Расставание с лиственничниками

   К 1986 году мне стало понятно, что в лиственничниках я работать больше не буду. Как это было тогда принято, то есть, работать на одном энтузиазме, я не хотела; не верила, что научному работнику для исследований достаточно тетради и карандаша (ручки).Я три года была единственным исполнителем большойнаучной темы, связанной с лиственницей;потом тему, стараниями Анатолия Тихоновича Н., продлили, сделав упор на отслеживание и прогнозирование сукцессий в лиственничных лесах и редколесьях. «Сукцессия - последовательная смена биоценозов, преемственно возникающих на одной и той же территории под влиянием природных факторов». Я была недовольна постановкой предыдущей научной темы, ведь фактически она сводилась к инвентаризации имеющегося и достаточно известного. Я увязала между собой типы сообществ, что выделили лесоустроители, с единицами покрова, что описали геоботаники Ленинградского университета. Мои описания послужила мостком между этими единицами покрова. Все это дало возможность очень подробно охарактеризовать лиственничные леса и редколесья. Нужно ли это было? Стоило ли затраченных усилий? Помнится, в бланках описаний, которые я заполняла, была графа, где полагалось дать гипотезу формирования данного типа сообщества. Я ее заполняла, но развитие процесса ставила наобум, руководствуясь своими умозаключениями, опираясь на имеющиеся геоботанические описания, упрощенныйанализ геоморфологических условий места произрастания. Заявка темы на прогноз сукцессий была преждевременной, я не видела возможности его обосновать. Правда, пришла к выводу, что развитие сообществ, тесно связано с геоморфологией местности. Мысль моя была высказана Д.Ф. Ефремову, авторитетному на Камчатке лесоводу; по-моему, тогда он еще работал директором Камчатской лесной опытной станции. Он поддержал меня. Как ни верти, работу по сукцессиям необходимо вести в тесном контакте с геоморфологом, тефрохронологом, почвоведом. Геоморфолог (А. Капустьян) неясно замаячил в перспективе, но, почему-то взяли его почвоведом, не включая в тему по лиственнице. В 1986 г.он заложил геоморфологический профиль от вершины и до подножия в. Шмидта. То есть, он работал в том же районе, но по своей теме; был загружен так же сильно, как и я. Заму по науке хотелось охватить как можно больше направлений ограниченными средствами. Мне это не нравилось, я считала такую организацию работы нецелесообразной, неэффективной; мы стали сталкиваться с шефом. Нет смысла все этоворошить, все прошло, не вернуть, не изменить: жизнь уже прошла.Но тогда ощущения твердили мне, что меня лишают возможности всерьез заниматься интересной научной работой.Я отработала как геоботаник только 3 года, начала с чистого листа, как говорят.За эти три года, нелегких для меня, я поняла, что работа интересная, но как мне навязывают ее выполнение, мне не подходило. Увы, в нашем Управлении тему по сукцессиям утвердили и в 1986 году сезон пришлось отработатьименно по утвержденной теме. Что делать, так сложились обстоятельства!

   Часть сезона мы работали параллельно с А. Капустьяном; с нами работала и его жена, Ольга. Алексей был очень деятельным человеком, страшно работоспособным. Просто удивительно, до чего быстро делал глубокие почвенные разрезы. Копая, на глазах уходил вниз, довольно скоро место почвенного разреза угадывалось лишь выбросами почвы и пеплов. Видя мое удивление, он пояснил, что почвоведы именно так и работают. Конечно, хотелось бы такого почвоведа и геоморфолога иметь как соисполнителя научной темы. На маршрутах ему приходилось, кроме обычного груза, носить и много почвенных образцов- более чем приличная физическая нагрузка. Признаков утомления и недовольства он не выказывал. Помнится, в бассейне Унаны он восхитительно быстро сделал красивую почвенную яму, в которой под почвенными горизонтами залегал мощный слой красновато-черного вулканического шлака. Это необыкновенно впечатляло. Вот оно, наглядное свидетельство того, что работаешь в вулканическом районе. Очень интересно, что внешне лиственничные редколесья выглядели угасающими,как бы по причине своей древности, казалось об этом свидетельствуют и формы рельефа;но подстилающие горизонты упрямо указывали на их относительную молодость.Неподалеку онстал копать другую почвенную яму, но пришлось прерваться, так как вскоре наверх почти струей пошла крошеная пемза. Восторг! Так что интересно было не только на дневной поверхности, но и ниже ее. Мне казалось, что Алексею все это тоже интересно. Мы с азартом обсуждали почвенные разрезы. Как остро я ощущала, что участие геоморфолога лишь временно икак его отсутствие уже обеднило материалы ранее сделанных геоботанических описаний.Мне категорически не хотелось работать далее без геоморфолога. Забегая вперед, скажу, что геоморфологическую часть отчета Алексей написал, но ведь отчет не был принят…Вроде бы он сделал из нее статью. Кроме того, заповедник не смог оплатить анализ набранных почвенных образцов. Обычная нехватка средств на научные исследования! Только часть анализов была выполнена, остальные так где-то и затерялись.Почвовед-геоморфолог вскоре ушел от нас, наступали тяжелые нестабильные времена; перспективы научных исследований таяли как дым. Вспоминается еще один рабочий эпизод совместной работы. Мы взобрались на высокий водораздел р. Унана и одного из ее притоков. Наверху расстилался лиственничник с тундровым покровом.Знакомый тип сообществ, но что-то меня смущало в его облике. Я поделилась сомнениями с Алексеем. Он тут же с готовностью схватил лопату, сказав, что раз непонятно, то надо копать и смотреть, что под покровом. Нас просто ошарашил вид почвенного разреза. Да, во многом он пояснял особенности растительности.

   Грусть ввиду расставания с научной темой, полюбившейся работой не покидала меня во время всего полевого сезона. Я все время мыслями возвращалась к этому. Вряд ли будет еще столь захватывающая работа... Вместе с Капустьянами мы проходили маршрутом сказочно красивый бассейн Унаны.Как раз случился мой день рождения. Продуктов брали, конечно, в обрез. Обычный рацион: тушенка, крупы, сахар-песок, чайная заварка, несколько банок сгущённого молока, сухари. Скудновато, но, думаю, из рассказанного понятно, мы «нагуливали» хороший аппетит. Разнообразия особого не требовалось, лишь бы было, что съесть.
 Я всегда встаю рано: жаворонок. Утро, коллеги еще спят. Можно, не спеша, полюбоваться на то, как занимается день. Приятно самому развести костер, подвесить котелок над огнем и сидеть, вдыхая горьковатый дымок, не думая ни о чем, глазея то на костер, то на окружающий мир. А тут еще и день рождения…Захотелось чем-то отметить его, все-таки 40 лет! Да и буду ли я тут еще?Вода в котелке забурлила;я бросила в него заварку. Потом открыла банку сгущенки (внеочередную), набрала ложку густого сладкого молока и, неспешно, стала потягивать из эмалированной кружки горячий черный чай. Остановись, мгновение! Появился из палатки Алексей. Видимо, увиденное не показалось ему обычным, я всегда ждала, когда к завтраку появятся все, или пила свой первый чай задолго до общего подъема. А тут… Я пояснила: справляю сорокалетие!

   Тогда же мы с низовий Унаны пошли в сторону кальдеры Узона. Ночевали на р. Зеленом. Избушка была печально известна тем, что сотрудники часто ночевали не в ней, а поблизости, сбившись неподалеку с пути. Но мы ночевали в избушке. Сквозь дыры в крыше светились звезды... А утро не обрадовало: пошел мелкий дождь, одеялом лег туман. Чтобы не проскочить выход на кальдеру, нам пришлось пойти вверх по каменистому руслу одного из сухих ручьев. Капюшоны опустили на лицо, поплотнее запахнули штормовки и шли, почти не глядя по сторонам: туман, морось…Шли долго, но что-то не похоже было, что выходим на край кальдеры. Посовещались и решили поставить палатки там, куда добрались, а утром определиться. Когда рассвело, я с нетерпением выбралась из палатки и взобралась на большой каменный обломок поблизости. Медленно расходился туман. Далеко внизу, сквозь его разрывы, проблескивало Кроноцкое озеро, речные террасы угадывались только по макушкам лиственниц. Фантастическая картина! Машинально взяла в руки картосхему, сориентировала ее по сторонам света. Что такое!? Да ведь озеро совсем не там, где следует. Я в отупении вертела в руках карту, появился Алексей, влез на тот же камень. Довольно глянул в сторону озера, обернулся ко мне, не понимая моего явного огорчения. Я ткнула пальцем в карту и в компас. Вот после такого и насочиняешь; не зря ходили слухи, что река Унана местами течет вспять. Алексей лишь посмеялся, сказал, бывает, мало ли тому может быть причин.  Наконец мы вернулись к действительности и определили, что сильно отклонились от маршрута, почти вышли на Зеленый Дол. Пришлось возвращаться к краю кальдеры.

   Если бы не мои печальные рабочие перспективы, можно считать, что сезон был неплохим. Конфликтных встреч с медведями не случилось. Один раз были застигнуты ливневым дождем, и с большим трудом, накупавшись, пересекли Лиственничную, потом и Бараний. На фоне прежних сезонов   было очень много грибов, самых различных. Оказалось, весьма кстати. Наш вылет в город задерживался. Как раз перед намеченной датой вылета была непогода, нелетные дни. В Халактырском аэропорту скопилось много заявок на вертолеты, заповедник обслуживали не в первую очередь. Более сорока самодеятельных туристов скопилось в Долине Гейзеров. Туда они пришли пешком, но идти тем же путем обратно им не хотелось. Надо было как-то от них избавляться: проблемы с питанием и проживанием лишних людей. Так как это делалось бесплатно, то вывозили их попутными бортами. А у нас, на Бараньем, почти закончились продукты и есть приходилось лишь раз в день. Как-то тоскливо… Мы тоже взывали о вертолете и, наконец, были услышаны.

   По завершению полевого сезона 1986 г., еще на стадии краткого отчета, мы с моим научным руководителем начали скандалить. Он считал, что сделано слишком мало описаний. Я стояла на том, что они должны отвечать поставленной теме, а не делаться для количества. Дошло до того, что он указал мне на то, что я слишком много времени трачу на поиски нужного сообщества, а потом и на его описание. Шеф считал, что время, необходимое дляописания составляет не более получаса. В общем, зацепилось и пошло-поехало. К концу первого квартала 1987 года, как и положено, я составила полный промежуточный отчет. Зам по науке его исчеркалироническими замечаниями и не принял. Я считала, что он не прав и в свою очередь, давая ответы на замечания, не осталась в долгу. На переаттестации зам предложил меня снять с темы, уволить с занимаемой должности и из заповедника. Круто, сказали бы сейчас! По-моему, сотрудники были ошеломлены тем, как шеф разделался со мною. Наиболее авторитетный среди нас, и потому не боящийся высказать свое особое мнение,сотрудник,орнитолог по специальности, высказался за то, чтобы оставить меня. Он-то знал, что я толковый работник, как, впрочем, знали и другие. Заступничество почему-то сыграло свою роль, да как! Шеф кивнул головой и вынес вердикт: пусть остается, все равно уволит Управление! Так что пока я осталась не только в конторе заповедника, но и в должности геоботаника. Просто как-то было не до этого. От нас убрали прежнего директора;его долго замещал зам по науке, но в должности директора его не утверждали. Развивалась какая-то непонятная интрига.А время шло, и встал вопрос, что мне делать в предстоящий полевой сезон. Зам по науке в очередной раз отбыл куда-то, передав все полномочия орнитологу. Он-то и взял на себя смелость принять мою программу, хотя при этом и пожимал плечами. Я после всех неприятных событий, конечно, находилась в полной прострации, но собралась с силами и составила расширенную программу на год и сезон. Акцент сделала на фенологию, поменяв методику. Выбрала ту, что позволяла передвигаться по территории. Горько было расставаться с лиственничниками! Но ведь это реальность, и ее надо принять! Раз так сложилось, хоть прогуляться по территории еще разок. Как «грузит» и, одновременно увлекает серьезная большая тема, я знала: она не оставляет времени для второстепенного. Теперь в душе, в сознании оставалась болезненная пустота, которую требовалось заполнить и залечить впечатлениями очередного, возможно, последнего полевого сезона. Тем более, что, в целях соблюдения техники безопасности, меня порадовали ставкой рабочего по науке. На нее еще раз был взят мой племянник, Сергей.

   Я вспомнила первые годы работы в КГЗ, лихую молодость, и что мне только перевалило за сорок.   Мы погуляли по территории! Правда, в Чажминское лесничество опять не попали, не успели. Тем более, что методика предполагала неоднократные посещения одного и того же участка в течение сезона.  Залетели, как я когда-то раньше, на Исток, основная точка базирования была там. Но с вертолетами стало все ж получше, не середина семидесятых, и груз мы забросили еще на несколько точек: в Кроноки, на Кроноцкую тундру; ящичек с продуктами - и в Долину Гейзеров. Отработалиточки на Истоке, на 16 км реки Кроноцкой, на Кроноцкой тундре,на р. Смирной, на р.Комарова, в Долине Гейзеров. Через Богачевские тундры сходили в Кроноки, там посетили Тюшевские горячие ключи; отправились в Семячикское лесничество. Были на р. Шумной, на Узоне, в Долине Гейзеров. Несколько раз подвезло и нас перебрасывали попутным вертолетом.Иногда к нам присоединялся мой муж, который носил при себе ружье, что немаловажно. Случилось подъезжать мотолодкой и даже старым грузовичком из Кронок. Как и ранее, имели возможность убедиться, что медведи почти не обращают внимания на автотранспорт; спокойно продолжали кормиться рядом, а дорожные колеи уступали очень неохотно. Передвигались мы беспрерывно, в итоге общий километраж вышел большим. Заполнили много карточек для орнитолога и маммологов. Но в памяти эти случаи особо не запомнились, главным было передвижение; сегодня здесь, а завтра там. Сегодня любуемся видом кальдеры Крашенинникова с Кроноцкой тундры, а через пару дней пылим по шлакам этой самой кальдеры. Работаем и любуемся извержениями гейзера Великан в Долине Гейзеров, тут же перелетаем в Кроноки. Сергей жаловался, что нет времени на доработку этюдов; все наброски, наброски. Все время калейдоскоп событий, пейзажей, точек базирования. По возможности, не отсиживались и в плохую погоду. Наконец-то я вывела племянника на пустынный берег океана; он по-настоящему разглядел Долину Гейзеров, с ее оголенными склонами, горячими почвами, гейзерами и многочисленными ручьями, многолетними снежниками. К моему огорчению, ему очень нравилось делать этюды болотных участков Кроноцкой тундры. А ведь как хороша была кальдера в. Крашенинникова с той же тундры. Опять же, кому что.

   В первой половине сезона состоялась мимолетная встреча с моими давними знакомыми по Истоку, сотрудниками ТИНРО, вернее с их «главой» С. Куренковым. Она была выдержана в духе старых добрых времен. Мы с племянником находились на Кроноцкой тундре и занимались обследованием окраинных участков,редко посещаемых. Когда более-менее позволяло время и погодные условия я, как ботаник, выделяла дополнительное время на подробный осмотр местности, имея в виду пополнить список видов, встречающихся в данном квартале; работа для Летописи Природы. Иногда при этом обнаруживались и виды растений, ранее не отмеченные в заповеднике. Послышалось, что гудит какой-то автомобиль, неужели все та же «Антилопа Гну» с Истока?! К вечеру мы вернулись к балку-вагончику, где остановились на ночевку. Да, стоял старый автомобиль. В домике побольше отсыпался Свет. Подошел молодой мужчина, спросил кто я,я ответила. Оказывается, на Исток залетела группа сотрудников ТИНРО (Тихоокеанский институт рыбного хозяйства и океанологии), устроили застолье по случаю начала полевых работ, увлеклись воспоминаниями.  Вспомнили и сотрудников заповедника. Кто-то подсказал, что я нахожусь в данный момент на Кроноцкой тундре, всего в 26 километрах. Оказывается, я была легендарной личностью на Истоке. Как-то неожиданно… И один сотрудник решил взглянуть «на легенду» … Свет захотел самолично удостовериться в моем присутствии, вот они и прибыли. Смешная случайность, но в машине отказал аккумулятор, причем, довольно близко от избушки на 16 км, был уже вечер.Пока Свет оставался на этой точке и отсыпался, сотрудник сбегал на Исток за другим аккумулятором и принес его! И они продолжили путь.Во мне все услышанное вызвало глубочайшее изумление и раздражение. Поужинав, мы с племянником улеглись спать: ранним утром уходили. Когда мы уже спали, в балок стали ломиться: пришел Свет поздороваться. Сергей был в недоумении, не понимал, как реагировать на столь необычные обстоятельства. Для меня в ситуации не была особой новизны. Но я устала, хотела спать, посему впала в ярость и послала Света куда подальше, причем, неоднократно! С трудом Света утихомирили и оттащили от балка; он был рассержен тем, что им пренебрегли. Я же не переношу, когда мой сон с начала ночи прерывают. Тем более, и сам Свет утром только посмеется над происшедшим, он был не злопамятен.  А утром рано, без шума, мы ушли.

   К концу сезона побывали даже на Бараньем. Очень смешно получилось с этим неплановым маршрутом. Мы в очередной раз оказались на Истоке.Там еще находились и сотрудники ТИНРО. Обстановка располагала; разговорились, предались воспоминаниям.Ведь до 1982 года я поддерживала с ними тесный контакт: соседи! Былисовместныепраздничные застолья, обсуждения, споры. Неоднократно они приходили мне на помощь, у них всегда можно было перехватить продуктов, просто перекусить, выпить чайку, кофе, обсушиться; прокатиться на мотолодке. Наша моторка обычно оказывалась сломанной или не было бензина. Старшим у них и тогда был к.б.н. Куренков, которого все просто звали Светом. Яркая, привлекательная личность, иногда излишне буйная.  Очень редко встречаются руководители, столь любимые своими подчиненными, коллегами. Все они считали его образцом настоящего мужчины, за него были готовы и в огонь, и в воду. Я иногда пыталась высмеять их за это, но они всерьез обижались. Тинровцы весьма разумно распределяли свое время, что выгодно отличало их от многих наших лесников. В рабочие дни трудились, в праздники и выходные отдыхали и веселились. К праздничным мероприятиям готовились заранее. Принято было ставить брагу на ягодах шикши, делать необыкновенные по вкусности котлеты из озерных гольцов.В особых случаях котлеты делал сам Куренков. Пекли хлеб, с этим чаще возился Пешков. Топили баню, мылись. В назначенный час все собирались к столу. После еды и выпивкиследовала культурно-развлекательная программа: над Истоком лилась музыка. Очень популярны былизаписи группы «Битлз».  Кухня-столовая стояла отдельно, была украшена набросками самодеятельных художников, различными изречениями, типа: «захотелось работать, ляг поспи и все пройдет». Можно было развлечься, просто просматривая их.Там стояла небольшая пианола, приносили гитару, иногда пели…Часто, в начале или в заключение, играли в футбол. В общем, было очень здорово. Но потом меня «повязали» на лиственничники; мотолодкой нас, по приказу, обеспечивали лесники и более пути наши не пересекались.

   И вот мы вместе, припоминаем совместные сезоны, делимся новостями. Мы с Сергеем не могли не вспомнить лиственничники, Бараний. Неожиданно Свет предложил отвезти нас на низовье Лиственничнойпрямо сегодня, а послезавтра у них плановая поездка к низовьям, так как начался нерестовый ход гольца. Вечером нас доставят на Исток. Как не воспользоваться таким предложением! Домчались до низовий быстро. От берега по заболоченной низменности с протоками километра два добираться до домика. Тинровцы, в отличие от нас, гордо отказались идти пешком и стали медленно подниматься по реке на лодке. Мы же добрались до избушки, затопили печь, поставили чайники. Стало вечереть, наших молодцов не видно. В очередной раз выскочив на улицу, услышали шум, вопли, нечленораздельный мат. Судя по всему, группа упорно продвигалась лодкой, иногда перетаскивая ее собственными силами. Уже начинало темнеть, когда все они появились у домика. Принесли с собой великолепных гольцов, большой бидон с брагой. В общем, решили устроить пирушку. Быстро сготовили гольцов, расставили кружки и чашки, сели за стол. Увы, разлили по кружкам пенистую брагу. Племянник с укором смотрел на меня: ему не хотелось, да и вообще ни к чему было пить, ведь собирались идти на Бараний… Но я обещала, что посижу за столом, как бывало раньше! Пришлось обещанное выполнять. Некоторое время спустя, встали, распрощались и двинулись в путь. Идти лиственничниками пришлось по темноте. Идя впереди, я подсвечивала себе путь маленьким фонариком-жучком, были такие раньше. Удивительно, но с пути мы сбились лишь единожды, и тут же вновь выбрались на мало ощутимую ногами тропу. Что значит, три сезона ходить этими тропами!Не зря мне казалось. Что могу пройти привычными тропами даже с закрытыми глазами. Мы ожидали увидеть на Бараньем Алексея и Ольгу Капустьян, но они как раз вышли на маршрут, какое разочарование для нас. Утром немного побродили по привычным местам. Год был урожайный, голубичники отливали синевой из-за обилия ягод. Но медведей встречалось маловато. Видно, были и иные места, не менее богатые ягодой. Двинулись на Быстрый, что выше по течению. Балок пустовал, лесник в то время там не проживал. Сергей искал кусок проволоки, чтобы подремонтировать рюкзак. Я посоветовала ему полезть на чердак. Оттуда он слез быстро и -  ошеломленный. Ящик наверху был заполнен капканами, петлями…К чему заезжие браконьеры, когда и свои есть. Я не скрывала этого случая, но и официально об этом в конторе не докладывала. Вообще-то, у меня не было полномочий на осмотр жилища лесника. Просто в домике была одна комнатушка, она и жилье, и служебное помещение.  Обратным путем мы прошли прямо на низовье Лиственничной; мимоходом прибрались в домике. Жаль было выбрасывать остатки великолепнейшей ухи из гольца, но есть ее мы не рискнули. Наскоро почаевав, двинулись на берег, где нас поджидала лодка. Прощай, Лиственничная!

   В середине сезона выкроили время и сплавились на лодке от Кроноцкой тундры до избушки на Кроноцко-Богачевском лимане. День был отличный: безветрие, солнце, голубое небо; лодку мы лишь чуть подправляли веслами. Был день рождения или у меня, или у племянника. Удивительно, но при сплаве не встретили медведей, а ведь рыба все еще шла на нерест. Вероятно, и они отдыхали!

   Помнится, на Истоке в тот год работала оригинальная супружеская пара Друзьяко, с двумя детьми. Работали они на метеопункте. Взгляды на жизнь и воспитание детей у них были весьма неординарные; вокруг их методов в кругу лесников или сотрудников ТИНРО периодически возникали дискуссии. Я этим не интересовалась, но убедилась, что времяпровождение детей жестко регламентировано. Шутя, предложила пройтись до 16 км с ночевкой. Виктория Друзьяко охотно согласилась; муж, конечно, с нами не пошел. Мальчик шел неплохо, а вот девочка страшно устала, но мать не хотела ее брать на руки. Ничего не скажешь, жесткое воспитание, но, возможно, правильное. В целом прогулкаудалась, хотяшли долго, из-за детей. Кстати, медведей не встретили, а ведь прошли по лесу 16 км. Впрочем, шли медленно, с разговором и группой в 5 человек. Сергея после чаевки в домике пришлось отправить за 10 км на ночевку в другой балок, в этом места не было. Это был его первый самостоятельный маршрут по лесу, причем, вдоль нерестовой реки. Все обошлось, хотя поначалу племянник был растерян предложением идти одному. На следующий день туда же подошла и я.

   В самом конце августа, возвращаясь в очередной раз из Долины Гейзеров на Исток, мы (я, Сергей и мой муж) попали в скверную историю. Ночевали в Долине Смерти, утро выпало пасмурным, обещался дождь. Дождь в горах в такое время может завершиться снегом. Я нервничала, тем более, что планировался ранний выход. Но время шло, мой муж все оттягивал выход, ссылаясь на плохое самочувствие. Время выхода назначалось и вновь отодвигалось. Я заявила, что мы с Сергеем уходим, а муж может принять решение идти с нами или остаться на ночевку в Долине Смерти. Все-таки он решил идти с нами. Распределили вещи и двинулись в путь. Было уже около 16 часов, поздновато. Прошли сопку Дуга, началась морось, потом пошел и мелкий дождь, стал опускаться туман. Но не возвращаться же?! Нас ждала ночевка в избушке на кальдере Крашенинникова. Муж упрямо держался в стороне, часто останавливался, осматривая местность в бинокль, «биноклевал». Обычное поведение для зоолога, но не в непогоду. Мы его подождали, и я сделала предложение идти всем вместе, поторопиться. Но эффекта это не имело. Местность там - сплошные овраги и водоразделы. На маршрутах, тем более, в случаях плохой видимости, желательно придерживаться реперов, если их можно найти или разглядеть. Дождь шел все сильнее, превратился в ливень, стало холодать, видимость стала почти нулевой. Мужа мы уже не могли разглядеть. Я изрядно встревожилась: на такой местности укрытия не найти и костер не разложить, а одеты по-летнему. Перебрав в памяти возможные варианты пути, я пришла к выводу, что подниматься надо по оврагу, с одной стороны которого шли лавовые потоки. Выводит несколько в сторону от домика, но на этом пути не сбиться.  Перевалили несколько водоразделов и уткнулись в лавовый поток. Под проливным дождем мы сменили одежонку, хотя быстро промокнет, но на время согреет и позволит ускорить движение. Сергей предлагал подождать моего мужа, но ведь мы не обговаривали такой вариант маршрута; это было спонтанно. Когда выбрались к краю кальдеры, дождь сталчередоваться со снегом, мы промокли и озябли. Не теряя веры в правильности выбранного пути, мы вслепую стали пересекать водоразделы, чтобы выйти к оврагу, в верховье которого стояла избушка. Пришлось попыхтеть, но мы добрались до нее. Ввалились внутрь, растопили и раскалили жестяную буржуйку, закипятили чай в котелке и стали сушиться. Конечно, мы постоянно думали о спутнике; где он, как он? Но сказала я другое. Сказала, что муж- достаточно опытный полевик, с ним ружье, полиэтилен, сгущенка, спички и курево, в рюкзаке кое-какие сменные вещи. Найдет куртину стланика и, забившись под нее, будет поджидать улучшения погоды. Мы ничем не могли ему помочь, не было видимости. Правда, решили разложить перед домиком костер. Все-таки это ориентир! Так и сделали. Пришлось загубить куст кедрача. Плохо, конечно, но что делать, местность безлесная, поискать случайный сушняк не можем: нет видимости. Всю ночь кемарили, периодически жгли костер. Стало рассветать; оказалось, все прикрылось снегом. Я схватила бинокль и стала пристально вглядываться в побеленные тундровые водоразделы. Некоторое время спустя, мы увидели своего спутника. Он подошел злой и мрачный, не хотел с нами разговаривать. На предложение идти на Исток вместе, ответил отказом. Что делать, но ведь жив и, вроде бы, здоров. А настроение, что ж, пройдет. Мне он позже высказал, что я его бросила, а такое не забывается. Но, кто ж кого бросил?! Сложно с этим разобраться. Я хотела выйти сама (мне растить детей) и вывести своего племянника, имеющего проблемы со здоровьем, неопытного и молодого паренька. Свою задачу, как я ее понимала, я выполнила.

   Мы еще раз попали в циклон со снегом, в самом начале октября. Об этом я рассказывала. Снег нас застал на подходе к Долине Смерти. Уходили мы оттуда по суровой заснеженной тундре. Обычно мы не выполняли таких маршрутов, они опасны при нашей экипировке. Помнится, Сергей сказал, что вот и увидел зимние тундры! В кальдере Крашенинникова было бело, мрачно, но красиво и холодно. Было желание приостановиться и полюбоваться суровым пейзажем, номы изрядно промерзли на ветру.  Благоразумие одержало верх.  За кальдерой, со стороны озера Кроноцкого снега не было, мы прошли к Истоку без проблем.

   Сезон шел к концу, нам через лесников передали, что на Кроноцкую тундру будет борт, которым желательно воспользоваться. Мы с Сергеем спешно отправились туда. Погода была хорошей, но не летной. Днем сияло солнце и дул сильный ветер, к вечеру он стихал, а утром все начиналось заново. Помнится, мы просидели там, в ожидании вертолета, не менее 10 дней.
В бухгалтерии КГЗ, при расчете с племянником, сообщили, что денег не выдадут (распоряжение зама по науке), пока я полностью не отчитаюсь за работу рабочего по науке. Что за новости? Директором тогда уже был С.А, Алексеев, я обратилась к нему, ведь племянник и так опоздал к началу учебного года. Алексеев страшно изумился, вникнув в проблему и распорядился зарплату рабочему выдать.Думаю, моему бывшему шефу и, одновременно, действующему заму по науке захотелось немножко потрепать мне нервы; статус позволял. Но и я его не порадовала, так ведь?