Моя жена. Мопассан

Заканчивался ужин. Это был дружеский ужин, на который были приглашены одни мужчины, женатые мужчины, старые друзья, которые порой собирались вместе без жён, как в старые времена. Они долго ели и много пили, говорили обо всём, воскрешали старые весёлые воспоминания, которые против воли заставляют губы улыбаться, а сердце – дрожать. Один говорил:
- А помнишь, Жорж, нашу вылазку в Сен-Жермен с теми двумя малышками с Монмартра?
- Чёрт возьми! Ещё бы не помнить.
И они вспоминали подробности, тысячу подробностей, от которых им до сих пор было приятно.
Начали говорить о женитьбах, и каждый заявлял с искренним видом: «О, если бы начать всё с начала!..» Жорж Дюпотен добавил: «Поразительно, как легко мы ввязываемся в это. Мужчина решает никогда не жениться; затем весной он едет на природу; жарко; лето прекрасное; цветут цветы; он встречает юную девушку у друзей… готово! Он возвращается женатым».
Пьер Летуаль воскликнул: «Точно! Как раз мой случай, только у меня детали были особенные…»
Друг перебил его: «Тебе нельзя жаловаться. У тебя самая очаровательная жена на свете: красивая, милая, совершенная. Определённо, ты самый счастливый из нас».
Тот ответил:
- Это не моя заслуга.
- Как так?
- Правда, моя жена – само совершенство, но я женился на ней против воли.
- Да брось!
- Да… Вот моя история. Мне было 35 лет, и я столько же хотел жениться, сколько повеситься. Девушки казались мне пресными, а я обожал удовольствия.
В мае меня пригласили на свадьбу моего кузена Симона д’Эрабель в Нормандию. Это была настоящая нормандская свадьба. За стол сели в 5 часов вечера, а в 11 ужин ещё продолжался. Обстоятельства свели меня с мадемуазель Дюмулен, дочерью полковника в отставке, молодой светловолосой особой, с красивой фигурой, смелой и говорливой. Она полностью заграбастала меня на целый день, увлекла меня в парк, заставила меня танцевать волей-неволей, утомила меня.
Я говорил себе: «Сегодня уж пусть, а завтра я уеду. С меня хватит».
В 11 часов вечера женщины ушли спать, мужчины остались пить и курить.
Через открытое окно был виден деревенский бал. Крестьяне и крестьянки прыгали в хороводе, горланя какую-то дикую песню, которой слабо подыгрывали два скрипача и кларнет, стоящие на кухонном столе вместо эстрады. Песня крестьян иногда полностью перекрывала пение инструментов, и тонкая музыка, разрываемая глОтками, казалось, падала с неба клочками, маленькими кусочками разрозненных нот.
Две большие бочки, окружённые горящими факелами, снабжали толпу напитками. Двое мужчин были заняты тем, что подставляли стаканы и плошки под краны, из которых текла красная струйка вина или жёлтая нитка сидра, и жаждущие танцоры, спокойные старики, потные девушки толпились, протягивали руки, чтобы схватить сосуд и влить его содержимое себе в рот, запрокинув голову. На одном из столов лежал хлеб, масло, сыр и колбаса. Каждый время от времени отламывал себе кусок, и было приятно смотреть на этот здоровый и весёлый праздник под звёздным небом, и хотелось, в свою очередь, наполнить брюхо сидром и съесть ломоть чёрного хлеба с сырой луковицей.
Мной овладело безумное желание присоединиться к этому празднику, и я покинул своих спутников.
Должен признать, что я был немного пьян, но вскоре я окончательно опьянел.
Я схватил за руку какую-то крепкую крестьянку и начал прыгать с ней до потери дыхания.
Затем я выпил стаканчик вина и схватил другую девицу. Чтобы освежиться, я выпил миску сидра и начал скакать, как одержимый.
Я был ловким и гибким. Крестьянам понравились мои прыжки, они смотрели на меня и старались повторять движения. Все девушки хотели танцевать со мной и прыгали с тяжёлой грацией коров.
Наконец, круг за кругом, стакан за стаканом, к 2 часам ночи я почувствовал, что больше не могу держаться на ногах.
Я отдавал себе отчёт в своём состоянии и захотел уйти в свою комнату. Замок спал, было темно и тихо.
У меня не было спичек. Едва я вошёл в вестибюль, у меня подкосились ноги. Мне стоило большого труда найти лестницу. Наконец, я случайно наткнулся на неё, вскарабкался на второй этаж и сел на площадке, чтобы попытаться привести мысли в порядок.
Моя спальня находилась на третьем этаже, третья дверь налево. Счастье, что я этого не забыл. Окрепнув от этого воспоминания, я как-то встал и начал подниматься вновь, ступенька за ступенькой, вцепившись в перила, чтобы не упасть, беспокоясь о том, чтобы не шуметь.
Несколько раз я промахивался ступнёй мимо ступеньки и падал на колени, но благодаря силе рук и воли я избежал полного падения.
Наконец, я добрался до третьего этажа и повернул в коридор, держась за стены. Вот я наткнулся на дверь. Я посчитал: «Одна», но внезапное головокружение отделило меня от стены и заставило совершить полный круг, после которого я наткнулся на перегородку. Я захотел вернуться на прямое направление. Возвращение было долгим и мучительным. Наконец, я нащупал стену, начал осторожно двигаться и наткнулся на дверь. Чтобы не ошибиться, я сказал вслух: «Вторая» и продолжил путь. Наконец, я нашёл третью. Я сказал: «Вот моя» и повернул ключ в замке. Дверь открылась. Я подумал, несмотря на хмель в голове: «Раз она открылась, это точно моя». Я прикрыл дверь и начал продвигаться в темноте.
Я наткнулся на что-то мягкое: мой шезлонг. Я немедленно растянулся на нём.
В моей ситуации мне не следовало искать ночной столик, подсвечник, спички. У меня ушло бы на это два часа, по крайней мере. Столько же времени ушло бы на то, чтобы раздеться, и я мог бы потерпеть провал. Я отказался от этой идеи.
Я только снял ботинки, расстегнул жилет, пояс на брюках, которые душили меня, и заснул крепким сном.
Без сомнения, это длилось долго. Я был внезапно разбужен дрожащим голосом, которые сказал мне под ухом: «Как, лентяйка, ты всё ещё спишь? Уже 10 часов!»
Женский голос произнёс: «Уже? Я так устала вчера».
Я остолбенело спросил себя, что означал этот диалог.
Где я был? Что я сделал?
Мой ум был словно ватный.
Первый голос продолжил: «Я открою занавески».
Я услышал шаги, приближающиеся ко мне. Я сел на своём ложе. Тогда я почувствовал, как мне на голову положили руку. Я дёрнулся. Голос громко спросил: «Кто это?» Я молчал. Меня схватили две разъярённые руки. Я, в свою очередь, обхватил кого-то, и между нами завязалась борьба. Мы катались, переворачивали мебель, натыкались на стены.
Женский голос кричал: «На помощь, на помощь!»
Прибежали слуги, соседи, перепуганные дамы. Открыли ставни, занавески. Я катался с полковником Дюмуленом!
Я заснул рядом с кроватью его дочери.
Когда нас разделили, я убежал в свою комнату, отупев от удивления. Я закрылся на ключ и сел, положив ноги на стул, так как мои ботинки остались у мадемуазель.
Я слышал шум по всему замку, стук дверей, шушукание, быстрые шаги.
Через полчаса ко мне постучали. Я крикнул: «Кто там?» Это был мой дядя, отец новобрачного. Я открыл.
Он был бледен и зол и сурово сказал мне: «Ты вёл себя как деревенщина у меня в доме, слышишь?» Затем он добавил, смягчившись: «Дурья башка, тебя застали в 10 часов утра! Тебе надо было уйти сразу же после… этого».
Я воскликнул: «Но, дядюшка, уверяю вас, я ничего не сделал, ничего не было!.. Я просто ошибся дверью, я был пьян!»
Он пожал плечами: «Брось, не говори глупостей». Я поднял руку: «Клянусь честью». Дядя ответил: «А что ещё ты мог бы сказать?»
Я, в свою очередь, рассердился и рассказал ему своё приключение. Он смотрел на меня ошеломлёнными глазами, не зная, чему верить.
Затем он вышел посовещаться с полковником.
Я узнал, что был сформирован некий трибунал матерей, которому были подчинены все фазы этой ситуации.
Он вернулся через час, сел с видом судьи и начал: «Как бы то ни было, я не вижу для тебя другого способа выкрутиться из этой истории, кроме как жениться на мадемуазель Дюмулен».
Я испуганно подпрыгнул:
- Что за… Да никогда!
Он сурово спросил:
- Что же ты намерен делать?
Я просто ответил:
- Но… уехать, когда мне вернут ботинки.
Дядя сказал:
- Пожалуйста, не будем шутить. Полковник готов сжечь тебе мозг, когда увидит. И можешь быть уверен, его угрозы – не пустые слова. Я говорил ему о дуэли, он ответил: «Нет, говорю вам, я выжгу ему мозги». Теперь давай рассмотрим вопрос с другой стороны. Или ты соблазнил этого ребёнка, и тем хуже для тебя, потому что не надо соблазнять молоденьких девушек. Или же ты действительно ошибся дверью, как ты утверждаешь, потому что был пьян. Тогда это ещё хуже для тебя. Мужчина не должен оказываться в такой глупой ситуации. В любом случае, репутация малышки погибла, потому что никто никогда не поверит объяснениям пьяницы. Единственная жертва в этой истории – это она. Подумай над этим.
Я остался один и сидел час.
Пришла тётушка. Она плакала. Она начала меня уговаривать. Никто не поверит мне. Нельзя допустить, что юная девушка забыла запереть дверь на ключ в доме, полном народу. Полковник побил её. Она рыдает с самого утра. Это ужасный скандал.
Тётушка добавила: «Попроси её руки; возможно, обсуждая условия контракта, ты сможешь вывернуться».
Эта перспектива принесла мне облегчение. Я согласился написать прошение. Часом позже я ехал в Париж.
На следующий день меня известили, что моё прошение принято.
И вот за три недели всё закрутилось, было сделано оглашение, разосланы приглашения, подписан контракт, и в понедельник утром я оказался в освещённой церкви рядом с плачущей девушкой, после того, как объявил мэру, что готов взять её в супруги… пока смерть не разлучит нас.
Я не видел её с тех пор и теперь смотрел на неё искоса с некоторым удивлением. Она была вовсе не дурна. Я сказал себе: «Уж эта не будет хохотать все дни напролёт».
Она не смотрела на меня до самого вечера и не сказала мне ни слова.
Ближе к полуночи я вошёл в нашу спальню, чтобы дать ей знать о моих намерениях, так как теперь я был хозяином ситуации.
Я нашёл её сидящей в кресле, одетой, с красными глазами, с бледным лицом. Едва я вошёл, она встала и важно подошла ко мне.
«Сударь, - сказала мне она, - я готова сделать всё, что вы прикажете. Я убью себя, если хотите».
Она была прекрасна в этой героической роли – настоящая дочь полковника. Я поцеловал её, это было моё право.
Я вскоре обнаружил, что её репутацию напрасно считали погибшей.
Вот уже 5 лет я женат. Я не жалею об этом ни минуты.

Пьер Летуаль замолчал. Его сотрапезники смеялись. Один сказал: «Брак – это лотерея. Никогда не нужно специально выбирать номера, случай сделает дело лучше всего».
А другой сделал вывод: «Да, но не забудьте о том выигрыше, который бог пьяниц приберёг для Пьера».

5 декабря 1882
(Переведено 2 августа 2017)