Иннокентий

                ИННОКЕНТИЙ               
   У Матвея Крягина умерла жена. Сгорбившись, раскачиваясь из стороны в сторону, он сидел около гроба и плакал:
- Как же теперь буду?! Один-то! Ушла, оставила...
   Спотыкаясь, старик шёл с кладбища и всё вытирал рукавом слёзы.
    На поминках больше всех хлопотала соседка Анна, пожилая женщина, двумя годами младше Матвея. С покойницей они много лет дружили, а мужа её Матвея, Анна всю жизнь недолюбливала. Она дала женщинам на кухне последние распоряжения насчёт поминального обеда. Присела, глубоко задумавшись о судьбе подруги.
- Маня-то, царство ей небесное, какой красавицей в молодости была! И чё пошла за этого Матвея? И неказист! Хромой в придачу. Из-за матери, сестёр. Пожалела их, жили-то в нищете. Надеялась в замужестве чем-то им помочь. Да не тут-то было! У Матвея хоть и хозяйство справное, а жаден с молоду не приведи Господь!
   Анна покачала седой головой. Вся жизнь Матвея с Марией текла на ее глазах. Страдал Матвей оттого, что некрасив, да от увечья. Слепо любил пригожую жену и не доверял ей. Изводила ревность, украдкой следил. Какая у Марии могла быть к нему любовь? Терпела, да жаловалась Анне. Деньгами Матвей руководил сам. Всё копил, копил. Нижнее бельё жене и то покупал. Зашла как-то Анна к ним. Матвей, сосредоточенно насупясь, считал деньги.
- Матвей! На гроб себе не забыл положить?
    Ох, как глянул на неё из - под косматых бровей да как гаркнул:
- Пошла отсель! Язва!
   Крут норовом Матвей был только с женщинами. От природы он трусоват. В молодые годы от страха за своё спокойствие и здоровье стороной обходил сельские конфликты. Однажды видел, как били дальнего родственника. Не заступился. Побоялся.
   Сын приезжал  на похороны матери, но побыв два дня, отчалил в свой город.
   Одиноко было Матвею в большом доме. Затосковал. Снилась ему Мария. Разговаривал с ней длинными ночами.
- Чо убралась-то? - говорил с досадой. -Думашь, легко одному? Свет не мил! - Тут он начинал себя жалеть. Слёзы закипали в глазах. - Кому нужон-то счас?!
   Первую неделю сердобольная Анна носила убитому горем деду еду. Утешала, как могла. На девять дней приезжали сын со снохой. Все хлопоты легли опять на плечи Анны.
   Наконец, дед смирился с утратой. Сам варил немудрёную похлёбку, ходил за продуктами.
 И вот однажды, шаркая калошами по скользкой от грязи дороге, он пошёл в магазин. Моросил нудный, холодный осенний дождь. И не пошёл бы в ненастную погоду за хлебом, да есть нечего. Около магазина услышал жалобное мяуканье. Кряхтя, нагнулся и увидел рыженького котёнка. Он дрожал и прятался от дождя в углу между стеной и крыльцом.
- Выкинули! Язви вас в душу!
    Дед покачал плешивой головой, постоял, подумал:
- Кота надо. Мышей развелось! Старый ослеп да сгинул куда-то, - он сунул котёнка за пазуху.
   Дома дед сделал у печи постельку, заботливо положил на неё найдёныша. Налил в блюдце молока и поставил к мордочке. Котёнок не умел есть, а только дрожал и смотрел бестолковыми мутными глазками. Матвей тихо ткнул его мордочкой в молоко. Котёнок зачихал, а потом стал лакать с жадностью, трясясь и захлёбываясь. Дед задумчиво смотрел на живой комочек. Неожиданно в голову пришло забавное, как ему показалось, имя - Кеша, то есть Иннокентий. Он допоздна возился с котенком, потом перенёс на свою кровать и, скрючившись, заснул рядом.
  Матвей с нежностью заботился о единственном животном в доме. Питомец подрастал. Старик поражался его смышлёности. Котик по нужде требовательно просился на улицу. Когда хотел есть, заглядывая в глаза, издавал тихие заискивающие звуки. Матвей понимал все его желания и с готовностью исполнял их. Вечерами дед усаживался на старый диван. Обрадованный Иннокентий прыгал на колени и преданно подставлял головку, чтобы хозяин погладил.
   В заботах о Кеше незаметнее проходили зимние дни старика.

                *  *  *
    Майское солнце прогрело землю. Подошло время пахать огороды. Дед суетливо бегал около трактора. Ему всё казалось, что плуг берёт мало. Действуя на нервы трактористу, он то и дело измерял глубину вспашки. Его и Анны участки находились в центре небольшого поля. Пахали всем. Анны не было. Дед, торопясь, протоптал межу, отхватив у соседки полоску в полметра шириной. Приехал сын Матвея, и они посадили картошку.
    Заметив смещение межи, Анна закричала:
- Чё, паскудник, прячисся?! Хапаешь всё! На тот свет скоро, а всё мало!
    В этот день Матвей из дома носа не показывал.
    Месяцем позже женщина с подозрением рассматривала засохшую траву на своих грядках. Она сделала их рядом с тропинкой, разделявшей её и Матвея огороды.
- Так и есть! Его сорняк! Нарошно, подлец, накидал!
    Связываться с соседом не хотелось, но гнев её постепенно нарастал. И тут, как на грех, прорвалась проходившая по меже, водопроводная труба Матвея, и вода затопила Аннины лунки с огурцами. Она и сорвалась:
- Пень трухлявый! Козёл душной! Назло делаешь?!
  Дед, косясь на бабку, молча надевал на трубу хомут.
   На крик Анны стали выходить любопытные соседки. Она в сердцах махнула рукой и большими шагами пошла к своему дому, яростно бросив на ходу:
- Чтоб ты подавился моей землицей!

*  *  *
    У Иннокентия была рыжая спина, чёрная морда и поразительно голубые глаза. Глядя в их синь, Матвей от удивления качал головой. Он ласково разговаривал с котом. Казалось, что Кеша, глядя на хозяина умными глазами, понимал каждое слово.
Поймает мышь - с гордостью несёт показывать: мол, не даром хлеб ем. Кеша любил деда и каждую ночь, сладко мурлыча, спал у него под боком. Никто и никогда, разве что только мать в детстве, не любил Матвея так преданно и нежно. Старое сердце откликнулось на любовь.

*  *  *
    Баба Аня, маленькая, сухая, вглядываясь зоркими глазами во все углы, быстро ходила по двору. Цыплята, за которых отдала полпенсии, исчезали по одному! Сидели в клетке, а пятерых уже не досчитывалась.
Правда, клетка у Анны без дна, чтобы цыплята по травке бегали. Она подозревала в краже цыплят Матвеева кота.
- Иде этот рыжий змей? Не иначе он таскат цыпушек!

*  *  *
    Две молодые берёзки во дворе Анны таинственно переговаривались. Тень от розовато-коричневых веток с нежной листвой падала на клетку с цыплятами и, медленно сползая с неё, двигалась по горячей земле. К клетке, где у задней стенки был подкоп, в очередной раз подкрадывался кот. Напряжённые уши слышали каждый шорох. Кеша осторожно просунул мягкую лапу под проволочное ограждение. Вертикальные чёрточки глаз неотрывно уставились в одну точку. Жертва намечена. Она беззаботно копошилась в рыхлой земле у самого края. Кот выпустил острые, как иглы, когти и...
   Дома из-за пропажи цыплят Анна не находила себе места. Всё валилось из её рук. Решив ещё раз их проведать, она вышла на крыльцо и с ужасом увидела Матвеева кота с добычей в зубах. Он прыгнул на высокий забор и мгновенно исчез в кустах.
- Гад! Подлец! - Анна затряслась от гнева. Немного оправившись, кинулась к клетке и с изумлением обнаружила подкоп. Заткнув дыру, быстро пошла к соседу. Не постучав, резко открыла дверь.
- Матвей! Твоя котяра моих цыпушек таскат! На моих глазах упёр!
- Чё поделать? - дед растерянно оглядел прибранную комнату. - Платить, сама знаешь, нечем. Кака у нас пенсия? Да ишшо сыну помогаю.
    Некоторое время Анна молча топталась у порога, потом, пристально глядя на Матвея, начала тихо, чеканя слова:
- Ну, вот что, Матвей - вдруг её голос поднялся до высокого приказного тона. Она вспомнила про цыплёнка в зубах кота.
- Пошли! Сделашь дно у клетки! - и резко качнула головой в сторону двери.
    Дед вспылил, даже лысина покраснела.
- Ишшо чё скажешь? Твоя клетка, ты и делай!
   Если бы Анна попросила добром, он бы, может, и пошёл. Ему за всю жизнь ни одна баба не приказывала!
  Тогда вскипела Анна. Ярость плеснулась из её глаз:
- Не изведёшь сёдни энтого гада, пойду в милицию! - она рубанула воздух рукой. - Обскажу про твои проделки!
- Прикуси язык, чёртова кукла! - хорохорился дед. - Ишь, напужала!
    Не подавая вида, старик струхнул не на шутку:
"Чем чёрт не шутит! И впрямь нажалица, ведьма. Да приврёт ишшо."
   И он решился
   К вечеру Кеша стал тихонько скрести когтями дверь. Дед, тяжело вздохнул, открыл задвижку и впустил кота. Подумал: «Надо напоследок  хорошо покормить».
    Налил молока, мелко накрошил хлеб.
    Кот с удовольствием наелся, облизался.
    Деду показалось, что Кеша безмолвно поблагодарил его.
    Старое сердце сжалось. Трясущимися руками он крепко прижал кота к себе и, согнувшись, долго стоял неподвижно. Потом взял с печи бельевую верёвку. Сел. Задумался.
    Ничего не подозревающий Иннокентий ютился на вздрагивающих коленях старика.            
    Матвей сделал петлю, надел на шею кота.
     Тот доверчиво посмотрел на хозяина.
     Представив кота  повешенным,  дед покачнулся в испуге, отбросил удавку в сторону. Грубо столкнул кота с колен и, с трудом волоча ноги, пошёл во двор.
    Наступавшая ночь дышала теплом. Тишину нарушил лай собаки. К колонке, позвякивая пустыми вёдрами, за водой шла усталая женщина. Дед прислушался к вечерним звукам утомившегося за день села. Вдохнул слабой грудью побольше воздуха, попытался расправить сухие плечи. Неожиданно отчаянная решимость появилась на его измождённом лице. Он грозно сдвинул косматые брови, сверкнул подслеповатыми глазами в сторону окон старухи и прошамкал:
- Старая карга! Язви  тя в душу! - сплюнул и выругался матерно.
Он походил по двору, вернулся в избу, взял молоток, гвозди и вышел на крыльцо. Постоял, подумал, прихватил моток проволоки и... поковылял в соседний двор.

1998 г.


Рецензии