Карачево

     Не знаю, почему, но такое странное название имеет местность, а точнее заливной луг, между речками Проней, Ясменкой и северной частью деревни. Сходное наименование имеют районные центры в Брянской области, Карачаево-Черкесской АО, крупнейший порт Пакистана и родное село былинного богатыря Ильи Муромца. Есть версия, когда деревня Иваньково входила в Касимовское ханство, то с этого луга сборщики, так называемые карачи брали налог. А может упоминание в рязанских писцовых книгах 1628-29 годов об Ивановском поместье Филатовых детей Корочарова и Григорьева сына Ступина прольёт свет.
     В конце октября 1941 года сделав над деревней два круга немецкий бомбардировщик сбросил бомбы на Карачевский луг, которые взорвались метрах в пятидесяти от крайних домов, не повредив их. Много ходило предположений по вопросу бомбёжки Змеёвской слободы, толи немецкий лётчик ошибся, толи действительно свою роль сыграла чудотворная икона Иоана Предтечи, с которой Елизавета Серёгина обошла деревню. Но факт остаётся фактом, фашисты обошли Иваньково, тогда как все вокруг деревни были заняты ими. А бомбы упали на болотистую почву и воронки от них стали хорошим местом обитания домашних уток и гусей, перебиравшихся туда на лето. Осенью же служили перевалочной базой для водоплавающих птиц, делавших здесь стоянку для отдыха и кормёжки. В тёплое время оттуда доносилось то гоготание, то кряканье. Иногда там приземлялись журавли и цапли. Всё это пернатое семейство чувствовало себя вольготно, ничуть не опасаясь людей, живших поблизости, да и никто тогда охотой на дичь не занимался.
     Та часть деревни, где я жил с бабушкой находилась в четырёхстах метрах от речки, вода, которой в половодье подступала вплотную к крайним домам, затапливая огороды и даже фундаменты изб. Живший в последнем доме дедушка Иван Алексеевич Ананьев, случалось выбирался из избы, на виду у собравшихся любопытных зевак. А делал он это, выплывая на корыте, выдолбленном из колоды, а в качестве весла используя деревянную лопату, с помощью которой сажали хлебные формы с тестом в русскую печь.
     Такой разлив продолжался пять-семь дней, вода уходила, оставляя на лугу большие лужи и всегда с рыбой не успевшей, а может и не захотевшей вернуться в речку. После половодья наступали солнечные дни и мы-мальчишки с взрослыми, за зиму соскучившимися по воде и рыбалке, бежали в Карачево, чтобы в траве и лужах руками и палками добывать, ловить, оставшуюся рыбу. Процесс сопровождался криком, шумом и радостным "Ура!".
     По рассказам сторожилов раньше случалось выловить и очень большие экземпляры. Так, после войны, мой дедушка Григорий Иванович еле притащил домой щуку размером больше полутора метров, посмотреть которую, сбежалась вся деревня.
     Домой же мы возвращались, как правило, до нитки промокшими, в чавкающих от набранной воды сапогах, но со счастливыми от удачи лицами. Бабушка сразу загоняла меня на печку, где отогревшись и попив козьего молочка, засыпал на тёплых печных кирпичах, покрытых домотканной дерюжкой.