоторое время, чтобы выдать вам результат по всей форме. Официальные письма вы сможете получить завтра по утру. – Братья молча кивнули и отправились домой. Процедура заняла намного меньше времени, чем они ожидали и весь вечер был впереди.
— Не могли что ли сразу сказать? А вдруг это мой последний вечер? Свиньи…. – зло сказал Антон, когда они вышли из Центра. Артем промолчал. Это молчание разозлило Антона еще сильнее.
— А ты чего – язык проглотил? Тебе что – все равно? Все равно, когда умирать?, — голос ломался и тирада вышла скорое жалобной, чем устрашающей. Антону стало даже стыдно, что он не может вот так спокойно, как брат, идти по улице, как будто ничего не случилось. Как будто не будет завтрашнего утра и официальных уведомлений, которые сразу расставят все точки над их жизненными планами. От жалости к себе он разозлился на подчеркнутое спокойствие старшего брата еще больше и ему захотелось прямо тут на улице треснуть Артема чем-нибудь увесистым, так чтобы тому стало не все равно…Не все равно!
— Мне не все равно. Но я думаю о том, что с природой не поспоришь. И что глупо злиться на то, что нельзя изменить. Это шанс для нас – знать, сколько времени тебе отведено для того, чтобы сделать что-то стоящее. А ведь когда-то люди не имели такой возможности… Ты просто представь – строили планы, что-то городили себя в жизни и – раз…Исчезали в самый неподходящий момент. Просто потому что не знали. Ты просто представь – и все покажется не таким уж мрачным. – Артем рассуждал на ходу с присущей ему уверенностью, которая обычно успокаивала. Но сегодня стала просто красной тряпкой для взвинченного подростка.
— Так мы может быть должны спасибо еще говорить? Так? – Антона просто прорвало. Он со всего размаху толкнул брата и тот от неожиданности сразу упал на бок, а Антон, навалившись, начал со всей силы своей обиды и злости колошматить его. Прохожие начали останавливаться, кто-то предложил вызвать стража порядка. Артем не сопротивлялся – только уворачивался от беспорядочных и от того слабых ударов брата, пока злость Антона не иссякла.
— Не волнуйтесь, со мной все в порядке… Идите, пожалуйста, по своим делам… — Артем просительно огляделся и народ, начавший было шумно призывать на помощь, утих и понемногу стал расходиться. Антон сел на асфальт и заплакал. Он почувствовал сквозь слезы, как рука брата легла на плечо и скорее понял, чем услышал его слова.
— Наше знание – это и правда счастье. Мы не будем уже заложниками случая или какого-то странного поворота судьбы, понимаешь? Даже если мы проживем недолгую жизнь, это не помешает нам стать кем-то. Найти себя.
— Дело не в этом. – Тихо сказал Антон. – Дело не в том, долго ли жить тебе или мне, дело в том, что это твое дурацкое знание не оставляет мне второго шанса. Это как приговор. Раз и навсегда.
— Ты просто не понимаешь – второй шанс есть у каждого и он есть всегда.
Антон промолчал. Это был первый случай, когда он не поверил брату, когда он не согласился с ним, когда между ними возник разлад. Поэтому когда на утро принесли официальные бумаги и Артем протянул ему письмо, сказал – Это тебе. Антон развернул бумагу с мрачной уверенностью, что ничего хорошего ждать не придется. И оказался прав – на листке, слегка помятом и надорванном сверху (Тоже мне – умудрились даже здесь помять и напортить….) стояла дата, которая давала Антону 12 лет. «Я умру в 28 лет с копейками, — как-то отстраненно подумал он. – Я так и знал….». Он бросил бумагу на стол, и задал один вопрос, не глядя брату в глаза:
— Сколько тебе?
— 88.
Антон ушел в свою комнату, просидел там часа два и больше не возвращался к этой теме. Жизнь пошла своим чередом, и Артем никогда не задавал аналогичный вопрос брату. За что тот был ему благодарен.
В целом нельзя было сказать, что братья не были дружны. Нет, они охотно помогали друг другу, часто проводили вместе время, дружили с одними и теми же людьми. Но и тот и другой чувствовали ту роковую разницу, которая раз и навсегда наложила отпечаток на их жизни.
Антон старался обогнать брата во всем. Если тот брался изучать языки (латынь была нужна для того, чтобы без проблем поступить в медицинский университет, а на японском говорили и писали все выдающиеся современные медики), то Антон начинал заниматься языками вдвое усерднее. Когда оба они поступили в медицинский, Антон сразу написал заявление об обучении по ускоренному индивидуальному плану.
На молчаливое удивление брата он резко бросил:
— В отличие от тебя, у меня нет столько ЛИШНЕГО времени.
Артем ничего не ответил. Антону казалось, что брат чувствует вину за то, что, родившись с разницей в 2 минуты, умирать им придется с разницей в 60 лет.
«Это не справедливо. Это глупо как-то и случайно. Нет, почему мне так мало времени дали? Какая в нас разница?» — эти мысли не оставляли Антона. Он время от времени натыкался на различные научные труды, пытавшиеся обосновать эту изначально заложенную в жизнь, как сорняк в плодовитую почву, несправедливость, но ответа не находил.
Характер его, и без того тяжелый, порой становился совершенно невыносимым. Большинство друзей и приятелей не могли подолгу с ним общаться, и круг его общения был хаотичным и непостоянным. Неизменно рядом был только брат. И Антон стал воспринимать это как должное. «Потому что, он старше, потому что он виноват передо мной за то, что проживет долго, тогда как я умру молодым». Антону казалось, что Артем полностью принял эти аргументы и это стало неписанным правилом в их жизни.

Пока не появилась она.
Дина, приехала из соседнего большого города. То ли родители поменяли работу, то ли климат для ее младшего брата – болезненного и избалованного ребенка — тут оказался более подходящим, но она пришла в группу Артема почти к концу пятого курса. Антон к этому времени уже заканчивал обучение в ординатуре. И иногда заменял одного из преподавателей кафедры нейрохирургии. Ему было приятно чувствовать свою власть над студентами, его же ровесниками, власть, хоть и эфемерную и недолгую, но позволявшую ему смотреть на них и на старшего брата свысока.
Антон изначально нацелился на научную работу. Он трезво поразмыслил и решил, что в короткий отрезок времени, отпущенный ему, нет смысла практиковаться, потому что жизни выздоровевших пациентов так или иначе оборвутся, вне зависимости от его трудов, а вот научная работа, блестящая научная работа по изучению новейших способов удаления опухолей головного мозга – это дело стоящее и на этом поприще можно добиться результатов, которые, пусть не навечно, но на пару-тройку десятилетий впишут его имя во все учебники.
Поэтому к концу четвертого курса обучения брата, Антон уже имел несколько научных публикаций, его методика апробировалась в одном из исследовательских институтов, что еще более усиливало в минуты одиночество ощущение несправедливости происходящего.
Дина сидела в конце аудитории. Рядом с Артемом.
Антон сразу обратил на нее внимание, хотя, надо сказать честно, на девушек он старался время не тратить. Самое парадоксальное, что девушки сами как магнитом притягивались и сменяли одна другую практически без его на то эмоциональных затрат. Видимо, образ талантливого, циничного и нигилистически настроенного молодого ученого привлекал юных студенток и не только – год назад у Антона случился роман с преподавателем кафедры педиатрии, которая впоследствии ушла от мужа – профессора и недвусмысленно дала понять Антону, что она на все готова ради него. Антон не нуждался до этого момента в подобном изъявлении чувств и расставался с девушками, которые встречались ему на пути легко и без сожаления.
Пока не появилась она.
— Дина Лебедева. Меня еще не включили в списки? – она подошла сразу после пары и осторожно заглянула через его плечо в журнал. Она была высокой – выше Антона на полголовы, светловолосой и удивительно хрупкой, несмотря на рост.
— Нет, не включили. – Антон посмотрел на нее снизу вверх и больше ничего не сказал.
— Тогда я схожу в деканат. Чтобы к следующему занятию меня записали. Иначе, не допустят до экзаменов. Так?
— Да, не допустят.
Дина посмотрела куда-то в сторону и Антон посмотрел туда же. Девушка смотрела на его брата. И Артем тоже смотрел на нее. Они глядели друг на друга так, как будто она и Артем не в аудитории, где галдеж и шум и не слышно даже собственного голоса, а как будто они вдвоем сидят на облаке и слушают песни небесных сфер. Антон понял, что это любовь с первого взгляда. То есть, у Дины с его братом любовь с первого взгляда, а он по парадоксально повторяющейся схеме опять оказался лишним. Лишним для жизни, для любви, лишним для этой удивительной девушки, которая уже стала частью его самого. Дина. Дина Лебедева.
Когда Артем с Диной получили дипломы и устроились работать в одну клинику, Антон уже был на подходе к защите докторской диссертации, и не проходило и полугода, чтобы он не посетил тот или иной статусный медицинский конгресс. Его знали далеко за пределами родины, даже однажды приглашали на консилиум по поводу здоровья Президента.
Артем оперировал, Дина занималась послеоперационной реабилитацией. Они виделись на работе, были практически неразлучны вечерами. Возможно, когда Антон уезжал, Дина оставалась в их квартире и на ночь… Антон старался об этом не думать. Хотя, возвращаясь из своих поездок, он каждый раз ждал, что найдет брата и его девушку за какими-нибудь обыденными домашними хлопотами, которые так ненавязчиво дают понять – что все уже решилось раз и навсегда и впереди у пары долгие годы совместной жизни. Годы, которых у Антона просто не было.
К 27 годам Антон выпустил свой первый фундаментальный труд. Накануне дня рождения он презентовал свои разработки в высокотехнологичном и престижном медицинском комплексе, ему выражали свое уважение настоящие светила медицины, поступило сразу несколько предложений о научной деятельности за рубежом. Антон обещал подумать. Естественно, недолго. Так как думать долго времени уже не было.
Утром самолет Антона совершил посадку в родном городе. Офицер пассажирского контроля поставил ему штамп в паспорте и отсалютовал: «О, у вас сегодня именины. Поздравляю!». Антон не поблагодарил и даже не кивнул в ответ.
Он вышел из аэропорта и, сев на такси, молча поехал домой. Достигнутая в срок большая и дерзкая цель почему-то не наполняла его сердце ни радостью, ни покоем, ни гордостью. Он чувствовал усталость и пустоту.
Приехав домой, Антон обнаружил дверь открытой. Он нашел брата спящим в кресле у окна. Антон пожалуй первые за несколько лет ПОСМОТРЕЛ на того человека, с которым разделил свою жизнь от начала и до конца. Он заметил складки в углах рта, которые говорили об усталости и горьких мыслях, он заметил нездоровую бледность кожи, результат работы без сна и редких прогулок на свежем воздухе. Внезапная острая жалость охватила Антона, но через мгновение она уже уступила место не менее острой обиде и горечи – почему ему, не мне досталась долгая и мирная жизнь, любовь единственной женщины, которая мне нужна? Почему?
Словно почувствовав силу эмоций, которые взорвались внутри брата, Артем проснулся. Он поднялся и крепко обнял Антона:
— Ты уже дома? Хорошо, что ты вернулся. С днем рождения!
Этот день был похож на другие, но он как-то даже пугающе отчетливо запечатлелся в памяти Антона.
Вечером пришли гости. Несколько семейных пар – большинство их тех же одногруппников Артема, пара приятелей Антона по кафедре, какие-то юные особы — видимо, подруги или родственницы Дины. Дина рассаживала гостей, сновала из комнаты в кухню, напевая что-то только ей одной известное.
Антон мало принимал участия в общем веселье, где-то в середине вечера он незаметно ушел на балкон – благо, тот выходил в тихий парк, где шелестела листва да были слышны время от времени какие-то неизвестные Антону птицы.
Антон много выпил. Обычно, он был сдержан в спиртном, не желая растрачивать драгоценное время на бездумность и болезненность пьяного. Но сегодня что-то сломалось в нем – он чувствовал это физически – этот надлом, эту пустоту. И пил один бокал за другим.
Где-то на границе своего дрейфа по волнам одиночества и жалости к самому себе Антон заметил брата, который сидел в кресле-качалке рядом.
— Давно ты тут? – язык плоховато повиновался, это было непривычно, но почему-то не волновало Антона.
— Да как сказать….
— А как же гости? Обидятся – у ….хозяин нас покинул… — Антону вдруг захотелось сказать какую-нибудь гадость, уязвить брата, заставить его выйти из этого раздражающего своим равновесием состояния спокойствия, полного собственного достоинства.
— Дина не даст им заскучать…- Артем улыбнулся, глядя в темноту…
— А … я забыл…. Молодая жена… ну ну…
Артем ничего не ответил.
— А что это вы до сих пор не женитесь? Ходите друг за другом, как привязанные. Женитесь уже. Хватит этого … — Артем не мог подобрать слова. – Этих…. Гостевых визитов… Да. Или вы чего-то ждете? А? Стесняетесь попросить меня — ну это… съехать??? – Антон чувствовал, что его начало «нести» — но остановиться не мог, да и не хотел. – Или ждете, что скоро и просить не придется? А… ха-ха..ха….
— Ты говоришь чушь, – Артем укоризненно посмотрел на Антона, вызвав прилив уже совершенно неконтролируемой злости.
– Нет, так нет. Ваше дело. Ходите и дальше. Раз вам так приятнее…. Только ты не думаешь, что ей замуж давно пора? Думаешь, она тебя вечно ждать будет? Ты не один вообще-то … есть и другие… А может, уже и есть кто-то — кроме тебя.
— Глупости не говори. – Артем сказал это тихо, но Антон уже почувствовал, что тема эта брату неприятна.
— Слушай, мне вот всегда хотелось задать тебе вопрос – ну хорошо, ты у нас обладаешь позитивным взглядом на мир. Мир устроен правильно. Но если так – зачем ты вмешиваешься? Зачем лечишь умирающих, зачем вообще вмешиваешься в то, что уже предопределено?
— Я не вмешиваюсь, я помогаю людям прожить то, что им отведено здоровыми или относительно здоровыми, без лишних мучений и страданий. – Артем пристально посмотрел на брата. – Я просто помогаю им.
— Нет! – Ты врешь! Ты врешь – ты веришь, что можешь что-то изменить!!!! – Антон вскочил с кресла и чуть было не упал, алкоголь бросился в голову, ноги существовали сами по себе.
— Да, я верю. Что могу изменить что-то к лучшему.
— Ты дурак! Ты ничего не можешь изменить! Ты НИЧЕГО не можешь! – Антон сжал плечо брата так, что тот поморщился, но не отстранился и не попытался высвободиться. – Ты ничего не можешь. Ты неудачник, тебя и не вспомнит никто через пару лет после того, как ты сдохнешь. Тебя вообще не за что любить – ты никто!
Артем примирительно улыбнулся:
— Ладно, так и есть наверное. Но это не страшно. Понимаешь? А любовь – она вообще – не за что-то дается.
Антон отстранился и как будто бы сразу протрезвел.
Не оборачиваясь, он сказал тихо:
— Второй шанс, говоришь, надо давать второй шанс? Хорошо, посмотрим, как это у тебя получится.
Артем с недоумением взглянул на него, но так ничего и не спросил. И Антон окончательно утвердился в своем решении.

На следующий день он съехал из их с братом общей квартиры. Пару дней пожил в гостинице и, как только риэлтер предложил более-менее подходящий вариант, – снял квартиру. На год.
Антон впервые в своей жизни оказался один в своем личном жизненном пространстве. Он был единственным, кто входил в квартиру вечером после работы, был единственным, кто покидал ее поутру. Он впервые почувствовал, что такое одиночество. Он почувствовал – что такое свобода.
Эти новые ощущения пересилили и отодвинули на задний план даже осознание того, что запущен «обратный отсчет».
Антон заходил к брату. Иногда. Обычно он находил в их доме Дину, которая дожидалась Артема – она заканчивала свою работу гораздо раньше и почти каждый вечер приходила в их дом, открывала дверь своими ключами, ставила чай, поливала цветы, иногда смахивала пыль с книг, иногда читала что-то в кресле на балконе. Дождаться Артема ей удавалась не всегда. И она уходила к себе.
— Он в последнее время очень много работает, — как будто оправдываясь перед Антоном за отсутствие хозяина, сказала Дина, наливая терпкий чай с запахом каких-то душистых трав.
Антон промолчал. Он был рад, что в последние пару месяцев, заглядывая к брату, он все чаще так и не встречался с ним, а проводил весь вечер за разговором с Диной. Или они могли просто молчать, читать книги на балконе, пить чай. Обычно, в такие вечера, плавно сливавшиеся с ночью, так и не встретившись с Артемом, Антон отвозил Дину домой, желал ей спокойной ночи и, дождавшись того, как хлопала дверь ее квартиры в пустом подъезде, с удивлением замечал, что возвращается к своей машине с глупой улыбкой. «Я счастлив», — он все чаще в такие моменты ловил себя на этой мысли, и она уже не казалась ему безумной.
Если бы Антона спросили, сознательно ли он пытается занять место своего брата в жизни и в сердце Дины, он бы ответил «Да». Удача была на его стороне и – когда он услышал, что есть возможность отправить брата в Австралию на стажировку у одного из нейрохирургов-практиков, то сразу предпринял меры, чтобы это место осталось за ним.
— Надо принять решение быстро и завтра-послезавтра вылетать. – Антон сказал это, глядя за окно. – Но я думаю, размышлять тут не о чем. Шанс такой бывает редко, предложение очень заманчивое, опыта ты наберешься там уникального. Правда, займет это около трех месяцев, ну да тебе-то спешить некуда. – Антон тут же пожалел, что опять не удержался и съязвил по этому поводу. И посмотрел на брата.
Артем, казалось, размышлял о чем-то постороннем и молчал. Пауза повисла неприятным и тревожным разрывом между ними. Антон уже было хотел сказать, что «бог с ней со стажировкой, это не важно, важно то, что мы стали почти чужими друг для друга…», — но Артем наконец прервал затянувшееся молчание:
— Конечно, ты прав. Я поеду. Всего три месяца – это совсем не долгий срок. – Артем посмотрел брату прямо в глаза и улыбнулся. Антон отвернулся и больше ничего не сказал.

Когда Антон и Дина вышли из аэропорта, где они провожали Артема, был вечер. Самое начало лета, когда цветущие деревья вдохновляют романтические натуры с тонкой душевной организацией писать стихи, а черствых и уставших от жизненных неурядиц обывателей – вспоминать дни юности.
Они шли молча. Что было на душе у девушки, Антон не знал. Она всего лишь несколько часов назад деловито помогала брату собирать небольшой багаж и при расставании была на удивление сдержана, хотя, как догадывался Антон, вовсе не радовалась этой свалившейся им на голову поездке.
— Чем будешь заниматься, пока … ну пока Артем в отъезде? – Антон остановил машину у дома Дины и как всегда пошел проводить ее до подъезда.
— Даже не представляю себе… Мы не расставались так надолго, — Дина ковыряла носком туфли гальку и та противно и как-то гадко скрипела.
— Я пока в городе (вранье, ты и не собирался никуда уезжать, более того, отменил все свои командировки) Так что – если будет свободный вечер, можем сходить куда-нибудь…
— Не надо – не переживай из-за меня. Я найду себе занятие. Тебе не нужно менять свои планы.
— Я не собираюсь ничего менять. Ты – важнее всех моих планов вместе взятых. – сказал Антон.
Дина попрощалась с ним, как обычно, так ничего и не пообещав.
Дина по прежнему приходила в их дом, даже не столько ради того, чтобы полить цветы, сколько для того, чтобы убедить себя, что все так, как раньше. Хотя Дина никогда не давала ему повода так думать, Антон тем не менее был уверен, что ее мучает неопределенность, возникшая в отношениях с братом в последнее время. И это был его шанс – единственный шанс. Антон понимал, что второго такого шанса у него не будет. Он ни за что не мог его упустить.
Антон никогда не любил календари. Он практически ими не пользовался, не держал у себя на рабочем столе, не делал заметок, привязанных к какой-либо дате. Предпочитал, чтобы о времени и его свойствах напоминало как можно меньше вещей. И тем не менее он знал точно, сколько дней осталось до возвращения брата домой – 13. Прошло уже более двух месяцев. Дина не то, чтобы избегала его, но и часто видеться с ней, как это было совсем недавно, у него не получалось. Встречались они все также – в квартире брата, также обменивались парой-тройкой фраз и обычно молча покидали дом. Антон знал, что почти каждый день Дина общается с Артемом, пишет ему письма или звонит. Сам-то Антон разговаривал с братом все лишь пару раз за все это время и отметил, что тот не спросил его – почему они общаются так редко.
Сегодня Дина задерживалась. Интуитивно Антон чувствовал, что она должна придти и прождал ее уже больше трех часов. Но вечер близился к своему завершению, а Дины все не было. Внезапно Антона охватило беспокойство – он испугался, что с ней могло что-то случиться. Какая-то беда. Это предположение ужаснуло его. Он столько лет привык бояться только за себя самого, а сейчас, когда опасность, как ему казалось, грозила Дине, Антон вдруг понял разницу между страхом за собственную жизнь и страхом за жизнь любимого человека – этот новый страх был невыносим. Антон хотел было уже броситься на поиски… Но услышал, как открывается дверь и, выбежав в коридор, увидел Дину.
Он заметил, что она удивлена и раздосадована тем, что он здесь. Может быть, даже неприятно удивлена. Но это было не важно. Важно было, что она вот так вот, как обычно, вошла в комнату, улыбнулась ему, что она дышит, что она жива.
— Я испугался за тебя. Я подумал…
— Антон, я просто задержалась в гостях у приятельницы. Думала, что уже не зайду, но потом почему-то решила заглянуть. Я не знала, что ты беспокоишься по моему поводу, — Дина взяла кувшинчик с ромашками, наполнила его водой и пошла на балкон поливать цветы. Антон шел следом.
То ли от пережитого беспокойства, то ли от усталости и нервного напряжения, которые копились и давали ему о себе знать головными болями и бессонницей, Антону казалось, что ощущение реальности происходящего ускользает от него.
-Я подумал….- повторил он. – Я подумал, что если ты умерла….
Дина обернулась и недоуменно взглянула на него:
— Откуда у тебя такие мысли? Или ты думаешь, знай я, что меня сегодня ждет, я бы отпустила Артема в эту поездку? На край света?? – он первый раз видел, что она начала выходить из себя.
— Откуда мне-то знать? Я не твой врач, не твой начальник и не муж, — съязвил Антон.
— Не беспокойся за меня. Мне еще не скоро, – сказала Дина уже мягче. – У меня есть шанс прожить долгую и счастливую жизнь.
Она еще раз улыбнулась ему и начала поливать цветы. И тогда Антон понял, вернее, почувствовал, что именно сейчас он должен сказать ей все, что так мучило его.
— А у меня нет такой возможности, Дина. Я умру меньше, чем через полгода.
Он увидел, как ее рука с кувшином замерла и опустилась. Антон хотел сказать о многом, о том, что любит ее, что благодаря этому он научился ценить каждый новый день, что его раздирают на части любовь к брату и к ней, что от этого он их ненавидит, потому что они получили то, чего ему не дано – шанс прожить долгую жизнь в любви друг к другу. Но ничего не смог сказать, просто молча ушел в гостиную, не зажигая свет, лег на пол и закрыл глаза. Когда-то в детстве они с братом вот так, лежа на спине, закинув руки за голову, любили разглядывать облака, проплывавшие над ними, и угадывать, на что эти облака похожи. Тогда им казалось, что время стоит на месте. Проплывают мимо только белые облака.
Этой ночью Дина осталась с ним.

На утро Дина попросила его об одном – до возвращения брата не встречаться. Антон не стал спорить. Просто уехал на университетскую базу отдыха и засел за научную работу. Он не знал, что будет, когда вернется Артем. И боялся, что все вернется на свои места. То есть не все, конечно, скорее всего, он-то, Антон, уже не сможет присутствовать в жизни тех двоих. Антон поймал себя на мысли, что его предательство теперь уже окончательно разделило их с братом. Возможно, и с Диной – у него будет то же самое. Может быть, она решит уехать из города и они больше не встретятся никогда. А может быть, она решит, что все случившееся не стоит того, чтобы рушить их отношения с Артемом. Были и другие варианты – не более радужные, чем два первых. Поэтому Антон старался об этом не думать, а просто ждал, когда вернется брат и все, так или иначе, решится.
Самолет Артема прилетал утром. Антон вернулся в город накануне.
Дина не приходила в квартиру брата несколько дней – Антон заметил, что земля в цветочных горшках сухая. Антон полил цветы, постоял на балконе – сумерки были теплыми и тихими. Антону вдруг, как в детстве, захотелось заплакать, заплакать так, чтобы потом стало легко на сердце. Но так по-детски плакать он уже разучился. Антон сел в кресло-качалку на балконе и задремал. Когда он проснулся – был уже рассвет и в прихожей послышались шаги.
«Брат вернулся…» — от этой мысли Антон проснулся почти сразу и пошел Артему на встречу. Брат как раз ставил дорожную сумку на стол. Они взглянули друг на друга и Антон понял, что Артем знает.
— Здравствуй. Дина меня встречала, мы поговорили. – голос брата был спокойным и будничным и Антону стало не по себе. Так бывало, когда в детстве его заставали за каким-нибудь гадким делом.
— И что …
— Мы расстались. – тихо сказал Артем и отвернулся.
— То есть, как расстались? Дина сказала, что вам нужно расстаться?
— Нет, я выслушал ее и сказал, что мы расстаемся. Навсегда. – Артем расстегнул сумку и стал выкладывать одежду и какие-то дорожные принадлежности, газеты, журнал. Антон растерялся.
— Но она любит тебя… Да и не было почти ничего… Тьфу, то есть, это не важно…, — Антон потерял свой дар красноречия, которым так гордился и разозлился на себя и на всю эту нелепую ситуацию.
— Я не думаю, что нам следует быть вместе. Теперь. Я больше не желаю обсуждать это. Если тебе нечего мне больше сказать, то на этом и закончим. – Артем говорил тихо, но Антон почувствовал, что брат принял решение и решение это неизменно.
— А я желаю… — обсуждать. Да она может быть просто пожалела меня… Тебе такое в голову не приходило? Ты что – сам никогда не ошибался? Ты с чего вдруг стал воображать из себя судью и праведника? – Антон яростно забегал по комнате, еще больше злясь на себя, что не может держаться также спокойно и уверенно, как старший брат.
— Антон, успокойся. Я же сказал, что все решено. Твои выкрики ничего не добавят и не изменят. – Артем посмотрел брату прямо в глаза, и Антон отвел взгляд. Он взял свой пиджак и побрел к двери. У порога он становился, обернулся и сказал, не глядя в сторону брата:
— Ты всегда говорил мне, что каждый имеет право все изменить, что у каждого должен быть «второй шанс». А сейчас… Ты не дал ей этого шанса…
Артем только промолчал и улыбнулся, и Антон вышел из квартиры.

Они сидели на скамейке в парке около клиники, где раньше работала Дина.
— Все. Сегодня я забрала бумаги. Уволилась. – Дина толкала носком туфли камешек. Антон наблюдал за этим ее движением уже с полчаса, пока они сидели молча.
— Что ты будешь делать теперь?
— Не знаю пока. Возможно, уеду.
У Антона защемило сердце. На самом деле, сердце побаливало последний месяц, так что он начал было принимать какой-то новомодный препарат, но потом подумал, что толку от лекарства в его ситуации все равно не будет, и бросил.
— Да, так лучше будет. – Антону хотелось сказать: «Дина, не уезжай хотя бы эти пару месяцев, пока… пока…я еще жив», но это бы прозвучало слишком жалостливо, и он промолчал.
Дина погладила его по плечу:
— Ты знаешь, мне родители рассказывали, что были в истории случаи, когда методика ОДТ давала сбой. Нет, правда. Любая теория несет в себе исключения, ты же ученый – ты должен это понимать лучше меня.
— Никакой я не ученый. Все это так – мишура. – сказал Антон и подумал: «Вот то, что ты хочешь уехать, это важно, а все мои труды написанные и не дописанные можно хоть сейчас… на помойку».
Дина улыбнулась:
— Ты скромничаешь. Ты и правда – ученый. И зря ты не берешь исключения в расчет. Вот меня родители назвали в честь другой девушки — ее тоже звали Дина. Она жила в прошлом веке, когда теория ОДТ только появилась, и она стала исключением – представляешь? Она прожила намного дольше, чем было установлено…
— Просто методика была несовершенной, а при наших-то достижениях современной науки процент таких исключений с необходимостью стремится к нулю, — Антон встал со скамейки, Дина поднялась следом.
Он обнял ее и замер. Он хотел запомнить это ощущение — когда обнимаешь любимую женщину и чувствуешь ее дыхание у себя на щеке и слышишь, как бьется ее сердце.

Антон уезжал в пятницу вечером. Он не стал тратить время на то, чтобы разобрать бумаги в кабинете, куда он уже не планировал возвращаться. Антон собрал только самые необходимые вещи, книги, которые могли ему пригодиться, кое-какие материалы, данные последних исследований, не прощаясь с коллегами, погрузил все в машину и отправился из города. К Дине он решил не заезжать, подумав, что даже лучше, что они вот так расстались там, в парке, как будто бы не навсегда, а до следующей прогулки. По дороге Антон принял решение заехать в больницу к брату. Он не знал, что ему скажет и что должен сказать в такой момент, но подумал – что слова найдутся сами. Артем был на длительной и внеплановой операции. Антон прождал его более трех часов, потом ушел, оставив брату телефонный номер отеля, где он планировал поселиться.
Отель находился в лесу, и основным его преимуществом в это осеннее время была уединенность и малочисленность гостей. Антон получил ключи от своего домика и быстро разложил свои вещи, подумав, что, как оказалось, человеку нужно совсем немногое, чтобы достойно покинуть этот мир. Свое личное пространство, время, которое принадлежит только ему и память о любимых людях. На удивление, он не чувствовал страха перед тем, что его ждет.
Прошел месяц. Антон каждое утро отправлялся в длинные пешие прогулки – он остался почти единственным постояльцем и наслаждался этим. За прошлый месяц он всего лишь пару раз говорил с братом на отвлеченные темы. Поэтому разговоры были короткими и пустыми.
Дине Антон не звонил. Иногда вечерами ему безумно, безудержно хотелось увидеть ее или хотя бы услышать, но он пока держался и не давал себе воли. Почему-то Антону казалось, что так будет правильно.
Когда осталось 2 недели, Дина позвонила сама.
Голос в трубке был прерывистым и охрипшим:
— Я приеду к тебе… Давай я приеду…
Антон молчал.
— Ты не оставил мне адреса, телефона…Я бы позвонила сразу, как узнала – что ты уехал… Я хотела у Артема узнать, где ты, но он был в какой-то глуши в командировке или что-то в этом роде… Давай, я приеду…
Антон понял, что надо прервать этот разговор, потому что иначе он не выдержит и позовет ее и все разрушится. Разрушится та стена, которой он пытался отгородиться от жизни, от мира, от Дины. Та стена, невидимая ни для кого, но от этого не менее крепкая, за которую он себя поместил, оставив за ней страстное желание жить, несмотря ни на что.
— Нет, не надо тебе приезжать. Мне так легче. Я готов. А ты — ты береги себя.
— Я приеду…

Но Дина не приехала. Через пару дней она с тяжелой формой пневмонии попала в реанимацию. Антон узнал о ее болезни от брата, который позвонил ему утром того дня, который по чьей-то прихоти, должен был стать его последним днем.
Артем был краток и сразу сказал о том, что с Диной приключилась беда. Еще он сказал, что Дина без сознания сейчас, но в бреду она звала его, Антона.
Антон узнал, что Дина в клинике, где работает брат. Меньше, чем через 2 часа он уже был в там.
По дороге его терзала одна единственная мысль – как бы не попасть в аварию и не погибнуть на полпути. На самом деле, только сегодня он вдруг всерьез задумался, а как так должно случиться, чтобы жизнь его оборвалась внезапно и именно в этот день? Он был здоров – по крайней мере, его болячки, которые, как врач, он довольно хорошо знал, не грозили внезапной кончиной. Значит – должно было случиться что-то непредвиденное. Из наиболее вероятных причин смерти Антон почему-то подумал о ДТП, так как читал статистику о том, что на дорогах погибает большое количество людей.
Но страхи Антона были преждевременными. Он благополучно добрался до клиники. Бросил машину у входа и почти бегом помчался в терапию. Некоторое время он потратил на то, чтобы отыскать сведущего медика и ему повезло – практически сразу он наткнулся на лечащего врача. Антон в очередной раз порадовался, что выбрал именно свою профессию – потому что слова доктора о состоянии Дины и о том, какое выбрано лечение, были ему понятны. Тревога Антона слегка спала, он поблагодарил врача и спросив, без особой надежды, можно ли ему видеть больную, получил ожидаемый отказ.
Врач ушел, и Антон остался один в коридоре реанимационного отделения. Он побродил по коридору еще некоторое время и внезапно почувствовал острое желание увидеться с братом, поговорить с Артемом на прощанье. Отделение брата было двумя этажами выше, Антон быстро поднялся по лестнице, лифт он не стал дожидаться, и почти бегом бросился к ординаторской.
По коридору кроме Антона бежал врач, медсестра, кто-то еще. Он почти столкнулся с ними у дверей и, пропустив коллег, вошел в комнату последним.
Антон не сразу понял, что произошло. Он увидел растерянные лица врачей, обращенные к вошедшему и услышал, что кто-то произнес: «Это его брат. Он тоже врач…».
И только тогда он увидел Артема. Брат лежал на кушетке, около него стояло несколько человек, в руках одного был дефибриллятор. «Мы пытались – но ничего не могли сделать…».
Антон не поверил, он бросился к брату, стал искать пульс, но молчание кругом и сочувствующие взгляды заставили его остановиться.
Антон сел на пол. Он видел руку Артема, которая беспомощно и как-то неловко свисала с кушетки. Он не понимал. Не понимал, что произошло, как такое могло произойти, что значит эта внезапная и неожиданная смерть? Или она была неожиданной лишь для него?
Кто-то из присутствующих похлопал Антона по плечу и все вышли.
Антон просидел в ординаторской больше часа. Затем он вышел, попросив одну из помощниц Артема взять на себя все формальности и сообщить ему, когда все будет готово к похоронам.
Антон не чувствовал боли, он понимал, что всю горечь потери он ощутит позже, когда пройдет какое-то время. Время… впервые он не задумывался, есть ли оно у него или нет.
Через полчаса он уже входил в их с братом квартиру, он чувствовал, что там найдет ответ на свой вопрос: «Почему сегодня умер Артем, а не я? Как это возможно?».
На столе он сразу заметил что-то вроде записки. Артем не был многословен. Он написал, что в тот день получил оба документа и заглянул, как в свой – так и в документ брата. «Я увидел, что мне отмерено совсем немного, что тебе распечатка обещала долгие годы. Я показал тебе свой документ. Ты не обратил внимания, но там была затертость на имени, и ты не заметил разницы. А второй документ ты смотреть не стал. Эти оба документа в конверте в верхнем ящике стола. Ты легко сможешь дать объяснения из-за чего произошла эта ошибка, если кто-то начнет допытываться».
Это было короткое письмо, но Антон перечитывал его снова и снова.

Дину выписали через месяц. На улице стояла поздняя осень, которая только усиливала ощущение болезненности и слабости, которое еще долго чувствуешь после тяжелого недуга.
Дина заплатила таксисту, который с нескрываемой жалостью смотрел на девушку, от которой пахло больницей, и вошла в знакомый подъезд.
Она не знала сама, почему первым делом, выйдя из больницы, поехала сюда, а не домой. Она поднялась по знакомой лестнице и открыла дверь своим ключом.
Дина осторожно нагнулась, чтобы разуться и оперлась о стену, потому что даже простые действия пока давались с трудом из-за слабости. Когда она выпрямилась, то увидел Антона, прислонившегося к косяку.
— Ты стал так на него похож…. — Дина смотрела на знакомое лицо, узнавала и не узнавала его.
Антон помог ей снять пальто и проводил в комнату.
Они сели на диван друг подле друга и помолчали.
— Я ушел с кафедры. Я больше не буду заниматься наукой. Договорился с одной клиникой. Не здесь, в небольшом городе на севере. Уезжаю, через пару недель. Буду практиковать. Я хотел дождаться – когда тебя выпишут.
Дина слушала его и думала, что если бы она не знала точно, кто перед ней, то могла бы легко принять его за Артема. На нем был свитер, который надевал Артем в прохладную погоду, он коротко подстригся, но самой поразительной была перемена в выражении его лица. Оно было спокойным и задумчивым.
Словно догадываясь о том, какие у нее мысли, Антон посмотрел на нее и сказал тихо:
— Я ждал тебя, чтобы спросить – ты едешь со мной или остаешься?
Дина ничего не сказала, она кивнула и просто прижалась к его плечу щекой. Тогда Антон достал из кармана записку, которую оставил ему Артем. Почему-то Антон был уверен, что брат хотел, чтобы Дина прочла ее сама.
Дина взяла в руки и стала читать про себя, чуть-чуть шевеля губами, как это делала всегда, когда читала. Антон читал вместе с ней, глядя из-за ее плеча, то, что он уже выучил наизусть. Он почувствовал, как и раньше, когда читал последние слова в этом письме, что брат рядом, и в этот раз как-будто даже услышал его голос:
«Зачем я это сделал? Я хотел, чтобы ты получил второй шанс. Шанс изменить свою жизнь, начать все сначала, шанс научиться быть благодарным своей судьбе. Прости, что я принял это решение за тебя».