О цене слова

    Прошло более двадцати лет, а помнится до сих пор.
    Два БРДМа и палатка стояли за группой деревьев метрах в ста от левого берега Сунжи.  Ближе к урезу воды неполная рота пехоты занимала позиции в кустарнике, развалинах и окопах.
    На противоположном берегу были позиции противника. При известном терпении можно было рассмотреть отдельные фигуры бойцов, посматривающих в нашу сторону сквозь прицелы.
    Погода менялась реже, чем настроения на войне. Верхи договаривались о перемирии, пару дней стояла тишина, а потом одиночные выстрелы, очереди из пулемёта и, наконец, канонада. Пару дней и снова всё затихало на день-два.

    Наши БРДМы противник уважал.  На башне была прочно закреплена и укрыта брезентовым чехлом длинная жердь, имитирующая авиационную пушку. Но всего более вызывал уважение раструб громкоговорителя, тоже зачехлённый, издалека напоминающий что-то похожее на ПТУР. Чехлы в дневное время не снимались, дабы не подорвать авторитет, а по ночам через раструб экипажи от палатки или с позиции у полуразрушенного моста вещали на местном или на русском языке агитационные тексты, призывающие к прекращению огня или пугающие придуманными или настоящими «страшилками».
    Периодически противоборствующие стороны предпринимали вылазки на противоположный берег. Дважды дело доходило практически до рукопашной. Подавляющего успеха не имела ни та, ни эта сторона.

    БРДМ с четвёркой на борту только подъехала от моста. С брони на землю спрыгнул старший лейтенант Хруст, худой, рыжий, патлатый, веснушчатый. Рядом с ним спрыгнул сержант Пушкарь, командир машины. Приехавших встретил вопросом пехотный лейтенант:
    -Ну, как?
    - Порядок. Сегодня отдыхаем. Ахмет обещал, что с их стороны обиды не будет.
    - Ага, ну и ладно. Женя! Ты вот что…Командир за пацанов подарок передал. Я там, в палатке оставил.
    - Оставил и ладно. Спасибо капитану передавай. Как пацаны?
    - Их уже в ростовский госпиталь, наверное, отправили. Сколько? Больше недели прошло. Ну, бывай!
    Пехота двинулась к себе.
    Женька Хруст слегка вихляющей, пижонской походкой направился к палатке. Сержант Пушкарь проводил его нескрываемым влюблённым взглядом. Водитель Ерофеев смотрел вослед старшему лейтенанту с лукавым прищуром:
    -Вот у нас Кузя, да?
    -Мужик - центр! Лучше – только спирт!
    -А, то!
    Бойцы прозвали Хруста «Кузей» за рыжесть. Он знал об этом и был не в обиде. Невдалеке от техники устраивались бойцы охраны. Экипаж двинулся к кухне.

    В палатке, куда вошёл Хруст, стояло пять кроватей. Две кровати предназначались для сержантов, но те спали в машинах, вместе с водителями: и охрана, и не дует. Одна – была прапорщика-техника. Машины были разбросаны на 12-15 км в четырёх точках и заночевать здесь ему удавалось пару раз в месяц, если что ломалось. На одной из кроватей лежал, задрав на спинку ноги, старший лейтенант Сергей Брилёв, однокурсник и одногруппник Хруста. Коренастый, спокойный, как угол дома, он вызывал у кого уважение, у кого опасение. Не всякий мог попить из трёхлитровой банки, держа её как стакан. С обладателем таких ладоней после рукопожатия ссориться не хотелось.
    -Привет, тебе бакшиш опять принесли. На тумбочке, в пакетах.
    Хруст подошёл к своей кровати. Снял полевую сумку, полёвку, потянулся от удовольствия.
    -Сегодня поспим.
    Он вышел их палатки к умывальнику и стал громко плескаться. Его уважали. Начальство за удаль и результат, пехота за помощь, бойцы за справедливость, противник за верность слову и знание Корана. После неоднократных огневых стычек и попыток занять противоположный берег, после возвращения на свои позиции на поле боя оставались убитые, раненые, иной раз кто-то попадал в плен.
    Хруст, владея арабским языком, вначале «на голос» сошёлся с командиром противоборствующей стороны Ахметом. Потом под честное слово на БРДМе привозил до захода солнца на мост тела погибших, был случай и раненого. В другой раз - Ахмет возвращал тела и раненых. За два месяца четверо, побитые, искровившиеся, но живые были возвращены своим. Пехотный командир берёг и баловал, как мог, Хруста. Благо старший лейтенант «дистанцию чувствовал, меру знал».

    Послышался звук приближающегося автомобиля. Забубнили голоса. В палатку шагнули майор Кочетов, за ним незнакомый майор и Хруст.
    Брилёв подхватился поприветствовать командира, но тот махнул рукой:
    -Сиди, должен будешь!
    -Да я, товарищ майор…
    -Успеешь! Накормите?
    -И напоим!
    Женька улыбался широко и доверчиво.
    -Накрывай! Мы умываться.
    Через минуту все сидели за «столом». Весь «бакшиш» украшал стол – сало, тушёнка, лук, маринованные огурцы, яблоки. Ласкали глаз две бутылки Столичной, судя по этикетке ещё едва ли не догорбачёвской поры.
    -Вот, Хруст, майор Васкин из столицы, пару дней у вас осмотрится, оглядится, а в пятницу я за ним заеду.
    -А из каких войск будете, товарищ майор?
    -Из наших, из радиовещательных.
    -Ну, тогда за Левитана!
    Женька, куражась, подхватывал ломтик сала двумя пальцами, оттопыривал мизинец и, что-то бормоча, артистично отправлял его себе в рот. Брилёв наблюдал сцену с восхищением, его довольство было видно сразу. Приятельство с Хрустом было забавным, полезным, надёжным.
    -Как сегодня?
    Кочетов вопросительно посмотрел на подчинённых.
    -С утра старший лейтенант Брилёв провёл два сеанса с двух позиций. Час назад мой экипаж у моста "поговорил" с той стороной.
    -Как они?
    -Сегодня обещали не беспокоить.
    -Ну и ладно. Что за война? Противника знаешь в лицо, лично с ним знаком, ждёшь удара исподтишка и сам готов ударить в спину. Мальчишек жалко – приучать к смерти в таком возрасте – ломать им всю жизнь.
    -Жизнь что? Несчастный случай со смертельным исходом.
    -А должна быть счастливым случаем, без раздумий об исходе.
    -Должна, должна… Никто не должен тебе обеспечивать кайф, сам вертись.
    -Долбить, долбить надо, чтоб не знали куда деться.
    -Вначале надо поговорить, объяснить, убедить! У каждого есть своя правда.
    -А, что правда? Информация, не оставляющая надежд на лучший вариант.
    -Слово не стреляет. Звук повибрировал и – всё.
    -Старший лейтенант! Сколько дней уже здесь?
    -Девять месяцев. Скоро рожу.
    Спустя час Кочетов уехал. Прибывшего майора определили на свободное место.

    Утром подразделения недавно прибывшего пополнения после непродолжительной артподготовки попыталось закрепиться на противоположном берегу. После неудачи отошли на свой берег.
    На плечах отступающих противник попытался захватить наш берег, но безуспешно. К полудню всё стихло.
В палатку к офицерам заглянул давешний пехотный лейтенант и обратился к Хрусту:
    -Жень! На том берегу кое-кто остался. Трое. Поговори с Ахметом, а?
    -Пушкарь! На выезд!
    -Хруст! Я с вами!
    Уже на броне майор пояснил:
    -Мне для награды надо.
    Минут через десять договорились с противоположной стороной о встрече у моста для переговоров. Васкин заявил:
    -Пойду я!
    -На разговор ходит один человек. Ахмет не знает Вас, товарищ майор, и всё может не состояться.
    -Я что? Балбес по-вашему? Первый день в армии? Волнения можете оставить при себе, старший лейтенант!. Иду я. Это приказ!
    Через полчаса майор Васкин возвратился и, как бы между прочим, сообщил, что обмен состоится на мосту через час и что не составило труда договориться об обмене: «Я привожу три ваших трупа, вы мне отдаёте три наших трупа».
    Хруст, а за ним и Брилёв хмуро выслушали речь приезжего. Симпатии почему-то никак не возникало. Ни слова не говоря, они улеглись с биноклями между деревьев, так, чтобы не привлекать внимание противника.
    Троих погибших противоборствующей стороны на плащ-палатках погрузили на БРДМ без их участия. Процедура для пехоты была известной и уже привычной. БРДМ уехал к мосту.

    Всё это время два старших лейтенанта внимательно наблюдали за происходящим на противоположном берегу.
    У моста стоял полуразрушенный дом.
    К развалинам поднесли тело погибшего.
    Минут за десять до назначенного времени туда же привели двух солдат. Руки их были связаны.
    Всё остальное скрыли стены.
    БРДМ остановился метрах в десяти от моста. После короткого обмена репликами по три фигуры понесли навстречу друг другу тела.  Потом ещё раз и ещё…
    БРДМ развернулся и направился на позицию.
    Хруст, неожиданно посеревший, поднялся и направился к палатке.

    Васкин стоял у машины бледный и растерянный.
    На пыльном  металле машины блестела свежая кровь!
    На земле, на плащ-палатках лежали трое. У двоих разрез от уха до уха не оставлял сомнений в произошедшем.
    Хруст, набычившись, подошёл вплотную, ухватил за грудки и зашипел:
    -Сколько дней в армии? Сколько дней! В армии!!
    Васкин попятился. Тут Хруст замахал кулаками, будто отгонял комаров, неумело и хаотично, но хватило и этого. Васкин упал. Острое колено прижало майора к земле.
    Хруст бил, по его щекам текли слёзы, а он бил, бил, бил.

    Через два часа Кочетов забрал приезжего майора.
    К ночи Васкин уже ехал в поезде.
    К осени был подписан Указ о награждении майора Васкина.


Все неслучайные совпадения – неслучайны.