Алатау

Вершины гор поднимаются так высоко, что облака, словно ватные шапки, нахлобучиваются на них и, удобно разместившись, лежат там спокойно и важно, замерев от удовольствия. И вдруг, опомнившись, нахмурятся, посереют и начнут собираться в группы. Потом зависнут над белоснежными ледяными куполами, впитают в себя прохладу и влагу, необходимую для жизни, и нехотя оторвутся, чтобы отправить порцию свежего воздуха и озоновых капель вниз, к своему подножию, раскалённому до предела.
В городе совсем не ощущается скорости. Присущее мегаполису движение авто, его жителей и гостей города незаметно или кажется замедленным от расплавленного солнцем воздуха. Все термометры замерли где-то около +50. Зелёные газоны, разноцветные клумбы, кипарисы, могучие дубы, развесистые акации и сосны с тонкими длинными иглами только создают впечатление защиты. Деревья не спасают от зноя, а сами страдают от него. Но изо всех сил стараются создать нечто вроде шатра: тянутся друг к другу ветками, цепляются резными лопастыми листьями, обвивают друг друга быстрыми змеевидными лианами. Так и замирают в объятиях друг друга, принимая на себя губительные лучи дневного светила, чтобы защитить всех и всё, что прячется в их тени. Только рано утром город вдохнёт полной грудью, когда с гор потянется тонкой струйкой незримый воздушный коктейль из запаха трав, хвои и ледяной крошки, образовавшейся в шуме стремительных рек.
Мы поднимаемся в горы.
Уши начинает закладывать почти сразу. Собственный голос звучит как через слой ваты, голова становится тяжёлой и пьяной от огромной порции кислорода. Дорога серпантиновой лентой вьётся по наиболее удобным местам, проложенным самой природой.
Вначале берёзовые и осиновые заросли. Кудрявые. Сосны прямые, с широкой кроной, открытой для солнечных лучей. Разнотравье расстилает сотканный за лето ковёр. Незамысловатый узор привлекает своей простотой. Ярко-жёлтые полосы льнянки, лапчатки, лютиков и изумительного розового оттенка мазки кипрея – иван-чая, если по-нашему, на изумрудной зелени. Это так по-восточному.
Здесь остановка. Мы в ожидании. Дорога закрыта. Ночью был камнепад. Работают альпинисты. Есть время оглядеться.
Ущелье раскрывается прямо под ногами. Склоны гор пестрят красками. Не зря Алатау в переводе “пёстрые горы”. Нежная зелень травы и тёмная насыщенная окраска елей создают абстракцию, перетекающую плавными изгибами горных тел друг в друга. Острые пики высоких стройных елей устремляются ввысь. Они, словно стрелы в колчане, ровные, частые, жмутся друг к другу и смотрят в одном направлении. Это эндемик Алатау – Тянь-Шаньские ели. С первого взгляда они покоряют своей необыкновенной красотой, статью и величием.
Дышать всё тяжелее. Мы продолжаем путь. Вот и камнепад. Огромные валуны. Они остановились прямо на дороге. Наверное, ночью немного трясло. Альпинисты висят на отвесах, укрепляя склон. На всём протяжении видны следы укреплений. Это стихию пытаются посадить в металлические сети, что не всегда удаётся, к сожалению. Постоянное чувство опасности. На памяти людской сход селевого потока, который стёр практически весь город с лица земли, и в секунды исчезнувшее горное озеро вместе с отдыхающими семьями.
Серпантин поднимается всё выше и выше. Теперь видны только верхушки елей. Мы там, где рождаются облака. До них рукой подать. Ледники упираются в самое небо и сливаются белизной с облаками. Здесь расстилаются альпийские луга. С нависными зелёными ковриками кустарников. С ледяной росой на круглых листиках, густых, как ковровый ворс. С цветными бляшками лишайников на выступающих голых скалистых камнях. С бескрайними голубыми лугами герани. С маленькими глазками синих незабудок и солнечных горных ромашек. И ощущением безграничного счастья и вдохновения, от которого сердце бьётся как у кролика и давление зашкаливает до пограничного состояния или вниз, или вверх. Леденящий воздух касается кожи, освежает, бодрит и заставляет получать удовольствие, неописуемое по силе восторга. Перепад температуры до трёх десятков градусов.
И вот, наконец, огромных размеров озеро, прямо под ногами, глубоко внизу. Отсюда оно кажется маленьким водоёмом, ежеминутно меняющим свой образ и окраску. Вот оно сероватое с белыми крапинками отражающихся облаков. Это значит, что ночью прошёл дождь и взбаламутил накопленную воду. И тут же становится радостно бирюзовым от солнца, неба и льда, питающего его. И от него, как кровеносные сосуды, побежали вниз по ущельям речки большие и поменьше и ручейки, понесли чистую талую воду всем, кому она так нужна в этот жаркий день. Зажурчали, зашумели, забили по камням, рассыпались на алмазные капли, закрутились в круговороте лесного танца и помчались всё дальше и дальше от своего истока, чтобы бешеным потоком, набрав скорости, ворваться в суету разгорячённого города и успокоиться где-нибудь, подарив ему свою свободу, энергию и блаженство.
Мы внизу, у подножия. Уши постепенно начинают слышать. Звуки нормализуются. Дыхание стабилизируется. Невыносимая жара накрывает своей тяжестью...