Ведомые. Глава 4

Три театральных сезона в Кокчетавском театре.
Начало  актерской карьеры Анатолия  и нашей совместной жизни.

                «… Как молоды мы были, как молоды мы были,
                Как искренно любили, как верили в себя…»
      
                Песня «Как молоды мы были»
                Музыка А. Пахмутовой , слова Н. Добронравова


То, что город Кокчетав был основан  в Западной Сибири много веков назад яицкими казаками ( возможно, моими глубокими предками по маминой линии), и изначально был русским городом, я узнала  значительно позже  моей поездки  в  октябре  1978 года.

Сейчас он  мне понравился своим провинциализмом,  открытостью людей,   неповторимой  национальной самобытной  культурой, в высшей степени доброжелательностью к русским людям. Почитаемый казахами просветитель 19 века Чокан Чингисович  Велиханов говорил, что для казахов важна дружба с русским народом. В 1971 году в городе был установлен памятник этому великому человеку, историку, ученому.

В тот период  Кокчетав являлся центром Кокчетавской области и входил в состав Казахской ССР. Небольшой, с застройками  частного сектора (кроме центра), с населением примерно  сто тысяч человек. Вокруг города возвышались красивейшие горы! А небо было всегда удивительно чистым и синим.

Когда я ехала из аэропорта в город по пыльной, шаткой  дороге в стареньком  скрипящем  ПАЗике, выпуска, наверное, середины шестидесятых,  и в окнах была видна  одна лишь утомительная степь   до горизонта, и, как мне казалось, этому не будет конца, тогда на меня  накатилось уныние. Где – то на краю  сознания промелькнула мысль,  что здешняя моя  жизнь будет кардинально отличаться от той, которую я вела  в Ленинграде. Но эту мысль  сменила другая, от которой радостно забилось сердце: «Скоро я увижу Толю!»

Прошло некоторое время,и в поездках  на гастроли в другие города, передвигаясь в машине по дорогам Казахстана, я вдруг обнаружила тихо родившуюся во мне любовь к этим бескрайним степям, с огромным количеством сусликов, стоящих вдоль дороги на задних лапах и с любопытством глядящих на проезжающие машины.

Анатолий меня не встретил, и я  с вещами отправилась в театр. Он  располагался в здании местного Дворца культуры, в котором проходили не только спектакли, но и  другие  мероприятия  города и области.

Когда я пришла, мне сообщили, что  Толя на репетиции, которая скоро закончится.  Я подождала. Вскоре он освободился, и мы пошли в гостиницу, где он жил в то время.  Номер был  крошечный, но с туалетом и ванной, и даже с горячей водой. Гостиница находилась  в  шаговой доступности от театра.

На другой день меня пригласили главный режиссер театра  Яков Аронович Куклинский и директор Юрий  Лакомов  для знакомства. Сначала был решен вопрос моего трудоустройства, а в конце разговора  они пообещали, что вскоре нам с Толей  предоставят служебное жилье.

До регистрации брака нас еще не переселили, а  поскольку номер, в котором мы жили,   был одноместным, мы никого не приглашали отметить это событие. Несколько актеров, каким – то образом узнавших об этом,  по очереди приходили к нам  в течение нескольких вечеров, и мы снова и снова спускались в буфет за шампанским,  и пили его, закусывая горячими шпикачками, купленными там же. В номере готовить было нельзя. На ресторан у нас не было денег.

Спустя десятилетия я хочу признаться, что в ЗАГСе актер, который был свидетелем со стороны мужа, украл с подоконника  цветок  в горшке, и подарил нам с мужем, когда мы уже приехали в гостиницу. Каково же было наше удивление, когда, проснувшись на другой день, мы увидели его пышно распустившимся  нежными фиолетовыми цветами на фоне окна, за которым тихо падал крупными хлопьями белый  снег. Это было потрясающе красивое зрелище. Оно  завораживало взгляд. А нам показалось  благословением  нашему  союзу.

Через некоторое время нам дали комнату в служебной квартире. Во второй комнате жила семья замечательного актера из Армении, с которым мы спустя десятилетия вдруг нашлись через общую знакомую по работе в Кокчетаве актрису. Вообще, в театре работали специалисты из разных городов и союзных республик  СССР. Все жили дружно, были сосредоточены на деле, на  творческом процессе. Это была одна  многонациональная творческая семья. Ведь театру был всего один год!

Актерская труппа театра  была большой, в  основном, состоящая из молодежи. Работали с увлечением. Коллективом отмечали все праздники и премьеры. Добрые отношения с людьми разных национальностей затем сохранились у нас на многие  десятилетия.

В театре работали и  корифеи театра. Без них, их поддержки, Анатолий не стал бы тем, кем он стал. Спасибо им!

Нашу пару в театре любили и уважали.

Вначале меня  оформили администратором. Но вскоре перевели на должность заведующей литературной частью театра. Я должна была заниматься чтением пьес, и затем предлагать их режиссерам для постановки.

Со временем, полки шкафов   в моем кабинете заняли драматургические произведения разных авторов. В декабре 1979 года театр направил меня в Москву на курсы завлитов, после окончания  которых  я лучше стала разбираться в именах драматургов и их творениях, и стала более профессионально выполнять функции заведующей литературной частью театра.

В мои обязанности входила подготовка  буклетов  к печати,  работа  с местной типографией, размещение статей о жизни театра  в газетах,  выступление  на радио и по телевидению с анонсами спектаклей.

Много работы было перед гастролями и на гастролях. Поскольку театр был областным, мы много ездили со спектаклями в окрестные поселки: Заречный,  Красный Яр, Гранитный и другие, а также ездили  в большие города – Караганду, Уральск, Усть- Каменногорск…

Однако административной работой мне тоже приходилось заниматься. Особенно зимой, в сильные холода, когда мороз достигал  минус 35 градусов.  Зимы там  обычно были суровыми, малоснежными и маловетреными. Местный резко континентальный климат пошел нам с Толей на пользу. После трех лет жизни в городе, вернувшись в Ленинград, мы долгое время  совсем  не болели простудными заболеваниями.

С утра мне присылали машину домой, и я ездила по предприятиям, обращаясь в профкомы с предложением купить билеты на спектакли. Чаще залы были заполнены. Кокчетавский зритель любил  русский театр. Но иногда, в сильные морозы, машину не удавалось разогреть, и тогда поездка отменялась, и зрителей в зале было немного.

Впоследствии об осени 1978 года  Толя  говорил: « Это был особенный  для меня период: окончание института, переезд, начало  работы в качестве актера, брак».

Первое, что нужно было сделать сейчас, чтобы не отвлекаться от работы - наладить вопросы быта. Это то, обо что часто разбивается челнок семейной жизни.

Здесь мне вспоминаются строки  стихотворения моего брата:

Как грустно! Грустно - нету слов!
Те сказаны слова, а те – забыты.
Как  стрелки золотых часов
Мы разошлись на циферблате быта.

В любви сердец -  согласный бой.
Неодинаково лишь сердце с сердцем.
Ты вышла из любви рабой,
Я вышел из любви рабовладельцем.

Да! Под глазами те круги
Расходятся, синея, словно волны…
Средь нежных слов и дорогих
Есть много в этой жизни слов невольных.

Серов Анатолий,  1976 год

В нашей ситуации вопросы совместного быта уладились быстро, хотя,  надо признаться, - в то время  для подавляющего большинства советских женщин  эти вопросы  не были простыми. Стирка белья в то время осуществлялась вручную. Процесс  был  трудоемким и долгим. В очень редкой советской  семье в то время была стиральная машина и холодильник.

Но я получала  огромную  радость от выполнения  обязанностей  жены.

Итак, мы сосредоточились на  актерской  карьере супруга.

Я старалась быть с ним рядом постоянно: ждала его  за кулисами после  выхода на сцену. Ездила с ним  на гастрольные спектакли. Помогала учить слова ролей - у него были трудности с запоминанием больших  текстов. Хвалила его, не уставая повторять, что  у него все получится, что он талантлив. 

Целеустремленности  Анатолия можно было позавидовать. Он  относился с ответственностью даже к самой маленькой роли. И такое отношение к своей профессии у него сохранялось до последних дней жизни. Раз за разом он доказывал себе и окружающим, что он талантлив и профессионал в своем деле.

Наш  союз держался  в большой степени на цементе моего понимания того, что я живу с необычным  человеком. Для меня даже в  сложные периоды нашей с ним  жизни на первом месте  всегда была  его природная незаурядность,  непохожесть на других людей. Это помогало мне строить отношения  вдумчивее. Его недостатки я считала  роскошными  возможностями проявить ему себя в выбранной им профессии. Я  глубоко и безоговорочно  верила в   его творческую звезду.

Мало того, что у него была  заметная  внешность,  но он и по характеру был  своеобразным человеком.

Помню, одна актриса  Кокчетавского театра в личной беседе со мной с удивлением  спросила: « Я не понимаю, как ты с ним живешь? Он же такой странный…»  На что я ответила, что именно это в нем  и ценю. С его «странностями»  мне было интересно жить. Я любила его за них.

Иногда мне казалось, что он специально «играл» на этом, чтобы в очередной раз привлечь мой интерес к нему. Были случаи, когда он при мне этот же прием использовал в общении с другими людьми. И они получали огромное удовольствие от его выходок! Но об этом я расскажу позже, в главе, посвященной ему.

Весной 1979 года я улетела в Ленинград  для сдачи экзаменов в институте за зимнюю сессию и, одновременно, государственных экзаменов. Получила диплом. Позже  прилетел Анатолий. Это был наш первый отпуск.

В первую очередь мы  поехали к Толиным родным. Нас встретили радушно. Расспрашивали, как мы устроились, как работа. А потом  стали требовать предъявить паспорт в качестве доказательства нашего брака.  Мне показалось это  странным,  но показать штамп  пришлось.

Что тут началось! Всевозможными  яствами и напитками был  заставлен стол! Я поняла - нас ждали. Спустя семь месяцев после регистрации брака мы роскошно отпраздновали  нашу  свадьбу!

В этот приезд бабушки – соседки предупредили меня, что дом может пойти под снос в связи с постройкой на этом месте новой станции метро, а всем жильцам должны предоставить квартиры.  Поскольку мы с Анатолием были в официальном браке, они посоветовали не затягивать его прописку в  комнате, чем мы сразу и занялись.

Незадолго перед нашим отъездом  в отпуск,  у нас с Толей произошел разговор. Он признался, что мечтает сниматься в кино, но уверен, что реализация этой мечты для него закрыта. Ведь в кино часто показывают лицо  крупным планом!

Подумав, мы решили обратиться к местным врачам за консультацией, что вскоре и осуществили. Результатом был ответ: « Сделать ничего нельзя». Толю этот ответ поверг  в  депрессию. Но, оставался  еще шанс: может, не откажут российские врачи?

Будучи в отпуске,  Толя обратился  в  больницу  города Волхова. И ему предложили лечь на операцию для подтяжки мышц  глаза. Он согласился. Операция прошла успешно.

На второй сезон мы взяли  в Кокчетав моего сына. Одновременно с общеобразовательной школой, он был принят в  музыкальную.  Для сына началась новая жизнь. Почти все время, свободное от занятий, он проводил в театре, впитывая в себя его специфичную атмосферу.

Если после премьеры спектакля предполагался банкет, мы часто собирали детей вместе в одной  квартире,  оставляя  кого – то  за старшего. Вернувшись, заставали их спящими  и  на руках разносили по квартирам.

Так, к осени 1979 года наша  жизнь наладилась: мы вместе работали в театре, у нас было жилье, с нами жил мой сын.

Но результат от операции оказался временным. Анатолий ходил расстроенный. Решено было, что  в следующий отпуск   он ляжет на повторную  операцию.

Через год,  в следующий отпуск, Толя снова оперировался. И снова все было хорошо. Мы уехали  в Кокчетав на третий сезон, уже думая о возвращении в Ленинград совсем после его окончания. Хотя,в конце второго сезона, уже получили от театра отдельную однокомнатную квартиру. Руководство театра было заинтересовано в хороших специалистах, и делало все, чтобы закрепить их в театре, особенно если это была театральная семья.

За три года работы Анатолий сыграл много интересных ролей.Эти годы дали ему хорошую актерскую школу. К нему пришло признание.

Когда я напомнила  ему о нашем прежнем намерении  вернуться  в Ленинград, он стал рассуждать: « Я приеду в Ленинград, где меня никто не знает как актера. Мне трудно будет найти работу в театре. А здесь меня  узнают уже  на улице. Я имею успех. Может, останемся?"

Пришлось напомнить  ему о  его мечте сниматься в кино: « Надо ехать. Там  больше возможностей, там  «Ленфильм», там кинорежиссеры. Ведь теперь  ты профессиональный актер! У тебя за плечами трехлетний опыт работы  на профессиональной  сцене». 

Он согласился. И в конце третьего сезона, перед отпуском,  мы написали заявление на увольнение из театра, взяли расчет и вернулись  в Ленинград.

Толя снова лег на операцию, после которой проблема с глазом была окончательно решена.

Надо сказать, что наш брак с Анатолием по тем временам для обоих был поздним. Мне в марте 1978 года исполнилось  двадцать девять лет. Толя был на год младше меня. В Ленинград мы вернулись летом 1981 года. Мне было уже тридцать два.

С первого дня в браке  я  страстно мечтала о совместном ребенке. Я думала: « Это должно произойти после нашей с ним разлуки, когда чувства бывают особенно остры. Любовь, окрашенная радостью от встречи, проявится рождением счастливого ребенка!»

Выйдя из больницы после операции, Анатолий остался ночевать у матери в Кисельне. Я приехала к нему. В эту ночь был зачат наш сын.

Незадолго до отъезда из Кокчетава у меня был мистический опыт.  Душа сына просилась к нам.