Северное сияние

- Мне три билета в Воркуту, два взрослых и один детский.
Услышав знакомый басок, Сергей поднял голову. Окошко кассы аэрофлота заслонил высокий широкоплечий мужик, одетый в теплую штормовку. Расплатившись и проверив билеты, он отошел от кассы и, когда проходил мимо Сергея, стоявшего почти в конце очереди, их глаза встретились. Я его где-то видел, подумал Сергей, я помню этот голос, этот шрам над правым глазом и кривой нос. Мы, определенно, где-то встречались.
Глаза мужчины на миг прищурились, и он быстро прошел мимо.
Он тоже меня узнал, подумал Сергей.
Очередь в кассу медленно ползла к окошку, Сергей задумался и когда подошел к кассе, не сразу ответил на вопрос кассирши.
- Гражданин, вам куда?
- В Москву. Вот командировка.
Получив билет, он отошел от кассы и увидел в стороне на скамейке мужика, купившего билеты в Воркуту. Тот сидел рядом с женщиной и девочкой, они перекусывали.
- Извините, товарищ, - сказал Сергей, - мне кажется, мы с вами где-то встречались?
- Гусь свинье не товарищ, - сказал мужик, - тебе чего надо? Иди своей дорогой.
- Валя, - укоризненно сказала женщина, - ну зачем ты так, просто человек обознался. С кем не бывает?
- Извините, - сказал Сергей и пошел посмотреть когда начнется посадка на Москву.
Этот шрам над правым глазом и кривой нос. Воркута… Да, это было в Воркуте.

В конце сороковых годов Сергея, студента Ленинградского политехнического института, и еще троих его однокурсников отправили на производственную практику в город Воркуту. Придя домой, на вопрос мамы куда он поедет на практику, Сергей спел строчку из известной в то время песни: «По тундре, по железной дороге, где курсирует поезд Воркута-Ленинград». 
- Попроси практику в другом месте, - сказала мама, - это же за полярным кругом, там морозы под 40 градусов и живут одни уголовники.
А демобилизовавшийся с войны старший брат возразил:
- Пусть едет, вернется оттуда настоящим мужчиной. Сколько у тебя осталось времени? Две недели? Я тебя научу основным приемам рукопашного боя, и подарю мой военный бушлат, в нем никакой мороз не страшен.
Так Сергей оказался в Воркуте. Четверых студентов поселили в общежитии, где жили рабочие механического завода, изготавливающего оборудование для шахт. Это были бывшие заключенные, которых освободили при условии, что они еще отработают в Воркуте не менее пяти лет. Город был засыпан снегом. Хотя общежитие находилось недалеко от завода, но добраться до завода было непросто. Узкая тропинка, так что двое расходились с трудом, застеленная хилыми деревянными мостками, была очищена от снега, сугробы которого возвышались с обеих сторон выше человеческого роста. В первый же вечер к ним пришел участковый милиционер и рассказал о правилах безопасного поведения в этой «Северной Пальмире», особенно подчеркнув, что ни в коем случае в темное время суток нельзя ходить по одному, только по двое, а лучше по трое.
И все-таки по этой тропинке ночью пришлось Сергею идти в общежитие одному. Он замещал заболевшего мастера второй смены и должен был дождаться мастера третьей смены, который почему-то задерживался. Когда он, кутаясь в бушлат, вышел с завода, то посмотрел на свои часы: было полвторого ночи. Эти первые советские послевоенные часы марки «Победа» тоже подарил ему старший брат. Знакомая тропинка уже подходила к концу, когда Сергей нечаянно взглянул на небо и остановился. Он, конечно, знал о существовании северного сияния, но то, что он увидел, ошеломило его.
На небе, которое озарилось бледно-зеленым цветом, танцевали розовые и фиолетовые огни, создавая завораживающее и чарующее зрелище. Этот многоцветный дождь падал на землю, зажигая искры на снегу, и Сергей смотрел не отрываясь, стараясь не упустить ни одной детали этого диковинного света. Можно сколько угодно любоваться фотографиями, слушать истории, но испытать ту божественную магию, которой обладает это волшебное сияние, можно только став его свидетелем, подумал Сергей. Его охватило ощущение тепла и счастья, несмотря на мороз, покалывающий щеки.
- Эй, парень, закрой рот! – услышал он тот самый басок, - что, никогда не видел  северного сияния?
Две темные фигуры загородили ему дорогу.
- Не скажешь ли нам который час? - спросил высокий широкоплечий мужик.
- Полвторого, - посмотрел на часы Сергей.
Их лица, освещенные зеленым светом северного сияния, не предвещали ничего хорошего. Двое против одного, подумал он, пытаясь вспомнить приемы рукопашного боя, что его обучал брат.
- Ты кто? – спросил второй постарше и пониже.
- А вы кто?
- Ночной патруль, - засмеялся широкоплечий, в его руке блеснул финский нож, - если крикнешь, живым не уйдешь. Значат так, бушлатик твой мне понравился, я его беру себе, а тебе, Троцкист, - обратился он ко второму, - хоть и жалко, отдам его часы.
- Обожди, Бык, - сказал тот, кого он назвал Троцкистом, - парень, ты кто?
- Студент Ленинградского политехнического института, на практике.
- Так ты из Ленинграда?
- Да.
- Слушай, Троцкист, врет он. Я знаю тут одного, он приехал из Жмеринки, а всем говорит, что из Ленинграда. Снимай бушлат!
- Товарищ, - попросил Сергей, - не надо, я ведь замерзну, разве вам не жалко?
- Гусь свинье не товарищ, - сказал тот, кого назвали Быком, - а нас жалели?
И он показал на шрам над правой бровью и кривой нос.
- Подожди, Бык, - опять попросил второй, - сейчас мы проверим. Ну-ка, скажи, дружок, где находится Поцелуев мост?
- На Мойке, около площади Профсоюзов.
- Верно. А горный институт?
- На Васильевском острове.
- Опять верно. Я ведь окончил горный. А что за фигура наверху Александрийской колонны?
- Ангел.
- А на шпиле адмиралтейства?
- Кораблик.
- Это мой земляк, - сказал троцкист и подал Сергею руку, - Бык, этого парня мы реабилитируем. Без бушлата ему конец. А его часы можешь взять себе, я не претендую. Парень, передашь привет Ленинграду от Зямы троцкиста. Если тебя опять остановит такой «ночной патруль», скажешь тебя уже реабилитировали Бык и Троцкист, и тебя никто не тронет. Запомнил? Часы Быку отдай, он у нас вор в законе, ему без часов нельзя.
Сергей снял часы, двое посторонились и дали ему пройти.
- Я с тобой, Троцкист, больше в паре не пойду, - услышал он, удаляющийся басок, - не взять такой бушлат…
Один из однокурсников еще не спал.
- Что ты так поздно?
Сергей рассказал о своем приключении.
- Черт с ними, с часами, ты легко отделался. Надо сообщить участковому. Значил видел северное сияние? За это и часы отдать не жалко! – засмеялся однокурсник.
Через несколько дней за Сергеем пришел в цех знакомый участковый. В отделении милиции сидел тот самый широкоплечий мужик.
- Тебя ведь ограбили ночью, - сказал участковый, - посмотри внимательно, не этот?
Сергей скользнул взглядом по знакомому лицу, этот шрам над правым глазом и этот  кривой нос он не забудет никогда.
- Нет, не он.
- Точно, не он?
- Не он.
- Ладно, иди.
Практика подошла к концу, и Сергей вернулся в Ленинград.
- Ну, как практика? - спросил брат
- Нормально. Видел северное сияние.
- А где часы?
- Потерял.
Брат посмотрел внимательно на Сергея, но ничего не сказал. Вот как все это было…

Объявили посадку на Москву, Сергей встал со скамейки и взял свой портфель. Кто-то тронул его за плечо. Это был тот самый мужик.
- Слышь, ты, - сказал мужик, - я не хотел при жене, а я ведь тебя тоже узнал. Мы тут, как туристы, захотела, понимаешь, жена Ленинград повидать, да заодно думал я навестить Троцкиста. Это его так в лагере прозвали, он самого Троцкого ходил на вокзал провожать, за что его и послали в Воркуту на перевоспитание, а результат, как говорится, ты видел сам. В пятьдесят третьем реабилитировали. Жалко, не застал его в живых. Да, многие тогда уехали, а я остался. Будешь в Воркуте, позвони, я теперь депутат горсовета, покатаю на оленях по тундре. Быков моя фамилия, вот моя визитка. Я тебе хочу спасибо сказать, что тогда меня не выдал. И еще, вот что, - он снял с руки часы, - возьми твои часы, хороший механизм, столько лет прошло, а ни разу не были в ремонте, и не поминай лихом.
- Заканчивается посадка на Москву, - сообщило радио. Сергей взял еще теплую свою «Победу», попрощался и поспешил к выходу. Визитку с телефоном сначала хотел положить в карман, а потом передумал и бросил в ближайшую урну.