Язык

Веков минуло с этих пор- не сосчитать,
Но знаем мы одно- решило обуздать
Власть непомерную Великого Творца
Всё человечество без края и конца.

Что сделали жильцы тогдашних перемен?
Что мир тех лет от рук их претерпел?
Решили люди храм построить ввысь,
И шпиль его в небесный свод вонзить.

Взойдя на самый верх его,  сказать
Всевышнему Отцу :"Тебе ли полагать,
Что мы всю жизнь свою в тени должны сидеть,
Распрыскивая наземь добродетель?

Желаем мы стоять плечом к плечу
Божественного проявления духа,
И будем выть об этом всё сильней,
Покуда Ты не будешь лишен слуха!"

Окинув их хрустально- нежным взглядом,
Господь сменил терпимость делом хладным-
Вонзил кусочки пика с горлом рядом,
Чтоб нечем было им дышать на ладан.

Спесь с того народа сбили славно,
Чтоб и впредь им было неполадно,
Да и вскоре разлучил их ров
Полярных, абсолютно разных языков.

Жесток Творец, сослав в свою немилость
Наметивших на власть его рабов?
Он мог послать им наказание меньше,
Чем муку тяжестью незнанья кондалов?

Небесный Бог, быть может, так и сделал б ,
Да только на земле богов не счесть,
И каждый вторит жителям невольным
Хранить его священну божью честь.

Об этом думая изрядно много,
Недавно мне приснился странный сон,
Где я сама с собой вела беседу,
И были эти толки вот о чём:

Стоя в ночном дыму, средь темной рощи,
Беру саму себя я за руку- вот на!
И говорю : "Оглядывайся зорче,
А то утащат черти в ад тебя!"

"Зачем же тварям всяким мое тело,
В то время как душа свободна всяк?" -
Спросила я, смотря в голодны очи
Внимающей мне ночи натощак.

Вопрос мой удостоен был ответа
Без маленького писка иль словца,
Среди гудящих лиственных приветов
Безмолвна моя спутница была.

Кисельной мглой окутываться стала
Обуглившись, вся даль уже за речкой,
На тонкости бледнеющего стана
Острее лезвия делая засечки.

Прошло длиннейших в мире пять минут,
Наполненных добротно склизким страхом,
Я, ждущая бесплодно всяк приют,
Развеяла надежду жидким прахом...

И тут мой штурман вдруг заговорил,
Решительно прильнув прохладною рукой:
"Уж каждый человек на этом свете
Томим смертельною коварною тоской,
Сейчас за каждым нужно на рассвете
Убрать души смердящий перегной.

И ты коптишься мыслями давеча,
Есть все ж в которых парочка о вечном,
С самой собой нуждалась ты во встрече,
Покуда разум твой совсем не изувечен.

Не прав ли Бог? Правдива ль эта притча?
Быть может, да, быть может, нет- чего ж?
Однако нам оставлен свыше Им же
Спасения людских умов чертеж.

Там не найдешь ты круглых завиточков,
Там нет углов, стоящих прямо вряд,
Там букв узор, написанных вне строчки,
Глубокой истины трепещущий отряд."

"От всех твоих прелюдий сводит сердце,
Ты можешь мне сказать уже скорей,
Пока клокочущие адски души герцы,
Не стали пулей в трупе средь ветвей!"

"На нем внемлет всем нам Галактика,
Но слышать не каждый привык,
И имя ему- математика,
Международный язык!"-

Сказала мне девушка с глазами
Полыхающего в дали льна,
И всё-то мы поняли сами,
Просидев в тишине до утра.