Наводнение

В «Алябино» танки стреляют, на МАКСе самолеты летают, дети смеются, мороженое едят. В Якутии пожары тушат всей страной, но потушить не могут. Вся Сибирь от Уральских гор до Дальнего Востока в адской жаре. По телевизору какой-то хмырь   от гидрометцентра в галстуке-бабочке, объясняет бедствия в стране и мире – глобальным потеплением, и приводит немыслимые графики, таблицы с градусами и направлениями ветров, движениями фронтов то горячего, то холодного воздуха. В общем, несет ахинею,ибо его прогноз никак не соответсвовал реальности.
А я сижу  на чердаке своего подтопленного дома,вместе с садом, огородом, ушедшей под воду банькой и машиной, и думаю: - Хорошо, согласен, все так: и потепление, и пожары от несусветной жары, но откуда столько воды вылилось в один миг на Краснодарский край, Ставрополье, Крым и Сочи, ведь юг же страны? Июль месяц, жара должна стоять нестерпимая, люди из моря не выходить, купаться,  загорать, а мы на лодках плаваем, словно в Венеции живем. Но, в Венеции дома каменные, построенные несколько веков назад,стоят и не один не упал. А у нас?  Вчера переселились из аварийных домов, а через полгода эти же дома снова  на экранах телевизоров. Только вместо чиновников, вручающих ключи от новых квартир, плачущие женщины. Показывают на мокрые стены, протечки в потолках, плесень и сырость в комнатах, а туалет и ванная не работают. Оказывается у канализации нет выхода в систему очистки.  Вы думаете один или два таких случайных недоразумении? Ошибаетесь, сотни, если не тысячи. Лично Президент страны во время прямой линии вынужден поправлять своих хозяйственников, губернаторов и даже глав правительства. И что? Сами знаете!
Вот взять туже Москву, город-герой, столицу страны, пример всем другим, а прошли дожди, поплыли троллейбусы, как по морю.  Народ по колено в воде, прыгает по улицам, как в болоте с кочки на кочку.  Но, как только камера показывает чье-то лицо – улыбаются.- Ничего – переживем. А так все хорошо. Кто против? За редким исключением, типа Михаила Веллера, народ двумя руками за реновацию.  Не знаю, не знаю...  Я вот на стройке в Сочи работал.  Душа радовалась, столько наворотили. Сколько земли и горной породы перелопатили, и построили таки дворцы – красавцы. Все есть, а вот опять, что-то с водоотведением не доработали. Как дождь или снег мокрый -плавает наш любимый Сочи. Кто ответит?  Частные инвесторы вложились, но чиновники должны были следить за   использованием денег и качеством работ. Ответ известен: разве за всем уследишь. Стройка-то, какая была! Правда, при  советской власти строили не меньше, города, заводы, школы, дворцы спорта – и все было под контролем, таких ляпов не допускали.Народ работал,а кто не хотел- заставляли.Термин специальный  существовал- тунеядство
Так называли тех, кто не работал и неизвестно на что жил. Таких сразу без особых разговоров на 6 месяцев отправляли на стройки народного хозяйства,а пьяниц в ЛТП. Даже Нобелевский лауреат Иосиф Бродский  на стройке народного хозяйства отработал свое. И не жаловался.
    Отвлекся от темы. Вот так, смотрю  я телевизор на чердаке собственного дома, ветер завывает, холодно и, не уютно и, думаю,- хорошо, что не женился. Любаша, соседа настаивала- Давай поженимся, детей заведем, троих или даже четверых, два мальчика и две девочки.  Я бы не против, но что-то удерживало. Завести-то заведем, а на что жить будем? У меня от первой жены двое, 50 процентов элементов каждый месяц отдаю. На что другую семью содержать?
Так рассуждал Иван Раздуваев, сидя на единственном диване, все что осталось от мебели из дома попавшего под наводнение. Изредка от выглядывал в окно, осматривая окрестности.  Хозяев других домов почти всех эвакуировали на резиновых лодках МЧСовцы.  Ребята боевые, молодежь, без всяких предисловий вытаскивали из затопленных домов пожилых бабулек и стариков, молодух с ребятишками и перетаскивая их на руках в лодки.  Вещи запрещали брать, только документы и деньги, если они водились. Везли в центр поселка на высокий берег, где высаживали и там уже на автобусах отправляли в районную школу  и гостиницу, приспособленных для эвакуированных от наводнения.
Молодые семьи уезжали сами, ловко запрыгивали в лодки, а вот пожилые – упирались. Не на кого дом оставить: - Ограбят, ребятушки – кричала восьмидесятилетняя бабка Агрофена, соседка по улице. К чему вернусь?
- А что у тебя бабуля грабить–то? – смеялись  МЧСовцы. Разве что кота, так давай заберем его с собой?
- Не гогочите. Кота я возьму, а вещи, кровать, шифонер, белье там. Кто мне купит новое-то?
- Не расстраивайся бабуля.  Десять тысяч за потерю имущества сегодня же получишь, как на сушу вывезем. А повезет, так и дом новый построят – ответил розовощекий лейтенант в ярко оранжевом жилете.
- Ага, на десять-то тысяч разживусь. Теперь на эти деньги стол, два стула, пару постельного белья, все, что на них купишь. Голой же ходить не будешь? А новый дом мне не нужен. В старом доживу, если сохранится. Господи, Господи! – запричитала бабуля Агрофена, крестясь на купол церквушки, стоящей на островке, в сотне метров от ее дома.
- Все поехали! - скомандовал  лейтенант и кое-как усадив бабулю, лодка отчалила от дома.
- А иконы-то! – вдруг вскочила бабка Агрофена. Не дам им пропасть, везите обратно! Они намоленные, от моих родителей достались, а им от бабушек и дедов наших достались... Им сотни лет!
Лейтенант  хотел отмахнуться:
- Зачем тебе иконы бабуля? Никуда не денутся!
Но, капитан, хмурый, худощавый мужик, приказал:
-Поверни, заберем иконы. Это все, что у нее осталось...
Иван Раздуваев, который не захотел уезжать, остался смотрящим за всем имуществом, что оставили соседи, за их домами и огородами. Грабить особенно нечего . Но, в зажиточных домах водились современные телевизоры, оборудование для косьбы и вспашки огородов. Так, что поживиться было чем. Воровать приходили местные пьянчужки, назвать которых мародерами,  как-то неловко. Мародеры – это профессиональные грабители. А те, кто таскали из домов утюги на сдачу в металлолом или что-нибудь из одежды для себя – назвать мародерами язык не поворачивается. Мелкие воришки. Но, хозяева домов боялись всех: и воришек и профессиональных мародеров.  Человеку дорога не только золотая вещица, а иногда казалось бы никчемная брошечка, но дорога не из-за цены, а как память о близком человеке. Ее потеря – трагедия.
 Как-то вечером, через слуховое окно чердака дома, донесся шум катера. Тот почти бесшумно на малых оборотах подъехал к дому Ерофеевых. Иван встрепенулся и к окошечку.Сосед Степан Никитич умер еще три года назад, осталась вдова Мария Николаевна, бывшая учительница. С мужем они жили на скромные пенсии. Но, Мария Николаевна, оставшись одна, от нечего делать, стала вязать кофточки, блузки, платки. Местные жители охотно ей делали заказы: качество отличное и цена недорогая. Приработок Мария Николаевна откладывала, чтобы поставить своему мужу памятник из  черного мрамора с эпитафией, который она придумала сама.
За несколько лет  она накопила больше миллиона рублей и хранила  их в домашнем сейфе, что стоял  с незапамятных времен у них под кроватью. Сейф,  видимо был немецким,  и остался в их доме со времен войны.
 Марию Николаевну увезли с сердечным приступом в больницу, еще до наводнения. Да, так там и застряла. Иван преглядывал за домом, все же его бывшая учительница.  Но, никто и не покушался на  дом учительницы. А вот в наводнение к ней уже второй раз приезжали. Что они там ищут? Непонятно! Тем более сейчас, когда дом почти затоплен до крыши. Ивану удалось разглядеть, как один из лодки  с аквалангом  за плечами, нырнул через окно в дом. Ого! Может, чем-то решил наживиться у бывшей учительницы? Только почему катер полицейский?  Что-то тут нечисто! И Иван пригнулся к окну плотнее, чтобы лучше рассмотреть происходящее. Вскоре вынырнула голова аквалангиста и он, что-то сказал двум полицейским, которые остались в катере.Один из них кинули ему капроновый трос. Аквалангист опять нырнул вместе с тросом. Потом вынырнул.
- Всё! Тащите,- хрипло сказал он и вывалился из окна прямо в катер.
Он сел на скамейку  и махнул рукой, мол, давайте ход. Катер слегка загудела и поплыл вдоль улицы, как по реке,но  через какое-то время затормозила.
- Давай, товарищ майор, жми на газ – крикнул аквалангист.
- Трос не выдержит.
- Выдержит! Танки поднимали, а тут железягу в сотню килограмм. И  действительно, катер резко дернулся и пошел вперед, окно с треском развалилось  и какой-то черный предмет блеснул в вечерних сумерках грохнулся в воду.
Катер стремительно набрал обороты и пошел вдоль улицы к концу поселка.
Утром Иван заявился в больницу к соседке Марии Николаевны.
- Как здоровье-то, Мария Николаевна? – спросил он, не зная с чего начать разговор.
- Ничего. ЭКГ уже лучше, ходить стала,врачиха сказала ,что скоро выпишут... А ты чего, Ванюшка пришел-то, говори, по глазам вижу, что-то хочешь сказать – улыбнулась учительница.
- У вас в доме полиция что-то искала, даже катер  приплывал, а аквалангист нырял и что-то из дома через окно они вытащили и увезли с собой – выпалил Иван всё что увидел вчера.
Мария Николаевна побледнела.
- Плакали мои денежки. Это сейф. В нем я хранила деньги на памятник мужу.
- А чего в сейфе –то ,Мария Николаевна?
- Да с войны сейф у нас остался, под кроватью стоял, стоял и стоял. Документы хранили,  а потом туда денежки складывать стала.
- Да, кто же знал про ваш сейф? Ведь неспроста за ним приехали.
- Племянник, Валерий Корнаухов, по линии сестры мужа, Лидии Ивановны Корнауховой. Он в милиции работал.  Ну, а ему-то зачем мои деньги? Живут хорошо, на иномарках вся семья ездит? – со слезами проговорила Мария Николаевна и отвернулась.
- Жадность! Приучили жить не по совести – зло выговорил Иван. – вы не горюйте,  Мария Николаевна, может ничего с сейфом не случилось. Может мне показалось, я схожу в полицию, переговорю. Выздоравливайте. Вот вам яблочки, кушайте на здоровье и он поставил пакет на тумбочку. Как выясню, я к вам приду и доложу.

P.S: В полиции Ивана задержали за клевету и мародерство.  Сейф, который они похитили, "повесили" на него, а вместе с ним и полтора миллиона  денег, которые там оказались.
Мария Николаевна, когда узнала об этом, совсем разболелась, а после разговора по телефону с племянником, ей стало плохо, и к вечеру она умерла.
Наводнение пошло на спад. Жители постепенно возвращались в свои дома. Жизнь стала налаживаться и только два дома стоящие друг против друга – дом Ивана, посаженного за мародерство в тюрьму и, дом бывшей учительницы- Марии Николаевны, смотрели пустыми глазами разбитых окон. Наводнение всегда приносит беду и не одну.